(копия)

Юрий Дмитриев, 3 Декабрь, 2015 - 08:29, ссылка

Андреев, 2 Декабрь, 2015 - 09:17, ссылка

Вопрошание Хайдеггера, сродни вопрошанию Сократа, вопрошанию "кто есмь я?" Рамана Махарши, дзеновским вопрошаниям-коанам - все они приводят человеческий ум к границам сущего(определимого) и выводят на попытку определить то, что сверх-сущего - трудно выразимое и неуловимое ТО, что дает сущему Бытие.

В этой попытке осознать Бытие всего Сущего и Бытие своего собственного бытия ум "вы-падает", "эк-зистирует" из Dasein и "в-падает" в Ereignis - "параллельное" трехмерное умо-зрение, способное видеть одновременно и свое собственное бытие и Бытие бытия - истину Бытия, как оно есть.

Действительно, явственно прослеживаются определённые параллели. Интересен и сам "механизм" События (Ereignis): своего рода взаиморефлексивность. Так или иначе его вскрывали многие мыслители. К примеру, Фихте, именуя (вслед за Кантом) "силой воображения" (не репродуктивного, а продуктивного) внепространственно-вневременного Я, откуда и "дедукция"  времени:

Такая взаимо-смена Я в себе и с самим собою, в которой оно одновременно полагает себя конечным и бесконечным, - взаимо-смена, которая состоит как бы в некотором борении с самим собою и таким образом воспроизводит себя самое, причем Я хочет воссоединить несоединимое - то пытается ввести бесконечное в форму конечного, то, будучи оттеснено назад, снова полагает его вне конечного и в ту же самую минуту опять старается уловить его в формы конечного, - такая взаимо-смена осуществляет собой способность силы воображения... Сила воображения есть способность, парящая между определением и не-определением, между конечным и бесконечным; и потому-то, конечно, через ее посредство А + В определяется одновременно и определенным А, и неопределенным В... Это парение силы воображения между двумя несоединимостями, это борение ее с самой собою и есть то, что.., растягивает состояние Я в нем самом, в некоторый момент времени. ("Основа общего наукоучения")

А у Хайдеггера (в лекции "Вещь") аналогичный "механизм" События описан как "мирность" Мира, представляющего собой "игру" взаимовысветляющих взаимоотражений:  "das ereignende Spiegel-Spiel der Einfalt von Erde und Himmel, Göttlichen und Sterblichen" (сбывающаяся зеркальная игра простоты земли и неба, божеств и смертных).

Продолжим перечисление параллелей. Ключевая истина адвайта-веданты:

Тат твам аси. То есть ты.

В переводе на хайдеггеровский:

Бытие есть ты. 

Мое сознание, мое бытие - это и есть Бытие, доступное моему познанию в этом огрниченном мире вещей. 

Андрей, эта Ваша ветка оставляет двойственное впечатление.

С одной стороны – в этом ее плюс – Вы совершенно точно схватили эрайгнисный характер известных религиозных феноменов, даже спорить с Вами не буду. Всё точно: феномены просветления, медитации, молитвы, трансцендирования, сатари, живой Истины, выхода к самой реальности и т.д. и т.п. – репрезентируют функцию Эрайгниса.

С другой стороны – в этом ее минус – Вы продолжаете вести дискуссию анти-синтезно, так, как будто никаких наработок по Эрайгнису в ч.22а и ч.22b и не было. При этом Пермский утверждает, что мы на ФШ друг у друга чему-то учимся.
Так учимся ли, если Вы:

– во-первых, продолжаете упорно придерживаться религиозной догмы об эквивалентности категорий Бога и Бытия, хотя в философии (несмотря на моменты тождества между ними) это разные понятия,

– во-вторых, продолжаете настаивать на том, что Эрайгнис – это исключительно со-бытие бытия и Бога, как бы не замечая других форм со-бытия, хотя сами тут же вынуждены их признавать (со-бытие с мышлением, ранее со-бытие с материальными вещами и т.д.).,

– в-третьих, продолжает настаивать, что Эрайгнис – это исключительно со-бытие, хотя было показано, что, помимо этого, Эрайгниз является и собЫтием, и сбыванием, и даже самим бытием. В том числе у Хайдеггера,

– в-четвертых, и это самое главное – продолжаете игнорировать творческую функцию Эрайгниса. Об этом отдельное сообщение.

Нетворческое и творческое бытие

Андрей, у Вас два бытия: бытие человека (маленькое) и Бытие Бога (большое). При этом бытие человека не является творческим.

