Сурков приличный публицист, но не идеолог, задача которого скорее обмануть, а не напугать. «Это только кажется, что выбор у нас есть» - тут Сурков прав, если кроме толпы ничего нет, то у граждан и выбора нет. Сурков пугает граждан, а не себя, у него видимо всё в порядке, отсюда досужие рефлексии о государстве, но так ему только кажется что всё в порядке, а иначе бы он не писал статью о пустоте, и чего нет на деле, и если государства как такового не существует в пространстве единого, а только общего (толпа) и частного. Толпа может считать государство своим, и делать с ним что угодно в воображении своём, но не индивид, что и является стимулом для идеологов в работе с толпой, когда государство всегда на кону стоит, не случайно все политики с Путиным в одну дуду гонят сказки про государство и его благополучие с врагами. Имеется же только индивид и правовая система в которой индивид реализует себя как субъект права, и остаётся только создать субъект права, что противоречит устремлениям чиновника управлять всем самому. Государство и индивид равны, и потому необходима гарантия, а когда государство фетиш религиозный для толпы, то задача ставится уже иная, как подать этот фетиш толпе здесь и сейчас, чтобы крепла вера толпы. Сурков не понимает религиозного тренда, как атеисту ему это не под силу, но описание толпы превосходно. "Государство и индивид равны" - а если не равны, то индивид только может быть выше, а не государство, а значит религиозная система права может воспроизводить только преступника и идиота, а не граждан, и отсюда разрастание полицейского аппарата и тюрем для воспроизводство страха у граждан государства. "Необходимо осознание, осмысление и описание путинской системы властвования" - этого не требуется, не толпа от Путина зависит, а Путин от толпы, осмысления же требует место гражданина при либерал-фашизме. "Государство у нас не делится на глубинное и внешнее, оно строится целиком" - государство не строится, а даётся и имеется как реальность индивида равного индивиду, гражданина гражданину в едином правового. "Иллюзия выбора является важнейшей из иллюзий, коронным трюком западного образа жизни" - это не так, религия соединяет граждан в толпу, и на протяжении истории это могло работать по религиозности граждан находящихся в бесправии и зависимости, а надежда укрепляла их веру, отсюда и необходимость иллюзии, а либерализм подорвал веру, а значит лишил граждан и надежды, объявив граждан свободными в их выборе. Либерализм спутал свободу с волей, в этом ошибка учения, свобода относится к единому, а воля к частному, почему так произошло, учение не рассматривало индивида, а только его интересы, отсюда и политэкономия, разгул которой можно наблюдать уже у продолжателей учения либерализма (Маркс) при либерал-фашизме. "Отказ от этой иллюзии в пользу реализма предопределенности привел наше общество вначале к размышлениям о своем, особом, суверенном варианте демократического развития, а затем и к полной утрате интереса к дискуссиям на тему, какой должна быть демократия и должна ли она в принципе быть" - а кто знает что такое демократия, если даже правоведам не ясно "что такое субъект права", как и о субъекте в философии нескончаемые дискуссии, и также не выработано это важнейшее понятие для понимания права. Правоведы и философы в идиотизме находятся, если отправной точной права считают порядок в обществе. Когда греки пользовались понятием демократия не было субъекта права, был полис и граждане служащие ему, и греки знали смысл демократии, а сейчас считают что это понятие имеет тот же смысл что в древности, как власть народа, и что уже идиотизм, ничего от греков и их образа жизни нет, как и политики греческой. Дело не в названии, оно может быть прежним, но тогда объясните, а может ли народ быть субъектом права, и если не может, то понятие народ не имеет правового смысла, а только политический, и тогда ему нет места в Конституции, так как это не политический, а правовой документ, а если политический, то и профашистский. Политики как известно составляли нынешнюю Конституцию, а значит она несёт в себе и политическое кредо. Путин и его холуи лицемеры, вспоминая 90-е забывают откуда Конституция, но держатся её как святыни, правда не во всём, когда интерес свой имеют с этого, а более примитивного документа и представить трудно. Лично давал в штурме простенький разбор первых глав в теме Конституция и государство, галиматьи этой.

«Это только кажется, что выбор у нас есть». Поразительные по глубине и дерзости слова. Сказанные полтора десятилетия назад, сегодня они забыты и не цитируются. Но по законам психологии то, что нами забыто, влияет на нас гораздо сильнее того, что мы помним. И слова эти, выйдя далеко за пределы контекста, в котором прозвучали, стали в итоге первой аксиомой новой российской государственности, на которой выстроены все теории и практики актуальной политики.
Иллюзия выбора является важнейшей из иллюзий, коронным трюком западного образа жизни вообще и западной демократии в частности, давно уже приверженной идеям скорее Барнума, чем Клисфена. Отказ от этой иллюзии в пользу реализма предопределенности привел наше общество вначале к размышлениям о своем, особом, суверенном варианте демократического развития, а затем и к полной утрате интереса к дискуссиям на тему, какой должна быть демократия и должна ли она в принципе быть.....
И вот – государство Россия продолжается, и теперь это государство нового типа, какого у нас еще не было. Оформившееся в целом к середине нулевых, оно пока мало изучено, но его своеобразие и жизнеспособность очевидны.....
Необходимо осознание, осмысление и описание путинской системы властвования и вообще всего комплекса идей и измерений путинизма как идеологии будущего. Именно будущего, поскольку настоящий Путин едва ли является путинистом, так же, как, например, Маркс не марксист и не факт, что согласился бы им быть, если бы узнал, что это такое. Но это нужно сделать для всех, кто не Путин, а хотел бы быть, как он. Для возможности трансляции его методов и подходов в предстоящие времена.....
