Систематизация и связи

История философии

Гносеология

Диалектика

Логика

                                   А.А. Ивин. Что такое диалектика.

 

                  Глава 2. ДВА ПОЛЯРНЫХ ТИПА ЦИВИЛИЗАЦИЙ

                  1. Коллективизм и индивидуализм - два полюса истории

        Как показывает рассмотрение принципа триединства, обсуждение проблем диалектической логики требует предварительного анализа определенных общих вопросов философии истории, и прежде всего вопроса об основных единицах измерения истории – эпохах и цивилизациях.

                  Эпохи и цивилизации

        В историческом описании, с его "неисчерпаемым предметом исследования" (Шопенгауэр), особую роль играет деление человеческой истории на эпохи, цивилизации, культуры и т.п. Принимаемое деление истории на основные периоды определяет ту перспективу, в которой располагаются все рассматриваемые исторические события и точкой схода которой является "настоящее"¹ .

В истории после архаического, или первобытного, общества выделяются следующие три основные эпохи:

     - древнее аграрное общество;

     - средневековое аграрно-промышленное общество;

     - современное индустриальное общество.

        В рамках каждой из этих эпох могут существовать одна или несколько цивилизаций. Отдельная цивилизация не обязательно охватывает всю свою эпоху. Цивилизация понимается предельно широко, так что она включает всю сложную, иерархически упорядоченную систему явных и неявных запретов, повелений, принципов и категорий теоретического и практического освоения мира, определяющих своеобразие мышления, строя чувств и действий своих индивидов. "Цивилизации... - пишет историк Ф. Бродель, - представляют океан привычек, ограничений, одобрений, советов, утверждений, всех этих реальностей, которые каждому из нас кажутся личными и спонтанными, в то время как пришли они к нам зачастую из очень далекого прошлого. Они - наследие, точно так же, как язык, на котором мы говорим. Всякий раз, когда в обществе обнаруживается тенденция к появлению трещин или провалов, вездесущая культура заполняет или по меньшей мере маскирует их, окончательно замыкая нас в рамках наших повседневных задач"².

        Перефразируя Ж. Неккера, говорившего о религии, Бродель характеризует цивилизацию как "мощные оковы и каждодневное утешение" для каждого человека. "Цивилизация - это одновременно постоянство и движение. Существуя в каком-то пространстве, она удерживалась там, цепляясь за него на протяжении столетий. И в то же время она принимала определенные ценности, которые предлагали ей соседние или далекие цивилизации, и распространяла собственные ценности за своими пределами. Подражание и "заразительность" действовали наравне с определенными соблазнами внутри общества против привычки, против уже сделанного, уже известного"³ .

        Цивилизация подобна живому организму, проходящему путь от рождения до смерти, постоянно воспроизводящему себя и придающему неповторимое своебразие всем протекающим в нем процессам. Понятие цивилизации, одно из центральных в историческом исследовании, чрезвычайно многозначно, причем разные придаваемые ему значения являются недостаточно ясными. В частности, сам Бродель говорит о "европейской цивилизации", "исламской цивилизации", "западной цивилизации" и замечает, что западный капитализм, создавший новый образ жизни и новый тип мышления, не был тем не менее новой цивилизацией, ибо цивилизация - это накопление на протяжении куда более долгого времени.

                  Коллективистические, индивидуалистические и промежуточные цивилизации.

        Все цивилизации будут далее делиться на коллективистические, индивидуалистические и промежуточные в зависимости от характерных для них стиля мышления, строя чувств и своеобразных коллективных действий. Если в одну эпоху имеется два или большее число вариантов коллективистической или индивидуалистической цивилизации, они должны внутренне походить друг на друга, и сходство двух, скажем, коллективистических цивилизаций одной и той же эпохи должно быть неизмеримо большим, чем сходство любой из этих цивилизаций с индивидуалистической цивилизацией своей эпохи.

        Средневековое общество является не аграрным, как принято считать, а аграрно-промышленным. Оно характеризуется, прежде всего, постоянным ростом слоя ремесленников, все более концентрирующегося в городах, резким усилением торговли и коммуникаций, соединяющих разрозненные в аграрном обществе сельские общины. Возникают и приобретают господствующее значение монотеистические религии, с их ясной иерархией небесного мира. Складывается и приобретает универсальную значимость представление о низшем, земном и высшем, небесном, этапах человеческой жизни; земное содержание все более пронизывается небесным с явным приоритетом последнего. Если бы средневековье, и в особенности позднее средневековье, не являлось аграрно-промышленной эпохой, осталось бы непонятным, как на месте аграрного общества в исторически очень короткий период вырос капитализм, знаменующий переход к индустриальному обществу. Характерно, что слова "буржуазия" и "буржуа" были в употреблении уже в XII в.: буржуа - это привилегированный гражданин города⁴.

        Обычно индустриальные общества, добившиеся в XX в. особо эффективного экономического роста, называются постиндустриальными. Д. Белл выдвинул идею, что с точки зрения реализации обществом различных технологий производства в мировой истории можно выделить три главных типа социальной организации: доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный. Такое деление истории является, однако, грубым и поверхностным. В его основе лежит лишь одна черта общественного развития - уровень экономического роста. В результате последние три столетия истории оказываются разделенными на две противопоставляемые друг другу эпохи, в то время как вся предшествующая история, занимающая тысячелетия, попадает в невыразительную рубрику "доиндустриальное общество". Само различие между индустриальным и постиндустриальным типами общества существенно лишь с точки зрения уровня экономического развития. Оно оказывается, однако, второстепенным, когда во внимание принимается целостная культура развитых обществ трех последних веков. Постиндустриальное общество - не самостоятельная историческая эпоха, а лишь современный этап индустриальной эпохи, обладающей несомненным внутренним единством.

