Геннадий Макеев, здесь проблема в другом и Аристотель просто этого не знал, ибо он очень красиво начал это движение, а вот что из этого получится, то он это и не мог знать, а вот мы, умные потомки этого наследия в движении наиболее прогрессивной мысли, как раз-таки и можем наблюдать некия итоги, в выводах о характере этого прогрессивного движения в овладении логической культурой мысли.

  Геннадий Макеев, в прогрессирующе объективном описании действительности, мы обязаны описывать объекты действительности содержательно и именно как истинно содержательные системы, и потому теорией таких систем, будут Логические теории семантически непротиворечивых систем, и каждое, доказуемое в них утверждение, является общезначимым в данной логике, то есть её законом. Это означает то, что весь феномен познания в единственно содержательных случаях парадокса лжеца X---в смысле Даммит М. Истина, приводит в идеале к Единой семантически непротиворечивой теории (ведь всякий общезначимый закон один и един), но в ней принципиально никогда невозможна окончательная интерпретация, и это доказывает Бесконечный Семиозис Пирса.

   Изначальный тезис---Великое предназначение ученого заключено не в выборе той или иной традиции, не в преклонении перед авторитетом или мнением, позволяющим считать, что факты состоят в том-то и том-то, и не в том, чтобы предаваться фантазиям. Он должен ограничить себя открытым и искренним наблюдением явлений (appearances). Читатель, со своей стороны, надлежит повторять наблюдения автора на собственном опыте и уже исходя из результатов своих наблюдений решать, правильный ли отчёт о явлениях дается автором. Итак, прагматической интерпретацией анализа по исследованию феноменов сознания и речевого их выражения, есть следующие выводы:

  Бесконечный семиозис -- Учение о знаках Пирса заключается в том, что бесконечность знаков как продолжается, так и предшествует любому знаку. Это является следствием и вытекает из идеи о том, что интерпретаторы должны быть дальнейшими признаками, а знаки являются интерпретаторами более ранних признаков. Поэтому любой знак должен определять интерпретант, чтобы иметь качество знака, а сами интерпретаторы являться знаками, и потому бесконечные цепочки знаков кажутся концептуально необходимыми.

  Чтобы увидеть это, представьте цепочку знаков с первым или последним знаком. Окончательный знак, который прекращает семиотический процесс, не будет иметь никакого смысла; если бы это было так, то получится противоречие интерпретатору, который будет функционировать как дополнительный знак, дабы создавать ещё один интерпретатор, и окончательный знак фактически никогда не завершит процесс. Однако, поскольку любой знак должен определить интерпретанта для учёта в качестве знака, окончательный знак не будет признаком, если у него не будет интерпретанта. Аналогичным образом невозможно обозначить первый знак, который не может быть интерпретатором предшествующего знака. Ибо тогда предшествующим знаком, был бы первый знак. Однако, поскольку любой знак должен быть интерпретатором предыдущего знака, первый знак не был бы знаком, если он не был бы также и интерпретатором предыдущего знака. Проблема в том, что, если мы допускаем окончательный знак без интерпретатора, или первый признак, который не является интерпретатором или каким-то более ранним знаком, то тогда у нас тогда все знаки в семиотическом процессе—есть явно несостоявшиеся знаки. Это обрывает всю остальную часть семиотической цепи, вызывая что-то вроде краха по принципу домино. Например, если окончательный знак не может быть знаком в силу отсутствия интерпретатора, то, поскольку этот несостоявшийся знак должен действовать, как интерпретатор предыдущего знака, имея функцию, как дополнительный знак в своем собственном значении, то и тот также имеет состоявшуюся неудачу быть интерпретатором. [Это принцип несмещённой редукции, идеально непротиворечивый эсхатологическому Суду, и по Интерпретации Богом, кто как понят---в обретение дальнейшей магистральности в Вечность.] Та же история и с первым знаком, как изначальным интерпретатором, в следствии чего предыдущий знак также не есть состоявшийся, как правильный интерпретатор и поэтому не был знаком. Следствием этого является то, что ... и так далее. Альтернативой является отсутствие признаков прекращения действия с обоих концов (и в начало, и в конец). И, очевидно, если мы не можем положить ни начало, ни конец семиотическому процессу, то знаки были и продолжают генерировать знаки, что не имеет ни начала, ни конца. Процессинг   семиозиса обозначается в триаде Пирса: Репрезентамен, Интерпретанта,  Объект, напоминающей треугольник Огдена-Ричардса, с основанием составленным   Символом (Репрезентаменом) в соотнесении его с означаемым Объектом, и вершиной в Интерпретанте, которая часто отождествляется с означаемым, или референцией. Интерпретанта (по словам Умберто Эко)---это то, благодаря чему знак имеет значение и значит даже в отсутствии интерпретатора (как нечто интерсубъективное и в тоже время подобное сингулярно завершённому), как иной способ обозначения того же самого. Чтобы установить какова Интерпретанта, её надо обозначить другим знаком, Интерпретантой которого при этом будет следующий знак, и т.д.. Так начинается непрерывный процесс семиозиса, который Пирс называет процессом функционирования знака, обнаруживающий, что с необходимость каждый знак есть интерпретацией предшествующего ему знака, доказывая, что в процессе семиозиса нет ни конечного Объекта, ни конечного Интерпретанта, но лишь благодаря этим семиотическим отношениям между знаком и его объектом, мы познаём нечто, находящееся за пределами знаковых систем, также удерживаем этот познавательно-эволюционирующий потенциал в памяти, и видим именно ту природу Объектов, которая суть искомая и априорная, безначальная и бесконечная---Природа познаваемых нами именно таких Объектов, стремясь слиться с ней в бесконечном творческом уделе Истины этой Природы.

