«Идеал наш лежит не спереди, а сзади». Лев Толстой

естественным правом можно считать и личное, и только если как условное, а так как личное право не объединяет, а скорее разъединяет граждан, а тогда и правом называть его уже невозможно, когда необходимо "равное", а не согласное. Природа не знает "равного", признак естественного неприменим к гражданину, субъекту права, чего Спиноза не понимал, а значит природа чего-либо, или кого-либо, разумеется и не тот источник, где стоит начать поиски правового основания. Условное можно отнести к вере одного, и значит никого значения для всех оно не имеет, что относится не только к праву, и если источник права не назван, а перечисленное у идиотов правоведов никак не тянет на источник, то о праве нет речи. Источником религиозного права, как римского, и сейчас, является всевышнее, но в 22 веке этот источник уже смехотворен. Самое главное, что источник права искусственно организуется, и пока правоведы не знают как это можно обосновать, и не упоминаю философов, здесь ещё более слабая позиция по отношению к праву у этого рассадника мысли и идиотизма. Спиноза логик если только приличный, но имея слабые позиции в связности понятий и от логики никакого толку не будет. Личность - это искусственное образование из ничего во что-то значительное, но совершенно пустое с точки зрения права. "... право каждой вещи простирается настолько, насколько простирается ее определенная власть” - что такое власть? и что такое вещь, этим Спиноза не задавался, а право не содержит эти понятия, власть содома если имеется, что стремление к превосходству, и что не право; а вещь применяется, и что не объект, который взаимодействует если только. Право там, где есть "равные", а не что-то иное. Поэтому никакого права в реальности сейчас нет, а имеющееся право религиозное по сути своей, как основанное на вере в "право" (волю), и что не право, где имеется единое, а если идиот где-то "применяется" высшими силами, это не значит что входит в какое-то "право", и где имеется только вещь. Термин власть если применять, то в обезличенном смысле, как власть хаоса в системе, или содома, как сил бесполого Тела, а если применять этот термин к личности, то рациональным становится уничтожать её во всех возможных вариантах. Толстой в эпиграфе «Идеал наш лежит ..» и проводит идею, что не личность действует, если идеал сзади, а тогда что? но этого не знают; если что-то действует, то не согласно с идеалом уже, а только в связи с потребностью [бесполого Тела], половое Тела разумеется не действует, а "взаимодействует", если обретаемое относится к идеальному, а не действующему.  Половой маньяк уничтожает свою личность в акте убийства равного себе, жертвы, и одновременно веря в действие личности, а иначе акт убийства терял бы смысл, и если бесполое Тела действует анонимно, и что необходимо преодолеть, так как только отказываясь от личности маньяк может обретать "себя" желанного, не только себе, но и окружению своему, так как бесполое Тела ведь не одно, а в пространстве "равных" себе находится, и которые невыносимыми могут быть ему. Маньяк дан как пример, но уничтожать свою "личность" можно по-разному, и психотропными средствами, как и иными. Система либерал-фашизма деградирует естественно, и где личность всё меньшее имеет значения, если элиты тяготеют к превосходству [содому], во внутренней и внешней политике противостояния, где взаимность [диалог] уже сведена к нулю. Суверен не признан, если возникает проблема, то решают её только сговором, отсюда два суверена начинают войну всех. Опыт уже не учит, Гитлер захватывал территории, и никого это не касалось, и пока у каких-то идиотов не возник интерес, а значит территории государств не имеют значения, и что верно, но чиновники со своими "интересами" уже что-то имеют. Когда возникли суверены на Украине, в чём чиновники имели интерес, а иначе бы бомбить не стали, то  почему-то никто их не признал, и кроме самих чиновников Украины, а когда зашли на территорию Украины, то этот суверен сразу признали, и такой абсурд возникает всюду, а не только на Украине, на что никто не обращает внимания, на один и тот же сценарий.  США не является сувереном, и это скорее содом в государственном обрамлении только, и как система либерал-фашизма, поэтому им ещё простительно не понимать что такое суверен, в отличие от Европы, где был достаточно зрелый феодализм. Получается Европа сама себя кастрировала с помощью над государственных  институтов, ЕС, НАТО, и прочих интересов. Сценарий "суверен" называют сепаратизмом, что бессмыслица, единое и не может распаться извне, и если не помогать распаду внутри, и отдельное [суверен] разве не существует, если в нём граждане, и у чиновников с логикой не ладится. Государство не стремится к распаду, но это и не суверен, который чаще склонен к отделению, а удерживает его интерес, и если в государстве возникает суверен, в непрерывной гражданской войне с безликим законом, то таковое и слабое, а демократия пока далёкая мечта для государств, если понимать под ней правовую систему с субъектом права, а не хаос. "Спиноза описывает рассматриваемый пакт как передачу, которая устанавливает равное подчинение индивидов закону" - закон не подчинению служит, а разделению, и важно каждому гражданину разделять вещи как ему нравится, а не содому.

