По сравнению с Парменидом Гегель значительно продвинулся в определении понятия бытия, сначала отождествив его с ничто (и тем самым указав на особый вариант бытия – пустое бытие, лишенное какого-либо содержимого), а затем формально различив то и другое. К сожалению, различие, указанное Гегелем, осталось всего лишь в статусе мнимого, что неоднократно подтверждал сам Гегель и что до сих пор является для многих открытым вопросом.

Первые два положения «Науки логики» являются классическим примером философского тождества: «А есть В, и В есть А». Откуда следует, что А и В – одно и то же. «А не больше В» и «В не больше А» по смысловому содержанию, поэтому они тождественны. Убедительно показать тождество различных понятий Гегель мог только единственным способом, сделав их чистыми абстракциями, очистив их от различий. Формальное тождество бытия и ничто по факту означает тождество нуля 0 = 0. Тождество у Гегеля выглядит так: «чистое бытие, равное нулю» тождественно «чистому ничто, равному нулю». «Бытие, чистое бытие – без всякого дальнейшего определения… Бытие, неопределенное непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто… Ничто, чистое ничто. – Ничто есть, стало быть, то же определение или, вернее, то же отсутствие определений и, значит, вообще то же, что и чистое бытие» [Гегель, 1970, т. 1, 139-140].

Гегель лишил бытие и ничто не только их смысла, но и содержимого, оставив правда одинаковую для них непосредственность как существование вне мышления. Содержимое бытия хорошо знакомо по парменидовскому понятию бытия. Это – сущее. Абстрагирование бытия от сущего – это не новость для онтологии. Сам Гегель говорит: «Но если, рассматривая весь мир, мы говорим: все есть – и не говорим ничего больше, то мы опускаем все определенное и имеем, следовательно, вместо абсолютной полноты абсолютную пустоту» [Гегель, 1974, т. 1, 221-222].

Ситуация с ничто несколько иная. Смысл ничто очень близок к пониманию нулевого содержимого. По этой причине его непосредственное содержимое часто не обнаруживается мыслью. Между тем содержимое ничто – то же сущее. Наглядно это хорошо видно на конкретном ничто. Фраза «ничто из перечисленного» четко указывает на объем такого ничто. В перечисленное может входить один, два, множество предметов, бесконечное множество и, что для нас наиболее важно, хотя и выглядит менее убедительно, – ноль предметов. Ноль предметов делает ничто абстракцией, так как отрицание «ничего» лишает такое отрицание почти всякого смысла, но, учитывая произвольность абстрагирования, мы можем лишить ничто содержимого, не лишая его при этом смысла самого отрицания.

«Но так же, как правильно, что бытие и ничто едины, так же правильно, что они совершенно различны, что одно не есть то, что есть другое. Но так как различие здесь еще не определилось, ибо бытие и ничто суть именно непосредственные, то оно здесь невыразимо (das Unsagbare), есть одно лишь мнение» [Там же, 222]. «Лишь наличное бытие содержит реальное различие между бытием и ничто, а именно нечто и иное. – Это реальное различие предстает перед представлением вместо абстрактного бытия и чистого ничто и лишь мнимого различия между ними» [Гегель, 1970, т. 1, 146].

Отметим этот момент как особо важный: «Лишь наличное бытие содержит реальное различие». Не все исследователи готовы с этим согласиться, хотя здесь приведены слова самого Гегеля.

Если в первых двух положениях Гегель использовал совершенно чистую абстракцию как бытия, так и ничто, то, перейдя к понятию «становления» он возвращает смысл этим понятиям для того, чтобы указать на различие между ними, не возвращая при этом их содержимого. Смысл ничто в этом месте для Гегеля можно понять, если сопоставить две цитаты: «Это чистое бытие есть чистая абстракция и, следовательно, абсолютно отрицательное, которое, взятое также непосредственно, есть ничто» [Гегель, 1974, т. 1, 220]; «Определенность есть отрицание, положенное как утвердительное, это – положение Спинозы: omnis determinatio est negatio [всякое определение есть отрицание]. Это чрезвычайно важное положение; только надо сказать, что отрицание, как таковое, есть бесформенная абстракция» [Гегель, 1970, т. 1, 174]. Таким образом, абстрактное отрицание, т. е. символический «минус», отрицание без отрицаемого, и представляет ничто, которое начинает отличаться от бытия, когда речь заходит о становлении.