        Термин "феодализм" означает далее средневековую западно-европейскую коллективистическую цивилизацию. Термин "тоталитаризм" означает современную (индустриальную) форму коллективизма, имеющую два основных варианта: коммунистический и национал-социалистический коллективизм. Термин "капитализм", еще менее удовлетворительный, чем термин "феодализм", и заставляющий, как говорит Ф. Бродель, вздрагивать при его произнесении, можно оставить, за неимением лучшего варианта, в качестве наименования индивидуалистической цивилизации индустриальной эпохи.

        В развитии капитализма отчетливо различаются две стадии. Первая из них, называемая иногда «классическим капитализмом», завершилась в большинстве развитых стран в первые десятилетия XX в. Постепенная трансформация капитализма привела к неклассическому капитализму, который можно назвать также посткапитализмом.

        Термин "социализм" означает, как и обычно, все те формы теоретического и практического коллективизма индустриального общества, которые ставят своей целью "построение социализма" или, по меньшей мере, "движение к социализму". Советское общество, называвшее себя "социалистическим", будет называться также "коммунистическим", чтобы отличить его от многих иных форм "социализма".

        Коллективистические общества одной эпохи, даже находящиеся в разных частях света и не связанные между собой, обнаруживают удивительное и далеко идущее сходство, начиная со способов мышления и строя чувств и кончая формами коллективных действий, собственности, идеологии, искусства и т.д. Точно так же обстоит дело с индивидуалистическими обществами, относящимися к одной и той же эпохе. Нет сомнения, например, что древнеегипетское и древнекитайское общества сходны друг с другом во многих даже конкретных деталях социальной жизни. Родство древнегреческого и древнеримского обществ очевидно.

        Еще более примечательно то, что все коллективистические общества, принадлежащие к трем разным историческим эпохам, обнаруживают глубинное, но тем не менее несомненное сходство между собой. Разделенные иногда тысячелетиями, они демонстрируют очень похожие друг на друга стили теоретического мышления, настрои чувств и способы коллективной деятельности. Но если в случае коллективистических обществ одной и той же эпохи можно говорить о содержательном сходстве их мышления, верований, действий и т.д., то применительно к коллективистическим обществам разных эпох речь должна идти о формальном, или структурном, сходстве. Сходным образом подобны друг другу и индивидуалистические общества, относящиеся к разным эпохам.

        Есть несомненное сходство, например, между средневековым феодальным коллективистическим обществом и современными формами социалистического устройства общества, подобными коммунизму или нацизму. Не случайно общественный строй коммунистической России иногда называли "феодальным социализмом". Столь же очевидно сходство, существующее, скажем, между индивидуалистическим обществом Древней Греции и современным западным индивидуалистическим обществом.

        Коллективизм и индивидуализм являются, так сказать, двумя полюсами того магнита, между которыми проходит вся человеческая история. От эпохи к эпохе радикально меняется общество и те конкретные формы коллективизма и индивидуализма, которые могут быть реализованы в данную эпоху. Но выбор всегда остается узким: либо та либо иная разновидность коллективизма, либо тот либо иной вариант индивидуализма. При этом различие между вариациями коллективизма и, соответственно, индивидуализма, возможными в конкретную эпоху, оказывается далеко не таким существенным, каким оно представляется тем, кто живет в эту эпоху и вынужден выбирать либо коллективизм, либо индивидуализм. Можно сказать, что разные формы коллективизма одной и той же эпохи походят друг на друга как однояйцовые близнецы; так же походят одна на другую и разные формы индивидуализма одной эпохи.Коллективизм и индивидуализм одной и той же эпохи различаются как родные братья, имеющие разный генетический материал: они рождаются одной и той же эпохой, но с разными предпосылками и возможно в разное время.

        Далее особое внимание будет уделено анализу форм коллективизма, принадлежащих разным эпохам, и в первую очередь средневековому коллективизму, в той его форме, которая реализовалась в Западной Европе, и современному коллективизму в двух основных его формах: русскому коммунизму и немецкому национал-социализму. Будет выявлено то общее, что характеризует всякий коллективистический стиль мышления и коллективистический строй чувств и действий. Речь будет идти преимущественно о европейских странах, но не по причине "европоцентризма", а потому, что в Европе, как замечает Ф. Бродель, "все лучше видно, чем в иных местах".

        Даже из этих общих положений вытекает идея не единственности так называемого «западного пути», как не единственности социалистического (коммунистического) выбора. Нет общей дороги, которую должно было бы пройти - пусть в разное время и с разной скоростью - каждое общество. История не идет в направлении, когда-то предсказанном Марксом, - к социализму, а затем к коммунизму. Но она не является и повторением всеми обществами того пути, который прошли в свое время западные страны.

        Человеческая история, до сих пор слагающаяся из историй отдельных обществ, многообразна и никоим образом не представляет собой последовательного прохождения разными обществами одного и того же предопределенного пути. Вместе с тем история обладает внутренним единством. Она не является, вопреки А. Тойнби, конгломератом мало похожих друг на друга цивилизаций и допускает определенную систематизацию.