Не так давно малоизвестный термин derin devlet из турецкого политического словаря был растиражирован американскими медиа, в переводе на английский прозвучав как deep state, и уже оттуда разошелся по нашим СМИ. По-русски получилось «глубокое», или «глубинное государство». Термин означает скрытую за внешними, выставленными напоказ демократическими институтами жесткую, абсолютно недемократическую сетевую организацию реальной власти силовых структур. Механизм, на практике действующий посредством насилия, подкупа и манипуляции и спрятанный глубоко под поверхностью гражданского общества, на словах (лицемерно или простодушно) манипуляцию, подкуп и насилие осуждающего.....
В добрые намерения публичных политиков теперь никто не верит, им завидуют и потому считают людьми порочными, лукавыми, а то и прямо мерзавцами......
А когда кругом (предположительно) одни мерзавцы, для сдерживания мерзавцев приходится использовать мерзавцев же. Клин клином, подлеца подлецом вышибают… 
Имеется широкий выбор подлецов и запутанные правила, призванные свести их борьбу между собой к более-менее ничейному результату. Так возникает благодетельная система сдержек и противовесов – динамическое равновесие низости, баланс жадности, гармония плутовства. Если же кто-то все-таки заигрывается и ведет себя дисгармонично, бдительное глубинное государство спешит на помощь и невидимой рукой утаскивает отступника на дно.....
Государство у нас не делится на глубинное и внешнее, оно строится целиком, всеми своими частями и проявлениями наружу. Самые брутальные конструкции его силового каркаса идут прямо по фасаду, не прикрытые какими-либо архитектурными излишествами. Бюрократия, даже когда хитрит, делает это не слишком тщательно, как бы исходя из того, что «все равно все всё понимают».....
Глубинного государства в России нет, оно все на виду, зато есть глубинный народ.
На глянцевой поверхности блистает элита, век за веком активно (надо отдать ей должное) вовлекающая народ в некоторые свои мероприятия – партийные cобрания, войны, выборы, экономические эксперименты. Народ в мероприятиях участвует, но несколько отстраненно, на поверхности не показывается, живя в собственной глубине совсем другой жизнью. Две национальные жизни, поверхностная и глубокая, иногда проживаются в противоположных направлениях, иногда в совпадающих, но никогда не сливаются в одну.
Глубинный народ всегда себе на уме, недосягаемый для социологических опросов, агитации, угроз и других способов прямого изучения и воздействия. Понимание, кто он, что думает и чего хочет, часто приходит внезапно и поздно, и не к тем, кто может что-то сделать.
Редкие обществоведы возьмутся точно определить, равен ли глубинный народ населению или он его часть, и если часть, то какая именно? В разные времена за него принимали то крестьян, то пролетариев, то беспартийных, то хипстеров, то бюджетников. Его «искали», в него «ходили». Называли богоносцем, и наоборот. Иногда решали, что он вымышлен и в реальности не существует, начинали какие-нибудь галопирующие реформы без оглядки на него, но быстро расшибали об него лоб, приходя к выводу, что «что-то все-таки есть». Он не раз отступал под напором своих или чужих захватчиков, но всегда возвращался.
Своей гигантской супермассой глубокий народ создает непреодолимую силу культурной гравитации, которая соединяет нацию и притягивает (придавливает) к земле (к родной земле) элиту, время от времени пытающуюся космополитически воспарить.
Народность, что бы это ни значило, предшествует государственности, предопределяет ее форму, ограничивает фантазии теоретиков, принуждает практиков к определенным поступкам. Она мощный аттрактор, к которому неизбежно приводят все без исключения политические траектории. Начать в России можно с чего угодно – с консерватизма, с социализма, с либерализма, но заканчивать придется приблизительно одним и тем же. То есть тем, что, собственно, и есть.
Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина. Оно адекватно народу, попутно ему, а значит, не подвержено разрушительным перегрузкам от встречных течений истории. Следовательно, оно эффективно и долговечно.
В новой системе все институты подчинены основной задаче – доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами. Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь. Кроме них, в обход формальных структур и элитных групп работают неформальные способы коммуникации. А когда глупость, отсталость или коррупция создают помехи в линиях связи с людьми, принимаются энергичные меры для восстановления слышимости.
Перенятые у Запада многоуровневые политические учреждения у нас иногда считаются отчасти ритуальными, заведенными больше для того, чтобы было, «как у всех», чтобы отличия нашей политической культуры не так сильно бросались соседям в глаза, не раздражали и не пугали их. Они как выходная одежда, в которой идут к чужим, а у себя мы по-домашнему, каждый про себя знает, в чем.
По существу же общество доверяет только первому лицу. В гордости ли никогда никем не покоренного народа тут дело, в желании ли спрямить пути правде либо в чем-то ином, трудно сказать, но это факт, и факт не новый. Ново то, что государство данный факт не игнорирует, учитывает и из него исходит в начинаниях.
Было бы упрощением сводить тему к пресловутой «вере в доброго царя». Глубинный народ совсем не наивен и едва ли считает добродушие царским достоинством. Скорее он мог бы думать о правильном правителе то же, что Эйнштейн сказал о боге: «Изощрен, но не злонамерен».
Современная модель русского государства начинается с доверия и на доверии держится. В этом ее коренное отличие от модели западной, культивирующей недоверие и критику. И в этом ее сила.
У нашего нового государства в новом веке будет долгая и славная история. Оно не сломается.
Автор — государственный деятель, помощник президента Российской Федерации
https://www.discred.ru/…/vladislav-surkov-dolgoe-gosudarst…/ Владислав Сурков: Долгое государство Путина