"не все здешнее следует считать подобиями первообразов; в частности, та или иная душа не есть подобие души-как-таковой, но одна отличается от другой достоинством" - имеется хаос души [множественность] в бесполом Тела, и душа всякий раз выбирается иная, удобная для души-как-таковой и отвечающая моменту. "ум выступает, во-первых, как вид души, то есть является ее формой, а во-вторых, — тем, кто наделяет ее этой формой, — вроде создателя статуи, в котором наличествует все то, что он дает; и то, что он дает душе" - именно так и работает бесполое Тела приноравливаясь к отливке статуи в параметрах шизоидного Тела, и такого рода ум всегда во времени и творческий, каких модификаций множество, имеющихся в едином Тела, и это ум политика, публициста, беллетриста, и всевозможных творцов текстового и речевого направления, и которые всегда находятся в свободном творческом поиске вариантов реализации объекта сопротивления. Философия уже не творчество, и поэтому она протекает в некоей детерминации мышления в едином Тела, и поэтому Гегеля например уже не назовёшь философом в строгом смысле этого слова, писавшего обо всём, и именно Гегель придал идиотам благодатный материал для бесконечной болтовни называемой философией, и здесь конечно присутствовал его гений беллетриста умеющего щеголять многознанием и религиозностью. Душу в мистическом смысле можно представить как комплекс организуемый посредством шизоидного Тела, например душа поэта также организуется посредство слов и понятий в свободном творческом полёте творца. Жириновский и прочие холуи толпы тоже творцы, но не свободного уже полёта, а несколько приземлённого, политиков гнетут понятия и поэтому они даже входят в раж в апофеозе реализации объекта сопротивления, что указывает на их трудности в преодолении многих вещей, и именно из-за детерминации души понятиями. Путин интуицией ведётся, гений своего рода, а холуям от политики приходится отдуваться, обосновывать. "душа — есть ли она прекрасное от самой себя? — Пожалуй, нет, раз одна — разумна и прекрасна, а другая — безрассудна и безобразна" - здесь показана множественность душ, мёртвых, что же приводит их в движение Плотина не интересует, важна не причина, а логика действия, что показывает глубину мышления. "Но кто, в таком случае, дал душе разумение? — Пожалуй, выходит, ум, — но только не такой, что сейчас это — ум, а потом — не ум, а ум в истинном смысле. А это значит, что он прекрасен от самого себя" - тогда какой ум может быть прекрасным от самого себя, разумеется находящийся в едином Тела индивида, и этот ум совершенно не зависим от окружения, он пребывает в индивиде как не знающем окружения, в едином Тела. "конечно, никак не душа, как полагают, достигши совершенства, порождает ум, потому что откуда возможное станет действительным, ежели нет ведущей к действительности причины?" - появляется причина, но опять же подчинена она логике действия, и ум на первом месте, рационалисты же и религия в сторонке. "во-первых, ум отличается от души и превосходит ее, а лучшее — первично по природе" - блестящее сопоставление, хотя ум и выше природы, но и не обходит природу вовсе, если в ней и устраивается только, а природа индивида разумеется половая только, и никакая иная, и только потому к праву уже причастная, и чего конечно не мог иметь ввиду философ Плотин, философствующий в эпохе детерминации бесполого Тела. "если то, что внутри мира, — во плоти и в материи, ничто не остается тождественным; следовательно, человек и все прочие понятия — будут не вечны и не тождественны" - здесь Плотин отрицает традицию выраженную в понятиях, которые действительно мало чего значат в едином Тела индивида, как вторичные, и это означает что религия для него мало что значит, философ придаёт ей чисто инструментальное значение. Религия использует неизменные понятия, иначе она перестаёт быть таковой, философия - это связь понятий, а значит понятия могут свободно менять своё значение на противоположный, и когда добро становится злом. Религиозное мышление свободно меняет связь понятий, а философское меняет только понятия в связи, и отсюда их неизменная противоположность и оппозиция при взаимной дополнительность в мышлении имеется. Религии не важна связь понятий, и где мышление вне категорий, если доминирует категория общего только, а для философии это нонсенс, так как общее не может иметь значения вне единого, частного, и