труд Симоны де Бовуар бьёт мимо цели, женщины, мужчины, человека, нет, это лишь названия Тела (объекта), а разделение Тела (объекта) на виды, свойства, качества, задаёт очередные ненужные вопросы. "Брак был гражданским, свободным. Принципиально" - это бред, брак не несёт гражданскую функцию, и свободу, это закрытая община, где нет права гражданского, а только общинный способ существования. Например, кто-то в общине начинает качать права, значит община подвергается опасности существования. Личные права и гражданские разное, и поэтому женщину раньше допускалось учить, а мужчину нет, а если мужчина побил не свою женщину, то наступали тогда гражданские права, и он отвечал перед судом за это. Почему допустим так было, это и не проблема пола вовсе, так как община не могла складываться в свободе. Опыт древних осуждать не надо, если сейчас это ничего не стоит, лучше подумать почему так складывалось. Также подумать почему мать при либерал-фашизме могут лишить детей, что страшное преступление перед будущим этих детей, какой смысл в этом гражданском акте, если никакие блага не могут детям заменить её. Община не живёт отдельно от правовой системы, значит права гражданские в ней априори предполагаются, и община, которая разваливается, каким-то образом через личное право связана и с правовой системой. "Брак держался на общих интересах, общем деле, общей культуре, взаимном доверии и уважении" - кроме уважения брак ничего из перечисленного не предполагает, поэтому брак был им и не нужен, боялись конфликта, поэтому и создавался миф борьбы за новое дело, что к половой любви не имеет отношения. Взаимное доверие предполагается в половой любви, а значит к браку доверие отношения не имеет, если брак предполагает некое обязательство, а значит если оно выражено на бумаге, то это только укрепляет его. Добровольное обязательство предполагает не насилие на волей своей, а обыкновенную ответственность, а значит дурачества этой пары не могут претендовать на некую универсальную позицию относительно брака. Считать бесполое Тела индивида свободным может и идиот, совершенно не понимающий происходящего. «Я вас люблю, потому что я по своей свободной воле связал себя обязательством любить вас и не хочу изменять своему слову; я вас люблю ради верности самому себе… » - свободной воли не существует, либерал не отличает свободу индивида относящуюся к единому Тела, от воли, что от бесполого. "В конечном счете их идейно обоснованный брак оказался счастливым. Оба нашли в нем то, что искали" - здесь подтверждается идиотизм пары в представлении о браке, если иной цели кроме половой он не имеет, а если имеет, тогда брак действительно не нужен, общиной можно жить и без брака, ведя сотрудничество. "Симона де Бовуар, приступая к исследованию, уже знала на них ответы. Часть из них диктовалась логикой экзистенциализма. Другая часть — тем спором о назначении женщины и ее роли в обществе" - знать о себе ничего нельзя, единое Тела непознаваемое, а только о пути своём, и логика экзистенциализма не существует, как и женщина в обществе, женщина существовать может только в браке, и дтля своего мужа. "мужчина — полноценный человек, субъект истории, женщина — существо сомнительное, объект его власти. Идеальный принцип такого порядка вещей: «Жена да убоится мужа своего». Принцип патриархальный" - легкомысленно философу брать порядок шизоидного Тела от бесполого за истину единого Тела индивида, во первых и власти никакой нет в природе, она выдумана политиками, есть узурпация власти, что другое. "Собственная семейная жизнь... позволила Симоне полнее осознать всю чудовищную несправедливость обычной женской судьбы — этого «вязкого существования», в котором нет ни свободы, ни самоосуществления" - это важный момент в жизни философа, брак Симоне де Бовуар был противен, а значит воспитание не позволяло ей в нём быть, и для кого тогда она писала труд, для таких же идиотов как и она. Например дети воспитанные в детдомах и в определённых условиях существования при либерал-фашизме, разумеется не могут выносить брак, но