«Люди спят, но будут разбужены смертью»

                                             Из хадисов Пророка Мухаммеда

«Истинное бытие отсутствует. Мы живём не в мире»

                                              А. Рембо

1. ВНУТРЕННЕЕ VERSUS ВНЕШНЕЕ

Мы все обречены на жизнь. Оговорка: ЭТУ жизнь. Всё очень просто – раз мы родились, значит должны жить. Изо дня в день, до последнего вздоха. Но вот прожив определённое количество лет (у кого как), мыслящий человек начинает ощущать внутренний дискомфорт. Словно что-то не так с его жизнью. Не в материальном плане, конечно. Нет. Здесь другое – тотальное внутреннее беспокойство по поводу принципиальной нестыковки своей глубоко Внутренней, потайной вселенной с Этим Внешним миром постоянных изменений к худшему. И вот тогда при определённых усилиях мысли он может прийти к маленькому и, по сути, банальному открытию, которое звучит так: «Истинная Жизнь ещё и не начиналась».

Почему банальному? Потому что каждый из нас со школьной скамьи знает о всяких там периодически появляющихся утопических учениях, о революциях, о неугасающем стремлении самых ярких представителей человечества радикально изменить мир к лучшему и т. д. Разумеется, такие вещи могут придти в горячие головы безумцев от политики и культуры только по одной единственной причине – здесь, в Этом мире что-то не так и он должен быть изменён. То есть существует в мире очень прочное и почти неистребимое нечто, которое в системном порядке порабощает дух человека и не позволяет ему стать на ноги, «во весь рост». И речь идёт не об «эксплуатации человека человеком» и не об отсутствии социальной справедливости, как это преподносится материалистическим гуманизмом, а о более глубинном, нечеловеческом факторе порабощения, который, тем не менее, обусловлен специфической структурой антропогенной реальности.

Но давайте с самого начала отметим важнейшую для данной работы и в принципе лейтмотивную мысль: в человеке, в его глубинной интуиции присутствует вполне реальный образ принципиально иной, альтернативной Этому миру реальности. И этот образ не является просто выдумкой или фантазией светлых утопических умов – он, повторяю, вполне реален, разве что не «актуализирован».

Но, прослеживая динамику истории – а метафизическая несправедливость прослеживается именно в историческом формате – неизбежно приходишь к мысли, что все попытки переделать Этот мир в лучшую сторону приводили лишь к укреплению каркаса последнего. Просто «социокультурная» система целенаправленного порабощения человека всякий раз (с каждым новым цивилизационным скачком или революцией) переходила на более тонкий, изощрённый уровень, вследствие чего ухудшение онтологического качества жизни не так бросалось в глаза (для основной массы человечества). Более того, это ухудшение предъявлялось историей, наоборот, как улучшение, как дальнейшее поступательное совершенствование жизнедеятельных форм. В этом проявляется своеобразный цинизм истории по отношению к человеку «разумному». Но, тем не менее, мобилизация внутренних ресурсов для сопротивления прессингу исторического времени (= пожирающему всех и вся року) всегда имела место в очень малочисленных сообществах пассионариев духа и тела. И, хотя, на всех без исключения этапах истории ощущалась нехватка подлинности бытия и энергетической полноты существования, в последние два века ощущение роковой несправедливости на всех уровнях бытия стало краеугольным камнем наиболее радикальных интеллектуальных стратегий.

Что касается конца XX, начала XXI века, то здесь очевидным стало следующее: несмотря на всевозможные контркультурные революции и нонконформистские подрывные движения Системе (Этому миру) удалось-таки жёстко закрепить свои позиции. Скажем так, Система ловко использовала (адаптировала) все революционные идеи в свою пользу. И создаётся ощущение, что любая радикальная парадигма по демонтажу Системы подбрасывается самой же Системой для собственного развития и утончения своих внутренних форм. Но резонный вопрос: для чего?

Ответ напрашивается следующий. Всевозможные социокультурные инновации были нужны Этому миру чтобы продлевать (человеческую) историю, желательно до бесконечности. А раз вырисовывается такая логика (Этот мир заинтересован в истории как таковой) то под аксиологическое подозрение ставится сама история в своей целесообразности для человека. Единственное оправдание для истории, – кроме того, что она санкционирована ноуменальной экстралогикой Провидения – она как чисто тираническая структура, не имеющая цели в себе, является испытательной площадкой для человеческого духа. Но и только. То есть, с аксиологической точки зрения, история с самого своего начала предстаёт в качестве макрокосмического негатива, давящего и уничижающего человека. Хотя в ней, безусловно, есть смысл. Но этот смысл скрыт от человека Нового времени. Так как нововременский человек генетически мыслит в категориях бесконечного количественного прогресса, что обессмысливает в его представлении любой интеллектуальный посыл «абсурдного» Провидения относительно смысла истории. Ведь должно быть ясно, что этот смысл лежит не на плоскости горизонтальной онтологической модальности, а в сверх-реальном, которое как раз таки элиминировано нововременским сознанием, волевым решением вынесено за формат хоть какого бы ни было рассмотрения. Возможно, я забежал несколько вперёд, начав с конца, тем не менее, эти линии размышления являются лейтмотивными и должны были появиться уже сейчас.

Вопросы связанные с изменением, улучшением Этого мира напрямую соотносятся с темой будущего. Все великие утописты, в том числе социалистические, являясь оптимистическими футурологами, направляли свои наивно-романтические взоры в неопределённое, но однозначно радужное, вселяющее надежды будущее. Именно там они видели окончательную победу царства справедливости и необусловленной свободы над адом необходимости и онтологического заточения.

Да, они мечтали о «светлом будущем». Но, знакомясь с их красноречивыми трудами (начиная с «Государства» Платона) приходишь к заключению, что история человечества как раз всегда направлялась по прочерченным им путям и тропам развития собственного антропогенного потенциала. Пробежав по этим навигационным линиям она, наконец, пришла к самой оптимальной модели человеческого бытия в формате Этого мира – к дигитальному раю капитализма. Ведь именно великие мечтатели и утописты писали о чёткой и даже жёсткой регламентированности и упорядоченности человеческого бытия, из которого должны быть исключены всякие прелестные для истинно интеллектуального уха, но, к сожалению, невероятные и непредсказуемые для проектировщиков Системы аналоговые шумы и креативно-остроумно-шероховатые неправильности. Правая, левая и либеральная (а сейчас неолиберальная) социополитические системы, каждая на свой лад, развивали идею нового мирового порядка с максимально артикулированным и усиленным контролем всего и вся. А неолиберальная идея победила, в конце концов, откровенно тоталитарные режимы, скорее всего, потому что система контроля и подавления свободы в неолиберальном обществе хитро и мастерски завуалирована до степени её якобы очевидного отсутствия.