разделения. "будучи умом, он мыслит сущие и их осуществляет. Следовательно, он есть сущие. В самом деле, либо он эти сущие будет мыслить в ином, либо — в себе самом, поскольку сам он и есть сущие" - здесь Плотин мыслит как философ своего времени, где бесполое Тела имелось только, а единое Тела представлялось мистически конечно, так как ум единого Тела ["он и есть сущие"] Плотин равняет с многими сущими [шизоидным Тела], тогда как функция ума не может ориентироваться на многое и свободный выбор, а только на единое Тела. "В самом деле, либо он эти сущие будет мыслить в ином, либо — в себе самом, поскольку сам он и есть сущие. Но в ином — невозможно, потому что где это? Следовательно, — самого себя и в себе самом" - Плотин по бесполому Тела не мыслит общего в едином, значит не мыслит и частного, и имеем как в религии, или-или. "ничто из сущих — не вне сущих (в частности, с точки зрения места), но они пребывают в самих себе, не принимая ни изменения, ни разрушения, в силу чего они и суть сущностно сущие; тогда как в противном случае, то есть возникая и погибая, они будут обладать благопривнесенным сущим, так что уже не они, но оно будет сущим" - о шизоидном Тела находящемся строго в пределах единого Тела, а иное от религии уже. "все, что ум доставляет от первого, — все превосходно: в таковых видах этого нет; и не ум доставляет это, а душа, которая одно берет от ума, а другое — от материи, в том числе и это. Об этом будет сказано яснее, когда мы вернемся к затруднению, как от единого происходит множество. И о том, что случайные сочетания, — то есть когда чувственно воспринимаемое собирается не сообразно с умом, а само по себе, — не имеют для себя видов" - здесь шизоидное Тела [сущии], где реализуются множества [вариации], от единения ума и материи [объект сопротивления в эффекте потери Тела Матери], где и образуются случайные сочетания, в логике бесполого Тела Плотина, а вообще-то не случайные и связанные с половой природой единого Тела.

Все люди сначала опираются на чувства, а не на ум, и по необходимости в первую очередь прилежат к чувственному; поэтому одни, постоянно пребывая в нем, проживают жизнь в уверенности, что оно — начало и конец, так что ежели понять, что боль и удовольствие в этом мире суть зло и добро, так того и довольно, почему они и гоняются постоянно за удовольствием и стремятся избавиться от боли.....
... красота, что в телах, — благо привнесена телам (потому что она — образы тел), поскольку они в материи. Но потом субстрат меняется и из прекрасного оказывается безобразным. Поэтому, как говорит наше учение, тела прекрасны по причастности. — Что же в таком случае сделало тело прекрасным? — В каком-то смысле, разумеется, — присутствие красоты, но в другом — душа, поскольку это она вылепила и придала такой именно образ. — Хорошо; но душа — есть ли она прекрасное от самой себя? — Пожалуй, нет, раз одна — разумна и прекрасна, а другая — безрассудна и безобразна. Поэтому прекрасное, связанное с душой, — от разумения. — Но кто, в таком случае, дал душе разумение? — Пожалуй, выходит, ум, — но только не такой, что сейчас это — ум, а потом — не ум, а ум в истинном смысле. А это значит, что он прекрасен от самого себя. Поэтому остановиться ли здесь, или идти за пределы ума, — но ум во всяком случае предшествует первому началу (с нашей точки зрения), поскольку словно в преддверии блага возвещает самим собою обо всем как более множественное отображение того, тогда как то пребывает в совершенном единстве.
Однако нужно еще рассмотреть эту природу ума, каковая, согласно принимаемому нами рассуждению, представляет собой подлинно сущее и истинную сущность,...
... ум выступает, во-первых, как вид души, то есть является ее формой, а во-вторых, — тем, кто наделяет ее этой формой, — вроде создателя статуи, в котором наличествует все то, что он дает; и то, что он дает душе, — близко к истине. тогда как тело получает уже отображения и подобия. — Однако почему, достигши уровня души, следует продолжать восхождение, и нельзя полагать, что она — первое? — Ну, во-первых, ум отличается от души и превосходит ее, а лучшее — первично по природе. Дело в том, что, конечно, никак не душа, как полагают, достигши совершенства, порождает ум, потому что откуда возможное станет действительным, ежели нет ведущей к действительности причины? — Ведь если случайно, то можно и не достичь действительности.