Спиноза утверждает, что он должен предложить теорию естественного права, “основы республики”, чтобы исследовать пределы свободного философствования в политической жизни, право природы простирается так же далеко, как и ее сила (potentia). Но универсальная сила всей природы есть не что иное, как сила всех индивидуумов вместе взятых. Из этого следует, что "... право каждой вещи простирается настолько, насколько простирается ее определенная власть”. То, что Спиноза называет на этих страницах “высшим законом природы”, ни в каком смысле не является моральным законом, который разрешает или запрещает; это имманентный закон conatus, согласно которому каждая вещь стремится сохранить и усилить свою способность действовать, “делать все, что может”. Можно сказать, что “закон природы” Спинозы предлагает индивидам освобождение от повиновения, потому что этот закон есть не что иное, как j u d g m e n t b e y o n d j u r i s d i c t i o n (суждение за пределами юрисдикции) распределение потенциальности. Именно по отношению к последнему индивиды “обязаны” судить о своем “благе” (полезности), то есть о влиянии власти на их способность мыслить и действовать. И именно в связи с этим естественным планом потенциальности Спиноза предлагает иное обоснование политического общества. Рассматриваемые просто с точки зрения их полезности, “люди должны были обязательно вступать в сговор” как условие сохранения и повышения своей способности действовать в мире, жить безопасно и хорошо. Поэтому частью естественного права является стремление к некоторой мере безопасности и порядка (“нет никого, кто не желал бы жить в безопасности, свободной от страха, насколько это возможно”), побуждая индивидов организовываться таким образом, чтобы теоретически “неограниченный” характер естественного права, который озволяет каждый, “поступающий так, как ему заблагорассудится”, приходит к тому, чтобы регулироваться общими правилами. Ибо, как говорит Спиноза в своем Политическом трактате, “до тех пор, пока естественное право человека определяется властью каждого в отдельности, оно ничтожно [и] состоит больше в таким образом, естественное право требует сообщества, которое, в свою очередь, требует учреждения суверенной юрисдикции, чтобы гарантировать каждому осуществление своих прав. “Право природы, присущее человеческому роду, едва ли может быть понято иначе, как там, где люди имеют общие права и совместно могут претендовать на земли, которые они могут заселять и обрабатывать, способны защитить себя, отразить любую силу и жить в соответствии с общим мнением всех”. Но даже будучи необходимым для установления гражданских условий, иммунный аппарат суверенитета оказывается недостаточным для общего развития свободы — или, если быть более точным, свободы, задуманной и осуществленной как общее развитие единичных возможностей. Для Спинозы только циркуляция разума может защитить жизнеспособность естественного права. Он настаивает на этом, утверждая, что свобода суждений не может быть отменена и что она является необходимой политической добродетелью. Довод Спинозы в пользу двоякой необходимости свободного суждения включает, в свою очередь, его довод в пользу демократии. В демократическом государстве “никто не передает вое естественное право другому настолько, чтобы у него не было повода обдумывать это в будущем. Вместо этого он переносит его на большинство всего общества, частью которого он является. Таким образом, все остаются равными, как они были в естественном состоянии”. Спиноза изображает демократию как “наиболее близкое приближение к свободе, которую природа предоставляет каждому”, что, с одной стороны, является правом судить о том, что хорошо или плохо, в соответствии со своим собственным, а не чужим образом мышления. Это свобода от каких-либо обязательств подчинять свои интеллектуальные способности другому. С другой стороны, свобода, которую “уступает” природа, всегда является определенной силой, естественной потребностью или стремлением (conatus) судить о том, что наиболее c h a p t e r o n e способствует раскрытию своего потенциала. В этом отношении демократия лучше всего выражает истинную причину политического общества, саму “цель” или основное стремление республики, которое, резюмирует Спиноза в заключении ТТП, состоит “не в том, чтобы превратить людей из разумных существ в животных или автоматы, но