поиск истины и привёл к позитивизму, и Фомин этого не замечает говоря что надо вернуться к поиску истины. Если имеется желание искать несуществующее, то охотники на это всегда найдутся и немало. "Истина не есть реальность и не есть соответствие реальности, а есть смысл реальности, есть верховное качество и ценность реальности. Бердяев" - это мистификация, в другом месте у Бердяева: истина то, что есть. Но то, что есть не существует, и это ближе истине, её специфике как вещи принятой на веру. Имеет ли отношение истина к реальности? конечно нет, истина всегда здесь и сейчас, и при индивиде. Истина закреплённая в реальности и является симулякром, о котором и вещал публицист Бодрийяр, сюда же относится и традиция где нет индивида как действующего лица, и чем располагает идеология. Формула Бердяева что "истина - смысл реальности" и есть позитивизм худшего образца, религиозного. Фомин с поиском истины напоминает либералов с комуняками, оные нашли её, и насилуют население. Древнерусская истина означала наличность денег, и что уже более практичное применение понятия. Существование относится к порядку единого, а истина - только частного или общего, отсюда надо плясать, но бесполое Тела не приемлет истину единого порядка в силу уже специфической онтологии. Отсюда расизм с национализмом, или глобализмом, когда всё живое верстают под мёртвое, где польза. Представьте философов бездельников работающих за деньги, какую истину они могут открывать, или указывать направление поиска, и ясно что такая истина может исходить только из понимания пользы. Фуко был достаточно не глупый человек, но для студентов он такого бреда наговаривал про пользу, что создаётся впечатление что человек даже не жил для себя, и это искажённая картина реального, и потому он пользуется в России популярностью, где всегда любили оригинальное высказывание, и конечно сближает источник марксизма, который пустил сильные корни в России на беду россиянам. Французские постмодернисты не оправились от влияния Маркса, а отсюда ограниченные возможности. "Фомин А.П.: Информация – это, конечно, атрибут материи. Движущаяся материя постоянно обменивается информацией. И обмен информацией – вовсе не прерогатива человека" - пример, до какого бреда можно договориться. Информация - это значение выраженное индивидом, а материя - религиозное понятие, и получается что Фомин обмен значениями считает информацией, и этот обмен приписывает материи, что есть торговля возведённая в философию,  это чисто либеральный подход к реальному положению.

Климентьев В.Е.: То есть, если ситуация, на ваш взгляд такая, что нам нужно вообще возродить интерес философии к истине, то есть, возродить, фактически, интерес философов к истине?
Фомин А.П.: Да.
Климентьев В.Е.: Получается, что философы от нее отказались, от этого поиска?
Фомин А.П.: Да.
Климентьев В.Е.: Как бы вы могли тогда охарактеризовать: когда, что случилось? Почему вот такая странная ситуация отказа от главного предмета?
Фомин А.П.: Когда это началось?
Климентьев В.Е.: Да, когда началось и в чем это выражается.
Фомин А.П.: Я думаю, что это началось достаточно рано после того, как в известной полемике Ильенкова с Зиновьевым практически выиграл зиновьевский позитивизм. Вся наша философия с 60-х годов встала на почву позитивизма, называя это почему-то диалектическим материализмом. Ну вот почитайте определение сознания в большинстве наших словарей и энциклопедий, начиная с М.Б. Митина и кончая уважаемыми мною А.Г. Спиркиным и М.Г. Ярошевским: сознание – это продукт высокоорганизованной материи мозга. Ну это же позитивизм – искать сознание в индивиде. Сознание не есть продукт мозга, хотя без мозга и сознания нет. Но мозг не выделяет сознание, как желудок желудочный сок.
Климентьев В.Е.: Да, это не желчь какая-то.
Фомин А.П.: Да! А это пишут в наших словарях, а студенты потом читают и делают доклады на семинарах. И вот этот бренд в сторону позитивизма начался с А.А. Зиновьева, который был нашим официозом выдавлен из СССР, а потом благополучно усвоен. Я думаю, что Э.В. Ильенков страдал из-за этого. Из-за этого бренда. Если, так сказать, дальше как-то домысливать какие-то его внутренние состояния, хотя это, конечно, только домыслы. И зря Э.В. Ильенкова называли вообще идеалистом. Какой он идеалист? Если мы утверждаем, что сознание есть феномен социума, существует в социуме, то это вовсе не идеализм никакой. Если идеальное – это формы деятельности человека, то какой же это идеализм?
Климентьев В.Е.: В смысле, что идеализм, как некоторый ярлык чего-то плохого почему-то.
Фомин А.П.: Да! Совершенно верно, то есть, это идеологические такие вещи. Причем, мы сами знаем, в каком состоянии был наш, так называемый диамат и истмат, в позднее советское время. Это же была схоластика. Галимая схоластика, извините за сленг. Ну, на мой взгляд. Я думаю, что началось это вот оттуда. Бренд такой начался в сторону позитивизма, и вот это зафиксировалось уже в наших словарях прямо.
Климентьев В.Е.: А если в мире? Там тоже? Или там все хорошо? Там ищут истину благополучно, или тоже, все-таки, забыли о ней?
Фомин А.П.: Я думаю, что они забыли еще раньше, потому что вообще-то ситуация постмодерн – это их, так сказать, волна. Это потом мы к ней присоединились. Так называемые философы-постмодернисты. При этом они писали великие вещи. Вот симулякры и симуляция Ж. Бодрийяра. Но ведь о чем речь у Бодрийяра? Он как раз об этом и говорит. Он говорит – ребята, мы живем в мире симулякров. Все – симулякры. Я для себя долго решал вопрос, что он называет симулякрами? Лживые какие-то идеи или что-то? Ничего подобного. Когда вчитался в эти его книги, в частности, «Симулякры и симуляции», я понял, что симулякры – это все. Все феномены западной культуры есть симулякры. Кинофильмы – симулякры. Артефакты – симулякры и так далее. Религия – симулякр. Наука – симулякр.