[[≈1899 г. репрезентамену дано следующее определение: "Репрезентация - это такой характер (Габитус) вещи, в силу которого, для произведения некоторого умственного эффекта, она может встать на место другой вещи. Вещь (содержание значения), обладающую таким характером, я называю репрезентаменом, умственный эффект, или мысль, - его интерпретантом, а вещь, которую он замещает, - объектом" (Пирс 2001. 2: 206, N 564). В статье "Syllabus" (1902) подчеркивается: "Репрезентамен не действует как таковой, пока им действительным образом не определяется некоторый Интерпретант, но при этом он является Репрезентаменом, поскольку вполне к этому способен. Так что его Репрезентативное качество не зависит необходимым образом ни от того, определяет ли он в действительности какой-либо Интерпретант, ни от того, имеет ли он объект" (Пирс 2000. 2: 76, N 57).]]

 Геннадий Макеев, когда же мы переходим к рассмотрению логики всякого Семиозиса познания действительного, то от объектного содержания этих систем, приходится полностью абстрагироваться и исследовать только отношения объектов действительности, рассматривая только рефлексивно выделенную природу этих взаимоотношений, как Возможность, которая вся полностью никогда не станет прошлым своего объектного содержания---есть природой отношений. Такие теории этих систем называются---Логическими теориями синтаксически непротиворечивых систем, и в них нельзя доказать некоторое утверждение A и его отрицание, и это последнее понятие наиболее употребимо, хотя для некоторых логических теорий используются и другие понятия синтаксической непротиворечивости. Проблема в том, что таких логических систем, даже с введением обязательной их релевантности---безмерно много, и выбрать наиболее приоритетную их них, принципиально невозможно. Но, раз Истина следует из всего (Дунс Скот), то в любом обще Истинном утверждении, выводы логик рассмотрения всех сопряжённых (с философски истинным актом познания) систем---будут непротиворечивы друг другу и Логическим теориям семантически непротиворечивых систем, и хотя каждая из логик---суть исчисление, но сама безмерность логик синтаксически познаваемых систем, также лишена окончательности в завершении.

   Коррелят этого всего в том, что в Металогике доказывается метаутверждение, согласно которому теория семантически непротиворечива тогда и только тогда, когда она имеет модель (как фундирование теории реальностью). С этой точки зрения теория не имеющая моделей, ничего не описывает, а потому такого рода теория не представляет никакого научного интереса в рассмотрении своего содержания. Это же относится и к   синтаксически противоречивым теориям, так как в последних доказуемым становится любое утверждение (из лжи следует что угодно, как возможность приписать любое качество и любые его отношения). Ясно, что если при построении теории мы преследуем цель установить, что имеет место в мире, то есть пытаемся отделить сущее от несущего, то противоречивая теория как раз эту функцию и не может выполнить, а потому противоречивая теория не имеет научной ценности.

