Возвращаясь к вопросу о сопричастности конкретных вещей идеям, обратимся к Аристотелю. Аристотелю понадобилось ввести «неопределенность», а точнее «неоформленность», чтобы вечное «разбавить» переменчивым. Для этого он использовал понятие материи, как и Платон. Если говорить в терминах теории определенности, Аристотель использовал части и целое. Целое вечно, качественно, части изменчивые, количественные. Одна и та же форма в зависимости от того, в каком смысле она рассматривается, становится у Аристотеля то формой–сущностью, то формой-материей. Этот процесс подразумевает иерархию. Тем не менее, идея статуи не становится более реальной от того, что статуя является медной! Медная статуя – это та же идея Платона, и как она станет более реальной из-за того, что медь текуча – непонятно. Медь текуча, статуя – хрупка. В чем разница? Но именно тем, что разницы не существует, учение Аристотеля о форме и материи естественным образом объясняет взаимосвязь конкретных вещей с идеями, так же, как это делается в теории определенности. Мир материальный является лишь подмножеством мира идей.

Иерархия приводит к следующим парным понятиям: внутреннему и внешнему. Они возможны только для целых-частей промежуточных уровней. Так как и внутреннее и внешнее подразумевает наличие частей. Иначе эти понятия вырождаются, как говорят математики, в простейшую модель, где внутреннее и внешнее просто не существуют. В иерархической модели целое выступает сразу в двух ролях. В роли неделимой части и в роли делимого целого. Как часть она ограничивается гранью. И эта грань фактически отделяет внешнее окружение от внутреннего содержимого. Грань, которая и отделяет и соединяет одновременно. Может показаться, что грань отделяет не то, что объединяет. Отделяет от «внешнего», то есть от другой части, соединяет «внутреннее», то есть содержание части. Но это не так. Грань отделяет нашу часть от другой части и соединяет нашу часть с этой другой частью. Но если смотреть на часть как на целое, то оно еще объединяет и свое собственное содержимое, но это уже определенность следующего уровня в иерархии.

Вспомним, как Лосев описывал понятие границы: «Рассмотрим начерченную на бумаге окружность круга. Относится ли окружность круга к тому бумажному фону, на котором она начерчена, или же она относится к самому кругу? Если окружность круга относится к тому фону, на котором начерчен круг, и не относится к самому кругу, тогда получается, что на листе бумаги нет никакого круга, что мы вообще ничего там не начертили. Как же тогда говорить об окружности круга? Возьмем другую возможность. Допустим, что окружность круга относится только к самому кругу, но не относится к тому фону, на котором мы ее начертили. Тогда опять получается, что мы ровно ничего не начертили.

Единственный выход из этой противоречивой ситуации заключается в том, чтобы одновременно мыслить и отнесенность окружности к кругу, и отнесенность ее к тому фону, на котором начерчен круг. Можно сказать также и иначе: окружность круга не относится ни к кругу, ни к фону, на котором он начерчен … граница есть и часть ограниченного, и часть ограничивающего, или, что то же самое, граница не есть ни часть ограниченного, ни часть ограничивающего».

На первый взгляд может показаться, что для возникновения понятия внутреннего иерархии не требуется. Для простейшей модели части – это внутреннее. Но это не так. Понятие «внутреннее» возникает лишь при возможности альтернативы. А для пары «всё – неделимые» никакой альтернативы нет. Не с чем сравнивать. Другое дело иерархия. Одна и та же целое-часть может рассматриваться и как содержащее (целое), и как содержимое (часть).

Такое обладание двумя «несовместимыми» свойствами приводит к утверждению двух противоположных взглядов на целое-часть, приводит к различным логическим направлениям. От окружения целого к его внутренним частям, снаружи – внутрь. От частей внешних к частям внутренним. И, наоборот, от собственных внутренних частей к целому и далее, изнутри – наружу. От частей внутренних к частям наружным. Ещё раз отмечу важность движения именно от частей к частям. А не от целого к частям, или от частей к целому. Существует следующая определенность: внутреннее содержание / внешнее окружение = внутренние части / внешние части = целое-часть / часть. Для краткости эту определенность можно называть «внутреннее» / «внешнее».

Далее, понятия иерархии, внутреннего и внешнего приводит к понятиям «меньшее» и «большее». Большее рассматривается как внешнее по отношению к меньшему, хотя это и некорректно звучит. И в то же время, большее содержит меньшее (это корректировка). А. Бергсон: «Термины «больший» и «меньший» — вызывают в обоих случаях одно и то же представление. Если мы спросим, в чем состоит это представление, мы увидим, что наше сознание при этом вызывает образ содержащего и содержимого».