при фашизме (главенстве безликого закона) риск не оправдан, задача любой верховной власти профашистского толка раскол в гражданах, наведение в умах управляемой смуты, тебя даже не верховная власть будет преследовать, а её шавки,на местах, садо-мазо ориентации, поэтому Сенцов прогадал, лучше работать по призванию, чем лезть в петлю идиотам, которым ты ничего не докажешь, а только дашь повод показать плебсу что власть не дремлет, и заодно натравить идиотов на либералов. Подставлять себя костоправам несколько наивно, другое дело что многое не зависело от тебя, и тогда ты жертва режима, а значит не люди являются причиной политической, а система подавления законом, и тут уже есть поле деятельности для исправления системы, а протесты вне программы действия по исправлению системы ложны. Сенцов не политический заключённый, а садо-мазо практик, если выступил против реальности, где власть занимает центральное место при безликом законе, она же и функция системы, то есть мало значит. Если кто-то вступает во взаимодействие или конфликт с властью, с функцией, значит он уже не политик, а игрок на поле власти (функции), теряющий всякое гражданское значение и становящийся смутьяном, в котором власть при либерал-фашизме только нуждается, и где карательная функция закона может работать. Власть при безликом законе опирается на толпу только, отсюда толпа источник власти, то есть толпа признавшая Крым на месте преступления чиновников с ними заодно,  и это должно было бы настораживать, а не мелочи происходившие по стечению обстоятельств, как и мало чего стоящее гражданство в таком случае. Сенцов и подобного типа протестующие политически находятся в купе с толпой, и властью как функцией толпы, и тем самым унижаясь в подобном симбиозе сами, они дают и плохой пример гражданам как смутьяны. Время романтиков и героев прошло, фашизм показал анонимность узурпации, где вожди опираются на толпу, а не на тактические соображения как раньше, что видно и по Путину, опирающегося на толпу и её рейтинг. "Народ заслуживает своих правителей" - эта поговорка доказывает изложенное выше, и герой сейчас толпа. Взаимодействовать с чиновниками глупо, что касается политики, функция не равна гражданину, субъекту права необходимо равенство, а критикующий или поддерживающий чиновника деградирует как гражданин, и несёт вздор, но и протестующие находятся в том же положении, если критикуют власть, которая вторична.

Постсоветский инфантилизм тотален, он поражает «интеллигенцию» не в меньшей степени, чем «народ». Инфантилизм — это невозможность эмпатии, невозможность поставить себя на место другого, даже если этот другой — изученный за двадцать лет вдоль и поперек президент Путин, человек с очень внятной этической системой. Судя по всему, послание, отправленное сообществам арестом Кирилла Серебренникова, так и осталось непонятым. Оно заключается в том, что нельзя есть у папы со стола, а потом крошить на папу батон — это не по понятиям. Хочешь быть диссидентом — начинай трудный путь административных арестов, отказов в аренде помещения, маргинализации и отчаяния. Хочешь большой театр в центре Москвы — играй по правилам. Как всякий позднесоветский обыватель, в начале своей карьеры Путин смотрел на творческую интеллигенцию с почтением (см. запись его визита на «Мосфильм» в 2003 году), однако уже через несколько лет убедился в том, что это предельно конформистская прослойка, которая никогда ни на миллиметр не подвинется из зоны комфорта и будет сдавать одну позицию за другой. Отсутствие самоуважения всегда порождает неуважение контрагента. Подписывая открытые письма, но оставаясь в системе и не подкрепляя свои слова никакими действиями, деятели культуры, протестующие сегодня против арестов коллег, для власти остаются «терпилами», а для людей за пределами Москвы — соучастниками разграбления и геноцида. Никто не воспринимает всерьез слова людей, не имеющих субъектности, субъектность обретается только поступками, в том числе добровольным отказом от каких-то благ ради более высоких целей, — и обретение субъектности именно «практично», потому что только она заставляет прислушиваться к словам. Еще раз: обретение субъектности всегда практично. Оно как минимум создает другие переговорные позиции. Сенцов сделал выбор между шестнадцатью годами медленного угасания в колонии и демонстративным самоубийством ради привлечения внимания к судьбе даже не своей, а других политических заключенных. Вне зависимости от исхода его голодовки он создал новую шкалу для измерения человеческого и профессионального достоинства. Применять или нет эту шкалу — личное дело каждого, но игнорировать ее сейчас уже невозможно.
Елена Груздева