В прямой тирании сейчас уже нет необходимости – информационное общество ловко подключило всех и каждого к нескончаемым потокам сетевой информации, превратив человека в юзера, в бездумного потребителя, а точнее в роботообразного терминала холодных информационных процессов. Тем самым сделав из него добровольного раба Системы, которой он отдаёт не только внешнее время своей жизни (скажем так, время активной деятельности на своём рабочем месте), но и внутреннее, глубоко интимное время (= пространству духа). Другими словами, его мозги не отключаются от социально-сетевых дигитальных потоков даже во время выходных дней или отпуска – сосредоточенный человек с ноутбуком на коленях становится одним из знаковых образов нашей уже даже постинформационной эпохи. Надо ли напоминать, что это внутреннее время (время реального приватного досуга, отрешённого от информационных щупалец социума) крайне необходимо ему для осмысления жизни и своего места в нём, т. е. для выхода к сверхреальному, трансцендентному началу, метафизически оправдывающего и энергетически питающего его присутствие здесь и сейчас. Теперь у него этого личного времени почти не остаётся, оно «дигитально квантуется», обессмысливается, а значит, исчезает связь с собственным духом. Но это не столь очевидно для оглуплённых СМИ человеческих масс, на самом деле считающих, что они живут в свободном гражданском обществе, которое всё время совершенствуется и раскрывает для них море возможностей для самореализации и увеличения телесного комфорта и благосостояния. Что же касается социально ориентированных интеллектуалов как правового, так и леворадикального толка, трезво воспринимающих тревожные реалии современности, то даже сейчас большинство из них (если не все) тешут себя надеждами, что, применяя те, или иные политические и социокультурные стратегии можно радикально изменить действительность, поменяв знак «бытийного присутствия» с минуса на плюс. То есть достигнуть в обозримой исторической перспективе земного рая – долгожданного процветания и справедливости в рамках Этого мира. Как правило, такие стратегии соотносятся со всевозможными теориями модификации антропологического статуса человека (например, арийский статус в национал-социализме, новый человек в коммунизме или трансгуманистическая личность в наиболее «продвинутых» антропотехнологиях постсовременности). Но всё, что могут сделать эти инновационные техно стратегии, так это произвести косметический ремонт, ввести деликатные корректировки, а, в конечном счёте, как показывает исторический опыт, невольно помочь самой же актуальной Системе Репрессивного Целого сменить собственные декорации и усовершенствовать, утончить, сделать более изящными психотехнологии насилия.

Любопытна сама упрямость или даже ментальная упёртость сторонников кардинальных социокультурных перемен в сторону нагнетания/ускорения технологического прогресса. Ведь ясно, что, скажем, если говорить о доминирующей сейчас неолиберальной линии мысли/действия, то делаются судорожные попытки продолжить дело Ф. Бэкона, явившимся автором мировоззренческой программы, реализуя которую человечество пришло к сегодняшней ситуации (отчасти можно упомянуть и В. Лейбница с его учением о двух истинах – логической, безусловной и фактической, «необязательной» – в какой-то степени заложившей основы теории информации). Вспомним, программа Бэкона имела пять характеристик: метод, цель и средства, неопределённый человеческий прогресс и антропоцентризм (точнее, центральное место, занимаемое мужчиной, так как женщины в то время были исключены из общественной жизни). Именно эта программа стала топливом для научно-промышленных и социально-политических революций, но главное, для научно-технического прогресса. И сейчас сторонники глобализации и неолиберализма, такие как Жак Аттали, прекрасно понимая неоднозначность этой стратегической линии и учитывая возможные риски, тем не менее, делают всё для модификации этой программы с целью дальнейшего претворения её в жизнь.

Наиболее красноречивым примером гипероптиместического будущего мы встречаем в так называемом трансгуманистическом движении. Это весьма симптоматичное и забавное для наших времён движение/учение преследует две основных цели – «ликвидацию человеческих страданий, старения и смерти и радикальное расширение физических, умственных и психологических возможностей человека с помощью передовых технологий». Средства же с помощью которых трансгуманисты собираются достичь этих целей включают: молекулярную нанотехнологию, искусственный интеллект, лекарства для изменения настроения, терапию против старения, нейроинтерфейс, программы для управления информацией, лекарства для улучшения памяти, носимые и вживляемые компьютеры, экономические изобретения (такие как фьючерсы на идеи, совместная обработка информации, и т. д.), и когнитивные технологии. Здесь уже говорят о постцивилизации, постистории, постчеловеке и т. д. Звучит весьма впечатляюще, не правда ли. Это вероятно именно то, о чём мечтали и мечтают интеллектуалы типа Бэкона и Аттали. Хотя, последний в своих книгах (скажем, в аналитико-футурологическом опусе «На пороге нового тысячелетия») далёк от радужного оптимизма, говоря о всевозможных недостатках безудержного технологического прогресса и о гиперконфликте. Но в целом, так или иначе становится ясно, что в рамках модифицированной программы Бэкона делаются попытки усовершенствовать человека и человеческую жизнь в онтологическом формате Этого мира, в рамках истории, простирающуюся в бесконечность.

Хотя, ведь очевидно, что эта бэконовская программа давно исчерпала свой ресурс в силу того, что с некоторых пор мы живём в несколько иной системе научных координат с необходимостью меняющих и представления в гуманитарной сфере. Открытия физики микрочастиц разрушили представления об устойчивой и определённой ньютоно-декартовской реальности, с которой мы могли бы предсказуемо и целенаправленно взаимодействовать. Таким образом, размылись цели, а заодно и средства для достижения этих целей. Новые научные концепции времени разрушили представления о том, что у человеческого прогресса не может быть конца, что допускает конечность самой истории, исторического цикла. Жёсткий детерминизм более не довлеет над учёными умами, могучая «идеология» причинности как онтологической константы серьёзно поколеблена. По словам мультидисциплинарного учёного И. Пригожина, «мы движемся из мира определённости к миру вероятности…», и пока на этом пути побеждает энтропия. Американский физик-теоретик Хью Эверет, создавший квантовую теорию параллельных миров с их различными геометриями и топологиями внёс ещё одну лепту в идею иллюзорности Этого мира, а также его зависимости от электромагнитного диапазона воспринимающих его органов чувств. Весьма респектабельные, традиционные, академические учёные (например, С. Капица) упоминают о том, что человеческое общество вплотную подошло к некой параисторической точке бифуркации и цивилизационного слома, после чего оно, вероятно, трансформируется до неузнаваемости. То есть весьма уважаемые и строгие учёные мужи довольно серьёзно дискутируют о неком пределе количественного накопления, о конце определённого цикла цивилизации, что предполагает кардинальную смену как онто-гносеологических, так и аксиологических парадигм. И на фоне этих почти уже классических научно-футурологических прогнозов одни – неолиберальные интеллектуалы – продолжают «святое дело» Бэкона по усилению и без того мощной власти Капитала, другие – представители левой идеи – пытаются модифицировать марксизм (неомарксизм) и встроить эти инновационные наработки в текущую капиталистическую действительность, с целью изменить её ценностный облик (социализм как капитализм с человеческим лицом?). Но и в первом и во втором случае выигрывает Система, Капитал (без какого-либо лица вообще). А моральное наслаждение получают, разумеется, неолибералы. Остальным же приходиться…

Но как же быть с глубинными импульсами, исходящими из чудесной, но не замечаемой и даже игнорируемой нами точки духа внутри нас, импульсами, сигнализирующими о совершенно иной реальности, об ином порядке бытия, не имеющего ничего общего с видимой действительностью? Я думаю, нет смысла прибегать к каким-либо доказательствам безусловного существования этой точки. Понятно ведь, что если человека посещают мысли об ином, совершенном, утопическом мире, при том, что аналогу этому миру он во внешней актуальной действительности найти не может, то значит эти мысли привнесены в его сознание из совершено другой реальности, соприкасающейся с Этим миром лишь в этой самой внутренней точке духа. Вспомним изречение Хайдеггера: «…При полном отсутствие опыта Света сама тьма перестает быть тьмой, так как сравнивать её не с чем». А если есть с чем сравнивать и, более того, противопоставлять, то только благодаря памяти/гнозису/откровению об этом опыте, т. е. посланию, исходящему из этой безмолвно коммуницирующей с нами точки выхода в чистую трансцендентность; и что самое главное – точки принципиальной нестыковки с Этим внешним миром, т. е. говоря уже теологическим языком, точки различения Внутреннего и Внешнего.