это не значит что такое отношение к браку универсально и для всех. "она попыталась выяснить для себя и объяснить читателю, что же такое этот «женский удел», что стоит за понятием «природное назначение пола»" - замахнуться на такую тему, надо быть и готовым к ней, а советы Сартра мало чего стоят, совершенно плавал в этой теме, если вне брака жил. Мудрость женщины рождается через любовь, а не чтением дурацких книг, или жизнью с идиотом как Сартр. "и почему положение женщины в этом мире отличается от положения мужчины, способна ли в принципе женщина состояться как полноценная личность, и если да, то при каких условиях" - эти условия создаёт себе сама женщина и никто за неё, и если она приняла права за своё положение, то перепутала пол с правом, одно индивиду, а другое субъекту права требуется, одно в едином Тела, другое от бесполого Тела. Женщина и гражданин вещи разного порядка, первое обретается в одном месте, а второе в государстве. "Сартр настаивал. В «женском уделе» он, похоже, усмотрел крайний вариант «удела человеческого» с его заброшенностью в мире «абсурда», «утраченного смысла» и «тошноты»" - мужчина не может свою позицию отождествлять с женской, женщина может любить, а мужчина только после женщины, и своей разумеется, и поэтому жалобы мужчины на окружение своё, а тем более на женщину свою абсолютно неприемлемые, для этого необходимо любить сначала, и только после что-то не принимать, а до того рано суетиться о пустом. При либерал-фашизме оба биопола растворились в бесполом Тела своего и любовь стала уже редка, и здесь надо понимать почему, это позднее вступление девочки в брак, чаще всего это происходит после 20 лет, сюда добавим последствия всего этого, когда сформировалась и психология равенства биополов, мнимого. "Сущность человека складывается из его поступков, она — результат всех совершенных им в жизни выборов" - чушь, на выбор способен индивид реализовавшийся в половом Тела, а значит и в едином Тела, выбор осуществляемый сейчас гражданами к жизненной стратегии не относится, а к политэкономии только. "«мужским» и «женским» как природными началами? Она отрицала Фрейда с его тезисом: «Анатомия — это судьба»" - судьба в том смысле что выше природного начала ничего нет, а не в смысле того, что невозможно использовать начало, и Фрейд не был детерминистом, а скорее исследователем того, к чему не коснулась рука человека, и прежде чем не соглашаться с Фрейдом, надо предложить что-то, чего после него не было, а критиковать гения любой дурак может, но предложений после него никто не выдвинул равных по значению. Идти к идиотам вроде Маркса и Вебера не стоит, узко направленные индивиды много чего не видят, науке и не под силу проблемы пола, наука внешне ориентированное знание и как правило работающее на продажу. Сколько по TV можно услышать и увидеть идиотов вещающих о науке, где в титрах написано академик. "она формулирует свой знаменитый афоризм: «Женщиной не рождаются, женщиной становятся». Афоризм предельно спорный" - просто не правильно сформулированный, становление предполагает бесполое Тела только, а реализация женщины предполагает половое Тела, а значит правильно - реализуется женщина. Фрейд работал в эпоху обще-умозрительную, только конец 20 века начал выходить на индивида, и потому женщину он взял как общее понятие, и которое относится к частному и единому индивида, но вне общего. Откуда и произошла путаница понятий, когда возникли права женщины, и когда взяли женщину как общее, и ничего женщине это не дало в правовом смысле, а только больше способствовало проституции, а не семье.

Их семейная жизнь мало походила на обычный браки вызывала массу толков, пересудов, подражательств. Брак был гражданским, свободным. Принципиально. Потому что понятия свободы воли, свободы выбора, автономии, самоосуществления личности и ее подлинного существования стали основополагающими не только в оригинальной философской доктрине — доктрине атеистического, или гуманистического, экзистенциализма , — которую они разрабатывали совместно, но и в их личной жизни.
