Определим сознание не через его содержание (что, строго говоря, невозможно), а через его функцию: сознание — это то, что синтезирует три составляющих в одно целостное переживание:

1) феноменальный объект восприятия

2) феноменальный орган восприятия

3) контекст восприятия (фон)

Здесь важны все три составляющих: объект восприятия высвобождает соответствующее действие, контекст и орган восприятия координируют пространственную ориентацию. Контекст — это окружающая среда, данная в восприятии, которую Якоб фон Икскюль называл умвельтом, а Джеймс Гибсон — объемлющим строем, структурой, формирующей восприятие животных. Контекст бесполезен без объектов, как и объекты без контекста, а без обратной связи, обеспечиваемой органом восприятия (например, проприоцепцией), животное не сможет реагировать на изменения среды. Поэтому Гибсон утверждал, что животное "слито" со средой: "здесь" неотделимо от "там" и взаимоопределяется с ним. Причем разные чувственные модальности могут интегрироваться за счёт временной и пространственной координации: например, лягушки реагируют на сочетание движущейся тени и вибраций почвы — если присутствует только один из сигналов, реакция не возникает.

Таким образом, сознание — это не "отражение мира в голове", а активная связка между организмом и средой.

Идея сознания как синтетической способности не нова — её высказывал, например, Кант. Однако у Канта синтез — это функция трансцендентального субъекта, который априорно упорядочивает данные ощущений с помощью заранее данных категорий. В моем подходе синтез не опирается на заранее данные формы, а возникает в процессе взаимодействия организма и среды. Это не конструкция мышления, а процесс, происходящий на уровне восприятия и телесной чувствительности. Мой взгляд ближе к позиции Мерло-Понти, который понимал сознание как переживание связности тела, среды и движения, а не как внутреннее представительство и репрезентацию.

Среди ученых такие нейробиологи как Сперри, Баарс, Дамасио, определяли сознание как интегрированное поле восприятия и когнитивной активности.

Исходя из такого рабочего определения, можно заключить: если у живого существа есть хотя бы один орган восприятия — уже есть сознание. Это расширяет круг сознательных существ, включая не только животных без мозга (например, медуз), но и существ вовсе без нервной системы. Показательный случай — слизевики (миксомицеты): одноклеточные организмы, не имеющие ни мозга, ни нейронов. Однако они способны запоминать, избегать раздражителей, выбирать кратчайший путь в лабиринте.

Какова же тогда роль мозга в этом процессе? Очевидно, мозг не порождает синтезирующую функцию сознания, поскольку она уже существует у существ без мозга. Мозг лишь усложняет и детализирует этот синтез, а у человека делает возможной рефлексию — осознание не только объекта, контекста и органа восприятия, но и самого акта их объединения в целостное переживание.