Да, в этой внутренней точке как бы упакована нейрогенетическая память об ином, альтернативном мире (самое тривиальное и не очень удачное определение иного мира – потерянный рай). Именно принимая и декодируя эти внутренние сигналы, лучшие умы человечества проектировали светлое (утопическое) будущее для человечества. Не только проектировали, но и пытались всячески реализовать эти проекты на практике, в Этом мире. И всякий раз безуспешно. Ибо, как было сказано, инновационные социальные технологии радикального изменения Системы – блестящая пища для самой же этой Системы. Последняя только на этой инновационной горячей пище и держится. И вот здесь, в этом ситуативном пункте у человека, «инфицированного» нейрогенетической памятью об ином энергетическом уровне бытия случается онтологический срыв: он сталкивается с фактором разрыва между длительным ожиданием реальных изменений в Этом мире под давлением протестного вектора и упрямостью Этого мира, не думающего менять свой бытийный статус, более того, ассимилирующего любой социальный протест, каким бы интеллектуально подкованным и организованным он ни был. Это то, что было упомянуто выше как нестыковка между глубоко внутренним и тем, что происходит во внешнем мире. Это также то, что можно назвать перманентным онтологическим кризисом, осознанием человеком своей несвободы в этом контрдуховном социальном пространстве, отражающего в себе прессингующую дух ледяную протяженность физического космоса.

Данный затянувшийся кризис ничего кроме щемящей тоски вызвать не может. Разумеется, тоску в этом контексте следует понимать не как энергетически пониженное психическое состояние, невыгодное для нормальной и здоровой жизнедеятельности, а как идущее из недр сознания метафизическое чувство принципиальной неудовлетворённости Этим миром, безысходной непримиримости с самим фактом не меняющегося «наличного бытия». Да, конечно, это бытие предстаёт перед нами как бы динамически неустойчивым, бурлящим, непостоянным, всё время меняющим свои внешние формы, но, как говорили древние, «нет ничего постояннее непостоянства». Сутевая константа Этого мира кажется незыблемой, имманентность абсолютной. Но так ли это? В любом случае здесь возникает сакраментальный вопрос: что делать, в смысле какой стратегии мысли и духа придерживаться?

2. ПАРАДОКСАЛЬНАЯ СТРАТЕГИЯ

Дело в том, что состояние метафизической тоски как раз может вывести нас на «правильное решение» относительно выбора мыслительной стратегии. Ведь она, эта тоска проявляется изнутри, как временный отклик, как пассивная (пока ещё) реакция на активные пульсации той самой внутренней точки нестыковки с Этим миром. Может имеет смысл рассмотреть природу этой точки? Что эта за странная точка? Что это за неопределённые импульсы/сообщения исходят от неё, и правильно ли мы декодируем эти невербальные сообщения, понимая их буквально, как призыв/веление к немедленной социокультурной адаптации утопических проектов к Этой (!) внешней действительности? Или, другими словами, способны ли мы войти в резонанс с этой точкой парадоксального присутствия внутри нас Принципиальной Альтернативы всему тому что Есть?

Пытаясь нащупать, определить эту точку мы обнаружим, что она находится на линии нашего глубоко внутреннего Великого Предела, т. е. демаркационной линии, разделяющей наше персональное человеческое бытие от Абсолютно Иного, от ноуменальной реальности. Здесь я прошу не ассоциировать понятие «Великого Предела» с понятиями «коллективное бессознательное», «пространство архетипов» или чего-то ещё в этом роде из лексикона психоанализа и трансперсональной «психологии глубин», дисциплин глубоко имманентных, несмотря на декларируемые интенции прорыва в запредельные области. То, о чём идёт речь, выходит далеко за пределы эмпирической и глубинной психологии и юнговского поля архетипов. Точнее в «расстоянии» от точки нашего актуального внимания – благодаря 5-ти органам чувств, направленных на множественность Этого мира – до точки Великого Предела упакованы все эти индивидуальные и коллективные бессознательные (именно поэтому импульсы/сообщения как Послание Иного из этой точки, дойдя до фокуса нашего внимания неимоверно искажаются, так как проходят через крикливую толщу коллективного бессознательного; это означает что мы – наш фокус внимания/восприятия – не резонируем с точкой). В самой же этой ноуменальной точке ВСЁ заканчивается и наступает абсолютная тишина. Исчезают образы внешнего мира, коллапсируется глобальные потоки информации, нещадно атакующих нас во внешнем мире. Заканчивается наше совокупное психофизическое присутствие, включающее в себя всевозможные сознательные и бессознательные элементы и глубинные архетипы, и начинается нечто абсолютно непостижимое для нашего перцептивно ущербного существа, обусловленного активным наличием 5-ти канальной перцепции (зрение, слух, обоняние, вкус, осязание). Но как не парадоксально именно по ту сторону точки (соприкасаясь и «обмывая» её) пульсируют высокочастотные волны чистого гнозиса – холодная, тайная магма запредельных смыслов (а, скорее, нонсенсов), в интенсивном безмолвии вещающих, в том числе, и об иной реальности, иной, подлинной жизни, которая для актуального человека пока ещё не начиналась. Одним словом, это есть тайная точка нашей индивидуальной смерти, эсхатологической развязки нашей персональной судьбы, ибо здесь в этой точке мы «актуально заканчиваемся», одновременно сталкиваясь с нон-актуальным режимом Абсолютно Иного. Скажем больше, этот самый режим Абсолютно Иного не является пассивным «наблюдателем» нас, барахтающихся в волнах непрерывных страданий нашего актуального мира иллюзий. Наоборот, он максимально активен и «всё время» готов установиться здесь и сейчас, положив конец Этому миру… Не об этом ли говорят метафорические слова Иисуса: «Вот, стою я у двери и стучу». И только мы, а точнее актуальный модус нашего восприятия препятствует произойти этому внеисторическому Событию восстановления онтологической справедливости, которая предполагает осуществиться в плоскости совершенно иной не горизонтальной модальности. Но, по всей видимости, я опять забежал вперёд, как говорится «мысль опережает руку». Для продолжения линии предыдущих размышлений я позволю себе сделать небольшое метафорико-лирическое отступление, уйти как бы в совершенно другую сторону и упомянуть о специфическом аспекте геокультурного противостояния между глобальным Севером и глобальным Югом как главными игроками на политической арене современного мира (если, конечно, упрощать ситуацию). Это упоминание поможет нам выйти на необходимый алгоритм адекватного в наше смутное время стратегического мышления.

Итак, что касается Севера, то здесь всё ясно – это страны «золотого миллиарда», обладатели большей части мировых ресурсов и наиболее передовых технологий, держатели/контролёры основных финансовых потоков, инициаторы глобализации и так называемые хозяева планеты, претендующие на то, чтобы стать хозяевами самого исторического процесса, что на данном этапе вполне очевидно и справедливо (с провиденциальной точки зрения). Несмотря на серьёзные геополитические противоречия между США как лидирующей «национальной» сверхдержавой и Европой как классическим ядром глобализационных процессов (инспирируемых сетевой комбинацией транснациональных компаний) Север, тем не менее, не теряет целостности перед лицом внешних нелинейных угроз. Всё то оптимистическо-радужное будущее, упомянутое выше с его трансгуманизмом и прочими жизнеутверждающими гламурными стратегиями – всё это составляет так называемый «ресурс жизни» сказочно богатого Севера. Именно Север в этом смысле заинтересован в бесконечном продлении истории, пусть даже в тупиковом формате постмодернизма. Именно в руках Севера рули и навигационные карты цивилизационного антропогенного проекта. Север есть Всё…

