христианство становилось как реакция на "единое" в лице Спасителя, и развивалось как религия "кастратов", в уходе от мира сего: монастыри, общины, отцы пустынники и девы непорочные, и религия не может относится к существованию, где и единому нет места. Первыми адептами христианства были женщины, об этом упоминают источники, и Энгельс в своё время писал об этом. Женский биопол как не имеющий либидо, [входящей стихии бесполого Тела] естественно поддержал религию "кастратов", а так как вся "власть" исходит от женского биопола из-за "зависимости" мужского от либидо, то поддержка оказалась всеобщей. Религия и не идеи, а связи "представлений" основанные на догматах веры, толпа и не "идеи" производит, а "связи", а индивид скорее если "уходит" от связей, как Спаситель в Евангелии. [Тогда вопрос: "Что такое человек?" превращается в вопрос личный: "Что есть человек?"] -- личность не имеет прямого отношения к "человеку" как понятию, а значит вопрос "Что есть человек?" лишён смысла. Истина очевидна, и дана не для "сомнения" и аналитики, а для "принятия" её к сведению. Свойство -- также "дело" личности, а не "человека", а индивид находится за пределами свойств и качеств, как "праве" и у Штирнера: [Я не живу ни по какому призванию, как цветок, который растет и распускается, не исполняя никакого "долга"]. Сила Штирнера как мыслителя в понимании единого в "праве" индивида, а слабость в противопоставлении "общего" единому, и где "частному" не уделено достаточного внимания в плане того же единого: [я, значит, живу на свете, чтобы осуществлять какие-то идеи? Чтобы содействовать осуществлению "идеи государства" своею лояльностью или "идеи семьи" -- браком, как супруг и отец? Что мне за дело до подобных призваний! Я не живу ни по какому призваний], -- когда брак только и даёт возможность реализовать "частное" в едином. [ни одно понятие не может меня выразить, ничто, что преподносится мне как моя "сущность", не исчерпывает меня; все это только слова и названия] - это не так, есть например "объект" полового, и это "понятие" о себе вполне входит в единое, и всецело, и "ничто" касается его.

Волшебный круг христианства был бы нарушен, если бы исчезло противоречие между существованием и призванием, то есть между мной, каков я есть, и мной, каким я должен быть. Оно существует только в виде тоски идеи по своей реализации и исчезает вместе с этим разделением; только тогда, когда идея остается идеей (а человек и человечество -- только нереализованная идея), существует еще христианство. Реализованная идея, телесный или "совершенный" дух, витает перед глазами христианина, как "конец времен" или как "цель истории"; в настоящем она не существует для него. Единичная личность может только принять участие в создании царства Божьего на земле, или, выражаясь современным стилем, в развитии истории человечества, и только поскольку принимает участие в нем, постольку имеет христианскую, или, по современной терминологии, человеческую ценность; во всем остальном она -- пыль и прах. Что единичная личность в своей жизни и своем развитии является сама для себя всемирной историей и что вся остальная история -- ее собственность, это уже выходит за пределы христианского мировоззрения. Для христианина наивысшее -- всемирная история, ибо для него она является историей Христа или "человека"; для эгоиста же только его история имеет ценность, ибо он стремится развить только себя, а не идею человечества, не план Бога, не намерения Провидения, не свободу и т. п. Он не считает себя орудием идеи или сосудом Господа, он не признает никаких призваний, он не бредит тем, что существует для продолжения и развития человеческого рода, -- он живет своей жизнью, расточает ее, не заботясь о том, принесет ли это пользу человечеству. Я бы напомнил здесь о "Трех цыганах" Ленау, если бы это не могло стать источником недоразумения: могут ведь подумать, будто я превозношу возвращение к естественному состоянию. Как я, значит, живу на свете, чтобы осуществлять какие-то идеи? Чтобы содействовать осуществлению "идеи государства" своею лояльностью или "идеи семьи" -- браком, как супруг и отец? Что мне за дело до подобных призваний! Я не живу ни по какому призванию, как цветок, который растет и распускается, не исполняя никакого "долга". Идеал -- Человек реализован, когда христианское мировоззрение преобразуется и будет признано следующее положение: "я" -- это единственный "человек". Тогда вопрос: "Что такое человек?" превращается в вопрос личный: "Что есть человек?" На вопрос "что" ищут понятия, чтобы его осуществить -- вопрос же "кто" вообще уже не вопрос, ибо ответ уже покоится в личности вопрошающего; ответ дан уже самим вопросом. О Боге говорят: "Имен для тебя нет". Но это справедливо для меня: ни одно понятие не может меня выразить, ничто, что преподносится мне как моя "сущность", не исчерпывает меня; все это только слова и названия. О Боге говорят также, что он совершенен и не имеет никаких призваний стремиться к совершенству. Но и это относится только ко мне. Штирнер