попробуйте рассуждать не от себя, а от знания, т.е. от того, что существует вне вас: Земля, материя, люди, объекты и т.д.

Александр Бонн, то что вы ответили более чем на демагогию (пусть и не безграммотную) не тянет. Те метафоры, которые люди приписывают ИИ и чему-то людьми же произведённому---это не есть ум, ибо сознанию свойственно видеть дерево там, где оно в действительности стоит. Ну а раз нечто в состоянии помочь уму той программой, которую в него вложили, то восторг от этого приписывает и метафоры таким предметам, но это просто выражение восторга, но не ум. А ваш пример про 

"Умное лицо" "глупое лицо", как-то же определили, т.е. если оно есть, то это можно определить....умом.

---Это просто свойство эмпатии, но вы это свойство интерсубъективного единения людей вообще даже не вспомнили, но именно оно есть инвариант высших одушевлённых созданий, включая людей и животных, именно эмпатия родила Сократовскую философию маевтики, эмпатия это инвариант. Потом,  вы не мприводите различий ума словесного человеческого и инстинктивно детерминированного сознания, ведь животные от людей различны. 

  Отсюда понятно, что главное свойство ума---это объективность и личностно опосредованная независимость (иначе ум бессмысленен, если он однозначный невольник). Затем, абсолютно доказано, что познаёт теория, что есть эквивалентом словесной образности ума-сознания (одушевлённого). Из этого делается вывод, что проблема ума (в т.ч. и по приведённым вами различиям буддизма, греческой и западной традиций)---есть нечто воссоединяющее предметный язык и интуитивные представления.

 Александр Бонн, хочу вам привести некий компакт от Великого Гуссерля, в разумение этих интуитивных (интенциональных) взаимоотношений. 

   Для Гуссерля, интенциональное конституирование не означает создание вещи или объекта---субъектом; оно подразумевает фундаментальное конституирование его значения, ибо значение имеется только для сознания, и все фундирующие конституирования значения (=смысла) делаются возможными только благодаря трансцендентальному сознанию. Говоря об этом трансцендентальном мотиве, Гуссерль пишет: «Мотив вопрошания (аппрезентативно) возвращает к последнему источнику---все достижения знания и рефлексии, в которых познающий осмысливает и себя, и свою познаваемую жизнь, в которых все научные конструкции имеют валидность (адекватное соответствие) по отношению именно к нему, и рефлексирование происходит целенаправленно, и, так как постоянное привнесение материала сохранено, оно становится свободно доступным для духовной мотивации».

   Понимаемая таким образом сама феноменология, не занимает место в ряду наук, но скорее, пытается сделать понятным именно то, что имеет место в различных науках, и, таким образом, тематизирует неподвергаемые сомнению предпосылки (=предельные основания) наук. И Гуссерль пришел к заключению о жизненном мире, что мир, сформированный в пределах непосредственного опыта каждого человека, - подвержен сомнению обращением к тем основаниям наук, которые такой опыт предполагают. В «Кризисе» он анализирует основания, нашедшие свое непосредственное выражение в контрасте между большими успехами наук о природе и неудачами наук о человеке, ввиду того, что в современной эпохе, научное знание стало фрагментарным и в объективистко-физикалистском, и в трансцендентальном--познании, и до феноменологии, этот разрыв не мог быть преодолен.