Глобальный Юг представляет собой полную онтологическую противоположность Северу. Юг есть Ничто, ибо объединяет обширнейшие и густонаселённые пространства планеты, пребывающие в режиме фактического несуществования в режиме современности. Юг – единая родина казалось бы безысходно нищих, обездолённых и угнетённых. Это страшные зоны беспощадного, но аналитически спокойного, системного исключения из цивилизационного антропогенного проекта, осуществляемого Севером. Пять миллиардов беспокойно-хаотического человечества давно уже воспринимаются рационалистическим Севером как ненужный и опасный балласт, как весьма вероятный тормоз на пути «дальнейшего прогресса». И это на самом деле так – Юг никогда не желал, да и не желает принимать участие в обессмысленной технологической гонке Севера. Эту гонку Юг воспринимает однозначно – как всё более ускоряющийся процесс энергетического обесточивания человека посредством отчуждения (конвертации в материальные и имматериальные продукты) его внутренних духовных, световых качеств, которые он вынужден отдавать прожорливой Системе как плату за комфортное, почти растительное и совершенно бескачественное существование. Но, так или иначе, Юг провиденциально обязан быть встроен в современность и не в качестве маргинала без права голоса, а самым полноценным образом, в качестве равного Северу игрока.

Но как это возможно? Ведь играть по правилам Севера бессмысленно – в этой игровой плоскости Югу никогда не догнать Север, а тем более, ни финансовых ресурсов не хватит, да и времени уже не осталось… И здесь остаётся единственно правильный, оптимальный вариант ассиметричного действия – гламурно-оптимистическому «ресурсу жизни» барочного Севера аскетичный Юг противопоставляет собственный фундаментально-нигилистический «ресурс смерти», как кульминацию жизнеотрицающих апофатических стратегий. И это работает, так как адекватно соотносится с провиденциальным алгоритмом «конца времён», т. е. актуального, и по предположению многих интеллектуалов финального исторического этапа. И владение этим «ресурсом смерти» не имеет никакого отношения к психоаналитической теории танатоса, это гораздо более глубокое мировоззрение своим остриём направленное в иные, трансфизические пространства свер-реального…

Таким образом, если в руках Севера – навигационные карты бессмысленного и всё ускоряющего прогресса в дурную бесконечность, – а на самом деле, барахтанье на одном и том же месте в постмодернистском болоте – то в руках Юга оказались ключи от тайны финальной эсхатологической развязки истории, т. е. парадоксально-абсурдный механизм силовой остановки исторического процесса и вхождения/прорыва (трансформированного человечества) в совершено иные параметры бытия . Тем более, что и академическая (кстати, западноцентричная) наука, как было уже упомянуто, больше склоняется именно к такому варианту развития событий (финал цикла), нежели к варианту дальнейшего продолжения исторического процесса, как ни в чём ни бывало, так, как это продолжалось до сих пор. Одним словом, в мире уже давно создалась ситуация, которая характеризуется не иначе как эсхатологическая. И хотя академические учёные всячески избегают этого слова как религиозного, тем не менее, анализируемую ими ситуацию надвигающегося глобального цивилизационного катаклизма по-другому определять даже некорректно. И именно эта эсхатологическая ситуация подспудно влияет на характер любых актуальных социокультурных акций.

Введём этот эсхатологический дискурс и в параметры нашей работы. Таким образом, говоря о выборе стратегии мысли, думаю, есть смысл взять на вооружение стратегию эсхатологического мышления, которая, может быть, с точки зрения конвенциональных интеллектуальных дисциплин будет выглядеть как парадоксальная и даже абсурдная. Но именно эта мыслительная стратегия способна подвести нас к аналитике тайной духовной точки Принципиальной Альтернативы внутри нас и самой возможности осуществления этой Альтернативы. Проблематика нашей работы потребует введения чуть позже ещё нескольких концептов/дискурсов, элиминированных интеллектуальной мета-парадигмой постсовременного информационного мира в силу её «махровой» укоренённости в имманентном и реальном – то, что охватываемо 5-ти канальной перцепцией. Меня же интересуют вектора, направленные в сверх-реальное и трансцендентное, то, что невозможно рассмотреть, используя лишь философский дискурс. Кстати, на этом дискурсе пока ещё зиждется вся современность, несмотря на очевидный и необратимый его кризис, свидетельством чему служит постмодернизм. Я более чем уверен, что неудачные попытки инновационных вкраплений в социальное тело с целью разрушить Систему – напрашивается сравнение с образом змеи, кусающей себя за хвост – вызваны тем, что все они интеллектуально восходят к исчерпавшему себя глобальному философскому дискурсу (совокупность «философий», заложивших фундамент современности), повязанного на классической связке Платон-Гегель. В чём суть этого дискурса?

3. РЕАБИЛИТАЦИЯ ТЕОЛОГИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

С моей точки зрения (и уже далеко не только моей) суть глобального философского дискурса заключается в идее финального тождества сознания/мышления и бытия, по-другому выражаясь, конкретного субъекта и абсолютного, универсального объекта. Именно эта идея является интеллектуальной константой этого дискурса. Динамику этой императивной (для данного дискурса) идеи можно схематически описать так.

Или, показывая равновеликое энергетическое взаимодействие «сторон»:

В рамках этого дискурса человеческое («инфицированное» эллинизмом) сознание производит следующие онто-гносеологические операции. Во-первых, пытается выйти на абсолютную, универсальную реальность (истину в конечной инстанции, последнее основание, Иное и. т. д.), что в принципе вполне отвечает основному человеческому предназначению познать наивысочайший Принцип. Ибо без связи с ним жизнь человека теряет метафизический смысл и приравнивается к бытию всех остальных природных форм, будь-то камень, цветок, букашка…. Во-вторых, как бы выйдя на это «последнее, кроме которого ничего нет», даёт ей монистически окрашенное определение: «Природа», «Объективная Реальность», «Целое», «Единое», «Абсолют», «Бесконечность», «Первоначало», «Всё», «Универсальное», «Абсолютный Объект», «Абсолютная Идея», «Абсолютный Дух», «Божественное», а также «Время», «Рок» и т. д. (в нашей понятийной оптике – «Всё что Есть», «Этот мир», «Внешнее», «Репрессивное Целое»). В-третьих, определяет стратегию своего взаимоотношения с этим «последним» основанием, заключающуюся в тождестве, слиянии с этой «последней» Абсолютной Реальностью, или, по Платону, «Абсолютной Идеей». Это стратегия взаимоотношения в своём резюмированном варианте постулирована Гегелем в формуле тождества сознания и бытия . В свою очередь эта рационалистическая формула генетически восходит к сверхрациональному принципу легендарного Гермеса Трисмегиста – «Как наверху, так и внизу».