Оба исходили из реалий XX века с его социальными катастрофами — революциями, мировыми войнами, фашизмом всех видов и оттенков, — и оба считали, что эти реалии нельзя оценить иначе, как «мир абсурда», где нет ни Смысла, ни Бога. Содержанием его способен наполнить только сам человек. Он и его существование — единственная подлинность бытия. И в человеческой природе, как и в человеческом существовании, нет ничего заведомо заданного, предопределенного — нет никакой «сущности». «Существование предшествует сущности» — таков главный тезис в доктрине Сартра и Симоны де Бовуар. Сущность человека складывается из его поступков, она — результат всех совершенных им в жизни выборов, его способности к реализации своего «проекта» — им же предустановленных целей и средств, к «трансценденции» — конструированию целей и смыслов. А побудители его поступков — воля, стремление к свободе. Эти побудители сильнее всех законов, нравственных правил и предрассудков. Они же должны определять семейный уклад, отношения в любви. Сартр так объяснял суть своего понимания любви и брака: «Я вас люблю, потому что я по своей свободной воле связал себя обязательством любить вас и не хочу изменять своему слову; я вас люблю ради верности самому себе… Свобода приходит к существованию внутри этой данности. Наша объективная сущность предполагает существование другого. И наоборот, именно свобода другого служит обоснованием нашей сущности»*.
Свобода, автономия, равенство в самоосуществлении — принципы союза, связавшего Жан–Поля Сартра и Симону де Бовуар. Не самые легкие и не общепринятые. Но Сартру и Симоне удалось перевести их в житейские привычки. Они цементировали их брак прочнее официальных бумаг, прочнее общего дома. Его, кстати, и не было. Симона де Бовуар не могла себе позволить жить жизнью хозяйки дома, у нее была любимая профессия, не оставлявшая времени для домашних хлопот. Жили отдельными домами, встречались в назначенное время для обеда, отдыха, приема друзей, вместе путешествовали и проводили отпуск. Полнотой и насыщенностью взаимоотношений объясняли свое нежелание иметь детей. Брак держался на общих интересах, общем деле, общей культуре, взаимном доверии и уважении. Время от времени в жизни того или другого возникал кто–то третий, приходило новое увлечение. В этом открыто признавались, иногда даже расставались. Но верность когда–то сделанному выбору побеждала и эти разрывы. В конечном счете их идейно обоснованный брак оказался счастливым. Оба нашли в нем то, что искали, Симона де Бовуар стала для Сартра музой и сподвижницей. Он признавался, что встретил в ней женщину, равную себе по сути. Она спасла его от небрежения к другому полу, которое поначалу сидело и в нем, избавила от нелепой мужской гордыни, что на поверку оборачивается сломанной жизнью. С Симоной он понял ценность и полноту равноправных отношений между мужчиной и женщиной. Для Симоны де Бовуар Сартр оказался идеальным спутником. Он не только не связал ее по рукам и ногам путами быта, не подавил интеллектом гения, но помог освободиться от одиночества, от которого она так страдала в юности, помог поверить в себя и творчески состояться. Ну и, наконец, «привилегия» брака с Сартром подвела ее к сюжету книги «Второй пол». Собственная семейная жизнь стала для нее чем–то вроде Зазеркалья — чудесного, но опрокинутого, обратного отражения заурядных супружеских будней. Она позволила Симоне полнее осознать всю чудовищную несправедливость обычной женской судьбы — этого «вязкого существования», в котором нет ни свободы, ни самоосуществления.
Сама идея книги была подсказана Сартром. Это произошло вскоре после триумфа его главной работы «Бытие и ничто», появившейся в годы Сопротивления. Сартр считал, что для подтверждения их версии экзистенциализма, которую он уже изложил, Симоне было бы неплохо написать нечто вроде исповеди о том, что значит для нее быть женщиной, Симона отказалась.