в том, чтобы дать возможность их умам и телам выполнять все их функции безопасно, чтобы они могли свободно пользоваться своим разумом и не конфликтовать друг с другом в ненависти, гневе или обмане, а также не поступать несправедливо друг с другом. Так что конец республики-это действительно свобода”. Однако вывод Спинозы о том, что свобода есть “конец” политической жизни, вызывает важное возражение против моего прочтения. Предложив теорию естественного права, которая уводит юридическую логику иммунитета от чисто приватного к производительному, то есть концептуализируя право (jus) как со — экстенсивное с потенциальностью, он, по - видимому, полагая свободу абстрактным идеалом в конце своего трактата, это приводит к повторному вписыванию индивидуального суждения в негативный горизонт иммунизации. Спинозы защита libertas philosophandi, по-видимому, завершается призывом как к государству, так и к подданным утвердить фундаментальную норму терпимости в качестве ограничивающего правила для их действий. Лучшее государство, утверждает он, ограничит свою юрисдикцию сферой действия и позволит свободно циркулировать гражданскому суждению; со своей стороны, граждане должны спорить, но повиноваться (ТТП 20.14 – 15). Заметим, что в этой схеме право больше не выступает синонимом эффективной власти (potentia), а является чисто формальной категорией. Точно так же Спиноза возвращается к легалистической концепции власти, понимаемой как средство государства. Это становится очевидным в том, как он квалифицирует свою защиту суждения: каждый сохраняет за собой право судить, “при условии, что он только говорит или учит и защищает свою точку зрения только разумом, а не обманом, злобой, ненавистью или намерением ввести что-то в республику от власти по собственному решению” (20.14). В сущности, положение Спинозы ограничивает юриспруденцию “правильным использованием” это может быть отвергнуто суверенной властью как оправдание ее насилия. Ибо якобы иррациональные суждения, с которыми государство не может смириться, - это просто те, которые по своему определению являются “крамольными”, а именно мнения, “которые, как только они принимаются, разрушают соглашение, по которому каждый человек отказался от своего права действовать по своему собственному решению” (20.20). Возражение против легализма поднимает и отвечает на вопрос о взаимосвязи между юрисдикцией и юриспруденцией: право или власть каждого судить выходит “за рамки” суверенной юрисдикции только в качестве инклюзивного исключения или негативного иммунитета. Истолкованный таким образом, иммунитет предстает как “своего рода обман” в том смысле, что он “действует путем определения законных исключений из закона именно для того, чтобы утверждать, что закон применяется универсально и, следовательн, без исключений". Другими словами, поскольку закон декларирует, что его исключения j u d g m e n t b e y o n d j u r i s d i c t i o n всегда уже вытекающие из него, такие исключения не беспокоят его юрисдикцию”. Можно легко увидеть такую иммунитетную логику в действии в ТТП Спинозы, где вопрос о границах свободного суждения в государстве требует определения того, поддерживает ли такое суждение или подрывает причину пакта. Для Спинозы это решение о мятеже, о разрыве социальных уз остается прерогативой суверенной власти — даже в лучшем случае “умеренного” правительства, которое предоставляет каждому свободу суждений (ТТП 20.8). Таким образом, судебная практика граждан-подданных, по-видимому, быть, в конечном счете, инкорпорированным в суверенную власть юрисдикции, проявлением государственной власти.
Однако при ближайшем рассмотрении ТТП Спинозы предлагает свой собственный ответ на возражение легализма и, как следствие, иной способ осмысления отношения юрисдикции к юриспруденции. Конечно, Спиноза по-прежнему настаивает на том, что государство должно обладать асимметричным правом определять пределы свободного суждения. Но такой подход к границам свободного суждения — как решение о том, поддерживает ли оно или подрывает причину пакта — уже предполагает цель государства установить правовой порядок, вот почему Спиноза описывает рассматриваемый пакт как передачу, которая устанавливает равное подчинение индивидов закону.
https://vk.com/doc8690324_630506608?hash=ea1f65342a74.. Витальный республиканизм Спинозы и Демократическая власть суждения