"Деревенская община -- юридическое лицо. Она думает на сходке, и, по условиям юридического лица, она иначе не может думать, как вслух и речами" - это либеральная концепция права, религиозная [в праве индивид существует только], стоящая на вере что юридическим лицом может быть фирма или община. Думание не относится к праву непосредственно, а только косвенно, где шизоидное Тела подбирает версии. "страстотерпцы труда беспросветного найдут себе защиту под сенью суда и закона" - по сенью означает, что граждане находятся под законом, что может относится к уголовному закону только, а не вообще, а значит применив насилие они не могут уже находиться под сенью закона, а только суда если. а значит доводы Плевако как демагога либерала о "страстотерпцах труда беспросветного" разбиваются напрочь. При либерале Путине логика крючкотворов зашла дальше, где светские, уголовные, религиозные законы невообразимо смешаны, где суды уже не судят дела, а назначают наказания и без всякого на то основания. Ходорковский, Болотная, дела шпионов, религиозного святотатства, это уже преступления либерал-фашизма. Плевако, как и Столыпин с реформами, это были первые болтуны предвещающие систему либерал-фашизма. Ленин, и Сталин со своими головорезами, задержали необходимое развитие, а сейчас оно дало запоздалые плоды, потому что если с явлением бороться, оно впоследствии оборачивается в более яростной форме, что и произошло при Ельцине и Путине, а Путин как человек толпы усугубил явление насилия в обществе законом. Почему Запад развивался в идее права иначе, видимо там не смогли перепутать справедливость с насилием. "Законодатель знает, что есть случаи, когда интересы высшей справедливости устраняют применение закона. Законодатель знает, что есть случаи, когда мерить мерой закона -- значит смеяться над законом.." - в этот оборот речи помещаются все аргументы Ленина, Сталина, Путина, Гитлера, и печальников народных. "которые не чуют, что закон -- это минимум правды, над которой высится иной идеал" - шизоидное Тела, где закон связан с правдой, но выше закона всё может быть, индивид например и его воля, кроме уголовного закона, где находясь выше этого закона ты ставишь себя вне правовой системы, а значит и государства. Почему и набухает УК РФ, чтобы граждан вывести из сферы государственного обращения в правовой системе, система либерал-фашизма не предполагает гражданскую свободу в полном объёме, а значит надо её ограничивать, но как, если институты правовые не вызывают у граждан сочувствия, только с помощью уголовных законов, куда и относят всё что не попадя, традиции, обычаи, культуру, к праву не относящиеся. Достаточно послушать либералов от политэкономии или менеджеров фашизма, все их речи обращены к государству, но государства в правовой системе нет, оно суверен только, и за него сказать ничего нельзя. Отсюда и появляются идиоты вроде Столыпина, Ленина, Путина начинающие реформировать государство. Именно благодаря доброхотам, вроде Плевако, Столыпина, Гайдара, Путина, начинается хаос в государстве. Почему Плевако либерал, хотя гражданин не либерал, а за участие и поддержку адвокатом оной системы.
... я глубоко убежден, -- и вы мое убеждение разделите, -- что в настоящем деле история возникновения событий 3 и 5 мая имеет глубокие корни в прошлом; что бытовой очерк дела осветит его в настоящем свете, выведет наружу действительные, но в глубине скрывшиеся причины, мощные, неотвратимые, наличность которых меняет точку зрения и на событие, и на доказательства, и на объяснения его...
... Конечно, наделы в имениях графа согласны с буквой закона; требовать от него большего во имя идеального права нельзя. Для тех людей, которые не знают долга, выше предписанного законом, которые не чуют, что закон -- это минимум правды, над которой высится иной идеал, иной долг, внятный только нравственному чувству...
... Частное лицо, получившее повестку о неправильном взыскании, имеет право думать само собой о незаконности иска и соображать,: нельзя ли опротестовать опись.
Деревенская община -- юридическое лицо. Она думает на сходке, и, по условиям юридического лица, она иначе не может думать, как вслух и речами. Сильные голоса того и другого на сходке, это -- рельефные мысли думающей юридической личности; здесь пользование своим правом, здесь нет преступления.
Если же 22 апреля не было преступления, а было полное законное пользование своими правами, была сходка крестьянского мира, обсуждавшего свои дела, то те или другие мнения, высказанные здесь, те или другие громче и внятнее выраженные мысли не могли сделаться преступными оттого только, что за 22 апреля последовали майские дни.
... Но подстрекатели были. Я нашел их и с головой выдаю вашему правосудию: они -- подстрекатели, они -- зачинщики, они -- причина всех причин...
Бедность безысходная, бедность -- создание Фишера, одобряемое его владыкой, бесправие, беззастенчивая эксплуатация, всех и все доведшая до разорения,-- вот они, подстрекатели!
Одновременно, потому что одинаково невыносимо всем становилось, вспыхнуло негодование люторовцев против бесцеремонного попирания божеских и человеческих законов, и начали думать они, как им отстоять себя.
И за эту драму сидят теперь они перед вами.
... Наш закон знает такие обстоятельства. Начертав в статье 134 Уложения причины смягчения кары, он не остановился на этом. Законодатель знает, что есть случаи, когда интересы высшей справедливости устраняют применение закона. Законодатель знает, что есть случаи, когда мерить мерой закона -- значит смеяться над законом и совершать публично акт беззакония.
А обстоятельства именно таковы. Люторические крестьяне попали в такой омут, где обыкновенные меры были бы ужасны и бесчеловечны.
... Верю я, глубоко верю, что сегодняшний день в летописях русского правосудия не будет днем, за который покраснеет общество, разбитое в своей надежде на господство правды в русском суде. Верю я, что вы скажете сегодня: "Молчи, закон, настало время благодати!". Верю я, что те экономические лишения, те нравственные мучения, в которых протекли долгие годы жизни люторических крестьян, сегодня достигли своего предела... Они уйдут отсюда с приобретенным убеждением, что правда есть и действует.
... Нет, вы не осудите их. Мученики терпения, страстотерпцы труда беспросветного найдут себе защиту под сенью суда и закона.
Вы пощадите их.
Но если слово защиты вас не трогает, если я, сытый, давно сытый человек, не умею понять и выразить муки голодного и отчаянного бесправия, пусть они сами говорят за себя и представительствуют перед вами.
О, судьи, их тупые глаза умеют плакать и горько плакать; их загорелые груди вмещают в себе страдальческие сердца; их несвязные речи хотят, но не умеют ясно выражать своих просьб о правде, о милости.
Люди они, человеки!...
Судите же по-человечески!...
http://www.studfiles.ru/preview/5560957/page:5/ Федор Никифорович Плевако. Судебные речи. Дело Люторических крестьян