Спасибо,  Роман,  за комментарий. 

   1.  Мне совершенно непонятно  Ваше утверждение про  габитус, как архетип понятия.    

    Известные в философии рассуждения Пьера Бурдье   про термин "габитус" подробно  разработаны им  для нужд социологии и не связаны в  смысловых отношениях с самим термином "понятие".

    Ваше личное понимание термина "габитус" в его связи  с "понятием" мне не известно, не описано, а значит ,  и не понятно.  

  Иногда, для обоснования возможности корректного использования в своих рассуждениях  одного нового термина философ пишет книгу. 

  2.  Мне непонятно о каком архетипе понятия  Вы утверждаете. 

   Если о типах понятий можно говорить в смысле самого понятия, то о какой множественности идеальных объектов, в которую входят и понятия Вы пишете, говоря про архетип, совершенно непонятно.  

  Приведите пример других  идеальных объектов, которые вместе с понятием  входят в такой  архетип  и может  быть назван   "габитус".

     ЕС   

Хорошо, Роман,  мне остается только надеяться на получение Вашего  содержательного ответа на мой комментарий от  23 августа, 17, 51.    

   Если Вы не дадите  конкретный  ответ на этот мой комментарий, то как же я буду обсуждать   ваш текст, если не понимаю о чём  Вы пишете.         

     Правда, есть большие сомнения, потому, что  если бы  Вы понимали смысловую  связь  терминов "габитус" и "понятие",  и что-то знали про архетип понятия, то уже  написали бы ответ , а не рассуждали о будущем ответе. 

   ЕС   

Например, понятие "египетская пирамида".   

 Евгений Силаев, думаю, вам придётся подождать, пока я смогу интересующую вас ссылку отыскать и привести со сноской на цитирование. И я думаю ограничиться только цитатой Гуссерля по Габитусу, ибо искать что у Ясперса и Юнга про архетипы, нужным не считаю, ибо сам термин утверждает самые высшие определяющие личность структуры, и термин этот давний и в обсуждении не нуждается, а вот применимость термина Габитус---это в моём понимании имеет подобие в различии понятия свойства и обладания свойством, и поверьте, что это не одно и тоже, и именно в высших категориях, которые и представляет философия.

Философия как строгая наука - Э. Гуссерль  17  Опыт как личный habitus есть осадок совершенных в течение жизни актов естественного опытного к ней отношения. Он обусловлен по существу своему тем, в какой форме личность как вот эта особая индивидуальность допускает мотивацию своих действий актами своего собственного испытания, а равным образом и тем, в какой форме допускает она воздействие на себя со стороны чужих и унаследованных опытов, обнаруживающихся в признании или отклонении их ею. Словом, мы получаем не только теоретические, но и аксиологические и практические опыты. Анализ показывает, что последние своим созерцательным фундаментом имеют оценивающее и водящее переживание. И на этих опытах строятся опытные познания высшего, логического достоинства. Согласно этому, всесторонне опытный человек или, как мы тоже можем сказать, "образованный" обладает не только миро-опытом, но и опытом религиозным, эстетическим, этическим, политическим, практико-техническим и т.д., или "образованностью" .Между тем, мы употребляем это, разумеется, чрезвычайно затрепанное слово "образование", поскольку мы имеем противоположное ему слово "необразование", лишь по отношению к релятивно более ценным формам описанного habitus'а. Особенно же высокие ценностные формы обозначаются старомодным словом мудрость…

    Мы должны будем рассматривать мудрость или миросозерцание в этом смысле как существенный момент того еще более ценного человеческого habitus'а, который преподносится нам в идее совершенной добродетели и означает собой привычную искусность в сфере всех возможных направлений человеческого отношения к совершающемуся, отношения познающего, оценивающего и водящего. Ибо - что очевидно -рука об руку с этой искусностью идет вполне развитая способность разумно судить о предметностях такого отношения, об окружающем мире, ценностях, благах, деяниях и т.д., другими словами, способность явно оправдать свое отношение к окружающему. Это же предполагает уже мудрость и принадлежит к ее высшим формам.