   Истинная характеристика жизненного мира не подразумевает подчинения научной истине, но, скорее истина уже вложена основанием во всём научном исследовании. Именно поэтому Гуссерль утверждал, что онтология жизненного мира должна быть развита, как системный анализ конституирующих оснований, результат которых и есть, тот жизненный мир, который в свою очередь является основанием всех научных конституций значения. Здесь стимул влияния состоит в факте, чтоб решающим являлась не точность определения истины, но, скорее роль, играемая актом обоснования. Именно в этой связи, историчность, также, стала уместна и для Гуссерля, и он начал размышлять о природе появления философии среди греков и над ее значением, как нового способа научного знания, ориентируемого на бесконечность; и это интерпретировало философию Рене Декарта как пункт, в котором появляется дух двух несовместимых исследовательских направлений – физического объективизма и трансцендентального субъективизма. Феноменология должна преодолевать этот раскол, и таким образом помочь человечеству жить согласно требованиям разума, и (как реализация того факта, что разум является типичной особенностью человека) человечество должно найти себя философски снова, но уже через феноменологию, именно как через самую совершенную теорию о природе всего извлекаемого сознанием (физ. объек.), и природе сознания, вообще (тр-тал. Субъек.).

  Александр Бонн, советую вам остановиться на моём разумении ума и его предметного выражения.

  Наука зиждется на ранее сделанных доказательствах и на доказательствах вообще. Именно доказательства обеспечивают приемлемость высказанных на док-вах, тавтологий (доказанного). И потому, кто бы что не доказал, то это всегда вклад в науку вообще, доказательства---это философия науки, её фундирование, и всё что доказали Кант, Шопенгауэр и Сократ с Перельманом, всё это приемлимо не менее, а даже более, чем всё мною утверждаемое. И хотите, или нет, но в отрыве от их и пр. доказательств, я дискутировать отказываюсь, это доказуемо самими доводами док-тв и Законом достаточного основания--"Всякое утверждение должно быть надлежащим образом обоснованно, почему дело обстоит именно так, а не иначе" (форма Лейбница), в отличии от идиота Гегеля. Уважаемый, из всего, что я у вас здесь на посте прочитал, нет ни одного приемлемо обоснованного утверждения, и даже не желаю этот труд обоснованного доказывания делать за вас, но без совета оставить не желаю, потому отписываю вам теорию соответствия, анализа и манипулирования в разработке любого научного и философского знания.

   Например, Брауэр указал на следующий парадокс логический классического существования: в любой достаточно сильной классической теории имеется доказуемая формула вида ∃хА(х), для которой нельзя построить никакого конкретного t, такого, что доказуемо A(t).  В частности, нельзя построить в теории множеств ни одной  нестандартной модели  действительных чисел, хотя можно доказать существование таких моделей. Этот парадокс  показывает, что понятия существования  и  возможности построения---необратимо расходятся в классической математике.

   Далее, нестандартные модели, которые потребовали явного различения языка и метаязыка, привели к следующему парадоксу логическому: «Множество всех  стандартных действительных чисел является частью нестандартного конечного множества. Т.о., бесконечное может быть частью конечного».  Этот  парадокс логический резко противоречит обыденному пониманию соотношения конечного и бесконечного. Он основан на том, что свойство «быть стандартным»  принадлежит  метаязыку, но может быть точно интерпретировано в нестандартной модели. Поэтому в нестандартной модели можно говорить об истинности и ложности любых математических утверждений, включающих понятие «быть нестандартным», но для них не обязаны сохраняться свойства стандартной модели, за исключением логических тавтологий [что и есть доказательством утверждения, что единственным испытанием доверия Куайна---утверждается соответствие в системе, в которой находится действующая парадигма, в общей и единственной аргументированной схеме, в которой онтология недоопределенности гарантирует, что только достоверные доказательства независимо выполняют свою работу, выбирая единый ответ на такие противоречивые данные, что ещё допускают вмешательство, ибо в сути логика---это тавтология и ничего кроме тавтологии].

  Вывод один---Предметный язык есть уникально-гибкой нестандартной семантической моделью парадокса логического, которая для своей интуитивно-конструктивной реализации именно и нуждается в эксплицитной памяти, для объективно сознательного конструктивного рубрицирования ноэтико-ноэматических  актов переживания собственного сознания, широта мета охвата всего сущего---всегда есть и подсознательной имплицитно-регулирующей интенцией интенциональности   (Гегель против логики). Вся эта модель имеет единый интуитивно-ассоциированный порядок восхождения к смысловому конструированию, причём именно как абдукция. 