Поэтому первые должно считать действительными, самодовлеющими и совершенными, а несовершенные — позднейшие — происходящими от них и получающими совершенство от породивших (то есть как бы от родителей, которые совершенствуют кого родили изначально несовершенными); поэтому поначалу они суть материя по отношению к создавшему, а затем она приобретает совершенство оформленное. Далее, ежели душа аффицируема, и должно быть нечто неаффицируемое (в противном случае всё со временем погибнет), значит должно быть нечто прежде души. И если душа внутри мира, и должно быть нечто вне мира, — значит и с этой точки зрения должно быть нечто прежде души. В самом деле, если то, что внутри мира, — во плоти и в материи, ничто не остается тождественным; следовательно, человек и все прочие понятия — будут не вечны и не тождественны. Таким образом, что прежде души должен быть ум, можно усмотреть на основании этого и многого другого. Но ум— если использовать это имя в истинном смысле — следует брать не в возможности и не пришедший в ум от неразумия (потому что в противном случае нам опять придется искать тот, что предшествует этому), а ум в действительности и всегда сущий как ум. Нежели он обладает разумением не благопривнесённым. то мыслит ли он что, — мыслит от самого себя, и обладает ли чем, — обладает от самого себя. А ежели он мыслит от самого себя и на основании самого себя, значит он сам и есть то, что он мыслит. В самом деле, будь его сущность отлична от него, а то, что он мыслит, — иным, нежели он, — сама его сущность будет лишена мысли, и он соответственно будет не действительным, а в возможности. 
Поэтому нельзя отделять одно от другого. А мы привыкли по образцу нашего здешнего мысленно разделять и тамошнее. — Но на что в таком случае направлено его действие и что он мыслит, чтобы мы могли полагать его тем, что он мыслит? — Я думаю, ясно, что подлинно будучи умом, он мыслит сущие и их осуществляет. Следовательно, он есть сущие. В самом деле, либо он эти сущие будет мыслить в ином, либо — в себе самом, поскольку сам он и есть сущие. Но в ином — невозможно, потому что где это? Следовательно, — самого себя и в себе самом. И уж во всяком случае не в чувственно воспринимаемом, как полагают, потому что всякое первое— не есть чувственно воспринимаемое. В самом деле, вид в нем есть овеществленное подобие сущего, а всякий вид в другом восходит от этого другого к тамошнему и есть отображение тамошнего. А если ум должен быть еще и «создателем нашего мира», он в качестве такового не будет мыслить то, что находится в еще не существующем, чтобы создать это. Следовательно, тамошнее должно быть прежде мира, причем не отпечатками иного, но первообразами, причем первичными, и сущностью ума. Если же станут утверждать, что можно ограничиться понятиями, — ясно, что вечными; а раз вечными и неаффицируемыми, — значит они должны быть в уме, причем в таком, как сказано, то есть предшествующем состоянию, природе и душе, потому что все это — в возможности. Итак, ум есть сущностно сущие, причем не такие, чтобы он их мыслил в ином, поскольку они не могут быть ни прежде него, ни после него; но он — как бы их первый законодатель, а лучше — сам закон бытия. Поэтому верно, что одно и то же мыслить и быть, и что знание о бестелесном тождественно с предметом, и я изучил самого себя, — имеется в виду как одно из сущих, а также учение о припоминании. В самом деле, ничто из сущих — не вне сущих (в частности, с точки зрения места), но они пребывают в самих себе, не принимая ни изменения, ни разрушения, в силу чего они и суть сущностно сущие; тогда как в противном случае, то есть возникая и погибая, они будут обладать благопривнесенным сущим, так что уже не они, но оно будет сущим. 