22 Мы выяснили себе выше, что ценность миросозерцания в особенности твердо стоит на своем собственном основании, что миросозерцание нужно рассматривать как habitus и создание отдельной личности, науку же - как создание коллективного труда исследующих поколений. И подобно тому, как и миросозерцание и наука имеют свои различные источники ценности, так имеют они и свои различные функции и свои различные способы действия и поучения.

 Евгений Силаев, удивительно скорее всего то, что вы не понимаете сути поставляемого мною вопроса роли понятия в философии, и пытаетесь меня убедить на пустом месте. 

 Уважаемый, Евгений Силаев, согласно методологической установки в понимании понятия топ---это некое тематически организуемое единство, и есть еденица тематизации любого вносимого материала, которая эквивалентна всей топике, и выражает её всю в своих рамках. Отсюда, любое понятие есть выразимость всего моего, да и вообще универсума, мышления в рамках задаваемой понятием тематизации. В точности тоже самое наблюдается в самом широком употреблении и осмыслении понятия термин, и они (понятие и термин) могут иметь эквивалентное совпадение. Но тем не менее в самом общем случае предписывается их смыслы различать. 

  В своей (процитированной) работе, Гуссерль ведёт речь об оапиорных скрипт-началах и вкладывает их смысл в субъективно применимое понятие Габитус, которое применимо во всех случаях представления объективного сознания, и потому в понятии Габитус ассимилируется всякая конструктивность философски ассоциированного сознания, и потому этот термин Габитус приемлем как некоторое понятие философии сознания, а значит и всей философии, ибо бессознательной философии не бывает. Но возможно допускать и ещё некие организующие структуры сознания, потому имеется понятие архетип, чтобы не устранять мета иерархию. 

  Потому, раз в топе Габитус, выразима вся топологически ассоциированная философия, то раз термин понятие есть также часть философии, то они выразимы посредством друг друга, по той же самой причине топологической эквиваленции---вы, уважаемый,  Евгений Силаев,  можете выражать философски ассоциированные умозаключения, простым предметным языком, про что и велась речь в постах  Доказательство в философии и Понятие в философии, причём это доказательство доказывает, что это скрипт-априорное начало сознания во всей его бесконечности, также уже вложено даже в простое понятие МАМА, о есть субстанциально сущее ИМЯ человеческое, стороной рассмотрения которого и есть всякий топ тематизации сознания и подсознания человека. Это всё суть аксиологичность образа и подобия Божества в человеке душой, что тела также не устраняется, как абсолютно реальная вещественно представленная модель, в точности по Тезисам Дюэма-Куайна. И термин и нонятие Габитус, это субъективное проявление архетипа природы человека, что в экстенсиале философского результата совпадает по утиному тесту. 

   Уважаемый, Евгений Силаев, жаль будет, если я зряшно старался вам всё это доказывать, а вы не соизволите всё это понять, но вы же сами знаете как ядовито сказал Вольтер: “Философия – это не для сапожников” (ориентация латентно на разум, не занята энтелехией, постигающей саму себя). Всего хорошего.

 Уважаемый, Евгений Силаев, давайте начнём с того, что целью мыслительной деятельности вообще, а философии в особенности---есть адекватная картина мира, и никакая другая цель не может стоять в философии выше стремления к наиболее общей адекватности, даже если эту цель навязывают самыми высокими идеалами, как культурными, так и религиозными, ибо адекватность---это необходимая часть адекватного целевого решения и действия. В этом ваша "Эстетика понятия" может оказаться лже-целью, со всеми последствиями её отвержения в пользу адекватности. 

 1. Все  Ваши  тексты  являются внешним выражением  внутреннего понимания (или заблуждения)    того о  чем  Вы пишете в их логической связи или алогичной форме  и  в самой   структуре языка  их высказывания.