Но почему тождество? Потому что философский дискурс полагает субъект-объектное отношение комплиментарным и онтологически не противоречивым. Кажущаяся инаковость субъекта, его временное отпадение от объекта оценивается как девиация и недоразумение. На самом же деле субъект рассматривается как некая производная органическая ипостась или эманация объекта, но и то, и другое в своём конечном пределе интегрированы в единое целое, как генетически родственные субстанции. Поэтому тождество субъекта (сознание) и объекта (бытие), снятие виртуальной оппозиции между ними понимается здесь как высшая ступень познания (абсолютной) истины. В буддийско-индуистском сакральном контексте эта кульминация человеческого познания, после чего ортодоксальный буддийский монах и индийский йог впадают в своего рода блаженную каталепсию, характеризуется как высшее духовное наслаждение. В чистом виде эти идеи содержаться в учениях многих мистически ориентированных мыслителей и трансцендентальных философов-идеалистов типа Шеллинга и даже номинальных теологов (в этом случае принято говорить о пантеизме). А подспудно, завуалировано они входят в матричный корпус учений чуть ли не всех (во всяком случае, большинства) мировых, не только европейских и не только идеалистически ориентированных философов, начиная с Платона, через Гегеля и заканчивая самыми современными мыслителями. Даже современная, инфицированная позитивизмом и прагматизмом философия, которая уже давно пренебрегает вопросами онтологии и метафизики в подтексте содержит эти идеи. И когда философы такого калибра как Хайдеггер и Делез рассуждают, соответственно, о преодолении метафизики, аналитики Dasein или о деконструкции всей философской линии от Платона до Гегеля, они не могут, просто онтогенетически не способны осуществлять свои интеллектуальные операции вне эллинистического подтекста философского дискурса. Поэтому как часто не употребляли бы некоторые, безусловно, гениальные философы (особенно после XV века) термины «метафизика», «трансцендентное», «ничто», «небытие», «сверхбытие» и т. д., всё это рассматривалось в оптике принципиально имманентного философского дискурса. Все эти сильные понятия уже давно утеряли оперативное, прорывное значение для современного человека, превратившись просто в лингвистические элементы беспечной спекулятивной «игры в бисер». Реальный, оперативный выход в чистую трансцендентность в рамках этого дискурса невозможен, ибо он не оставляет никаких лазеек, дверей, окон, отверстий. Вместо этого – красивые, натуралистические декорации на стенах вселенской тюрьмы, включая изображение дверей, окон...

Поэтому именно эти идеи, в конечном счете, логически привели к роковому процессу иммантизации абсолютных величин, низвержения их на землю, в результате открыв двери для позитивизма, прагматизма, солипсизма, экономизма и прочих гиперимманентных вещей, до невозможности банализировав и примитизировав человеческую жизнь. Никакие возвышенные, глубокомысленные рассуждения, скажем, о величественном шествии Абсолютного Духа здесь помочь не могли – к XIX веку все эти идеалистические умозаключения профанировались, все возвышенные «божественные истины» оказались на редкость «ветронеустойчивыми» и все, в конце концов, свелось к тому, что Ницше диагностировал фразой «Бог умер». Так как не в частных и возможно потенциально прорывных умозаключениях суть дела, а в общей стратегии мышления, в самой сути философского дискурса, закрывающего тему духовной небесной вертикали и открывающего двери в спиритуальную инфернальность, в «подземное царство падших духов». И стоит ли удивляться тому факту, что история будучи динамической составляющей Этого мира пришла, в конце концов, к торжеству рынка как наиболее оптимального и адекватного философскому дискурсу социокультурного регулятора. Ведь рынок есть прямое отражение принципа тождества всего со всем, достигаемый путём введения количественной эквивалентности обмениваемых товаров как материального, так и имматериального плана. С этой точки зрения, капитализм и абсолютная власть рынка представляют собой наиболее целесообразный и оптимальный порядок для Этого феноменального мира и нет и не может быть системы лучше этой. То есть прав был Ж. Аттали, когда изобретал свои программные тезисы: «торговый строй – двигатель прогресса», «всемогущество денег – самый справедливый порядок правления» и т. д. Всё очень правильно, так как для ЭТОЙ самой «объективной реальности, данной нам в ощущениях» нет ничего лучше и достойнее. Субъект выступает здесь в спарринге с объектом и не заинтересован в его поражении, ибо они слеплены из одного и того же субстанционального теста. Они – родственники. В этом круговороте ложного целого не происходит ничего «нового», а вследствие схлопнутости человеческого фактора на самом себе (так как объект в процессе истории всё больше и больше антропоморфируется, превращаясь в проекцию антропогенных качеств субъекта) наблюдается лишь постоянное возвращение одного и того же, кстати, тоже отмеченное Ницше…

Казалось бы, ситуация абсолютно фатальна и безысходна и нам ничего не остаётся как примириться с ней как с провиденциально разумной и бесконечно мудрой (ещё раз вспомним Гегеля: «Все действительное – разумно»). Но вся «интрижка» в тихом революционном и несколько провокационном вопрошании: а насколько интеллектуально корректен этот столь убедительный на первый взгляд философский дискурс, приведший к подобной ситуации? Если он на самом деле корректен, то ничего не остаётся, как «вымыть руки» и смириться. Но дело ведь в том, что он абсолютно некорректен! И это переворачивает верх дном всю картинку закостенелых представлений. Итак, в чём прокол?

А прокол в том, что анализ субъект-объектных отношений в формате философского дискурса осуществляется чересчур умозрительно и отвлечённо, как будто всё это происходит вне нашего сознания (наблюдателя) и не имеет к нам, живым воспринимающим существам никакого отношения. При этом анализе не принимается в расчёт главное, что переворачивает всё с ног на голову и разоблачает абсолютность и безальтернативность философского дискурса. А именно, не учитывается элементарный факт перцепции, как живой точки свидетельствования об объекте (бытие). Как сознание может свидетельствовать то, чему оно тождественно?! Свидетельствующее сознание субъекта не может быть равным тому, что оно свидетельствует, иначе факт восприятия не имел бы место – гомогенная протяжённость Абсолютного (Универсального, Целого…) по определению не может быть нарушено никакой точкой возбуждения (перцепции), иначе ни о какой гомогенности в этом случае говорить не приходится. Абсолютно Всё должно быть равно Абсолютно Всему – и точка. Ещё раз, нет восприятия – гомогенность имеет место быть; фактор восприятия тут же привносит возбуждение, которое, соответственно, ликвидирует гомогенность. Если говорить на языке психологии, то чистая незамутнённая гомогенность это беспамятство. Восприятие же, влекущее за собой осознание (самоосознание) это уже пробуждение, актуализация точки нестыковки, нетождества с тем, что воспринимается и осознаётся. То есть сам факт свидетельствования через живое восприятие наличного бытия предстаёт точкой травматического разрыва гомогенной протяжённости Абсолютного и в принципе ставит под сомнение легитимность Абсолютного именно как абсолютного, универсального, как последнего основания/инстанции, кроме которого никого и ничего нет. Другими словами, факт восприятия ограничивает Абсолютное (чувствуете потрясающую абсурдность выражения – ограничивать абсолютное?!). Что это значит? А это значит, что в рамках философского дискурса статусом «Абсолютного» наделена далеко не абсолютная, а самая что ни на есть относительная инстанция, какие бы абсолютные духовные качества ей не приписывались. И эта инстанция сама является тенью того, кто превосходит и нивелирует её своим «отсутствующим присутствием» – тенью Абсолютно Иного, невидимого, неочевидного, не воспринимаемого актуальной перцепцией, но отражённого внутри свидетельствующего субъекта в качестве этой самой духовной точки различения внутреннего и внешнего. То есть наша живая, наделённая способностью воспринимать субъектность есть духовное творение этого Абсолютно Иного, которую можно назвать ещё и Сверхсубъектом, в силу наличия у Него прямой «родственной» духовной связи с каждым из нас лично через эту точку различения. Именно здесь, в этой точке происходит разрыв рамок ложного субъект-объектного целого и выход в пространство необусловленной свободы. Именно здесь обнаруживается реальный, оперативный, а не умозрительный прорыв к подлинности, выход в чистую трансцендентность. И именно здесь мы оставляем территорию философского дискурса, как несостоятельного и переходим к дискурсу теологическому.