Она не видела здесь сюжета; по ее мнению, женственность никак не отражалась на ее существовании. Сартр настаивал. В «женском уделе» он, похоже, усмотрел крайний вариант «удела человеческого» с его заброшенностью в мире «абсурда», «утраченного смысла» и «тошноты». Ему было важно, чтобы, описывая эту предельную ситуацию, Симона проиллюстрировала верность исходных постулатов. Ей пришлось согласиться с его доводами. Но поначалу она предполагала заняться лишь мифологией — исследовать легенды и мифы о «женщинах, созданные мужчинами». Сартр стал убеждать ее расширить исследование, включить в него материалы по биологии, физиологии, психологии, психоанализу. Приняв и эти его доводы, она пошла еще дальше, привлекая свидетельства истории, социологии, литературы*. В итоге за немыслимо короткий срок, в три года, ей удалось собрать материалы, написать и издать обобщающий труд в тысячу страниц, где она попыталась выяснить для себя и объяснить читателю, что же такое этот «женский удел», что стоит за понятием «природное назначение пола», чем и почему положение женщины в этом мире отличается от положения мужчины, способна ли в принципе женщина состояться как полноценная личность, и если да, то при каких условиях, на каких путях, какие обстоятельства ограничивают свободу женщины и как их преодолеть.
Понятно, что это была не первая книга о женщинах и «женском уделе». И по характеру поставленных вопросов понятно, что Симона де Бовуар, приступая к исследованию, уже знала на них ответы. Часть из них диктовалась логикой экзистенциализма. Другая часть — тем спором о назначении женщины и ее роли в обществе, который шел испокон веку, Симона де Бовуар не случайно решила было сосредоточиться на анализе мифов народов мира. Они служили первым идеологическим обоснованием самого загадочного факта истории — первичного разделения труда между мужчиной и женщиной, которое поставило женщину в неравное, зависимое положение от мужчины. Мифы Запада и Востока, Севера и Юга, описывая этот факт, говорили о «природном назначении женщины», о «тайне пола», об особенностях мужского и женского начал. Мировые религии шли еще дальше и санкционировали строгую соподчиненность в отношениях между полами: мужчина — полноценный человек, субъект истории, женщина — существо сомнительное, объект его власти. Идеальный принцип такого порядка вещей: «Жена да убоится мужа своего». Принцип патриархальный, тысячелетиями он был общепринятым. Однако существовали и сомнения относительно его верности. Достаточно вспомнить Платона и его легенду об андрогине или Аристофана с его «Лисистратой». Эти сомнения стали усиливаться по мере приближения эпохи великих буржуазных революций, чтобы в канун ее перерасти в острый, общественно значимый спор.
Содержание его свидетельствовало о том, что история подошла к рубежу, за которым начинается Новое время — время демократии с ее идеалом «свободы, равенства, братства». Оно требовало пересмотра самих основ общественной жизни, включая и первичное разделение труда между мужчиной и женщиной, разделения труда по принципу иерархии, а не сотрудничества, господства, а не взаимодополняемости. В Новое время, по словам социолога М. Вебера, происходит «расколдовывание мира», его высвобождение из–под власти природно–родовых начал, которые, собственно, и продиктовали эту форму первичного разделения труда в качестве основы патриархального уклада. «Расколдовывание мира» предполагает и «очеловечивание» отношений между полами.
Из отношений господства — подчинения они, очень медленно и постепенно, превращаются в отношения «взаимной ответственности», или «отношения сознающей свою ответственность любви» , что на уровне общественной жизни проявляется в утверждении принципа равенства обоих полов перед лицом закона. Процесс этот и сегодня еще далек от завершения. Но начинался он на заре Нового времени со спора о положении женщины в обществе, о ее «природном назначении».