1)---Я описываю непротиворечивую систему общего осмысления картины наблюдаемого и скрытого мира, и т.к. это новое знание, то вполне может оказаться, что применяемые понятия этого знания не предусматривали, и потому сами по себе понятия не есть незыблимые смыслы, и это очевидно и сомнению не подлежит. Сама безкрайность познания уже доказывает неполноту эквивалентно вкладываемого ныне в понятия смысла, и приписывает даже самым верным понятиям, как недоопределённость, так и неполноту. Топологический подход к рассмотрению возможностей и применимости понятийно-терминологического аппарата выражения адекватной картины мира---свободен от недостатков экстенсионального подхода в условиях надлюдаемых недоопределённости, так и неполноты понятийно-терминологического аппарата. И топологический подход позволяет всегда так или иначе удерживать философскую общность антропогенной аксиологичности языка и составляемого на этой основе философски правильного знания. И "Эстетикой понятия", здесь будет не ложь самомнения и красивого подлога, но философски адекватная картина мира.

   2. Если нет ясного, в философском обосновании, , понимания термина, а только восприятие его  в форме  некоторого известного  тезиса, а затем из таких  тезисов  компилируется текст, то  возникают формально похожие на философские а на самом деле , многословные, бессмысленные рассуждение. 

2)---Тарский доказал, что парадокс Ришара интерпретируется, как невозможность дать точного определения конечным количеством слов даже если это разделение всех чисел на чётные и нечётные, это непротиворечиво, ибо и в нтуиционистской логике Брауэра-Гейтинга, никакие истинные высказывания не тождественно эквивалентны друг другу. Потому весь понятийно-терминологический аппарат задаётся в самом обобщённо необходимом виде и просто научает пользованию им, но контекстуальное применению практическое использование---задаст подсознательно регулируемый габитус адекватности применения этого аппарата. И вообще возможность выразить сложную философскую мысль весьма просто---уже говорит, что язык универсальная мультиполярная система предметного выражения более высоких, чем предметность категорий, что опять же топологически разрешено, как возможность топ-предметного выражения всей топики сознательного и подсознательного---в топе опредмечивания. Именно это я и описал в постах Доказательство в философии и Понятие в философии, и именно это вы назвали заблуждением, ошибками и бессмысленным набором слов. Т.е. моя непротиворечивая адекватность всем вершинным достижениям науки и эмпирическому материалу---для вас непреемлема, а ваши высосанные из неизвестного философского органа ничем не доказанные утверждения---это "Эстетика понятия", но анализ показывает, что ваше такое убеждение дальше невежественной философской парафилии---не идёт, именно из-за очевидного отказа от "любви к мудрости". И утверждение, чегото-то бессмысленным, может быть только на основе доказательного указания на очевидно противоречащее связанное с поднятой проблемой---противоречие, несовместимое с доказываемым мною. Иначе вы врёте и всё.

 3. Тематизация  позволяет  раскрыть свое понимание термина в статье или книге и дать ему философское обоснование, сделать термин  понятным для  других  философов в контексте авторских рассуждений.

Ещё раз повторяю, что неораниченность познания аскрывает гносеологический  оптимизм,  что мир познаваем, границ познания нет, необходимы лишь время и средства (что есть также Верою в вечный удел познания человеком Божества), а в агностицизме—-мир непознаваем в принципиале, человек не познаёт мир, а наивно строит трансцендентальный мир на основе чувственного восприятия, что суть признание необъективности ума и основа солипсизма, как крайняя форма  субъективного идеализма. А вы, Евгений Силаев, решили "ЭСТЕТИЧЕСКИ" поставить сознанию предел, и считаете, что эта ваша философская парафилия самая эстетичная и поэтому имеет право быть, но по определению---философия не в вашем смысле эстетичная а в любви к адекватной премудрости.