Климентьев В.Е.: Как бы вы могли тогда определить, что это такое – симулякр? Чтобы не размывать это представление.
Фомин А.П.: Бодрийяр, в частности, говорит о том, что симулякрами являются все артефакты современной западной культуры, которые нацелены на вымывание, выхолащивание социального и исторического. Вот то, что вымывает социальное и историческое, и есть симулякры. Но что вымывает социальное и историческое? По его мнению, практически вся западная культура. Например, философия, занимаясь индивидуальными неповторимыми и уникальными различиями, анализом индивидуального сознания, уходит от социального. Она практически занимается предметом психологии, становится ею, заменяет ее.
Климентьев В.Е.: А почему это так случилось? Из-за чего это вдруг они перестали искать истину? Или верить в нее перестали, или образованности мало?
Фомин А.П.: А она оказалась не нужна, я думаю. Она оказалась не нужна. Я далек, так сказать, мазать черной краской запад. У них великие умы есть, и до сих пор, и были всегда, конечно. Но все-таки бренд, такой крен запада в сторону анализа индивидуальности мне кажется, это уход от истины. Как только мы углубляемся в индивидуальность, мы уходим от истины. Это психология.
Климентьев В.Е.: Речь ведь о том, что предметом их поиска становится просто индивидуальное, а не всеобщее в индивидуальном? С такой поправкой?
Фомин А.П.: Вот, вот, вот, совершенно верно, да. Но ведь этим же психология должна вообще-то заниматься. Это психология сознания и самосознания. И по сути дела, все это направление индивидуализма, так называемого, западной философии – оно есть не что иное, как психология.
Климентьев В.Е.: Некая рациональная психология?
Фомин А.П.: Да. Но, дело в том, что у них обстановка социально иная, чем у нас. Поэтому мы часто не понимаем их. Они о чем-то пишут. Я-то думаю, что некоторые вещи мы сейчас могли бы внимательно почитать у них. У того же Бодрийяра, например. Ведь это же наше будущее, вообще-то. Если мы сейчас пойдем туда, куда идем сегодня. Не хотелось бы.
Климентьев В.Е.: Вот-вот, как раз мы сейчас логично переходим ко второму вопросу.
Фомин А.П.: Да.
Климентьев В.Е.: Обозначили эту серьезную задачу, возвращение интереса, как минимум философа, к поиску истины. Соответственно, второй вопрос – что же надо сделать для этого шага, для решения этой задачи, поворота?
Фомин А.П.: Да. Ну, вот что нужно для этого сделать? Ну, нам с вами, профессиональным философам, конечно, надо искать истину. А что мы можем еще сделать, правильно? Каждым своим текстом, каждым своим выступлением – это все должны быть поиски истины, конечно. Вот это наша профессиональная задача.
Климентьев В.Е.: А вот чтобы этот поворот именно случился, что должно быть? Вот кто-то озадачился истиной, и сразу стал истинным философом?
Фомин А.П.: Нет, конечно, нет. Представляется дело так, что, конечно, одному человеку это не под силу. Конечно. Поэтому эти задачи решаются только философскими школами. Но их-то, к сожалению, у нас и нету.
Климентьев В.Е.: А что должно произойти, чтобы они появились? Там же такие же люди, которые могут интересоваться только симулякрами, и ничем больше.
Фомин А.П.: Да нет, конечно. Все философское сообщество, конечно, неоднородно. Это все понятно. Но что такое философская школа? Это ведь концепция, вот о чем идет речь. Это не просто философы собрались там вместе, ребята, вот мы – школа. Нет, конечно. Ведь, обратите внимание, мы сейчас часто очень ездим на конференции, на которых никто друг друга не слушает.
Фомин А.П.: Все приезжают только, чтобы напечататься, а большинство вообще заочно. Мы же с вами знаем: в РИНЦе разместили нас, Хирш повысился, и все, замечательно, галочку поставили в отчете. Теперь вот еще с Web of Sience пристали к нам.
Климентьев В.Е.: Это полная профанация научного собрания.
Фомин А.П.: Вот. Но представим себе, конференция, и на ней вдруг возник некий спор. Так спор-то может возникнуть только принципиальный. Когда возникает спор, так сказать, по мелочам, то это свара. Начинают коллеги спорить, кто умнее. Или кто лучше владеет цитатником, например. Или кто лучше знает Гегеля, к примеру. Но это же не спор. Имеется в виду спор между концепциями: материализма и идеализма – крайний вариант. Ведь у нас, у России есть богатейший, совершенно уникальный исторический опыт. У нас были все школы представлены в истории нашей отечественной. Ну, за редким исключением там, да? Но, к сожалению, сегодня есть вот такое аморфное размытое сообщество, где-то есть замечательные семинары, замечательные какие-то специалисты и так далее. Но школы так и не оформились. 
Климентьев В.Е.: То есть, получается, что специалисты замечательные, но, в принципе, в узкой области, да? А нет чего-то такого глобального?
Фомин А.П.: Ну вот Андрей Николаевич мог бы организовать школу, например, гегельянцев, а? Ведь это же великолепный знаток Гегеля.
https://philosophiya.ru/fomin_interview_2019… Интервью с Фоминым Андреем Петровичем. 2019