Уже в XVII веке появляются сочинения, доказывающие, что природные задатки женщины ничуть не менее совершенны, чем мужские, просто они — иные. Но это не значит, что женщина — неполноценный человек, как настаивали, например, Отцы Церкви. Она рождается с той же способностью быть свободным, ответственным существом, что и мужчина. Среди этих сочинений в книге «Второй пол» Симона де Бовуар выделяет работу убежденного сторонника женского равноправия Пулена де ля Барра «О равенстве обоих полов», выделяет не случайно. Вмешавшись в тот давний спор, она принимает в нем сторону этого убежденного картезианца. В числе первых он объявил о том, что неравное положение мужчины и женщины в обществе есть результат подчинения женщины грубой мужской силе, а вовсе не предписание природы. Или, иными словами, что нет такого «предназначения», во имя которого женщину следует держать в гражданском бесправии подобно домашнему скоту или скарбу. Тезис Пулена де ля Барра стал основой целой традиции, которая с его легкой руки начала «подвергать сомнению все, что мужчины сказали о женщинах», традиции, примыкавшей к Просвещению и отчасти поддержанной просветителями, но только отчасти.
Согласившись с тем, что миф о женщине как о существе второго сорта, органически неспособном претендовать на равенство с мужчиной, по сути своей абсурден, просветители воздержались, однако, от признания ее гражданской состоятельности, то есть способности выступать в роли субъекта истории. Воздержались, ссылаясь на теорию «естественного права», которое по–прежнему рассматривало женщину только как «продолжательницу рода», силу, воспроизводящую социальное пространство, но не занимающую в нем сколько–нибудь значимого места. Именно так определяли функции женщины в обществе Руссо и его последователи из числа вершителей.
Маркс и Энгельс, говоря об эмансипации, обращались не столько к индивиду, сколько к массам, К массам женщин — наемных тружениц, к их мужьям, тоже втянутым в наемный труд. Им они объясняли, что за «таинством брака» или «таинством пола» скрываются «производственные отношения», правда, особого типа — отношения воспроизводства человеческого рода. Они являются одновременно и природными и социальными отношениями. Еще — это отношения социального неравенства, вытекающие из неравного разделения труда, при котором жена и дети являются рабами мужа. 
С этой точки зрения Симона де Бовуар перечитывает мифы и легенды о «тайне пола», «предназначении женщины», «загадке женской души». Для нее очевидно, что такой загадки не существует. В пылу полемики она формулирует свой знаменитый афоризм: «Женщиной не рождаются, женщиной становятся». Афоризм предельно спорный. Он вызовет шквал критики как со стороны антифеминистов, так и со стороны феминистов.
Что же она хотела этим сказать? Ну не отрицала же она биологического различия между мужчиной и женщиной, вообще — «мужским» и «женским» как природными началами? Она отрицала Фрейда с его тезисом: «Анатомия — это судьба». Отрицала непосредственную зависимость между разными уровнями человеческого бытия и доказывала, что физиологические различия между мужчиной и женщиной вовсе не предопределяют их экзистенциального различия — различия в качестве субъектов истории, когда один является господином, а другой — его рабом. Это разделение труда не задано умыслом, оно навязано вполне определенными социально–историческими условиями. И произошло на заре истории, когда за мужчиной была закреплена сфера «конструирования смысла жизни» — культуры и общества, а за женщиной — сфера воспроизводства жизни — как бы сфера природы. На этой основе со временем возникают стереотипы сознания, отождествляющие с мужчиной культуру, а с женщиной природу, со всей их символикой. Симона де Бовуар подчеркивает, что поскольку именно мужская деятельность сформировала понятие человеческого существования как ценности, которая подняла эту деятельность над темными силами природы, покорила саму природу, а заодно и женщину, то мужчина в обыденном сознании предстает как творец, создатель, субъект, женщина же — только как объект его власти. Против этого предубеждения и направлен тезис «женщиной не рождаются, женщиной становятся». Симона де Бовуар стремится рассеять любые сомнения в том, что изначально в женщине заложены те же потенции, те же способности к проявлению свободы воли, к трансцендентности и саморазвитию, что и в мужчине. Их подавление ломает женскую личность, не позволяет женщине состояться в качестве человека. Конфликт между изначальной способностью быть субъектом и навязанной ролью объекта чужой власти и определяет специфику «женского удела».
http://knijky.ru/books/vtoroy-pol?page=2 Второй пол. Симона де Бовуар