  Уважаемый, Евгений Силаев, и такие мысли свойственны не только мне, но и другим, настоящим философам

Язык философии > БИБИХИН 38. Современная тоска по догмам, которые куда-то делись, недовольна философией: неужели философия не говорит ничего мировоззренчески определенного, неужели действительно мир, человек, даже язык ускользают от дефиниций? Спасением кажется христианское вероучение, где вроде бы снова можно найти якорь для мысли. Почему у вас всё так получается, спросили меня однажды: с привычными понятиями что-то делается, они плывут и превращаются в другие, язык-средство превращается в язык-среду; в таком случае нельзя ли хотя бы это — что всё плывет — считать установленным? неверно разве открытие, что всё течет и изменяется? Я ответил, что, если это положение верно, оно тоже должно изменяться. Но тогда разве неверно, продолжали испытывать меня, что вообще существует абсолютный всеобщий закон? Я сказал, что если бы он был, я ничего не мог бы о нем знать, потому что всякое знание, в том числе и о нем, мне диктовал бы сам тот закон, а говоря под его диктовку то, что он велит, я никогда не встану в свободное отношение к нему, т.е. никогда не увижу его суть. Я говорил эти и другие подобные вещи, и мне делалось всё более неловко. Я ускользал и разрушал всякую определенность. Такой нигилист явно не заслуживал места в человеческом общежитии. Ни одной устойчивой надежной истины не оставалось. Наконец меня поставили к стенке: но Бог, Бог ведь согласно христианскому вероучению неизменен, вечен, постоянен! Я не устоял и сознался: да, конечно. Бог неизменен, постоянен, вечен. Произнес я это заикаясь, но успокаивал себя: должно же быть хоть что-то одно определенное, надежное. Непонятно только тогда, конечно, к чему философия с ее вопросами и нерешенностями. Если есть одно постоянное, вечное, неизменное, то и держись его, а всё остальное отбрось. От переусложненностей, измышлений отойди. Есть Бог, и исходи из этого. С философией расстанься. Вдруг я почувствовал, что оказался нигде, и вера, ради которой я решил бросить философию, меня не принимает. Я набрался смелости и взял свои слова обратно, как берут подследственные, давшие показания под давлением. Под давлением, от стыда, что же это за философия такая, что же это за мысль такая, что не может иметь и сказать ничего определенного, я сдался и согласился: да. Бог вечен, неизменен, постоянен. Но это неверно. Из-за непостижимости Бога все утверждения о нем подлежат также и отрицанию. Он неизменен не так, что в нем не окажется изменчивости, когда Он того захочет. Он не изменчив, но и не мертв. Если изменчивость — черта жизни, то Бог сверхизменчив, и только если изменчивость понимать как порок, ее в Боге не будет. Больше того, Бога нельзя даже привязать к этому Его обозначению: «Бог»; Он Сверхбог (ὑπέρθεος), и о Нем «как о Причине всего сущего следовало бы, с одной стороны, высказывать и утверждать все без изъятия положительные суждения, какие могут относиться к сущему, а с другой стороны, одновременно с еще большим основанием как о Превосходящем всё сущее отрицать все эти суждения, причем не думать, будто отрицания о Нем противоположны утверждениям, но, гораздо скорее, считать Его, поднявшегося как над любым отрицанием, так и над любым полаганием, не причастным никакому лишению». По мч. Дионисию Ареопагиту, Он ни изменчив, ни неизменен, ни изменчив и неизменен вместе. Вот конец последнего трактата Дионисия: 