Но сразу оговорюсь. Говоря о теологическом дискурсе я не имею в виду конкретные религии. С моей точки зрения, ныне все исторические религии в своём конфессиональном формате себя скомпрометировали и профанировались, превратившись в инструмент глобальных геополитических игр. Но теологический дискурс, присущий в основном монотеизму, справедлив для человека вообще, как существа воспринимающего и осознающего то, что он воспринимает. То есть этот дискурс встроен в саму гносеологическую и перцептивную способность человека как вида, в качестве потенциального органа со-настройки его сознания на частотную волну Абсолютно Иного. Поэтому я рассматриваю этот дискурс внеконфессионально, как чистую интеллектуальную эссенцию, повторяю, как инстинктивно присущую глубинной природе каждого человека, вне зависимости верующий он, атеист или агностик.

Итак, в процессе наших размышлений эсхатологическое мышление и точка нетождества вывели нас на теологический дискурс. Мы также упомянули фактор восприятия. Так вот, хотелось бы особо подчеркнуть неразрывную связь между этими рассматриваемыми нами «концептуальными сегментами» – эсхатологическим мышлением, теологическим дискурсом, точкой различения внутреннего и внешнего и перцептивным фактором. Но возникает вопрос, почему эта точка нетождества столь темна и неочевидна для современного человека, в результате чего теологический дискурс был исключён из интеллектуального формата человечества и замещён философским дискурсом?

4. «ТАЙНАЯ» ПЕРЦЕПТОЛОГИЯ: ДЕФЕКТ ВОСПРИЯТИЯ

А всё дело в том, что я определяю как фундаментальный Дефект Восприятия (ДВ). Именно благодаря этому Дефекту сам факт перцепции, как свидетельствования о Внешнем Объекте не «бросается в глаза», не кажется столь принципиальным и чудесным, но наоборот, само собой разумеющимся, поэтому и не подлежащим рефлексивной проработке. Надо сказать, что в жизненной практике существуют особые вневременные зоны, когда человеку предоставляется возможность прямой вертикальной коммуникации с Абсолютно Иным, но наличие ДВ не позволяет этому случится. Скажем, такое психологическое явление как скука, детально проанализированное Хайдеггером в трактате «Бытие и время». Ведь что это такое? Это когда как бы ничего не происходит. Социум со всеми своими информационными шумами оставляет нас в покое. Мы остаёмся наедине с самим собой. Ничего внешнего, что привлекло бы наше внимание и вовлекло бы в активную количественную деятельность во внешнем мире. Будучи дистанцированы от социально окрашенного действия мы зависаем в пустоте и сталкиваемся с ироничным прессингом времени. Это то, что и называется скукой – непосредственное ощущение течения времени в «отрыве от производства», т. е. вне какой-либо бурной деятельности, способной заботливо уберечь нас от столкновения с оголённым потоком нейтральной длительности. И тогда мы пытаемся покончить с этой скукой, возвращаясь в мир разнообразной деятельности, мир сомнамбулического сна, который как щит защищает нас от всего того, что не есть Этот мир. Что нам мешает оставаться и впредь в потоке длящегося мгновения? Почему он столь невыносим для нас, и мы лезем из кожи вон, чтобы прекратить эту пытку временем и вернуться к «нормальной деятельности»? Дело в том, что здесь, в этот отсутствующий для нашего актуального восприятия микропроцесс растягивания временных единиц происходит разрыв временной ткани, когда расстояния между временными мигами увеличиваются, и происходит некий коллапс – фокус нашего внимания проваливается в интенсивную пустоту межвременья (безвременья), т. е. в щель между мгновеньями, как бесконечно малыми единицами времени. Время парадоксально обнажает свою суть – оно просто исчезает (скажем так, суть времени – в безвременьи). Тут оказываются отключенными все информационные шумы внешнего мира. И «здесь и сейчас» нечто, а именно иной сверхпорядок, или, просто Иное готово проявиться в явь, вступить с нами в вертикальную коммуникацию, оно уже здесь, вот тут, надо только воспринять… Но мы глухи и слепы. Причина – матричный Дефект Восприятия. И вместо вертикальной коммуникации мы получаем скучное белое поле гнетущего отсутствия. Но это не отсутствие, это ДВ маркирует это как отсутствие. На самом же деле это поле максимального энергийного присутствия. Здесь пребывает ноуменальное, но…

Этот Дефект носит матричный, нейрогенетический характер и напрямую касается нераскрытых пока ещё академической наукой тайн мозговой деятельности. Этот мозговой Дефект не относится к тому, насколько хорошо или плохо воспринимают окружающий мир наши 5-ть органов чувств – согласимся, они его воспринимают блестяще. ДВ имеет отношение к самой наличности 5-ти канальной перцепции как таковой. То есть актуальный модус восприятия с помощью 5-ти органов чувств уже сам по себе и сам в себе неадекватен и ущербен, предопределяя глобальные ошибки и заблуждения гносеологического порядка. По сути, всё культурное знание человечества с самого начала истории зиждется на опыте этого актуального 5-ти канального восприятия. А значит, учитывая фактор ДВ, всё это колоссальное знание, да и все интеллектуальные наработки человечества, включая социально-политические модели развития общества патологически неадекватны. Ведь всё упирается в восприятие. Если оно адекватно воспринимаемой реальности, то последующие когнитивные процессы оправданы, если неадекватно, то ни о какой вменяемом познании мира не может быть и речи.

Думаю, нет смысла доказывать факт существования ДВ. Фактор Дефекта, безусловно, был известен во все времена и эпохи. И наиболее глубокие мыслители, основываясь на теологическом дискурсе, так или иначе, проговаривали этот фактор, говоря об ограниченности восприятия человека, о том, что мир гораздо больше того, что способен охватить своим восприятием человек. Так известна фраза одного из знаковых философов XX века: «человек – ошибка, глаза его несовершенны» (Кожев). Но только в относительно недавнее время, благодаря открытиям в области нейропсихологии (сенсорики), квантовой физики и биоэнергоинформатики, когда стало бесспорным, что, во-первых, мы воспринимаем лишь самый малый спектр реальности, во-вторых, даже эта малая часть «нематериальна» (пустотна), наличие этого Дефекта стало эмпирически очевидным.

Разумеется, ДВ имеет свой генезис, который мы не будем здесь рассматривать, так как это уведёт нас в другую сторону. Формат данный статьи позволяет нам лишь слегка прикоснуться к тому, что называется «тайной» перцептологией – «новой» метадисциплинарной «наукой». Но, прежде чем продолжить наши размышления, ответим на один из принципиальных вопросов: что является главным в восприятии? То есть, что делает возможным само восприятие? Ответ напрашивается сам собой – эта самая волшебная точка нетождества, находящаяся внутри нас. Именно она может быть определена как потенциальный центр чистого восприятия, при котором субъект охватывает перцепцией как энергоинформационный гнозис Абсолютно Иного, так и призрачный, иллюзорный Этот мир. Потенциальный потому что в актуальном модусе 5-ти канального восприятия эта точка всецело не задействована. То есть фокус нашего внимания в актуальной перцепции не совпадает с этой точкой. Именно соединение фокуса актуального внимания с этой внутренней точкой духа даёт колоссальный взрыв перцепции – чистое восприятие частотно-волновых потоков Абсолютно Иного, в совокупности составляющее то, что именуются в теологическом дискурсе не иначе как откровением. Также, в онтологических системах духовной Традиции это состояние определяется как пробуждение, озарение и т. д. Таким образом, получается, что совпадение фокуса нашего актуального внимания (который сейчас укоренён во множественности Этого мира) с точкой нетождества даёт состояние чистого адекватного восприятия. Отсюда логически вытекает, что ДВ характеризуется разрывом между фокусом внимания и точкой нетождества. Если точка является центром нашего существа, то фокус внимания находится далеко на периферии. А «пространство» между этими двумя «полюсами» заполнено тем, что можно назвать виртуальной магмой наличного бытия – отражением Внешнего Объекта (Этого мира). Другими словами, «внутри» нас, между фокусом нашего внимания и точкой нетождества соединяющей нас с Абсолютно Иным «находится» отражение Этого мира (в этом смысле, в какой-то степени, равенство субъекта и объекта правомерно, но только в плане корпоральности, вещественности, а отнюдь не духа!).