Соответственно, бытие как противоположность ничто мы примем за символический «плюс». Говоря о становлении, Гегель имеет в виду уже не тождество, но единство, которое фактически является квазитождеством +0 = –0, однако формально выглядит как различие. Именно указанная формальность сама по себе заставляет Гегеля говорить о мнимости различия между бытием и ничто, заключенными в становлении: «Становление состоит в следующем движении: чистое бытие непосредственно и просто; оно поэтому в такой же мере есть чистое ничто; различие между ними есть, но в такой же мере снимает себя и не есть. Результат, следовательно, утверждает также и различие между бытием и ничто, но как такое различие, которое только предполагается (gemeinten)» [Там же, 151].

Эта предположительность и даже внушительное «не есть» составляют достаточно большую проблему для «Науки логики», так как фактически опровергают противоречие, заключенное в становлении, опровергает противоречие, которое необходимо Гегелю для обоснования своего метода как снятия, разрешения противоречия, результатом которого является следующий виток логики. Но если нет противоречия, тогда и снятие оказывается под вопросом. Возврат содержимого бытию описан у Гегеля в последнем, третьем пункте подраздела «Становления», который называется «Снятие становления»: «Это можно было бы выразить и так: становление есть исчезание бытия в ничто и ничто – в бытие, и исчезание бытия и ничто вообще; но в то же время оно основывается на различии последних. Оно, следовательно, противоречит себе внутри самого себя, так как соединяет в себе нечто противоположное себе; но такое соединение разрушает себя. Этот результат есть исчезновение (Verschwundensein), но не как ничто; в последнем случае он был бы лишь возвратом к одному из уже снятых определений, а не результатом ничто и бытия. Этот результат есть ставшее спокойной простотой единство бытия и ничто. Но спокойная простота есть бытие, однако бытие уже более не для себя, а бытие как определение целого. Становление как переход в такое единство бытия и ничто, которое дано как сущее или, иначе говоря, имеет вид одностороннего непосредственного единства этих моментов, есть наличное бытие» [Там же, 167].

Наша цель – чисто научная – попытаться найти реальное различие, соответствующее квазитождеству +0 = –0, чтобы на его фоне яснее показать действительную мнимость различия между бытием и ничто у Гегеля. В этом нам поможет сам Гегель, который вопреки собственным заявлениям указал нечто общее между чистым бытием и чистым ничто. Это – пустота: «Бытие есть чистая неопределенность и пустота… Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собой, совершенная пустота» [Там же, 140].

Смысл, который Гегель вкладывает в такую пустоту, иной, чем тот, который имеет реальная пустота, но в «Энциклопедии философских наук» Гегель уточняет: «Бытие часто представляют себе как абсолютное богатство, а ничто, напротив, как абсолютную бедность. Но если, рассматривая весь мир, мы говорим: все есть – и не говорим ничего больше, то мы опускаем все определенное и имеем, следовательно, вместо абсолютной полноты абсолютную пустоту» [Гегель, 1974, т. 1, 221-222]. Именно здесь хорошо видна связь полноты с пустотой через понятие «всего». Но воспользоваться этой связью Гегель не мог по причине того, что он начинал свою «Науку логики» именно с чистой абстракции и, как мы помним, лишал бытие всякого содержимого и даже смысла.