  «Мы утверждаем, что Виновник всего мира, превосходящий всё сущее в мире, не будучи лишен ни бытия, ни жизни, ни смысла, ни ума, не есть тело и не имеет ни образа, ни облика, ни качества, ни количества, ни объема […] Он не есть ни душа, ни ум, и Ему нельзя приписать ни воображения, ни мнения, ни рассуждения, ни помышления. Он и не разум, и не мысль, и ни уразуметь, ни выразить Его словом невозможно; Он ни число, ни порядок, ни величина, ни малость, ни равенство, ни неравенство, ни подобие, ни неподобие; Он ни бездвижен, ни подвижен, ни предается покою; Он ни обладатель силы, ни Сам не есть сила; не есть Он и свет; нельзя сказать, что Он живет или что Он есть жизнь; не есть Он ни сущность, ни вечность, ни время; прикоснуться к Нему мыслью невозможно. Он не есть ни знание, ни истина, ни царство, ни премудрость; ни единое, ни единство, ни божественность, ни благость, ни дух в том смысле, в каком мы всё это понимаем; Он ни сыновняя, ни отцовская природа, ни вообще что-либо из ведомого нам или кому другому; Он не принадлежит ни к несуществующему, ни к существующему, и ничто существующее не познает Его таким, каков Он есть, равно как и Он знает сущее не в его существовании. О Нем нет ни понятия, ни именования, ни знания; Он ни тьма, ни свет, ни заблуждение; ни истина; и вообще по отношению к Нему безусловно невозможны ни полагание, ни отрицание, но, совершая свои полагания или отрицания в отношении вещей, следующих за Ним, Его Самого мы ни полагаем, ни отрицаем. Ибо выше всякого полагания всесовершенная и единственная Причина всего в мире, и над любым отрицанием возвышается всепревосходство Того, Кто запределен всему сущему и совершенно отделен от всех вещей» (О таинственном богословии).
    Но ведь о неизменности Бога говорит не философия и даже не богословие, а само Откровение, обязательное для веры: «Всяко даяние благо, и всяк дар совершен свыше есть, сходяй от Отца светов, у негоже несть пременение, или преложения стень» (Иак I, 18)? Стало быть, верен по крайней мере этот тезис — «Бог неизменен»? Нет. Апостолу здесь словно приоткрылся уголок завесы, и стало можно видеть тело Божества. Апостол ведет себя не как исследователь, направленный ученым обществом выяснить, как устроен интересный объект по названию «Божество», и констатирующий: объект устроен так, что он никогда не меняется, всегда точно такой, как был прежде, и в нем нет даже отдаленных признаков перемены. Апостол говорит иначе: как взволнованный и ослепленный сиянием приоткрывшегося Божества. Его испугало бы, что может существовать исследовательский коллектив, способный принять его за информанта, а его слова — за дескрипцию; что его проповедь слушают как описание важного объекта, он принял бы за свой провал и, возможно, в отчаянии вспомнил 76 псалом царя Давида:   Размышляю о днях древних, о летах веков минувших;
Припоминаю песни мои в ночи, беседую с сердцем моим, и дух мой испытывает:   Неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить?    Неужели навсегда престала милость Его, и пресеклось слово Его в род и род?
Неужели Бог забыл миловать?
Неужели во гневе затворил щедроты Свои?
И сказал я: «Вот мое горе — изменение десницы Всевышнего».
    В Священном писании есть и «у Негоже несть пременение», и «изменение десницы Всевышнего». Этим исключается возможность сделать его первоисточником нового для всех обязательного мировоззрения. Божество не машина для обслуживания идеологических потребностей. Перед Богом Дионисия Ареопагита, апостолов, псалмопевца необеспеченность человека по части идеологии дорастает до неба, до «страха и трепета».

 Уважаемый, Евгений Силаев, вы, комментируя меня, всякий раз высказываете удивительно многопротиворечивые идеи, и упорствуете---этот вам всегда мною доказываемый факт принять должным образом ко вниманию, может всё же начнёте мыслить верно, а то мне пишут что вы человек ограниченный и не далёкий, и бестолку вам что-то пояснять, но я не устаю вас вразумлять. И ваше---

 3.  Вот, роман,  в чём суть  проблемы непонимания Ваших постов -  с бестолковом использовании многочисленных терминов без их  философского обоснования. --- Извините,---- ЕС    

Не извиняю!, ибо лукавите во всём, и бестолковой при доказательной проверке оказывается ваша интерпретация "ЭСТЕТИКИ ПОНЯТИЯ", и контекст употребления мною понятийно-терминологического аппарата, нужен прежде всего для охвата основных направлений философского осмысления сознания и философичности вообще, и весьма удачен, чего вы не имеете. Может от зависти на меня наговариваете? Так что думайте, а там Бог либо вознаградит, либо накажет. Всех благ.