Доказательство (по Вашему). Если весь мир сотворен Богом, то человеку отводится только роль созерцателя и уловителя не им сотворенного. А если человеку удается сотворить нечто новое, чего нет в Божественной полноте, то тем самым нарушается божественная полнота и мощь, поскольку Бог оказывается ущемленным в части этого нового. Следовательно, человек не может сотворить новое. А поскольку творчество и есть творение абсолютно нового, то человеку не присуще творчество.

На самом деле Ereignis возникает только тогда когда в наличном бытии (B1) появляется новое бытие (B2), и тогда появляется возможность В1 вступить в со-бытие с В2, в противном случае (если нового нет) имеется только В1, а со-бытие В1 с В1 является тривиальной плоской тавтологией, ни к чему не ведущей.

Эрайгниз есть фиксация творческого экстаза в опыте личного экзистенциального переживания нового бытия и фиксация этого переживания в новом рациональном понятии, что и называется творческой философией. Если такой творческой функции у человека нет, то и нет философии. Отсутствие философии не отменяет возможности вступать в экстатическое (нетворческое) со-бытие с Богом. Но этот опыт не исчерпывает природы Ereignis’а – способствовать человеку в ТВОРЕНИИ бытия. Я согласен, что Эрайгниз есть путь, но путь не только к Богу или Истине Бытия, но и к самому новому бытию.

При обсуждении определения и смысла многозначного понятия Ereignis, введенного Мартином Хайдеггером у меня родилось интересное сравнение этого акта встречи частного бытия индивида и всеобщего Бытия всего Сущего с центральными понятиями религиозных и мистических систем, которые описывают в различных терминах выход за границы обыденного сознания в распахнутость трансцендентного.

У Хайдеггера есть одно весьма краткое определение: событие (Ereignis) как "взаимопринадлежность времени и бытия". Это касается даже самых обыденных событий. Но время - это не только постоянно ускользающие, быстротекущие здесь-сейчас, это ещё и само постоянство времени, а "из постоянства протекания времени говорит Бытие". Поэтому, пожалуй, любое событие может стать Событием (Er-eignis). И одно от другого отделяет решение (Entscheidung) свободной человеческой воли. За каждым событием кроется Событие, это надо лишь увидеть, приняв решение смотреть.

Не обращайте на них внимания. Обычные философствующие забулдыги (с кафедр философии и вне этих кафедр-одинаково). Особенно в СПб их полно. Ведь и так с самого начала видно, что тут за люди собрались. А что сейчас вообще в философии творится. Живой мысли нет, все эти "хфилософы" разбрелись по уютным "междусобойчикам" и трепят, трепят.. Философию надо лечить.. Тут нужен именно врач.. Нужен "медик ума" (см. Чирнхаус "Медицина ума")

Взгляните на систему Карлоса Кастанеды, получившую широкую популярность благодаря его книгам о Дон Хуане, полумифическом маге-нагвале. Суть учения в кратце:

Область воспринимаемого и осознаваемого, обычно известная человеческому вниманию, — тональ — достаточно узка и не отражает всевозможных аспектов вселенной — нагваля, то есть тональ как стереотипный мир человека есть лишь мизерная часть непостижимого нагваля.

Однако способность к восприятию, по мнению дона Хуана, можно улучшить, следуя Пути воина — практической системе, итоговой целью которой считается энергетическая трансформация индивида и достижение «бесконечного осознания». 

В создании картины мира, по дону Хуану, ведущую роль играет положение точки сборки — особого (ограниченного) места энергетического тела человека, через которое он воспринимает энергетические сигналы внешнего мира и положение которой возможно изменить.

Тональ - бытие. Нагваль - Бытие. Точка сборки (съ-борки) - точка со-бытия, выхода из ограниченного человеческого бытия-сознания в со-БытиЕ с абсолютным Бытием-Сознанием.

 ...

Wo das Spiegel-Spiel ereignet immer -

где игра с зеркалом/в отражения всегда объединяет
 Gegenwärtig, gleichzeitig, sofort,

в настоящем, одновременно, прямо сейчас,
Wo der Abgrund gründet die Grundlage,

где бездна обоснует основу/основание,
 Und das Nichts als Nichtung nichtet sich,

и ничто как ничтожность уничтожает себя,
 Wo die Zeit fließt leise, wie das Schlagen,

где время течёт тихо, как биение
 Und die Dunkel leuchtet, wie das Licht...

 и темнота светится, как свет...
 Gott sei Dank! Und Tod ist, und Dasein ist -

Слава богу! И смерть есть, и бытие есть -
 Für das Leben einzig und allein.

для жизни единственная и одно.
 Und Ereignis gibt es als Er-eignis

И событие/переживание предстаёт как соответствие/объединение
 Hier, um zu verbinden: Sein und Seyn.

здесь, чтобы связать бытие и бытiе.