                  Двухполюсность истории как социальная тенденция

        Всякое конкретное общество или находится на одном из двух полюсов (в непосредственной близости от него), или, что бывает гораздо чаще, с той или иной силой тяготеет к одному из данных полюсов. Формы коллективизма и индивидуализма меняются от эпохи к эпохе, отдельные общества дрейфуют от коллективизма к индивидуализму, и наоборот, но две крайние точки, между которыми разворачивается история, остаются почти неизменными в своей глубинной сути.

        Наука история занимается уникальным и не повторяющимся. В ней нет никаких «исторических законов», которые хотя бы отдаленно напоминали законы физики, биологии, экономической науки или социологии. Исторические объяснения опираются не на «железные законы истории», а на причинные связи, обнаруживаемые между историческими событиями и на устойчивые социальные тенденции, только внешне напоминающими научные законы, но не являющиеся ни необходимыми, ни универсальными.

        Отсутствие законов исторического развития не означает ни того, что в истории нет причинных связей, ни того, что в ней нельзя выявить определенные тенденции, или линии развития. В истории действует принцип причинности: "Все имеет причину, и ничто не может произойти без предшествующей причины". Этот принцип универсален, он распространяется на все области и явления, и совокупная деятельность людей, именуемая историей, не является исключением из него. Однако законы отличны от причинных связей, и наличие в истории причинности никак не означает существования исторических законов. Выявление причинных зависимостей между историческими событиями - одна из основных задач науки истории.

        Другой ее важной задачей является обнаружение складывающихся в определенный период в определенном обществе тенденций развития, прослеживание линий развития его институтов, идей и т.д. Примерами таких тенденций могут служить технический прогресс, ставший одним из основных факторов социального развития, начиная с Нового времени, рост народонаселения в некоторых обширных регионах мира и т.п.

        Тенденции не являются законами истории, хотя их часто путают с ними. Прежде всего, научный закон - это универсальное утверждение, его общая форма: "Для всякого объекта верно, что если этот объект имеет свойство А, то он имеет также свойство B". Высказывание о тенденции является не универсальным, а экзистенциальным: оно говорит о существовании в определенное время и в определенном месте некоторого направленного изменения. Если закон действует всегда и везде, то тенденция складывается в конкретное время и срок ее существования ограничен.

        Скажем, тенденция роста численности человечества сохранялась сотни и даже тысячи лет, но она может измениться за считанные десятилетия. Технический прогресс охватывает три последних столетия, однако при определенных неблагоприятных обстоятельствах его результаты могут быть утрачены в течение жизни одного поколения. Тенденции, в отличие от законов, всегда условны. Они складываются при определенных условиях и прекращают свое существование при исчезновении этих условий.

        К. Манхейм предлагал термин "principia media", напоминающий по своему смыслу термин "тенденция". Principia media - это "в конечном счете универсальные силы, действующие в конкретных условиях, они составляются из разнообразных факторов, наличествующих в данном месте и в данное время, и есть особая комбинация обстоятельств, которая может никогда больше не повториться"5 . Неспециалист, осмысливающий социальную реальность, говорит Манхейм, понимает события прежде всего благодаря бессознательному использованию таких principia media, которые суть частные принципы, действующие только в рамках определенной эпохи.

        Тенденция, отчетливо проявившаяся в одну эпоху, может совершенно отсутствовать в другую эпоху. Например, греческие философы говорили о ясном направлении смены форм правления: от демократии к аристократии и затем к тирании. Но сегодня такой тенденции уже нет: некоторые демократии длятся не вырождаясь, другие сразу же переходят к тирании и т.д.

        Одной из типичных ошибок, связанных с тенденциями исторического развития, является распространение тенденций, кажущихся устойчивыми в настоящем, на прошлое или на будущее. В самом начале XX в. некий американский футуролог сделал любопытный прогноз. Он подсчитал, что если увеличение числа лошадей в Нью-Йорке будет идти теми же темпами, то к 1930 г. улицы будут заполнены конским навозом до уровня второго этажа или же всему населению города придется поголовно превратиться в уборщиков навоза. Этот прогноз родился на свет буквально накануне появления автомобиля. Тенденции не только возникают, но могут и умирать.

        Отчетливые в настоящем, они могут никак не проявлять себя в прошлом и будущем. Двухполюсность истории – не закон истории. Это - одна из социальных тенденций, говорящая о том, что в известной нам истории встречаются цивилизации трех разных типов: коллективистические, индивидуалистические и промежуточные между ними цивилизации, с той или иной силой тянущиеся к одному из двух типов социального устройства. Эта социальная тенденция не касается, в частности, первобытного общества. Насколько далеко она уйдет в будущее, сейчас сказать не просто трудно, а невозможно.

        Идею двух полюсов истории можно пояснить такой простой географической аналогией. Два географических полюса Земли - Северный и Южный - почти не изменяют своего местоположения. Отдельные страны находятся или в непосредственной близости к этим полюсам, или в каком-то отдалении от них. Дрейф материков может приближать какую-то страну к одному из полюсов, отдаляя ее тем самым от другого полюса, но он не меняет ни положения самих полюсов, ни деления земной поверхности на северное и южное полушария. На самих полюсах в конкретный исторический период может не находиться ни одна стран. Но тем не менее, все страны делятся на находящиеся в северном полушарии и находящиеся в южном полушарии, и одни из них ближе к одному полюсу, в то время как другие ближе ко второму полюсу. Эта аналогия поверхностна, но она помогает уяснить в первом приближении идею двухполюсности человеческой истории.