   Борьба рациональности науки:---может быть, это и не удивительно, что такой  холизм  [ТДК] недоопределенности часто принято представлять угрозой для фундаментальной рациональности научного предприятия. Утверждается[2] о том, что эмпирические данные в одиночку не предопределяет нашу неудачу предположений или несоответствия опыту, и может даже показаться справедливым  предложить  предположение  о том, что систематически решительные шаги могут в дальнейшем привести к выделению только одного из нескольких кандидатов (истинность как оператор и парадокс лжеца) на ответ в доказательстве (даже если это и   «прагматично»),  что может также иметь и иррациональный характер. Лакатос И. История науки и её рациональные реконструкции и  Фейерабенд Пол   (каждый)  предположили, что недоопределенность в разнице между эмпирически успешными и неудачными из теорий или исследовательских программ---в значительной степени зависит от различий в талантах, творчества, решения и ресурсов тех, кто выдвигает их. И, по крайней, мере после влиятельной работы Т.Кун, И.Лакатос, одним из важных направлений (думания о науке) взяли во внимание, что наука---это в конечном счете, социальные и политические интересы (в достаточно широком смысле) самих ученых, которые служат для определения их ответов на доказательства и, следовательно, определяют дальнейшие эмпирические, методологические и другие обязательства любого конкретного ученого или научного сообщества. Mary Hesse говорит о том, что  онтология недоопределенности показывает, почему некоторые  "Нелогические" и  "экстра-эмпирические" соображения должны играть определенную роль в выборе теории, и утверждает, что "этот выбор между ними---всего лишь короткий шаг от этой философии науки, к предположению, чтобы принять такие критерии, которые можно увидеть, чтобы сделать их различными для разных групп исследователей и в разные периоды исследования, что и должно быть объяснено социальными , а не логическими факторами "(1980, 33). И, пожалуй, самыми известными современные последователями в этой линии мышления---являются ученые в социологии научного знания (ССК) движения, и так и феминистские исследователи науки, которые утверждают, что онтологически это, как правило, карьерные интересы, политические принадлежности, интеллектуальные пристрастия, гендерные предрассудки, и /или/ стремление к власти и влиянию со стороны самих ученых, которые играют решающую или даже самую решающую роль в определении того, какие именно убеждения отвергались или сохранялись, в ответ на противоречивые данные. Общая аргументированная схема здесь одна, в которой онтология   недоопределенности гарантирует, что только достоверные доказательства независимо выполняют свою работу, выбирая единый ответ на такие противоречивые данные, что ещё допускают вмешательство. 

  [[[Андре Кукла  для любой теории T полагает возможность сразу предполагать и некие интерпретации, в том числе ввиде: что Т' (утверждение, что Т' наблюдаемые следствия s верны, но Т сама по себе является ложной); Т" (утверждение, что реальность ведет себя в соответствии с Т, при наблюдении, но имеет и конкретные несовместимые альтернативы косвенным образом), что есть гипотеза, что на опыте имеет место манипуляция представлениями теории таким образом, чтобы создать впечатление, что Т верно. На такие возможности, Стэнфорд утверждает, что это в общем не более, чем своего рода злой демон, к которому Декарт обратился, дабы сомневаться в любых из его убеждений, которые могли бы быть подвергнуты сомнению. Что вообще-то, по недоопределённости, выражает непременную естественную незавершённость и глобальных алгоритмов любых верных теорий. Такие радикально скептические сценарии представляют столь же мощный (так и бессильный)  вызов  любой претензии знаний вообще, независимо от того, как оно представлено или оправдано, и, следовательно, не представляют особую проблему или вообще проблему для убеждений, представляющих нам нашу теоретическую науку. Возможность утверждения другого пути (если мы выбираем данную научную теорию) существует,  только если некоторые предполагаемые интерпретации, которые мы могли бы генерировать из данной алгоритмической стратегии, являются приемлемыми, и большая часть всего, что мы первоначально учитывали, всё же оказывается непосредственно верным, только в стратегии выбираемого другого пути.]]]---как эклектичность познания.

