Латынина сводит женщину к феномену культуры, тогда как это феномен брака, притом не всякого, а только того, где женский биопол воспринимался вдруг мужским как равный, что даже не от мужского и зависело, а от правовой системы в данном социуме, и где именно женщина является как индивид, и само слово женщина происходит от явления жены, а значит вне брака не женщина, а женский биопол. Женский биопол древности был не в праве и в силу неправового положения мужского, и возможности биополов не причём, "правом" владело племя, которое как-то и регулировало отношение биополов. Биопол ещё не индивид, если зависим от половой роли своей прежде всего, где о свободе даже не может быть и речи, свобода предполагает реализацию пола в браке равных, где и является индивид. Биопол не может быть равным противостоящему биополу по природе своей, и культура тут не причём, и поэтому движение феминизма сделало ставку на право, так как именно в этой сфере все плавают. Идиотизм имеющийся в науке права сейчас зашкаливает, господствующее римское право не работает, когда безликий закон доминирует над бесправием, и когда ищут только "свою" свободу, а не право. Брак не был правовым институтом, и не отделял биопол от племени, где доминировала общинная психология, а значит и не мог влиять на положение племени и правовую культуру в нём. Уникальность брака и состояла в том, что только в браке биопол обретает достоинство правовое, где и является индивид [единое Тела], и требовалось ещё немало исторического времени чтобы такое произошло. При либерал-фашизме сложилось наивное представление о браке, где брак для становления индивида роли не играет, и возникла почва для бесправия, когда биопол не вступивший в брак уже в "праве". Обезьяна может научиться повторяя движения и привычки стада, но биопол не обезьяна, и может воспроизводить бесправие наблюдая равного и имеющего успех граждана, и в ущерб социальности. Например увидел Путин, что Ходорковский разбогател и поднял голос, и стал производить бесправие. "Во всех древних культурах женщина — это имущество" - древность не знала личного имущества, а только понятие принадлежности, и если жена принадлежала мужу, то это не значит что не имела свободы, притом не факт что её свобода была меньше свободы мужского биопола в данном социуме.

Из диалога:
- Выражение "в данном социуме" я не понимаю, поскольку социум всегда ЗА-данность, иначе он и не социум, а псевдо. 
- община тебе "дана" на уровне биопола, а социум древности был "общиной", и сейчас во многом остаётся ей в представлении граждан. Политическая культура некоторых стран, как США например, предполагает индивида, а не биопол, когда не допускают на пост президента биопол находящийся в разводе, так как для биопола община (социум) представляется внешне, и как нечто не "своё", и которое можно кроить по своим шаблонам, и производить даже эксперименты с гражданством, как это делает Путин и его холуи. Не случайно "продвинутые" граждане и покидают страну, она им и "чужая".

В прошлом году в мире произошел фундаментальный гендерный сдвиг. Это — движение MeToo. Не то чтобы до него не было признаков надвигающихся перемен, но MeToo — это действительно сдвиг парадигмы. Одно меня занимает в этом сдвиге. Откроем правила поведения профессоров в американских университетах и прочтем, чего они отныне не могут. Они не могут оставаться наедине со студенткой, закрывать дверь в комнате, где они с ней находятся, и пр. Когда читаешь эти правила, ты вдруг понимаешь, что где-то ты это уже читал, и конечно — это правила поведения с саудовскими женщинами!
Вот нельзя с саудовской женщиной самцу, который ей не родственник, быть наедине. И то же самое нельзя профессору в США. В обоих случаях правила исходят из одного и того же посыла: а именно, что самец — это насильник и негодяй, и стоит ему остаться наедине с женщиной, как он ее, конечно, обесчестит.
Часовая культурная стрелка совершила полный оборот, и ультрафеминизм привел к Саудовской Аравии. Так что мы не должны удивляться, что лидеры Женского Марша (волна феминистских акций в США и по всему миру в 2017-м году, самая крупная прошла в Вашингтоне, была посвящена неполиткорректным высказываниям Трампа о женщинах — прим. ред.) — это антисемитка и исламистка в хиджабе, а кому это не нравится — тот исламофоб и белый привилегированный самец.
Давайте, однако, по порядку.
Почему мы бонобо
Первой частной собственностью в истории человечества были рабы, а первыми рабами были женщины. Во всех древних культурах женщина — это имущество.
Если вы, например, почитаете Библию, то вы заметите, что
мысль, что женщина является мыслящим существом, авторов Библии просто не посещала.
Вспомним известную историю, когда Господни ангелы приходят в Содом, чтобы его уничтожить, и все жители города — от мала до велика — собираются у дверей дома Лота и требуют выдать им ангелов, чтобы совершить с ними противоестественный половой акт. За что этих нехороших людей сначала ослепляют, а потом поливают серой и огнем от Господа с неба.
Не будем заострять внимание на том, что за такой неизбирательный подход к правосудию Господь оказался бы в наше время перед Гаагским трибуналом. Зададим только один вопрос: а женщины Содома? Их-то за что? Они-то совершенно точно не могли принять участие в процессе.