        В дальнейшем главное внимание будет сосредоточено на анализе коллективистических и индивидуалистических обществ, описании их структуры, стиля мышления и социально-психологических особенностей. Промежуточные между отчетливым коллективизмом и отчетливым индивидуализмом общества требуют самостоятельного анализа, тем более важного, что такие общества составляют в настоящее время подавляющее большинство. Однако своеобразие любого из промежуточных обществ не может быть успешно проанализировано без учета того, к какому из двух возможных полюсов оно, в конечном счете,тяготеет.

        История XX в. является в известном смысле ключом к пониманию всей человеческой истории. В этом веке коллективизм и индивидуализм обнаружили себя с особой резкостью и определенностью. К концу века радикальный коллективизм (коммунизм) был почти полностью вытеснен с исторической арены современным индивидуализмом (посткапитализмом), что снова сделало актуальной старую идею конца человеческой истории. В дальнейшем обсуждение коллективизма и индивидуализма концентрируется, прежде всего, на коллективистических и индивидуалистических обществах, существовавших в этом веке. Описываются и сравниваются между собою современный развитый капитализм и современный крайний, или тоталитарный, коллективизм в его коммунистическом и национал-социалистическом вариантах. Анализ касается как материальной, так и духовной сторон жизни коллективистических и индивидуалистических обществ, поскольку динамика развития отдельных обществ в первую очередь определяется взаимодействием этих двух сторон.

        Особый интерес к коллективистическому устройству общества понятен. Так были устроены общества в Древнем Египте, в Древнем Китае, шумерская, индская, хеттская, арабская, андская, майянская и другие цивилизации. Коллективистическими по своей природе являлись западноевропейское феодальное общество и российское общество вплоть до конца XX в. Большая часть человеческой истории - история коллективистических обществ.

        Индивидуалистические общества существовали лишь в античных Греции и Риме, а потом утвердились в Западной Европе, начиная с XVII в. В ряде европейских стран индивидуалистические общества в XX в. были замещены коллективистическими на довольно длительный период. История человечества - это главным образом история коллективистических обществ. Важно также то, что именно коллективистические общества используют в качестве инструмента своего мышления диалектическую логику.

                  «Идеальное общество»

        От философии истории, изучающей социальные системы с точки зрения общей концепции развития общества, иногда требуют, чтобы она давала оценку конкретных систем. Очевидно, однако, что поиски наилучшего социального устройства связаны с финалистским истолкованием человеческой истории.

XX в. со всей очевидностью показал, что идеального общества нет и его никогда не будет. После краха идеи коммунизма, приведшей не к раю на земле, а к тоталитарному аду, трудно стало даже вообразить, каким могло бы быть совершенное общество.

        Человеческое воображение слабело при попытке представить себе райскую жизнь на небесах и оказывалось гораздо более эффективным при изображении картин страданий в аду. Тем более трудно вообразить совершенное во всех смыслах земное общественное устройство, хотя можно представить себе ад на земле, возникший в результате какой-то природной или социальной катастрофы, подобной атомной войне.

        Всякое общество несовершенно, оно представляет собой постоянную борьбу с проблемами, продолжающуюся до тех пор, пока эти проблемы не начнут нарастать в геометрической прогрессии и не разрушат данное общество. Кроме того, с точки зрения общей концепции истории как движения между двумя полюсами - индивидуализмом и коллективизмом, вопрос о совершенном устройстве общества во многом утрачивает смысл. Индивидуализм, в частности капитализм, совершенен, если он требуется обстоятельствами места и времени. В другое время и в иных обстоятельствах более совершенным оказывается уже коллективизм или какая-то форма общественного устройства, промежуточная между ясно выраженными индивидуализмом и коллективизмом. Спрашивать в общей форме, что предпочтительнее: коллективизм или индивидуализм, все равно что ставить вопрос, что лучше: пила или молоток, не определяя, для какого дела потребуется выбираемый инструмент.

                  2. Об оценочном характере терминов «коллективизм» и «индивидуализм»

        Термин "коллективизм" обычно означает признание абсолютного главенства некоторого коллектива или группы – например, общества, государства, нации или класса - над человеческой личностью. Перефразируя известное выражение Муссолини, суть коллективизма можно передать принципом: "Все в коллективе, все благодаря коллективу, ничего против коллектива". Коллективизму, ставящему коллектив над индивидом, противостоит индивидуализм, подчеркивающий автономию личности, ее независимость и самостоятельную ценность.

        Термином "коллективизм" обозначают и конкретные общества, решительно и последовательно реализующие принцип коллективизма. Характерным примером такого общества является тоталитаризм, подчиняющий все без исключения стороны социальной и индивидуальной жизни контролю государства. Иногда под "коллективизмом" имеют в виду один из вариантов тоталитаризма - коммунистическое общество, отличающееся особо последовательным коллективизмом и максимальным ограничением автономии личности.

        Предварительно условимся понимать под коллективизмом социальную систему, стремящуюся с помощью любых средств, включая и насилие, радикально преобразовать общество во имя достижения некой единой всеподавляющей цели и отрицающую во имя этой цели автономию индивида.

