"Искусство является частью такой знаковой деятельности — осмысления, экспрессии" - это не про искусство, искусство не знак или представление, а воображение, всегда надо разделять художника и зрителя, не художник создаёт искусство, а зритель, и постмодерн не причём, как и стиль, что идёт к форме, заданию. "Он (человек) все время воспроизводит какие-то знаки, посылает эти знаки другим людям, потому что мы живем, конечно, в искусственной среде, порожденной знаками, системами" - здесь философия бесполого Тела. Человеческое не воспроизводится, оное результат взаимодействия, знаки фиксируют его всего лишь. "Когда на первый план выдвигается психология, совершенно меняется вся система представлений о том, что такое искусство" - психология наука не имеющая отношения к искусству в отличие от философии имеющей к искусству отношение в части эстетического, прекрасного, и философия и искусство относятся к единому Тела, а психология никак нет, как и представление в отличие от воображения не относится к единому Тела.

— А постмодернизм разве не объединяет?
— (Михаил Ямпольский) Это же не стиль. Это, наоборот, полная эклектика. Никто не описывает сегодня искусство в категориях стиля, отражающего дух времени. Эта парадигма кончилась. Мы должны искать что-то другое, какие-то другие парадигмы. Мы все время утрачиваем вещи, которые раньше помогали искусству существовать как длящемуся объекту.

— А могут они утратиться вообще? Что тогда произойдет?
— Я считаю, что просто происходит процесс распада этого мнимого единства на какие-то области, что история искусств становится все менее формальной, а ведь история искусств всегда базировались на поиске каких-то формальных критериев. Если вы посмотрите Вёльфлина, он все время пытается формально описать историю искусства, переход от одного типа плоскости к объему и прочее, которые характеризуют определенный стиль. Все эти формальные подходы совершенно исчезают. И мне кажется, что подход к искусству становится все более антропологическим, и такой подход мне наиболее близок.

— Что такое антропологический подход?
— Он заключается в том, что человек, как любое живое существо, находится в постоянном взаимодействии с окружающей средой. Мы знаем, что сегодня семиотика все более становится биосемиотикой. Если посмотреть последние тартуские «Труды по знаковым системам», там сплошная биосемиотика: как реагирует иммунная система на белок, как реагирует бактерия на какие-то протеины и прочее. И это все описывается как семиотика. Все больше мир организмов начинает описываться как знаковая система.
Почему я об этом говорю? Потому что человек тоже находится в состоянии такого знакового отношения к миру. Он все время воспроизводит какие-то знаки, посылает эти знаки другим людям, потому что мы живем, конечно, в искусственной среде, порожденной знаками, системами. Искусство является частью такой знаковой деятельности — осмысления, экспрессии. Если мы говорим об экспрессии бактерий, мы можем говорить и об экспрессии человека. То есть я думаю, что есть большая зона экспрессивных стилей, большая зона обмена информацией, частью которой является искусство. Но граница того, что мы называем искусством, условна. Эти экспрессивно-знаковые области больше не нужно исследовать как какую-то единую историю от пещеры Ласко до Комара и Меламида, а надо исследовать как определенную конфигурацию человеческой экспрессивности или знаковости, отношения к миру, которые совершенно по-разному сконфигурированы в разные эпохи. Есть книга Джонатана Крэри, которую только что перевели на русский язык, — «Техники наблюдателя». И он пишет там, что прошел незамеченным большой эпистемологический сдвиг, который случился в понимании искусства XIX века. До этого мы имеем кантовское понимание прекрасного, которое основано на идее формы. А в XIX веке вдруг на первый план начинает выдвигаться психология. Он там говорит о Йоханнесе Мюллере и других важных психологах, но возводит этот парадигматический сдвиг к Гёте и к его «Теории цвета», которая есть собственно физиологическая, психологическая теория цвета, а не ньютоновская физическая теория цвета. Когда на первый план выдвигается психология, совершенно меняется вся система представлений о том, что такое искусство. Оно вписывается в какие-то иные когнитивные модели, не имеющие общего с платонической идеей формы, господствовавшей на Западе со времен Ренессанса. Между этими двумя парадигмами существует глубокая пропасть, которая закамуфлирована под единство и непрерывность, и эту пропасть во имя сохранения понятия и объекта искусства искусствознание пытается во что бы то ни стало не заметить.
http://postnauka.ru/talks/48454 Михаил Ямпольский: «Никакого искусства не существует, есть разные антропологические практики постижения мира»