В связи с вышесказанным первейшая задача/предназначение человека как существа духовного заключается в нейрологическом акте исправления ДВ, сначала на своём индивидуальном уровне, а затем и дальше, способствуя исправлению его у остальных… Путь исправления: приложив апофатическое волевое сверхусилие, посредством семантического аннулирования Объекта (этого мира) достичь фокусом внимания внутренней центральной точки тождества, т. е. выйти к собственному Великому Пределу… Именно эта процедура радикального прорыва за онтологические границы наличного бытия/объекта в системах Традиции называется инициацией (но только в своём высшем проявлении как посвящения в трансцендентную реальность, так как имеются и низшие ступени инициации). Тривиально выражаясь, это просто следование велению дельфийского оракула: «Познай себя». Ибо познать себя и означает познать свой предел, выйти на границу собственного существования, для тотального перцептивного охвата, как наличного бытия (в качестве иллюзорной, преходящей реальности), так и высокочастотных волн откровения Абсолютно Иного. Только в этом пограничном состоянии человек способен получать невербальные ответы (откровения) на свои наиболее фундаментальные вопрошания о предельных смыслах, а значит духовно самоосуществляться в рамках персональной жизненной метапрограммы (что равно выполнению человеком собственного предназначения). Игнорирование же этого, бегство в многоголосую суету бескачественного социума и засорение своего мозга уймой второстепенных «социально-общественных» задач равнозначно провалу персональной сверхзадачи и предательству собственной судьбы.

Таким образом набросаем формулу теологического дискурса и одновременно схему так называемого прорыва к Абсолютно Иному с последующей интерактивной коммуникации.

I этап – посредством опрозрачивания/семантического аннулирования объекта выход субъекта через точку различения к Сверхсубъекту. В данной схеме опрозрачивание объекта выглядит как перечеркивание его лучом внимания направленного в Абсолютно Иное.

II этап – «ответная реакция» Сверсубъекта – Тотальный Информационный Резонанс; объекту (Этому миру) при этом возвращается присущий ему вторичный статус всего лишь одного из множества мельчайших иллюзорных (виртуальных) сегментов Реальности:

Резюме: благодаря точки различения посредством которого субъект соотносится, взаимодействует и воспринимает высшую энергетику (гнозис/откровение) Абсолютно Иного, а значит является наместником, «заместителем» Его в Этом объектном мире, он (субъект) спиритуально несоизмеримо больше и выше объекта, имеющим над субъектом лишь временную власть:

5. ФИНАЛ ИСТОРИИ: ФАЗОВЫЙ ПЕРЕХОД И ЭСХАТОЛОГИЧЕСКАЯ НЕЙРОЭСТЕТИКА

Таким образом, вследствие ДВ мы воспринимаем лишь Этот мир, «данный нам в ощущениях» (+ всевозможные тонкие, параллельные, эйдетические и прочие «духовные» измерения, удачно вписанные в формат Этого мира). Более того, между актуальным модусом восприятия и Этим миром – прямая интерактивная связь. Можно сказать, что Этот мир конституирован актуальной перцепцией человека. Структура актуального 5-ти канального восприятия ежемгновенно реконституирует, воспроизводит образность Этого мира, а последний, в свою очередь, закрепляет статус актуального восприятия, не позволяя ему измениться.

Когда мы говорим, что бытие есть, то это «есть» не имеет в себе прочного основания. Как пишет турецкий учёный А. Хулуси «с точки зрения логики слово «быть» и «есть» соответствуют операции приписывания признаков субъекту предложения. Более точными глаголами, стоящими в данном случае за «быть» и «есть» есть глаголы, описывающие чувственное восприятие, например, «видеть», «слышать», «обонять», «вкушать», «тактилить»… ».

Я думаю, всем известен тот факт, что человеческий мозг задействован всего на 2-3% (чуть раньше ученые говорили о 5-ти%). У большинства людей «с высшим образованием» этот факт не может не вызывать ничего кроме сожаления по поводу пассивности собственного мозгового потенциала. Многие из них искренне не могут понять, почему жизнь распорядилась подобным образом и зачем нам тогда остальные 97-98% мозговых ресурсов. Интересно мнение некоторых современных учёных-каббалистов, (например, М. Лайтмана) по этому поводу. Это мнение заключается в том, что нам в этой жизни вполне хватает этих 2-3%. Большего и не нужно. То есть, возвращаясь к нашей теме, скажем, эти 2-3% соответствуют актуальному модусу нашего восприятия, т. е. соответствуют режиму ДВ и позволяют совершать всевозможные интеллектуальные операции в формате субъект-объектного целого. Остальная же часть ресурсов может быть активизирована только после исправления Дефекта и, соответственно, выхода за формат Этого мира. Точнее сам процесс исправления (инициации, прорыва) уже постепенно раскрывает этот спящий потенциал, который необходим для взаимодействия с иной, альтернативной реальностью.

Из этого с некоторыми оговорками вытекает, что исправление ДВ влечет за собой аннулирование Этого мира (со всеми присущими ему физическими законами гравитации, магнитного поля и т. д.) и истории, являющейся неотъемлемой динамической составляющей последнего. Получается, что История, с одной стороны, является гарантом Этого мира, она продлевает существование Репрессивного Целого как макро-тиранической структуры. С другой стороны, история есть данное человеку (Провидением) экзаменационное время для исправления ДВ, после чего исторический процесс перманентной тирании завершается и воцаряется абсолютно иной, справедливый порядок вещей. Сказанное, разумеется, может быть адекватно понято и принято только в рамках осознания и принятия теологического дискурса. За рамками этого дискурса, не спорю, всё это выглядит очередной наивной фантазией и утопией (если не бредом). Современному человеку нелегко принять идею, что всё им воспринимаемое как нечто незыблемое и вечное может враз завершиться. Он уверен, что видимый им мир был, есть и будет всегда, разве что в несколько видоизменённом состоянии. В этом смысле, он готов скорее принять идею цикличности, присущей сакральным традициям манифестационизма (например, индуистские или дальневосточно-буддийские доктрины), постулирующих смену одних циклов другими. Или идею «нейрологической» эволюции, адепты которой говорят о скачке сознания на новую, невероятно высокую ступень эволюции (традиция, восходящая к контркультурным «учениям» психоделических евроамериканских гуру 60-х годов). Но эта смена циклов или головокружительные эволюционные скачки не меняют качественного состава целого мироздания. По большему счёту происходит нечто похожее на смену общественных формаций или цивилизаций, происходящих в рамках одного и того же онтологического пространства, и Этот мир вновь постоянно возрождается, только в несколько ином качестве. Теологический же дискурс говорит о радикальном конце всего нам известного и в этом заключается его абсолютный радикализм, парадоксализм и даже абсурдность в плане актуальной перцепции и логики, ибо он, и это уж точно, выходит за пределы здравого смысла как политкорректного детища того же самого (Этого) мира.