О, хосподи! Вы всё ещё на том же месте, зависли, господа.

Вот еще несколько образов того, что такое Эрайгнис - со-бытие  Бытия и сознания:

Когда бытие человека становится соответствующим его разуму (тождество бытия и мышления), тогда человек постигает Истину, соединяясь с Бытием в акте со-бытия - Эрайгнис.

По большей части бытие человека соответствует смешению разума и тела, чаще склоняясь к удовлетворению потребностей тела. Это ущерное бытие ведет к унижению и ослаблению разума и отдалению и постепенному забвению Бытия. По мере угасания разума и отдаления от Бытия нарастает количество неправильных (неразумных) решений, закономерно приносящих горькие плоды в виде наказания и страдания. 

В этом смысле, скорби - это "посещение Божие", напоминание о неразумии и отдалении от Бытия и призыв вернуться к со-бытию, со-знанию, со-творчеству.

Творчество - это момент рождения нового из со-бытия, со-прикосновения с Бытием (фактически сверх-бытием, сверх-сознанием). В этот момент человек становится "сверх-человеком", или "богочеловеком", достигая своего истинного призвания и назначения.

"Человек - это мост к сверхчеловеку".

"Бог стал человеком, чтобы человек мог стать богом".

На мой взгляд событие это разомкнутость истины субъекта.

То есть поворотный момент в жизни индивида.

Это может быть и обретение веры.

Вот великолепное описание Ereignis в книге Германа Гессе "Игра в бисер"

Гостя в горах, в стенах монастыря,
       В библиотеку в час вечерни ранней
       Забрел я как-то. Багрецом заря,
       Высвечивая тысячи названий,
       На корешках пергаментных горела.
       

И я, придя в восторг, оцепенело
       Взял том какой-то и поднес к глазам:
       "Шаг к квадратуре круга". Ну и ну! --
       Подумал я. Прочту-ка! Но взгляну
       Сперва на этот, в коже, с золотым
       Тисненьем том и с титулом таким:
       "Как от другого древа съел Адам".
       Какого же? Конечно, жизни. Ясно,
       Адам бессмертен. Значит, не напрасно
       Сюда пришел я! И еще заметил
       Я фолиант. Он ярок был и светел,
       С цветным обрезом толстым, многолистным
       И пестрым заголовком рукописным:
       "Всех звуков и цветов соотношенья,
       А также способы переложенья
       Любых оттенков цвета в ноты, звуки".
       О, как хотелось мне азы науки
       Такой постичь! И я почти уж верил,
       Прекрасные тома перебирая,
       Что предо мной библиотека рая.
       На все вопросы, что меня смущали,
       Что мозг мой, возникая, иссушали,
       Здесь был ответ. Без жертв и без потерь
       Здесь давний голод утолить я мог.

  Здесь каждый титул, каждый корешок
       Сулил победу над духовной жаждой.
       Ведь каждый к знаньям отворял мне дверь
       И обещал плоды такие каждый,
       Каких и мастер редко достигает,
       А ученик достичь и не мечтает.
       

Здесь, в этом зале, был нетленный, вечный
       Смысл всех наук и песен заключен,
       Творений духа свод и лексикон,
       Настой густейший мудрости конечной,
       Здесь, в переплетах, предо мной лежали
       Ключи ко всем вопросам вековым,
       К загадкам, тайнам, чудесам любым,
       И все ключи тому принадлежали,
       Кто призван был увидеть их теперь.
       

И положил я на пюпитр для чтенья
       Одну из книг, дрожа от нетерпенья,
       И без труда священных знаков строй
       Вдруг разобрал. Так с незнакомым делом
       Во сне шутя справляешься порой.
       И вот уже летел я к тем пределам,
       К тем сферам звездным, где в единый круг
       Сходилось все, что виделось, мечталось,
       Мерещилось в пророчествах наук
       Тысячелетьям. И сойдясь, сцеплялось,
       Чтоб вновь затем другими откровеньями
       Весь этот круг открывшийся пророс,
       Чтоб вновь и вновь за старыми решеньями
       Неразрешенный ввысь взлетал вопрос.
       

И вот, листая этот том почтенный,
       Путь человечества прошел я вмиг
       И в смысл его теорий сокровенный
       Старейших и новейших враз проник.
       Я видел: иероглифы сплетались,
       Сходились, расходились, разбегались,
       Крутились в хороводе и в кадрили,
       Все новые и новые творили
       Фигуры, сочетанья и значенья
       По ходу своего коловращенья.