   Геннадий Макеев, так что, чтобы не заявлял Аристотель, то в призме современного самого прогрессивного рассмотрения проблем познания, ограничения Аристотеля на доказательства---оказываются безаргументированными, и в тоже время никак нельзя исключать того, что есть, будут, и всегда возможны недоказуемые утверждения, но это невозможно ни доказать, ни отвергнуть, и об этой неполноте пределов осмысления мира и бытия, Аристотель принципиально знать не мог, хотя и неплохо дерзал в предсказании истинно верных проблем будущего в этой философии. И философская ограниченность многих мыслителей порой позволяет признать в них нечто философское, только с большой натяжкой и то, только при дополнении истинно философской аргументацией. Я думаю, что смог вам преподнести остов этих логических проблем, но поправка в том, что остановиться в этом процессе познания невозможно, не утратив смысл мыслительной деятельности, а бесконечно избегать вершинных выводов, то это означает явное отрицание смысла мышления вообще, ибо----

[[Парадоксальность Сознания этой ситуации в том, что всякое сингулярное знаковое познание (вне коррелята Истиной)---суть отрицание предмета познания. Это доказывается Пирсом (§ 6. Рудиментарные пропозиции и аргументы) Существуют весьма веские основания принять конвенцию, что а —< b —< с должно значить а—<(b—<с), а не (а—<b)—<с. Таким образом, мы поставлены перед необходимостью исследовать, каково должно быть значение а—<а—<а—<а—<а—<а—<а  и далее до бесконечности. Эти ряды   антецедентов (1-х частей импликации (обозначенной как {—<},т.е. меньше или равно))  без конечного   консеквента (исходных частей импликации), как видится, представляют собой эквивалент отрицания (¬ а) (и в сути противопоставления познанию---действительности, и выходит что неизменяемая интеллектуальная привычка, обесценивает функтив познания, никогда не выходя на превосходящий уровень класса, задаваемого привычкой, как отсутствие опытно утверждаемой дезъюкции с исключением). Таким образом, без введения какого-либо иного знака, просто посредством идеи бесконечного ряда, после того, как у нас уже есть идея последовательного ряда, мы получаем идею отрицания. Таким образом, понятия, вовлеченные в аргументацию, производят понятие непринятия аргументации. Отсюда мы приходим к необходимости обобщения нашей идеи аргументации ---от восприятия (что одно суждение должно быть принято, потому что принято другое), до вовлечения процесса мысли, приводящего нас к тому, что хотя одно суждение и истинно, все же из этого не следует с необходимостью, что другое также истинно. Не изначальное понятие аргументации, но его обобщенное понятие---покрывает собой всю область гипотетических пропозиций. Так скоро, как только у нас есть идея абсурдности, мы можем знать, что тот или иной аргумент мог бы логически привести к абсурду. Аргумент, который может привести к абсурду, является ложным. Аргумент же, который ложен, может в некоторых мыслимых обстоятельствах привести к абсурду. Отсюда, так скоро, как только мы принимаем идею абсурдности, мы обязаны включить непринятие аргументации в категорию аргументаций. Таким образом, как мы указали, пропозиция есть не более и не менее, как аргументация, в утратаченной утвердительной силе (её пропозиций), равно как термин---есть пропозиция, субъекты которой утратили денотативную силу, являя необходимые энтимемы познающего сознания (т.е. Топ---пустое место), восстанавливая утвердительную силу пропозиций терминологического суждения при подстановке предметных значений и денотативных признаков субъективной презентации репрезентамена (Всякий термин сингулярен, но не определен).]]