Мы же не будем себя ограничивать абстракциями, так как ищем реальное различие между бытием и ничто. Представим себе пустую сферу. Своим собственным существованием она выявляет два направления движения – внутрь и наружу. Постоянное многократное движение чего-либо внутрь приводит к наполнению сферы, уплотнению ее вплоть до предельного состояния монолитного единого, символически говоря – единицы. Такое состояние сферы сильно напоминает парменидовское понятие бытия. Постоянное обратное движение чего-либо наружу приводит к разрежению сферы, итогом которого будет пустая сфера. Пустая сфера не есть ничто. Сфера – это сфера, она существует. Если сфера слишком предметна, вместо нее можно представлять себе пустоту как сущность и два ее противоположных свойства – способность вмещать и способность исторгать, способность быть заполненной и пустой и при этом не изменяться, оставаясь все той же самой пустотой. При этом наличие содержимого вовсе не делает пустоту чем-то отличным от нее, она лишь становится наполненной пустотой. Однако предметное представление более наглядно и яснее для понимания. Пустая сфера сама по себе не есть лишь направление изнутри наружу или наоборот. Только оба движения, оба направления одновременно являются неотъемлемыми свойствами самой пустоты, делая ее реальной пустотой. Реальная, а не абстрактная пустота не будет пустотой, если она не готова наполняться, вмещать что-либо или опустошаться, исторгая из себя. Отдельно проиллюстрируем движение наружу, чтобы четче уяснить себе смысл этого процесса как противоположного движению внутрь. Такое движение приводит ко множеству, разрывая монолит единого и демонстрируя пустоту между сущими, спрятанную за полнотой. Еще раз повторим, что сами по себе движения внутрь или наружу не являются пустотой. Только их неразрывная связь является тем самым единством, о котором говорит Гегель, подразумевая становление, приводящее к наличному бытию.

Бытие как таковое, таким образом, в нашей интерпретации есть движение внутрь, свойство наполнения, уплотнения, единения. Движение наружу – это ничто, свойство опустошения, разрежения (и поэтому разделение целого, умножение его частей). Оба понятия по отдельности являются чистыми абстракциями, не представляющими собой что-либо существенное. Заметим также, что такие бытие и ничто являются двумя сторонами одной медали, реальной противоположностью, как это описано у Канта: «Противоположность второго рода реальная состоит в том, что два предиката одной и той же вещи противоположны, но не по закону противоречия. Здесь также одно упраздняет то, что другое полагает; однако следствие [здесь] нечто (cogitabile). Сила, движущая тело в одну сторону, и равное стремление того же тела в противоположном направлении не противоречат друг другу и в качестве предикатов возможны в одном и том же теле одновременно. Следствие этого покой, который есть нечто (repraesentabile [представимое]). И тем не менее мы имеем здесь истинную противоположность, ибо то, что полагается одним стремлением, – если бы действовало только оно одно, упраздняется другим и оба они истинные предикаты одной и той же вещи, присущие ей одновременно» [Кант, 1994, т. 2, 46-47]. Похожее утверждение можно встретить еще у Гераклита: «…считают, что все почти знает он – он, не постигший ни ночи, ни дня. А они суть одно» [Гераклит Эфесский, 2012, 167]. Ни для Гераклита, ни для Канта две стороны одной медали не представляют противоречия, что, впрочем, верно и для логической противоположности между утверждением и отрицанием у Гегеля.

Учитывая все вышесказанное о реальной пустоте, термин Гегеля «становление» можно и желательно уточнить, опираясь на показанное реальное различие между бытием и ничто. Напомним уже приводимую цитату: «Но если, рассматривая весь мир, мы говорим: все есть – и не говорим ничего больше, то мы опускаем все определенное и имеем, следовательно, вместо абсолютной полноты абсолютную пустоту» [Гегель, 1974, т. 1, 222]. Ключевое слово здесь «все». Все обладает удивительным свойством – оно не зависит от количества своего собственного содержимого. Все может содержать только что-то одно, или два, или множество (фраза «все из перечисленного»). Но самое важное то, что все может и не содержать ничего, т. е. быть пустым. И в случае реальной пустоты такое пустое «все» не абстрактные +0 и –0, а вполне «осязаемая» пустота.

Это свойство «всего» является основанием для того, чтобы некоторым образом отождествить «все», становление и реальную пустоту. «Становление» у Гегеля приобретает более ясный смысл, если рассматривать его как «все-становление-пустоту», которое является простым целым, состоящим из двух частей, из бытия и ничто. Кроме того, становится очевидной связь «становления» у Гегеля с парменидовским понятием бытия, именно со «всем», которое, правда, в случае Парменида было полностью наполненным, из-за чего Парменид не заметил пустоту, спрятанную за полнотой. На тот момент он смог увидеть только полноту.

