Озаренной философским значением вершины утонченно­го самоовеществления достигали те смелые старые коммунисты, ко­торые во время московских показательных процессов давали гро­зившие им верной гибелью ложные показания, признаваясь в заго­ворщической деятельности против «революции»; это признание не просто вырывалось у них насильственно, но в какой-то мере дела­лось по собственной воле, потому что обвиняемые хотели этим при­знанием уберечь революцию от большего вреда, чем тот, который и без того уже был нанесен ей приговорами и ка

Слотердайк верно иллюстрирует проблемы Просвещения и либерализма, и ясно что важнее равенство гражданское, а не свобода, потому что свобода гражданская вторичная от правовой, только и несущей в себе необходимое вопрошание равенства. Поэтому с гарантий правовых только и может начаться подлинное движение к демократии, а не с рыночных преобразований как это происходит от Гайдара до Путина.

Бесполое Тела, содом, освобождается не едой, чем пугают российских граждан представители и сторонники либеральной политэкономии, а стремлением быть сверху, и в бесправии только толпа может быть сверху, и поэтому обыватель присоединяется к ней, и в хаосе (революция), и в порядке (фашизм).

ФРЕЙД И ФРЕЙДИЗМ В ЖИЗНИ ИНДОЕВРОПЕЙЦА 
(По поводу работы З. Фрейда «Я и Оно»). 

«Вообще я всегда был готов признать мои обязательства по отношению к другим работникам, но в данном случае я не чувствую себя отягчённым долгом благодарности.» 
З. Фрейд. 

Текст интересен трактовкой Маркса и Штирнера, и неправомерным сравнением их, и явно ложной трактовкой Слотердайком понятия "Я" как анархической составляющей программного выступления Штирнера в "Единственном". Маркс примерно такой философ как и Ленин, скорее шизофренического взгляда на вещи, и может выдающийся учёный, публицист, но никак не философ, и у которого такая путаница в категориальном мышлении что трудно даже его сравнить с кем-то по этому показателю, если только не с тем же Лениным.

Сохранить в силе целительную иллюзию свободного диалога — вот конечная задача философии.

Есть такая проблема: быкующий бычок. И в быту, и в мировой политике. Считается, что из-за быкования Вильгелма №2 разразилась Первая мировая, а из-за быкования большевиков в Германии разразился фашизм. Не буду указывать пальцем, дабы тема не свелась к дискуссии на актуальные темы современной политики, но и в современной международной политике бычков - не в меру. Хоть и говорят, что история не терпит сослагательного наклонения, но сослагательное наклонение позволяет учиться на ошибках вовсе не глупых людей.

Кажется, что страстная тяга к сохранению «идентичности» — это наиболее глубокое из бессознательно запрограммированного в нас, настолько скрытое, что долго ускользает даже от внимательной рефлексии. В нас как бы встроен какой-то формальный Некто — как носитель наших социальных идентификаций.

Итак, где же это Я, если оно — ни в теле, ни в душе? Блез Паскаль
Рабочий не получа­ет ничего от растущего богатства, хотя он и кладет свою жизнь на его создание. Стоит только рабочему сказать «Я», как становится ясно, что так больше продолжаться не может.

В этой атмосфере Просвещение приводит к постоянному упражнению в недоверии, которое стре­мится превзойти обман, постоянно испытывая подозрения. Изощренность соперничества подозрения с обманом можно по­казать и на примере. Принадлежит она просвещенному священ­нику, одному из тех современных и ловких аббатов XVIII века, ко­торые привносили в галантные романы той эпохи эротические при­ключения и непринужденные умные беседы. Являясь по роду за­нятий в известной степени экспертом по ложному сознанию, он выбалтывает профессиональные тайны.