«Творить какое-либо бытие — значит творить форму». Плотин

Если герой творит бытие, то это всего лишь форма реальности, а не реальность, а значит действуя в своей реальности герой всего лишь творит форму своей отдельной реальности, бесполого Тела, но эта реальность не относится ко всеобщей, и в которой творится не форма, а действительность, влияющая в свою очередь на представления героя. Может ли реальность отдельного героя становиться примером, да, ведь к действительности всеобщей его поступки имеют отношение, но тогда мы уже имеем дело с вымышленной реальностью, имеющей религиозные основания. Действительность только может быть общей, а реальность всегда частная, и этот разрыв создаёт у людей "идею" причастности к чему-то общему, и даже имеющему отношение к единому, и что есть иллюзия. Чем форма реальности отличается от реальности, форма может и не иметь содержания "реальности", так как реальность обнимает в себе частное, общее, и единое, и оная непознаваемая уже, а потому и не берётся в расчёт как влиятельная сила в отличие от действительности. Приведём в пример классиков философии увидевших действительность в образе "реальности", как Гоббса представившего "войну всех против всех" за действительность, и также Гегеля придумавшего идиотскую диалектику, и где всё решает "единство и борьба противоположностей". Макиавелли написав Государь также опирался на вымышленную реальность, и если это повлияло на действительность, то незначительно, реальность всегда больше выдумок о "власти" и действительности. Действительность иррациональна, а действие рационально, Гегель же сказал, что "всё действительное разумно", и тогда под действительным он понимал частное действие, а это уже допущение религиозное, если частное действие прямого отношения к действительности не имеет, и фраза теряет всякий смысл, и в религиозном тоже нет "действительного", если это область только абстракций, фантазий, и допущений. Что Гегель понимал под разумным? веру, а не разум вовсе, как можно подумать, и он скорее проповедник, и с этим связано его влияние на идиотов по всему миру, были и сомневающиеся в его интеллекте (уме), и скорее его богословское образование сыграло с ним шутку, мышление никак с богословием не связана. Почему и к постмодернизму у нас подходят легкомысленно, думая что это вроде религии, а это критика, и понятно что критика тоже не может претендовать на философию, но подходы к предмету все важны, как важна и культура мышления людей выступающих против постмодернизма, и она в таком случае низкая. Думаю Гегель и многим ум повредил, хотя писатель Гегель и замечательный, но философ самонадеянный. Религиозные деятели имеющие царя в голове сразу тогда поняли, что и Гегель опасен для слабых голов.

Книга Алексея Семкина — образец филологии учительной, проповеднической, мировоззренческой. Автор любит своих героев, которые ищут героя. Такого, который дал бы читателю положительно прекрасный образец. Повел бы к идеалу. Научил жертвенному служению. Ответил на вековечные вопросы: «в чем смысл жизни?», «во имя чего все это?».

Героев, ищущих героя, в книге не три, а четыре. Хотя четвертое имя — Александр Мелихов — не вынесено в заглавие, но автор идейно опирается на концепцию «грезы» (= идеала = химеры = фантома = сказки), которую Мелихов разрабатывает вот уже лет пятнадцать. Суть концепции в том, что единственно ценное в человеке и обществе — это идеал, способность «опьяняться грезами», служить им и жертвовать. А все это совершается во имя «химер», то есть «алмазов бессмертия».

«Человек — ничтожество, плесень, когда действует сам, — провозглашает автопсихологический повествователь Мелихова в романе “Интернационал дураков”. — Он бывает прекрасен только тогда, когда сквозь него говорит — им говорит! — что-то бессмерт-ное, понимаете?»

Алексей Семкин горячо принял учение о «грезе», не остановившись даже перед крайними выводами, к которым оно ведет. И в которые Мелихова неизбежно (но не часто) «заносит». Например, в романе «И нет им воздаяния»: даже, мол, «идиотская коммунистическая партия» или сталинизм — это все-таки греза, химера, а значит, «алмаз бессмертия». Либерализм же и права человека — «кисляйство». А поскольку единственно ценное в человеке — химера и героическое служение химере, то самим человеком можно и пожертвовать. Плесень же. Ничтожество. «Кто из нас, по совести, не жалок и не достоин презрения в качестве физического лица, физического тела!» Зато покуситься на химеру — самое страшное преступление: «не просто жестокость — святотатство».

На последней странице книги Алексей Семкин делает очень странное — на первый взгляд — заявление: концепция химер «объединяет предшествующие модели Чехова, Зощенко, Довлатова». Приглядевшись и обдумав, поймем. Семкин попал в драматическое положение. Его подстерегла морально-гносеологическая дилемма. Он любит Чехова, Зощенко, Довлатова. И отказаться от этой любви не может. Но он принял учение Мелихова. Потому, видите ли, что только оно дает ХХI веку «положительную программу» и «послед-нюю надежду». А творчество Ч-З-Д очень уж мелиховской программе не соответствует.

Книга для того и написана, чтобы найти у любимых писателей любимую программу: страстный призыв к бескорыстному, героическому, жертвенному служению химерам.

Кто ищет, как мы знаем из пионерского детства, тот всегда найдет. Поэтому книга отчетливо двойственна. Семкин-филолог исследует творчество любимых писателей в сопоставлении, мастерски анализируя многочисленные, несомненные, интересные переклички, связанные прежде всего с образом

интеллигента, комплексом интеллигентности, счастья и страдания, любви и стыда. Как приверженец теории химер, Семкин у всех троих обнаруживает и «химерическую» программу. На мой взгляд, неубедительно.

Но это уже другой вопрос. Какое искусство соответствует идеям Мелихова? Вовсе не его собственное, растущее на перекрестке жесткого натурализма и умеренного постмодернизма. И тем более не искусство Ч-З-Д.

Этим идеям соответствует соцреализм. Тут оба, и Мелихов-учитель, и Семкин-ученик, попадают в драматическое положение. Они же умные люди, рационально и критично мыслящие. (Хотя в учении Мелихова «рациональность — это духовный СПИД», а «воодушевляющее вранье» — это, напротив, величайшая ценность: «наша иммунная система», «экзистенциальная защита».)

https://znamlit.ru/publication.php?id=5655 Елена Иваницкая. Конфликт чувства и долга. А.Д. Семкин. Чехов. Зощенко. Довлатов. В поисках героя. Елена Иваницкая