        Коллективизму противостоит индивидуализм, не намеревающийся решительно перестраивать общество ради какой-то универсальной, обязательной для всех цели и допускающий в широких пределах независимость индивидов. Подобно коллективизму, индивидуализм может существовать как в форме теории, так и в виде реального индивидуалистического общества, возможно, не руководствующегося в своей жизни никакой теорией.

        Примером античного индивидуалистического общества может служить Древняя Греция, и прежде всего афинская демократия. Практический древний коллективизм хорошо иллюстрирует древнеегипетское общество. Двумя вариантами современного практического коллективизма являются нацистское германское государство и коммунистическое советское государство.

        Термины "коллективизм" ("коллективистическое общество") и "индивидуализм" ("индивидуалистическое общество") широко употребляются с конца XIX - начала XX в., т.е. с того времени, когда социализм - ведущая форма современного коллективизма - начал превращаться из вопроса теории в дело реальной социальной практики. Коллективизм и индивидуализм как две крайние, полярные формы социального устройства противопоставляются К. Поппером, Ф.А. Хайеком, 3. Бжезинским, Р. Ароном и др.

        Против использования терминов "коллективизм" и "индивидуализм" в указанных их значениях иногда выдвигается следующее возражение. Слово "коллективизм" в обычном, или повседневном его значении, означает нечто позитивное, общественно ценное, поскольку без многообразных коллективов и тех или иных коллективных действий общественная жизнь невозможна. Слово "индивидуализм" обычно означает что-то негативное: уход от общих, коллективных забот в сферу частных, индивидуальных, быть может, даже эгоистических интересов. При противопоставлении же коллективизма и индивидуализма как двух главных способов общественного устройства слово "коллективизм" приобретает негативную оценочную окраску (особенно, когда речь идет о современном коллективизме), в то время как слово "индивидуализм" начинает сопрягаться с позитивной оценкой (в частности, когда речь заходит о современном индивидуализме - либерально-демократическом обществе).

        Это возражение против использования слов "коллективизм" и "индивидуализм" в новых смыслах, не вполне согласующихся с их повседневными значениями, оправдано только частично. В нем правильно обращается внимание на то, что многие понятия как обычного языка, так и языка науки, имеют явную оценочную окраску. Их иногда называют «оценочными», или "хвалебными", круг их широк и не имеет четких границ. В числе таких понятий "наука" как противоположность мистике и иррационализму, "знание" как противоположность слепой вере и откровению, "теория", "система", "труд", "рациональность", "факт" и т.д. Введение подобных понятий редко обходится без одновременного привнесения неявных оценок. "Коллективизм" и "индивидуализм" - типичные оценочные слова, особенно в тех странах, где признание абсолютного приоритета некоторого коллектива или группы в сравнении с индивидом является одним из основных принципов социальной жизни.

        В нашей стране слово "коллективизм" обычно несет с собой позитивную оценку, а слово "индивидуализм" - негативную. Вполне возможно, что оценочные составляющие этих слов повседневного языка в каких-то иных странах являются обратными. Можно предположить также, что в каких-то языках данные слова вообще не принадлежат к "оценочным".

        Что касается отдельных авторов, то некоторые из них со словом "коллективизм" неизменно сопрягают самую высокую положительную оценку, другие же видят в коллективизме непременное зло. "Любая большая компания, пусть даже состоящая из самых симпатичных людей, - пишет К.Г. Юнг, - но своему нравственному уровню напоминает неуклюжее, тупое и злобное животное. Чем многочисленнее организация, тем труднее избежать в ней аморальности и слепой тупости... нагромождения и выпячивания самых примитивных черт человека и уничтожения его личности в интересах господствующего над ним организма... Человека сегодняшнего дня... поскольку он приспособлен к своей среде... не смутит никакая подлость со стороны его группы - тем более что большинство его сотоварищей свято верит в высочайшую справедливость, своей социальной организации... Между безумцем и толпой нет большой разницы, потому что обоими движут безликие, непреодолимые силы"⁶ .

        Чаще всего с коллективизмом связывают резкое снижение уровня рационального восприятия окружающей действительности, внедрение в жизнь бессознательного в самых грубых его формах. Юнг, в частности, характеризует Первую мировую войну как "эпидемию безумия" и пишет, что войны и революции - это форма массовых психозов. Более дифференцированную оценку коллективам и коллективизму дает 3. Фрейд. Он отмечает, что в самом примитивном из коллективов - в толпе - интеллектуальные способности человека снижаются, в нем преобладает бессознательное и он ведет себя почти как безвольный автомат. Вместе с тем индивид в коллективе способен па большее самопожертвование и самоотдачу, чем вне его. Массовая душа способна на гениальное духовное творчество, выражающееся, в частности, в языке, фольклоре, народной песне и др.⁷

        Скрытый оценочный характер "коллективизма" и "индивидуализма" не может быть, однако, достаточно веским доводом против их использования в новых значениях. Во-первых, как уже отмечалось, в этих новых значениях в языке социальных наук данные слова уже используются около ста лет и ни к каким недоразумениям это не привело. Физика когда-то тоже взяла "хвалебные" слова "сила", "энергия" и др. из обычного языка и сделала их точными научными понятиями. Во-вторых, нет оснований говорить, что если в обычном языке "коллективизм" несет позитивную оценку, а "индивидуализм" - негативную, то в научном употреблении оценки, связанные с этими словами, меняются на противоположные.