  Александр Бонн, а доказательно-онтологический путь свободен от этих ограничений. И игнорировать доказательство может только безумец, что я вам и показываю, не ведаю, захотите ли обратить должное внимание на эти истины. И разумение мною их доказательств---делает их и моими, т.к. я обладаю широтой их ведения, но их труд обязан упоминанием уважать, хотя их борьба за истину и ничего кроме истины---порой и это делает излишним, и их аргументацию я вам привожу постоянно и именно аргументированно, фактами и логикой.

   И очень удачно интуитивное созерцание (а с ним всегда и познание) выразил  (Язык философии) БИБИХИН.--- Язык так или иначе не сводится к подбору знаков для вещей. Он начинается с выбора говорить или не говорить. Выбор между молчанием и знаком раньше, чем выбор между знаком и знаком. Слово может быть менее говорящим чем молчание и нуждается в обеспечении этим последним. Молчание необходимый фон слова. Человеческой речи в отличие от голосов животных могло не быть. Птица не может не петь в мае. Человек мог и не заговорить. Текст соткан уткан словом по основе молчания. Язык >

Александр Бонн, я это всё приводил в пример, чтобы избежать противопоставления математики и речи, что именно и приводит ко многим категорическим нелепостям, ибо математика может отвлечься от смысла своих знаков, ибо всё, что родится их преобразованием в принятом базисе---будет только тавтологией принятого, а в конструктивном мышлении не так, ибо удерживаются не мене 3-х различных порядков разумения, их логики несовместимы (что делает их логику верной по умолчанию), но они могут быть непротиворечиво совмещаться в верном акте постижения, но после него, всякий из этих порядков апперцептивно оценит это достижение в своей сфере по всей строгости своей логики идеализации. И это глубинно имманентный процесс, и ничто молчанием не нарушает торжество мыслительной идеализации, ничто не дерзает на первенство, и хранит молчание. Это философский Исихазм, опосредующий величайшее таинство приобщения Истины.

   Александр Бонн, видите как торжественно и величественно выглядит феномен ума, вам таког в ю-тьюбе не скажут, равно как и главный буддист Тибета. И я не использую импликацию---если то..., то ... . Я сразу использую неопровержимый факт, как магистральное направление разумения величайшего феномена ума, и нет у меня, как у вас в вашем 

Это я к тому, что на поверхности лежит достаточно фактов, которые могут натолкнуть на ту или иную мысль. 

 Ибо верная мысль может быть или не быть, а ум создан понять наличие верности или отсутствие таковой, вот вам и дилемма показать надёжность вашего ума, это сразу вам и проверка вашего определения ума даже по умолчанию вашей этой дефиниции. А моя дефиниция ещё идеально соответствует определению истины по Тарскому.

 Теория Рамсея доказывает, что всё содержательное---объективно познаваемо, и это фундаментальное неопровержимое знание. Согласно семантической теоремы истины Альфреда Тарского---нужно заметить, что истина TstST---это не этот предмет, но высказывание о нём, и даже не имя S этого предмета, хотя обязательно это имя S содержит, но как tstS предложение о том, что имя этого предмета (дефиниенс) в качестве подлежащего---есть дефиниендум, как предложение выражающее факт, что дефиниенс есть истинное предложение TstS—в смысле Остин.Д. Истина - 1950. Что и порождает познавательный феномен ввиде  парадокса лжеца X---в смысле Даммит М. Истина1959. 

 Александр Бонн, я вам осветил вашу мысль весьма полно, теперь ваша задача понять отписанное, сомнение есть, что это в состоянии произойти, а это к вопросу того, что философ должен быть прозрачен для истины, иначе это заблукавший на мнении обыватель 

Тибе хорошо, ты умный.