Ответ заключается в том, что автор этого текста даже не подозревает, что женщина имеет какую-то самостоятельную ценность, так же, как и автор книги Иова.
Господь испытал Иова и отнял у него жену и детей.
Но потом все кончилось хорошо, и Господь дал ему новую жену и новых детей. Об этом рассказывается так, как будто Иов разбил «мерседес», и Господь дал ему ключи от нового.
Если вы думаете, что такое презрение к женщине связано только со стратифицированными обществами, с государствами, то, к сожалению, это не так.
Одна из самых удивительных вещей, которая бросается в глаза антропологам, — это низкий статус женщин в архаических обществах. Скажем, в абсолютном большинстве новогвинейских племен именно женщина выполняла всю работу.
Она воспитывала детей, носила воду, сажала огород, мужчина не делал ни-че-го. Почему? Элементарно, Ватсон, потому что он сильней.
Потому что так устроила эволюция. Мы — машинки для размножения ДНК, и стратегия человеческой самки и человеческого самца по части этого размножения принципиальна различна.
Самцу выгодно покрыть как можно больше самок. Он инвестирует в процесс размножения столько времени, сколько длится половой акт. Самка инвестирует девять месяцев беременности плюс восемь-десять лет, в течение которых без нее ребенок погибнет. Ей нужен длительный самец, который хоть как-то бы ей помогал.
У хомо сапиенс, как и у всех гоминид, масса тела самки — около 80% от массы тела самца, и это ведет к тому, что самец является главным в семье и главным в стае. У нас есть единственный близкий родственник, который является исключением, — это обезьяна бонобо, он же карликовый шимпанзе. У бонобо отношения внутри коллектива строятся в основном за счет гомосексуальных связей. 80% этих гомосексуальных связей приходится на самок, и хотя самки у боново тоже меньше самцов, именно они правят коллективом. Стаей бонобо руководит коллективный ЦК из старых мудрых самок. Это единственная из высших обезьян, у которых действительно есть матриархат. Ни в одном из человеческих обществ матриархата не зафиксировано. Это сказки.
Отношение к женщине, как к имуществу, ходящему и разговаривающему, влекло за собой тот естественный факт, что у богатых и властных людей имущества было много. У них были гаремы. В большинстве человеческих обществ, в которых была частная собственность, богатство и власть человека измерялись не только количеством его стад, раковин в ушах, длиной ногтей, и пр., но и количеством имеющихся у него женщин.
Иногда эта эпидемия приобретала такие формы, что остальному населению приходилось спать с лицами одного пола за неимением свободных валентностей у самок. К примеру, так обстояло дело у ашанти в начале XX в. У царя был крааль, и царя охраняло войско из молодых, полных сил мужчин. Бедолаги, конечно, маялись спермотоксикозом, но делать им было абсолютно нечего, потому что большая часть женщин находилась в собственности царя, а на тех, которые остались, были такие высокие цены, что молодые люди не могли их заплатить. Зато гораздо дешевле цены были на мальчиков.
Девочка в семье стоила, скажем, пять баранов, а мальчик — пару куриц.
Молодые воины женились на мальчике, и если они хорошо обращались с мальчиком, то семья потом могла продать им еще и сестренку мальчика.
Видно же, — правильный человек, мальчика не бьет, хорошо с ним обращается, значит, и женщине с ним будет хорошо!
А все — из-за дефицита, созданного царем.
Из этой общераспространенной парадигмы — «если ты Большой Человек, то у тебя не только много денег, но и много жен» — было мало исключений. Но одним из этих исключений была европейская цивилизация.
Ценный товар
В мире написаны тонны книг об отличии «западной» цивилизации от «восточной». Это все в основном макулатура. Во-первых, потому что единой «восточной» цивилизации нет, их очень много разных. А во-вторых, потому что большая часть этих книг начинается с рассказа о том, что уникальность Европы состояла в неприкосновенности частной собственности и пр., — в то время как загадка-то Европы не в том, что в ней уважали частную собственность, а в том, почему ее уважали.
Тем не менее, есть действительно один фундаментальный антропологический признак, который отличал сначала Грецию и Рим, а потом — средневековую Европу от всех остальных обществ — от Китая, Индии, ашанти, от древнего Египта, от древнего Ирана, от исламских стран, — от всего.
Это принцип — «один муж, одна жена». А в средневековой христианской Европе он и вовсе был соединен с еще одним, совершенно фантастическим для остального человечества запретом — с невозможностью развода.
В результате гораздо раньше, чем женщина в Европе стала самостоятельным существом, она стала ценным товаром. С ее помощью заключались союзы между правящими домами.
На Востоке такие союзы заключались тоже, но не стоили ни гроша, потому что если ты отдал дочку в гарем правителю, у которого четыре жены и двести наложниц, то какая разница, если у него еще одна?
https://www.novayagazeta.ru/…/79831-o-zhenschinah-i-svobode… О женщинах и свободе