        "Коллективизм" и "индивидуализм", превращаясь в термины языка науки, становятся оценочно нейтральными и перестают быть "оценочными, или хвалебными" словами. В частности, в дальнейшем изложении отнесение какого-то общества коллективистическому не предполагает никакой отрицательной оценки этого общества, точно так же, как эпитет "индивидуалистическое" не означает какой-либо похвалы тому обществу, к которому он прилагается. Коллективистическое устройство общества и индивидуалистическое его устройство - два вечных полюса человеческой истории. Наивно было бы отождествлять одну из данных крайних форм общественного устройства со злом, а вторую - с добром и заявлять, что история каждого конкретного общества - это попеременное движение то к полюсу зла, то к полюсу добра, и что подавляющее большинство реально существовавших обществ тяготело все-таки к полюсу зла. Язык науки не может содержать подобных субъективных оценок.

                  3. Редкость чистого коллективизма и чистого индивидуализма

        Коллективизм и индивидуализм представляют собой два крайних, диаметрально противоположных способа общественного устройства. В чистой форме они проявляются только в немногих обществах. Остальные общества не являются явно коллективистическими или открыто индивидуалистическими, а только тяготеют - притом с разной степенью интенсивности - к одному из этих полюсов. Скажем, в современном мире к собственно коллективистическим странам относятся коммунистические Северная Корея, Куба и, возможно, ряд арабских стран, строящих "национальный социализм"; к открыто индивидуалистическим принадлежат либерально-демократические общества Западной Европы и Северной Америки. Остальные страны лишь тяготеют к одному из этих полюсов, находясь от них на самом разном удалении. Ряд стран, и в их числе Россия, долгое время составлявших ядро коллективизма, сейчас достаточно устойчиво движутся в сторону индивидуалистического общественного устройства.

        Выделение коллективизма и индивидуализма как двух чистых форм (или полюсов) устройства общества не означает, конечно, что мировая история представляется как арена никогда не затихающей борьбы между данными формами. Коллективизм и индивидуализм противостоят друг другу как способы общественного устройства, но из этого вовсе не следует, что они непременно ведут открытую или тайную войну друг с другом. Коллективистические и индивидуалистические общества вполне могут мирно сосуществовать. Об этом говорит современная история и почти вся предшествующая история. Противостояние коллективизма и индивидуализма сделалось особенно острым и дошло до войны только в XX в., когда мир стал особенно тесным, а коллективизм - особенно агрессивным. История не движется борьбой коллективизма с индивидуализмом точно так же, как она не движется ни борьбой классов, ни борьбой наций.

                  Аналогия с оппозицией «романтизм-реализм»

        Интересно отметить, что противопоставление коллективизма и индивидуализма во многом сходно со старым противопоставлением романтизма и реализма в искусстве, и прежде всего в литературе.

        Суть реализма - изображение мира таким, каким он является, или, как говорят, правдивое его изображение, избегающее как приукрашивания, так и очернения реального положения вещей. Реализм представляет жизнь в образах, соответствующих явлениям самой жизни. Он прибегает к типизации, но не судит существующий мир и живущего в нем человека с точки зрения каких-то высоких идеалов. Писатель-реалист видит несовершенство жизни и описываемых им людей, но избегает противопоставления им некой иной, более возвышенной жизни, в которой действовали бы совершенные герои.

        Романтизм, напротив, делает предметом изображения не типическое, постоянно повторяющееся в реальной жизни, а необычное и, создавая особый мир воображаемых обстоятельств и исключительных страстей, показывает личности, особо богатые в душевном, эмоциональном отношении, сложные и сильные. Реальные люди кажутся романтику чересчур прозаическими, чтобы вызывать какой-то интерес. Романтизм и коллективизм очевидным образом роднят следующие моменты:

        

     - реальная жизнь несовершенна и не отвечает высокому предназначению человека;

     - особенно ярко несовершенство жизни проявляется в несовершенстве современного человека, который представляет собой только сырой материал для создания полноценной личности;

     - необходимо перестроить все, начиная с самих основ, и добиться иной, совершенной природы и нового, совершенного человека;

     - человек - это переходное существо, живущее не только в убогом настоящем, но и мечтою в прекрасном будущем, где все не только сильны и счастливы, но даже одинаково красивы;

     - только будущий, совершенный человек достоин любви; ныне живущие, пусть и близкие нам, но слабые люди, недостойны ее.

        Романтизм формировался примерно в то же самое время, когда начал складываться достаточно отчетливый социалистический коллективистический идеал. Романтики и теоретики социализма никак не были связаны друг с другом, однако они развивали сходные общие идеи, касающиеся совершенного мира и совершенного человека. Близость устремлений романтизма и теоретического социализма хорошо показывает, что самые казалось бы далеко друг от друга отстоящие области не только искусства, но и культуры в целом оказываются в конце концов связанными друг с другом. В идеалах романтизма и социализма выразился один и тот же "дух времени".