Но наконец глаза мои устали,
       И, оторвав их от слепящих строк,
       Увидел я, что я не одинок:
       Старик какой-то рьяно в этом зале
       Трудился, архиварий, может быть,
       У полок он усердно делал что-то,
       И захотелось мне определить,
       В чем состояла странная работа
       Его увядших рук. За томом том,
       Увидел я, он извлекал, потом
       По корешку знакомился с названьем,
       Затем к губам своим бескровным ловко
       Том подносил и, старческим дыханьем
       Отогревая буквы заголовка --
       А заголовки окрыляли ум! --
       Стирал названье и писал другое,
       Совсем другое собственной рукою,
       Потом опять брал книгу наобум,
       Стирал названье и писал другое!       

Я долго на него в недоуменье
       Глядел и снова принялся за чтенье
       Волшебной книги той, где встала было
       Чреда картин чудесных предо мною,
       Но мне теперь ее увидеть снова
       Не удавалось. Меркло, уходило
       Все то, что так осмысленно и славно
       Мне поднимало дух еще недавно.
       Все это вдруг какой-то пеленою
       Подернулось, оставив предо мною
       Лишь тусклый блеск пергамента пустого,
       И чья-то на плечо мое рука
       Легла, и я, увидев старика
       С собою рядом, встал. Он книгу взял
       Мою, смеясь. Озноб меня пробрал.
       Он пальцами, как губкою, потом
       Провел по ней. Макнул перо в чернила,
       И без помарок новыми названьями,
       Вопросами, графами, обещаньями
       Оно пустую кожу испещрило.
       И старец скрылся с книгой и пером.

Ранние Упанишады являются священными писаниями индуизма, по-разному датированные учеными, они были составлены между 900 г. до н. Они содержат смесь философии и мистических умозрений, многие из которых выражены в форме диалогов или педагогического стиля. Их центральные понятия включают Атман (душа, я) и Брахман (метафизическая реальность).

Интерпретируя в терминах данной темы, получаем:

Центральными понятиями упанишад являются: Атман (Dasein) и Брахман (Бытие-Sein).

Теперь возьмите любой из отрывков и переведите, посмотрим, что получится. Например:

Центральная проблема так или иначе присутствует в каждом из этих текстов: главное — это охватить разумом Первую Сущность, Единое /Целое. Осознать его — это все равно что осознать весь мир, жизнь и судьбу человека. Начиная с «Ригведы», эта Сущность носит имя тад экам — "Это Одно" — взятое из знаменитого гимна X, 129. В брахманах она зовется Праджапати или Брахман. (SEIN-Бытие)Однако во всех этих произведениях, носивших схоластический характер, Первая Сущность была неразрывно связана с космическим жертвоприношением и ритуальной святостью. Риши же, напротив, постарались осознать ее через медитацию, направляемую познанием.

Очевидно, что Первая Сущность — нечто непредставимое, безграничное и вечное; она одновременно является Одним и Всем, она — «творец» и «властелин» мира; иногда она вообще отождествляется со Вселенной; некоторые находят ее в «Человеке» (пуруша), незримо присутствующем в солнце, луне, речи и т. д.; другие ищут ее в «безграничности», благодаря которой существует мир, жизнь и сознание.

Из всех наименований Первой Сущности ранее всего утвердился термин Брахман. В одном знаменитом отрывке из «Чхандогья-упанишады» (III 14. 2–4) говорится, что Брахман — это "вся Вселенная", и тем не менее природа его духовна; "жизнь — его тело, форма его — свет, душа его — пространство"" в нем заключены все деяния, желания, запахи и вкусы и т. д. Но в то же время он и "мой атман в сердце (Dasein), меньше, чем ячменное зерно, меньше, чем горчичное зерно", и одновременно "больше, чем земля, больше, чем воздух, больше, чем все миры". "Он заключает в себе все деяния, все желания […], заключает в себе весь этот мир […], таков мой атман в сердце моем; таков Брахман. Умерев, войду я в него". Яджнавалкья также говорит о том, кто "обитает в земле, но земля его не знает; тело его — земля, он управляет землей изнутри"" эта сущность отождествляется с "атманом, управляющим изнутри, бессмертным" ("Брихадараньяка-упанишада" III 7. 3).

Как и Пуруша из «Ригведы» (X 90), Брахман (Бытие) оказывается одновременно имманентным ("этот мир") и трансцендентным: он существует независимо от Вселенной и одновременно присутствует во всех ее областях. Более того, в ипостаси атмана (Dasein) он обитает и в сердце человека; отсюда вытекает единство истинного Себя и Мировой Сущности. Действительно, после смерти атман "того, кто знает" (Sein-Dasein = Homo Ereignis), воссоединяется с Брахманом, в то время как души «непросвещенных» вынуждены подчиняться закону переселения душ (сансаре). Существует несколько концепций жизни после смерти без последующего перерождения.

Мирча Элиаде. 

История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий