"верховное Начало ни в нем, ни даже в самом себе не нуждается, ибо само есть единство, в котором нуждается всё прочее. Плотин. О благе, или первоедином" - бесполое Тела является здесь верховным Началом, что естественно если оно основание единого Тела, и оно не в чём не нуждается будучи природным. "существования этого мира, со всем его разнообразием и несовершенством, выводится из предельно потустороннего и полностью самодостаточного Абсолюта" - Абсолют - это представление шизоидного Тела от бесполого Тела, где Абсолют мыслится первопричиной и основанием единого Тела, отсюда мистически и происходит у Плотина многое, то есть от шизоидного Тела напрямую связанного с Абсолютом. "так как для Первоединого нет никакого Блага вне и кроме Него самого, то в Нем нет места ни для каких желаний. Он сам – высочайшее Благо, притом Благо не для себя самого, но для других существ – для тех, которые могут участвовать в Нем. Равным образом Ему не принадлежит ни мышление, так как оно вносило бы в Него многоразличие, ни движение, так как Он предшествует движению точно так же, как и мышлению. Да и что, спрашивается, Он стал бы мыслить – уж не самого ли себя? Но это значило бы, что до мышления Он не знает себя и что нуждается в мышлении для познания себя тот, который всецело довлеет самому себе.  Плотин. О благе, или первоедином" - здесь приводится достаточное описание свойств бесполого Тела в едином Тела. Плотин под единым Тела имел ввиду только шизоидное Тела, отсюда и происходит мистическое Единое, и всё потому что сам Плотин не мог мыслить и представлять Единое применительно к единому Тела индивида. "Так как Первоединый есть всесовершенный, так как он ничего не ищет, не имея никакой потребности, никакого желания, то сам он как бы через край всем переполнен; это-то переполнение и произвело нечто иное...." - производство иного и исходит от шизоидного Тела, которое не имеет желания и всем переполнено. "Как только существо достигает зрелости или полноты сил, оно не остается бесплодным при самом себе, но рождает и производит нечто другое" - именно бесполое Тела с вездесущим объектом сопротивления в эффекте потери Тела Матери и привносит другое, и обосновывает его в шизоидном Тела единого Тела, "это наблюдается не только в существах, одаренных способностью сознательного волеопределения, но и в вещах, лишенных этой способности" - здесь указано тайное действия бесполого Тела, и неосознанность его, как например у политика выступающего в качестве вещи [чиновника-функции] работающей с толпой, где его волеопределение никогда не бывает свободным, а только зависимым от детерминации и случая в толпе. Единое Плотина сводится к шизоидному Тела, и вещи по его версии являются существующими, что абсурд. Надуманная Плотиным иерархия бытия также фиктивная, из идеологии  бесполого Тела имеющего вертикаль. "[Мировая] Первопричина в соответствии с разумом порождает то, что зовется злом, ибо не желает, чтобы все вещи были равно благими..." - здесь и явилась слабость метода отправляющегося от бесполого Тела, рождающего зло действительно, но прямого отношения к благу не имеющего, как природное единого Тела. Интересно что после Плотина по единому Тела никто из философов не продвинулся так далеко как Плотин, и видимо шизоидное Тела заземляло воображение и мышление настолько, что не могли и вырваться из него. Капитал Маркса яркий пример, где полная ахинея и абсурд выдавались в России чуть ли не за философию. Также абсурд когда партия имеет название где шизоидного Тела подаётся как единое Тела [Единая Россия].

У Плотина еще более четко, чем у Платона, необходимость существования этого мира, со всем его разнообразием и несовершенством, выводится из предельно потустороннего и полностью самодостаточного Абсолюта.
"Так как Первоединый есть всесовершенный, так как он ничего не ищет, не имея никакой потребности, никакого желания, то сам он как бы через край всем переполнен; это-то переполнение и произвело нечто иное.... Как только существо достигает зрелости или полноты сил, оно не остается бесплодным при самом себе, но рождает и производит нечто другое. И это наблюдается не только в существах, одаренных способностью сознательного волеопределения, но и в вещах, лишенных этой способности – даже в вещах бездушных, которые часто распространяют действие своих сил вне себя, как, например, огонь согревает другие вещи, снег или лед охлаждают, лекарственные травы и соки тоже оказывают то или иное действие... А если так, то разве можно допустить, чтобы Первоединый, будучи совершеннейшим существом и вместе первым или высочайшим благом, оставался бы заключенным в себе, как будто зависть мешает ему допустить чему-либо другому участие в своем бытии или он бессилен произвести, – это он-то, сила и мощь всего прочего?.. Итак, нужно допустить, с одной стороны, что он нечто от себя рождает, а с другой, что если кроме него есть нечто другое, то оно происходит с необходимостью только от него".
И такое истечение Многого из Единого не закончится, пока в нисходящей последовательности не будет осуществлено все возможное многообразие бытия. Каждая ипостась "рождает нечто, лежащее ниже себя самой"; "несказанной" порождающей силе "невозможно приписать никакой остановки, никакого предела, который полагался бы ревнивой завистью; она с необходимостью стремиться все дальше и дальше, пока не будут достигнуты последние пределы возможного. Все вещи находят свое начало в этой бесконечной силе, которая изливается из своих пределов и не терпит того, чтобы какая-либо вещь осталась нерожденной. Ни одна вещь не может быть лишенной блага, в той мере, в какой каждая способна принять его".
Первый уровень этого нисходящего процесса принадлежит умопостигаемому миру и не имеет ничего общего со временем и тем, что познается чувствами; но третья из вечных ипостасей – мировая Душа – есть то, что непосредственно рождает чувственный мир; она тоже не может "пребывать в себе" – "одной своей стороной она обращена к тому началу, от которого произошла и оттуда имеет всю полноту бытия" – то есть обращена к предшествующей ипостаси, мировому Уму, чьей субстанцией являются идеи, которые и оплодотворяют, так сказать, мировую Душу. "Другой своей стороной она движется в противоположную сторону и производит некоторое подобие себя – природу чувствующую (животную) и растительную" (то есть животных и растения). "Таким образом, мир истинно-сущего представляет как бы длинную цепь жизни, в которой каждая предыдущая форма производит последующую, каждая последующая производится предыдущей, но так, что предыдущая не истощается в последующей и ее не поглощает, – так, что все они друг от друга отличны и в то же время составляют одно непрерывное целое".
Шкала бытия, предполагаемая принципом эманации и самотрансцендированием "блага", становится главной космологической концепцией неоплатоников. Когда, к примеру, в начале пятого века Макробий под видом комментария к труду Цицерона излагает по латыни сокращенный вариант учения Плотина, он резюмирует эту концепцию в выразительном отрывке, бывшим, возможно, одним из главных источников для средневековых авторов; причем он использует две метафоры – цепи и ряда зеркал – ставшие на столетия образным выражением этого учения.
"Так от Всевышнего возникает Ум, а от него Душа, а та по порядку создает всю последовательность вещей и вдыхает в них жизнь; и так это сияние освещает все и отражается во всем, подобно тому, как одно лицо может быть отражено во многих зеркалах, расположенных в ряд; а поскольку все вещи следуют в непрерывной и нисходящей последовательности, где все связано и не имеет разрывов, вплоть до самого конца, то внимательный наблюдатель узрит всеобщую связь одного с другим, от Всевышнего и вплоть до самой презренной вещи. Это и есть та золотая цепь, которая по слову Гомера, Бог повелел сбросить с небес на землю".
Порождение нижних уровней бытия и вообще всех "возможных" уровней, непосредственно мировой Душой, а в конечном счете Первоединым, рассматривалось, как мы увидим, неоплатониками как логическая необходимость. Плотин, в этом не может быть сомнения, с неохотой применяет категорию "необходимость", и, более того, любую другую определенную категорию к Единому; касательно конечных предметов мысли этот предикат должен и утверждаться, и отрицаться – равно и как его противоположность: свобода или случайность. Однако несмотря на такую специфическую игру словами, в целом пафос диалектики неоплатоников противоположен тому учению о произвольном волевом акте и ничем не ограниченном выборе среди потенций бытия, которое сыграло значительную роль в истории христианской теологии. Но чем бы наша мысль не полагала абсолют и космическую душу, согласно основному тезису неоплатонизма их следует понимать как бытийствующие, то есть в соответствующей мере "благие" и, кроме того, они способны эманировать и эта способность ограничена только логической природой системы идей, вечно созерцаемых второй ипостасью, мировым Умом. "Только ли по воле Первоединого, определившего всему свое место", спрашивает Плотин, "существует неравенство между вещами?" И отвечает: "Нет сомнения, что так должно быть согласно природе самих вещей".
Таким утверждением метафизической необходимости и сущностной ценности за осуществлением всех мыслимых форм бытия, от самых высоких до самых низких, уже были заложены предпосылки теодицеи. И уже в сочинениях Плотина и Прокла можно найти все те выражения и ходы мысли, которые в восемнадцатом столетии снова пустили в оборот Кинг, Лейбниц, Поп и множество менее значительных авторов. Та оптимистическая формула, которую Вольтер сделал предметом своей иронии в "Кандиде", принадлежала Плотину; Плотин же видел причину того, что этот мир является лучшим из миров в том, что он "полон" – "вся земля полна разнообразными живыми существами, смертными и бессмертными, и заполнена ими вплоть до самых небес". Тот, кто считает, что мир мог быть устроенным и лучше, просто не могут понять, что лучший из миров должен содержать в себе все возможное зло – то есть все мыслимые степени лишенности блага, в чем Плотин и видел единственный смысл, в котором нужно понимать "зло".
"Тот, кто осуждает природу мира, не имеет в достатке разума и не понимает куда заводит его гордыня. Причиной тому неведение человеком непрерывной последовательности бытия, первого, второго, третьего и так далее вплоть до самого последнего... Не следует человеку ни требовать, чтобы все было благим, ни опрометчиво жаловаться на невозможность этого".
Различия в типах трактуется как необходимое соответствие различию в совершенстве, в многообразии ступеней иерархии.
"Если необходимо должно существовать многообразие форм, то может ли быть так, чтобы одна вещь была хуже, без того, чтобы другая была лучше, или одна была лучше, без того, чтобы другая была хуже?.. Тот, кто желает исключить худшее из мира, желает исключить из мира и само Провидение...".
"[Мировая] Первопричина в соответствии с разумом порождает то, что зовется злом, ибо не желает, чтобы все вещи были равно благими... И лучшим государственным устройством не является то, при котором все равны между собой. Мы же подобны тому, кто осуждает трагедию из-за того, что в ней действуют не только герои – но еще и рабы, и крестьяне, чья речь невежественна. Но исключить этих действующих лиц, значит разрушить красоту целого; ибо так оно становится завершенным [букв. "полным"]".
Мир (а его отличительные признаки заложены в природе абсолюта), если смотреть на него с точки зрения разума, должен проявить все степени несовершенства, проистекающие из тех или иных различий между сотворенным, и все степени отличающей сотворенное ограниченности. 
http://psylib.org.ua/books/lovejoy/txt02.htm Лавджой. Великая цепь бытия