                  4. Закрытое общество и открытое общество

        К. Поппер проводит различие между закрытым обществом и открытым обществом. Первое - это племенное или коллективистическое общество, второе - общество, в котором индивиды вынуждены принимать личные решения. Закрытое общество можно охарактеризовать как магическое, а открытое - как рациональное и критическое, с учетом, однако, того, что магическая установка никогда не уходит из человеческой жизни и в какой-то мере присутствует даже в самых "открытых" из всех построенных до сих пор обществ. "Закрытое общество сходно со стадом или племенем в том, - пишет Поппер, - что представляет собой полуорганическое единство, члены которого объединены полубиологическими связями - родством, общей жизнью, участием в общих делах, одинаковыми опасностями, общими удовольствиями и бедами. Это - все еще конкретная группа конкретных индивидумов, связанных друг с другом не только такими абстрактными социальными отношениями, как разделение труда и обмен товаров, но и конкретными физическими отношениями типа осязания, обоняния и зрения"⁸ .

        Поппер называет закрытое общество "коллективистическим", а открытое - "индивидуалистическим". Однако смысл, придаваемый Поппером противопоставлению коллективистического (коллективистского) общества индивидуалистическому, не вполне ясен. Если коллективистическое общество - это архаическое, племенное общество, то его разумно противопоставлять только древнегреческому обществу, впервые выстроившему социальные отношения на основе индивидуализма и значительной автономии личности. Противопоставлять же архаический коллективизм современному индивидуализму имеет мало смысла, поскольку эти общества разделены тысячелетиями. Поппер высказывает, хотя и вскользь, мысль о том, что закрытых обществ с самой разной судьбой может быть много, в то время как открытое общество может быть только одно, и оно может только продвигаться вперед, если оно не хочет быть задержано и возвращено в неволю, в звериную клетку. С этой идеей единственности открытого общества перекликается мысль Поппера о современном западном обществе как прямом продолжении древнегреческого общества.

        Все это не особенно ясно. Современное индивидуалистическое общество начало формироваться только в Новое время, и считать его продолжением индивидуалистической революции, начатой в Древней Греции, можно только в плане развития идей, но никак не реальных событий. Из человеческой истории куда-то исчезает средневековье, историю которого Поппер, наверное следуя совету Гегеля, проходит в семимильных сапогах. Трудно понять, относится ли тоталитаризм, о котором Поппер говорит много интересного, к закрытому обществу.

        Дополняя рассуждения Поппера недостающими звеньями, можно сказать, что в человеческой истории существуют и соперничают две тенденции: традиция закрытого общества, ведущая от племенного коллективизма через средние века к современному тоталитаризму, и традиция открытого общества, ведущая от древнегреческой демократии к современному западному обществу.

        Понятия "коллективистическое общество" и "индивидуалистическое общество" оказываются, таким образом, достаточно близкими попперовским понятиям "закрытое общество" и "открытое общество" соответственно. Термин "открытое общество" подчеркивает то обстоятельство, что это общество в процессе свободного обсуждения и взвешивания альтернатив само выбирает перспективу своего развития. Закрытое общество направлено на достижение однозначно определенной глобальной цели и жестко связано заранее выработанным планом. Оно не избирает свой путь, а реализует свое предназначение, определенное волей бога или законами общественного развития.

                  5. Глобальная цель коллективистического общества

        Как показывает история, цель, которую ставит перед собой коллективистическое общество, всегда является утопической и не может быть воплощена в жизнь. Попытка реализовать высокую, но неосуществимую утопию - основной источник тех огромных трудностей и противоречий, которыми переполнено существование такого общества.

        Лауреат Нобелевской премии по экономике Ф.А. Хайек выделяет два основных типа социальных cистем, или "порядков": сознательные и спонтанные. Сознательные порядки рождены разумом человека и действуют по заранее выработанным планам, направленным на достижение ясно очерченных целей. Спонтанные порядки складываются стихийно исторически, не воплощают конкретного замысла и не контролируются из единого центра. Координация в них достигается не благодаря некой общей цели и конкретным командам, исходящим из центра, а соблюдением универсальных правил поведения. Примерами сознательных порядков могут служить армия и промышленные корпорации; спонтанными порядками являются такие самоорганизующиеся и саморегулирующиеся системы, как язык, право, мораль, рынок. Современное западное общество представляет собой сложное переплетение многих спонтанных порядков. Его каркас составляет суверенитет и автономия индивидов, частная собственность и частное предпринимательство, политическая и интеллектуальная свобода, демократия и законность. Все эти элементы социальной жизни были спонтанно выработаны человечеством в ходе культурной эволюции, их формирование подобно формированию языка и морали⁹ .

        Основной чертой индивидуализма является уважение к личности как таковой, т.е. признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в сфере его жизнедеятельности, какой бы специфической она ни была, и убеждение в том, что каждый человек должен развивать присущие ему дарования. Философия индивидуализма исходит из идеи, что общество не располагает никакой всеобъемлющей шкалой ценностей. Более того, ни один ум не был бы в состоянии охватить все бесчисленное разнообразие человеческих потребностей, определить вес каждой из них на общей шкале. Несущественно, стремится человек к достижению цели для удовлетворения личной потребности, борется за благо ближнего или воюет за счастье многих. Важно то, что человек не способен охватить больше, чем доступное ему поле деятельности, не в состоянии учесть неограниченное число социальных факторов. Индивидуализм не считает, что люди по своей природе эгоистичны. Он только принимает во внимание, что способности человеческого воображения ограничены, что любая частная система ценностей является малой частицей во множестве всех потребностей общества и что сама система ценностей, существующая только в индивидуальном сознании, является ограниченной и неполной. В силу этого индивидуальные ценностные системы различны и во многом противоречат друг другу. "Отсюда индивидуалист делает вывод, что индивидам следует позволить, в определенных пределах, следовать скорее своим собственным склонностям и предпочтениям, нежели чьим-то еще; и что в этих пределах склонности индивида должны иметь определяющий вес и не подлежать чьему-либо суду. Именно это признание индивида верховным судьей его собственных намерений и убеждений, признание, что постольку, поскольку это возможно, деятельность индивида должна определяться его склонностями, и составляет существо индивидуалистической позиции"¹⁰ .