 Уважаемый, Евгений Силаев, благодарю за откровенно хорошие пожелания, но есть один аспект, который вы не рассматриваете, а именно: В моей анкете написано, что я глухой, и у меня 100% глухота, есть ещё проблемы с вестибулярным аппаратом и пр., и хотя при ходьбе у меня прыгает изображение, но при всём при этом мне быть крайне опасным противником в драке---это особо не мешает, а драться и шугать этим приходится регулярно, ибо очень многие люди любую немощь используют только чтобы тупо выпендриться. Вы спросите, зачем я вам всё это говорю, а на самом деле это имеет прямое значение к общению на ФШ, ибо я не могу общаться как все, я не слышу, но терпеливо сникая во все детали разговора, мне по самому мизерному участку звуков, которые могут быть распознаны--я выстраиваю речь, и это именно радикальный конструктивизм. Но чтобы так разуметь, то надо очень хорошо к собеседнику относиться, причём во всех случаях, и тут надо уметь крайне быстро понять специфику всяких в беседе изменений, а при борзости---развернуть так, чтобы вызвать устойчивую рефлексию избегания конфликтных ситуаций. Вот тут мне и нужен полностью осознанный мыслительный материал, хоть каких-то бесед, и ФШ мне в этом помогает, а зэковская феня позволяет воздействовать крайне эффективно. Конечно тут нужно разворачивать мозгами весь потенциал за доли секунд, и у меня это получается очень талантливо. И положительный результат меня всегда радует, как эхо благого к людям отношения. 

 Как ни странно, но все такие беседы даже как и эта моя с вами, я выворачиваю во всю структуру личности, что никогда не забывается, но сама эта тотальность многих сильно пугает, ибо восприятие---это всегда взаимность, и не бывает такого, чтобы другой не почувствовал эту специфику, если для меня она яснее ясного. Вот и вы сделали весьма положительный шаг, но поймите, Уважаемый, Евгений Силаев, люди, которые умеют думать---это именно непременный приоритет адекватной картины мира, а я настолько в этом застёгнутый, что даже более 20-ти лет не влюбляюсь вообще, при самом положительном отношении к бабам, для меня всё---это строго мыслительный материал, и лучший друг всегда машиной обзывает и крутит у виска пальцем, если я ему что-то умняцкое довожу. И если у вас, Уважаемый, Евгений Силаев, есть возможность иногда продолжать общение, то я буду вам только благодарен, ибо мне нечем питать разум предметно социально, ибо я умных людей не знаю, хотя вижу в некоторых принципиальных людях склонность к умняку, но для них общение со мной---это означает поломать свою психологию, а им это вопрос жизни и смерти. 

 Уважаемый, Евгений Силаев, вы тоже мне помогли мой пост мне же представить многими способами, причём именно как направленная предметная необходимость этого, и поверьте, что ваш положительный эффект---я обязательно умножу, и тут, если вы найдёте силы переступить через психологизм в обретение философскй адекватности, то большего подарка мне и не надо, как ярко положительная практика мультипрофессионализма в оперировании всей тематикой и поста и социо представленности.

 Кстати, Уважаемый, Евгений Силаев, у меня есть материал по Найссеру (Познание и реальность, писал его года 2-3 назад), весьма совпадающий с понятием в вашем и моём представлении, по я не хочу себе раздувать колонку постов (ибо задачей ставлю обобщение всего прошлого, удаётся), и лень его печатать, я вам могу скинуть по личке на pdf, а вы его отредактируете в своё амплуа, если желание есть, то скину, но чтобы не было, что скинул и вас портом не найти чтобы чуть пообщаться. Всего хорошего.