Полученное нами «все-становление-пустота», однако, достаточно сильно отличается от аналогичного термина Гегеля. Дело в том, что, дав четкие определения бытию и ничто, мы уже не можем говорить о переходе одного в другое. Эти понятия приобретают устойчивость. Направление внутрь или направление наружу – это достаточно определенные направления, и они не могут перевернуться и поменяться местами. Здесь нельзя говорить о переходе в свою противоположность, хотя сами направления действительно противоположны и можно говорить о разных исчезновениях и растворениях, как это делал Гегель. Внутренняя противоположность есть, но нет перехода между противоположностями и нет противоречия, столь важного для Гегеля. Не может быть противоречия между целым и его частями.

Мнимость различия, указанного Гегелем, многие не замечают, но противоречие, «запущенное» Гегелем, чрезвычайно стойко и привязчиво. В качестве примера можно привести цитату из работы А.И. Тимофеева «Проблема ничто от Канта к Гегелю», где он, рассуждая о понятии Канта «ens rationis», негласно противопоставляет ему Гегеля: «…единство необходимо требует различия, и любое определение предмета требует рефлексии различия; а поскольку различия берутся в единстве, возникает необходимое противоречие» [Тимофеев, 2015, 130]. В отличие от Гегеля Кант дважды явно отрицает противоречие относительно указанного «ens rationis», которое мы не будем здесь обсуждать. Хотя заметим, что расположение вариаций «ничто» в таблице Канта практически соответствует абстрактным понятиям ничто и бытия у Гегеля, и при этом они располагаются именно напротив друг друга. Речь идет о понятиях «nihil privativum» и «ens imaginarium».

Возвращаясь к Гегелю, еще раз повторим, что его воображаемое противоречие (становление есть «тождество и нетождество») в реальности является «тождеством и квазитождеством», что вряд ли можно назвать противоречием. Но, подтверждая мнимость различия между бытием и ничто, Гегель молчит о статусе противоречия, указанного им при снятии становления и переходе к наличному бытию, т. е. к моменту возврата бытию его содержимого. Говорить о противоречии после снятия становления уже невозможно, так как тождества уже нет и быть не может. Утверждение +1 = –1 ложно. Вот оно – реальное различие между бытием и ничто.

Поэтому Гегелю и потребовалось мнимое различие (+0 и –0), чтобы как-то совместить несовместимое, получить и не совсем тождество, и не совсем различие, но главное, чтобы одно и то же. Все эти затруднения (для нас) или, наоборот, возможности (для Гегеля) в «Науке логики» возникают из-за того, что Гегель сознательно делает акцент на логической, абстрактной противоположности, обсуждая тождество и мнимое различие (якобы нетождество) бытия и ничто, в отличие от реальной противоположности, которая, как мы показали, в данном случае также возможна.

Между тем решение вопроса о статусе противоречия, поднятого нами, может иметь значительные последствия для всей «Науки логики».

Итак, квазитождество +0 = –0 есть просто нуль, бытие и ничто «исчезающие», «растворяющиеся» (по выражению Гегеля). Наш термин «всё становление-пустота» позволяет несколько иначе взглянуть на бытие, сделать его определённее, чем парменидовское понятие бытия. К сожалению, наш термин не подходит именно к «Науке логики», так как лишает ее необходимого противоречия. Поэтому оставим мнимое различие между бытием и ничто, а также последующее из этой мнимости кажущееся противоречие между тождеством и мнимым различием, скрытом в становлении, «Науке логики», и не будем приписывать Гегелю того, чего он не говорил.

Гегель Г.В.Ф. Наука логики: в 3 т. М.: Мысль, 1970. Т. 1. 501 с.
Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М.: Мысль, 1974. Т. 1. 452 с.
Кант И. Сочинения: в 8 т. М.: Чоро, 1994. Т. 2. 429 с.
Тимофеев А.И. Проблема ничто от Канта к Гегелю // EINAI: проблемы философии и теологии. 2015. Т. 4. № 1- 2. С. 126-148.