        Общая черта коллективистических систем, противостоящих индивидуализму, - стремление к сознательной организации производительных сил общества для выполнения определенной общественной задачи. Различные виды коллективизма по-разному определяют природу той единой цели, которой должны направляться все усилия общества. Но все они расходятся с либерализмом и индивидуализмом в том, что стремятся организовать общество в целом и все его ресурсы в подчинении одной конечной цели и отказываются признавать какие бы то ни было сферы автономии, в которых индивид и его воля являются конечной целью.

        Коллективизм предполагает плановую экономику, призванную вытеснить всякую конкуренцию и создать условия для осуществления того или иного идеала распределения. Речь идет при этом не просто о внедрении в экономику отдельных элементов планирования, а о централизованном управлении всей экономической деятельностью, осуществляемой по такому единому плану, где однозначно расписано, как будут "сознательно" использоваться общественные ресурсы, чтобы определенные цели достигались определенным образом.

        Слово "социализм" нередко используют для обозначения идеалов социальной справедливости, большего равенства, социальной защищенности и т.п. Но социализм - это не только провозглашаемые им идеалы, но и особые методы, с помощью которых сторонники данных идеалов надеются их реализовать. И в этом смысле социализм означает упразднение частного предпринимательства, отмену частной собственности на средства производства и создание системы "плановой экономики", где место предпринимателя, работающего для достижения прибыли, занимают централизованные планирующие органы.

        Хайек убедительно показывает, что централизованное планирование, вводимое коллективизмом, неминуемо ведет к диктатуре единомыслия, особой морали и особой системе ценностей, к извращению языка и т.д. Трагедия коллективистской мысли, пишет Хайек, заключается в том, что, постулируя в начале разум как верховный фактор развития, она в конце приходит к его разрушению, ибо неверно трактует процесс, являющийся основой движения разума. Парадоксальным образом коллективистская доктрина, выдвигая принцип "сознательного" планирования, неизбежно наделяет высшей властью какой-то индивидуальный разум, в то время как индивидуализм, наоборот, позволяет понять значение в общественной жизни надындивидуальных сил. Смирение перед социальными силами и терпимость к различным мнениям, характерные для индивидуализма, являются тем самым полной противоположностью интеллектуальной гордыне, стоящей за всякой идеей единого руководства общественной жизнью.

        Подводя итог рассмотрения современных форм коллективизма и индивидуализма, выделим следующие важные моменты:

     - современное западное общество является сложным переплетением многих спонтанных систем, ложившихся стихийно-исторически и не служащих достижению каких-либо конкретных ясно сознаваемых целей;

     - основной чертой индивидуалистического общества является признание автономии личности, абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в его жизнедеятельности; коллективистическое общество отказывается признавать какие бы то ни было сферы автономии, в которых индивид и его воля являются конечной ценностью;

     - устремленность коллективизма к некоей единой цели предполагает введение централизованного планирования, замещающего конкуренцию;

     - коллективистические проекты так или иначе ведут к диктатуре и авторитаризму;

     - фундаментом всех прав и свобод личности является экономическая свобода; с ее ликвидацией в коллективистическом обществе начинается уничтожение всех прав и свобод личности.

        Цель коллективистического общества носит утопический характер и требует, в сущности, перехода от существующего, весьма несовершенного общества к некоему совершенному во всех отношениях обществу, к своего рода «раю на небесах» или даже к «раю на земле». Объяснить этот прорыв от реальности к утопии способно только диалектическое мышление. Достигает этого оно довольно просто – допуская противоречия в мышлении.

______________________

¹ "Попытка структурировать историю, делить ее на ряд периодов - всегда ведет к грубым упрощениям, однако эти упрощения могут служить стрелками, указывающими на существенные моменты" (Ясперс К. Истоки истории и ее цель. М.: 1990. Вып. 1. С. 60).

² Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Игры обмена. М., 1988. Т. 2. С. 563.

³ Там же. С. 564.

² См.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т.2. Игры обмена. С.486. Слово "буржуа" получает широкое распространение лишь к концу XVI в. либо к концу XVII в. Всеобщим его употребление станет в XVIII в., а Французская революция обеспечит его успех и сделает его характерным ярлыком уже капиталистического общества.

⁵ Mannheim К. Man and Society in the Age of Reconstruction. N.Y., 1967. P. 178.

⁶ Юнг К.Г. О современных мифах. М., 1994. С. 233-234, 237.

⁷ См.: Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого "Я" // По ту сторону принципа удовольствия. М., 1992. С. 278.

⁸ См.: Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1. С. 218, 363-364. Поппер отмечает, что термины "закрытое общество" и "открытое общество" были введены А. Бергсоном, определявшим первое как "человеческое общество, едва вышедшее из лона природы".

⁹ См.: Hayek F.A. Fatal Conceit. Chicago, 1989. Ch. l.

¹⁰ Хайек Ф. А. Дорога к рабству // Вопросы философии. 1990. № 12. С. 110.

© Ивин А.А. Что такое диалектика