Думаю, что умный человек  -  это человек, имеющий прирожденный талант к логическому  мышлению, который он постоянно  развивает  и образовывает в упорном  стремлении к реализации своего предназначения. 

 А умный телок, который "двух маток сосёт" - неужели вего лишь  более жадный, чем сосущий только свою собственную? Может он как и подобные Вам, строгомыслящий Евгений Василич - тоже  "развивает  и образовывает  прирожденный талант к логическому  мышлению в упорном  стремлении к реализации своего предназначения" -  в пределах  доступных его сущности  свойств и  способностей ?

Не кажется ли Вам, что к вопросу автора темы

Умный, это качество ума или свойство сознания?

ради  философической полноценности следовало бы добавить акцент на индивидуальность творческой сущности ума как явления природы?

Мне вот представляется, что если  кто  полагает  "умность"  исключительно человеческой привилегией, то тем самым сужает философию до психологии...

Я бы спрашивал:

Умный, это качество ума(атрибута сознания), свойство сознания(продукта социализации) или результат взаимодействия разума(свойства сущности организма) и воли(качества индивидуума)?

я предложил рассмотреть ум, как самостоятельный объект, т.е. без человека.

зрительное восприятие есть у насекомых и у лягушек, как некое "качество" живых существ, которое возникло в световой среде. 

Если ум ЕСТЬ, то как это определяют? 

 Вернер, по ходу ваш разворот в инверсии народной мудрости в пословице "Умный в гору не пойдёт...", на альпинизм, позволяет умозаключить, что альпинизм мягко говоря---туповат. Могу с этим согласиться в части сходства с коммунизмом, чтобы создать себе большие трудности и мужественно их преодолеть. Короче стёб нормательный, про создателей самим себе геморроя, чтоб вся жизня была завыванием---как всё хреново. 

История делает? т.е. история обладает способностью к трудовой деятельности?

Делают вещи, делают гадости, это понятно.

Русская лингвистическая традиция не отражает в языке различия между "ум" и "умный"

Когнитивный субъект: глупец, хитрец, умный, разумный, гений.

Соответственно: глупость, хитрость, умность, разумность, гениальность.

На бытовом уровне, под словом ум, говорят о рассудке, т.е. когда говорят "ум", то по контексту, это рассудок, но не ум. 

Буддийский ум, это то, что "видит" оригинал идеи, как миг, как мгновение, что в последующем перерабатывает рассудок и выдает некие дубликаты. 

Соответственно под умным, указывают на некую способность к мышлению, а это уже иная сфера. Современная шняга подсунула некую идею интеллекта, что не лишено основания. Интеллект может быть основание ума. 

первое, ум - не имеет своего голоса, поэтому встраивается в речь, как вирус, подкидывая сознанию "идейки" и ум неспособен мыслить. 

В этом и есть уникальность ума, он всё время за кадром, но развив его, получается нечто особенное. 

Вот и возникает вопрос, это оператор животного, который мы включаем в нечто высшее или это зародыш, который требует особенного развития. 

fidel, 21 Июль, 2017 - 00:15, ссылка

мне кажется ум связан со сложносьтю

Федь, даже не сомневайся. Я в этом просто уверен.

мне кажется ум связан со сложностью

М.б., можно сказать еще, что он связан со степенями свободы? В построении мысленных конструкций, в понимании их условности. А также связан с умением различать более жесткие и менее жесткие закономерности и в связи с этим более точно и быстро находить решение задач и прогнозировать течение событий?  

Кстати, fidel, у меня к вам вопрос - а в вашем представлении/понимании, по опыту нужен ли ум за пределами "концептуального восприятия"? Хотя бы чтобы вернуться обратно?)) Какие там механизмы? У меня нет такого опыта, и понимаю, что это трудно вербализовать, и трудно объяснить тем, кто без опыта, но очень любопытно. 

может выразиться чуть точнее - ум формирует и использует память