 Как видите, эти все проблемы бесконечны, что не отрицает смысла в предельных обобщениях, и только так и возможна Истинная философия. Вообще, Дух стремится постигнуть Истину, как то, что обобщение всего выше указанного и есть выражение главной Дефиниции и Коннотации Истины -  [Истина, как Природа Духовного Ума---это предельно универсальный и предельно общеприемлемый Всеобщий Репрезентамен в отношении фактов действительности, как Истина Всех Миров, как всегда непротиворечивое совпадение Репрезентамена и всякой Окончательной Интерпретанты в отношении любых форм фактов всякой действительности и ожидаемого.]  Это и есть главный ВЫВОД всего Логика философии Истины поста, как приоткрытие---что есть Истина такое. Познание же представляет Экстенсионал Индукции Действительности в Апперцепции (real рецепции в Понятии, как суть Репрезентамен), в Интенционале диспозиции Гештальта (как природы интенциональности духа в познании). Понятие и Концепт---сущности одинаковой степени общности (∃∀ - существует вообще), но Понятие есть природой достигнутого (как и Habitus унаследованного), а Концепт---природой Habitus духовного содержания достигнутого, как всякой стратегии (диспозиции) в интенциях достигнуть необходимого. Как я и описывал по ССЫЛКА для Виктории, что Истина сродни Понятию (в предельно философском смысле), и есть (как Довербальность и как Понятие)---Концептуальным Habitus’ом формирования познавательного потенциала из дезъюкции Апперцепций существования ∃ (Σ--Экзистенциальный квантор логической суммы представлений  Σ=A V B V C V ... ) и импликации Гештальта их всеобщности ∀ (∏-Универсальный квантор логического умножения ∏=A & B & C & ... ), в строгом виде, как Закон (являющий логику с исключением); что есть суть формированием понимания самых максимально возможных: сути, функций и замысла узнаваемых вещей, исключая противоречивую трактовку. Всё точно, а значит дух человеческий---математик. Коррелят здесь в том, что хотя по Брауэру-Гейтингу все истинные высказывания никогда не тождественны между собой (Предание---что разнит добро, но все равны во зле), а все абсурдные всегда тождественны, но раз по Закону Импликации Дунс Скота---“Истина следует из всего”, то вся эклектика сознания [дезъюкция существования--- ∃ (Σ—{сумма} Экзистенциальный квантор)], может быть непротиворечиво объединена в одном единственном (по парадоксу лжеца) содержательном случае, причём именно как постулируемая философией конъюктивно непротиворечивая Всеобщность (по Пирсу---Закон, Третичность и Символ), что есть =Df. всеобщности ∀ (∏---{произведение} Универсальный квантор), причём как строгая всеобщность, как Закон, что не исключает и дезъюкцию, но обязательно, как дезъюкцию с исключением. Отсюда, всё вне исключения перцептивно воспринятое---есть состав наибольшей индукции Познания, экстенционально (Понятием) формируя апперцепцию, а интенционально (Концептом)---Гештальт. Концепт есть более сильное условие относительно Понятия, но Концепт включает в себя и более слабое (необходимое) условие своего существа, как Понятие. И их надо разделять, это самая важная философская необходимость для возможности чистой кристаллизации Истины, как просветительская подготовка к просвещению самих философов. Концепт (как и Дух)---интенционален, обеспечивая целостность как отдельных феноменов, так и всего феноменального ряда, но принципиально не способен исполниться ни в одной из феноменальных зон: за этим стоит отсутствие онтической иерофании Абсолюта; в феноменальности есть только следы, только знаки его прохождения. Вот так-то вот — не больше и не меньше. Не может исполниться, родимый, ни в одной из “зон”, правда, слава Богу, “феноменальных”, и всё тут, но познанное ввиде Знаков (его следов) знание---дух составляет и обеспечивает, так значит духовная жизнь---это естество верно познающего сознания. Правда, я хоть и не сомневаюсь, что Вы сможете понять написанное, но перспектива у других скорее описывается мудростью древних греков---«Что возможно Юпитеру, то невозможно быку», но оно же понятно, что Философия не для сапожников (Вольтер), а тем более не для быков, а Юпитеру---как раз то что надо, для просвещения человеков. Сапожники с быками создадут бесконечную Санта-Барбару, в стойком упирании рогами только в своих нечаянно понятых Химерах, подкуют и представят свой коматоз нечаянного знакомства света и тьмы Софистикацией, и будут торжественно думать, что через их стойкость (упрямость) вот-вот просияет Свет Истины, в то время, как Юпитер, не обращая внимания на эту мышиную возню, готовит доступный человекам Свет истинно философского просвещения, краешек которого мне посчастливилось усмотреть и описательно передать Вам. И в любом случае, даже понимание этого таким умнейшим человеком, как Вы, будет явно не мгновенным. Время есть.