Ясно, что чувственно воспринимаемые существуют по причастности, о чем говорят когда субстрат получает форму от другого (например, медь — от ваянья, дерево — от зодчества, — поскольку искусство привходит в них через соответствующий образ, но само искусство при этом пребывает в самотождественности вне материи и обладает истиной статуи и ложа). То же самое и в области тел; поэтому все здешнее, причастное кажимостям, показывает, что сущие от них отличаются, потому что они— неизменны (тогда как эти— изменчивы) и, будучи помещены в самих себе, не нуждаются в месте (поскольку они — не величины), но обладают самодостаточной осуществленностью в мысли. В самом деле, природа тел стремится к тому, чтобы ее стерегло другое, тогда как ум, удивительным образом уберегая от распада то, что отпадает от самого себя, сам не ищет, в чем ему поместиться. Итак, примем, что сущие — это ум, - что он обладает всем не то чтобы в некоем месте, а в себе самом как самим собою и как одно с ними; и что там — все совокупно и тем не менее — в раздельности..... А весь ум — охватывает, как род — виды, как целое — части. Некое подобие того, о чем идет речь, дают потенции зародышей. А именно, в них в целом все неразличимо, так что формирующие понятия пребывают как бы в едином центре; и тем не менее одно относится к глазу, другое к рукам, причем то, что каждое отличается от другого, опознается по тому чувственно воспринимаемому, которое от него появилось. 
.... Прежде всего следует сказать, что не все здешнее следует считать подобиями первообразов; в частности, та или иная душа не есть подобие души-как-таковой, но одна отличается от другой достоинством, так что и та, что здесь, — хотя и не в силу того, что здесь, — есть душа-как-таковая. И душам, каждая из которых подлинно есть, свойственны некая справедливость и здравомыслие, и есть в наших душах истинное знание, причем они не суть подобия и отображения тамошних на том только основании, что они в чувственно воспринимаемом, но суть те же самые, что и там, иным образом пребывающие здесь, потому что тамошнее не ограничено пребыванием в некоем определенном месте. Поэтому когда душа выныривает из тела, она — там и есть тамошнее. Это ведь чувственно воспринимаемый мир в одном месте, а умопостигаемый повсюду. И все, что является таковой душой здесь, то — там; поэтому если под чувственно воспринимаемым понимается зримое, там не только то, что в чувственно воспринимаемом, но и многое кроме этого; но если в то, что находится в этом мире, включается душа и то, что душе, — тогда здесь все то, что и там. Итак, ту природу, которая охватывает все в умопостигаемом, следует полагать началом. Тогда каким образом— несмотря на наличие в подлинном смысле единого и во всех отношениях простого начала — в сущих есть множественность? Каким образом она — наряду с единым, и в каком смысле она — множество, как надо понимать такого рода всё, почему это всё является умом и откуда оно, — обо всем этом следует говорить, взяв другое начало рассуждения. 
Относительно видов для того, что возникает от гниения и язв, есть ли они там, а также для нечистот и грязи следует сказать, что все, что ум доставляет от первого, — все превосходно: в таковых видах этого нет; и не ум доставляет это, а душа, которая одно берет от ума, а другое — от материи, в том числе и это. Об этом будет сказано яснее, когда мы вернемся к затруднению, как от единого происходит множество. И о том, что случайные сочетания, — то есть когда чувственно воспринимаемое собирается не сообразно с умом, а само по себе, — не имеют для себя видов. То, что от гниения, — поскольку душа оказалась неспособна к чему-то другому: в противном случае она произвела бы что-то соответствующее природе, — во всяком случае, когда может, она производит. Относительно искусств и того, что они охватываются в чело- веке-как-таковом: имеются в виду те, что возводятся к естественному для человека. Итак ли обстоит дело, что до отдельной— всеобщая, а до всеобщей — душа-как-таковая, или жизнь? Пожалуй, следует считать, что в уме до рождения души и есть душа-как таковая, — как раз чтобы та появилась.
https://knigi.link/antichnaya-…/plotin-ume-ideyah-18795.html Ю.А. Шичалин. ПЛОТИН. ОБ УМЕ, ИДЕЯХ И СУЩЕМ (5V 9), в отрывках

Многое [бесполое Тела]
Материю Плотин рассматривает как лишенное всякой метафизической самостоятельности многое. Материя — только «восприемница» вечных идей, эйдосов; она лишена качества, количества, массы и т. п.; в чистом виде представляет собой не более чем субстрат изменений, бесконечную неопределенность, несущее.
В сравнении с вечно сущими эйдосами материя есть принцип их разрушения и потому — первичное неизбежное зло. Однако, хотя в силу этого чувственный мир является соответственно неразумным и злым, в то же время он разумен и прекрасен, поскольку в чувственно воспринимаемом образе проявляет свой идеальный первообраз, так как причастен божественной сущности.
https://ru.wikipedia.org/…/%D0%9F%D0%BB%D0%BE%D1%82%D0%B8%D… Плотин - Википедия