И вот здесь настало время для введения ещё двух концептов, связанных с теологическим дискурсом – «новые небеса и новые земли» (аналог – «Царство Божье») и «умереть до смерти». Первый концепт напрямую связан с монотеизмом и содержится в Авесте, Библии и Коране. Второй концепт ассоциируется с суфизмом, хотя, с точки зрения самих суфийских мастеров, восходит к хадисам пророка Мохаммеда. Так вот, согласно теологическому дискурсу проявление альтернативной реальности Абсолютно Иного так же неизбежно, как, скажем, смерть каждого из нас. Но эта принципиальная альтернатива, которая выражается в концепте «новые небеса и новые земли», сможет быть проявлена не раньше радикального изменения сознания самого человека. Или, в нашей понятийной оптике – не раньше исправления ДВ, так как само исправление и «провоцирует» энергетическую активность Абсолютно Иного, вторгающегося и радикально трансформирующего бытие в иное . Другими словами, основная метафизическая ошибка революционно настроенных индивидов всех времён, мыслящих на волне философского дискурса заключается в том, что «лучший мир» они всегда видели и видят в рамках Этого мира. Именно здесь при актуальном физическом, природном порядке они, не прилагая усилий по изменению модуса своей актуальной перцепции, пытаются построить мир онтологической справедливости, который по определению коррелируется с совершенно иным перцептивным статусом. Более того, как было уже отмечено, всякий раз при вливании новых инновационных технологий происходит подпитка телесности Этого мира и получается обратный «контрреволюционный» эффект – Этот мир продлевает свою жизнь в виде истории исключительно благодаря благим революционным инновациям. Иначе говоря, согласно теологическому дискурсу альтернативный мир появится в совершенно иной, не горизонтальной онтологической модальности и не будет иметь ничего общего с тем, что мы видим и знаем, исходя из актуального дефективного модуса восприятия. Поэтому-то все благие усилия борцов за справедливость, сознательно или бессознательно руководствующихся философским дискурсом, изначально обречены на провал. Ведь даже беглая рефлексия над словом утопия (u– не, topos– место) означает, что речь идёт о том, чему в Этом мире буквально нет и не может быть места.

Концепт «умереть до смерти» или «умри перед тем как смерть придёт к тебе» в традиционных системах означает пробуждение от сна этой жизни, перед тем как вы покинете Этот мир. То есть умереть здесь означает умереть для Этого мира, выйти из его ловушки и пробудиться для иной, подлинной реальности. В контексте данной статьи речь идёт о том же самом процессе исправления ДВ, которое и означает пробуждение к иной жизни, или жизни в Абсолютно Ином. При этом говорится, что при таком пробуждении будущая физическая смерть станет не входом в беспамятство, в полную черноту неизвестного (когда резко обрывается поток памяти этой жизни), а точкой преображения человека (оставившего своё вещественное тело) в «мыслеобразное» существо, при совершенной ясности осознания. То есть, фактически, исправление ДФ на индивидуальном уровне есть осуществление персональной эсхатологической задачи. Это есть остановка времени, личной истории и привлечение преображающей энергетики Абсолютно Иного. Надо учесть, что восприятие энергетически активно. То, что мы воспринимаем, влияет на нас на биохимическом атомарном уровне, подобно лучу солнца, падающего на лист и провоцирующего биохимический процесс фотосинтеза. Воспринять что-то означает вступить с этим что-то в энергоинформационную интерактивную связь. Поэтому при адекватном восприятии ноуменальных высокочастотных волновых структур Иного меняется биохимическо-генетический вещественный состав человека, он превращается в совершенно иное, более «прозрачное» существо, соответствующее тем уровням сверхпорядка, на которые он перцептивно вышел. То же самое справедливо и для всего человечества…

Как было уже неоднократно отмечено, время, которое мы проживаем, есть время эсхатологическое. Это не отрицают и академические учёные, говоря, что мы движемся в сторону неопределённости и вероятно глобального, комплексного катаклизма. Но, в отличие от академических учёных, которые отрешённо и безучастно отслеживают процесс трансформации человечества и приближение его к финальной точки бифуркации, сторонники теологического дискурса убеждены в том, что человечество в своей наиболее пассионарной части должно само приблизить конец истории, а не ждать его прихода, сложив руки. История, завершившаяся сама собой приравнивается к обыкновенной, физической, заурядной смерти (в рамках теологического дискурса это означает отмену этого конкретного человечества, точно также как были отменены предыдущие цивилизации, как не выполнившие свою цивилизационную сверхзадачу). История, к завершению которой прилагает руку сам человек посредством исправления ДВ (так как ясно, что исправление и сворачивание истории – процессы связанные друг с другом) это и есть умереть прежде смерти, но уже в масштабах всего человечества.

Когда мы соглашаемся с тем, что переживаем финальный период истории, то это не значит, что нужно гадать или прибегать к хитроумным вычислениям в поисках конкретной даты её конца. Такой подход, связанный с числовыми комбинациями и всякими датами конца света чересчур эйфоричен и эмоционально неустойчив. Достаточно вспомнить всю смехотворную шумиху и профанические комментарии в связи с миллениумом и крахом ожиданий экзальтированной части человечества относительно идеи конца света в 2000 году. Лично мне близки серьезные академические исследования, которые пророчат ещё не одну сотню (а то и тысяча) лет будущего. Но это не отменяет эсхатологическую ситуацию, так как эти несколько сотен лет и есть финальные временные кванты истории, когда будет решаться судьба всего этого человечества. И мы уже давно переживаем фазовый переход, который продлится с точки зрения человеческой жизни ещё немалое время. Но так как все мы смертны и встретим свою индивидуальную точку финала через какие то 20, 30, 40 или 50 лет (а может, прямо в следующее мгновенье!), то уже через сам этот факт персональной эсхатологии мы имеем оперативное отношение ко всеобщей мировой эсхатологии, вне зависимости когда именно произойдет судьбоносное сворачивание Этого мира и бесповоротный приход Абсолютно Иного. А значит уже сейчас необходимо активно включаться в эсхатологический режим, и прошу прощения за излишний пафос, способствовать «общему делу человечества» (заимствуя определение у философа-космиста Н. Фёдорова) – нейрогенетическому исправлению фундаментального Дефекта Восприятия, наличие которого обессмысливает и обесценивает всё предпринимаемое человеком, как на уровне мысли, так и на уровне действия.

Говоря о фазовом переходе как макрокосмологическому процессу сворачивания горизонтальной онтологической модальности и частотно-волновому расщеплению Этого мира можно с большой долей приблизительности набросать вероятностную характеристику 3-х этапов этого перехода.

I этап фазового перехода – модернистская социокультурная революция, охватившая конец XIX, почти весь XX и даже перекинувшаяся в XXI век. Этот этап можно назвать подготовительным, этаким введением в то, что последует позже. В искусстве этот этап характеризуется попыткой разорвать связь с пуповиной традиционного искусства/культуры, основывающейся на принципе мимесиса (подражания, копии), философии линейной перспективы и классической ньютоно-декартовской физики, другими словами, репрезентативности. Важно и то, что искусство обратилось к исследованию своих внутренних структурных возможностей, занялось изучением первоэлементов собственного языка и не только визуально-пластического, но и концептуального. В науке – прорывные теории в физике, биоэнергоинформатике, лингвистике, психологии, суггестологии, нейрофизиологии, сенсорики и т. д. Выход на междисциплинарные области, попытка интегративного подхода к различным областям жизни. Но вообще этот период характерен экспансивностью, попыткой довести до логического конца программу Бэкона и просветителей XVIII века в силу того, что основные интеллектуальные операции здесь осуществлялись и пока осуществляются под знаком философского дискурса. Как результат подобной стратегии мышления – постмодернизм как мировоззренческий тупик и неопределённая историческая пауза.

II этап перехода можно назвать решающим в силу того, что именно на этом этапе существуют возможности для выполнения человечеством своей сверхзадачи. В первую очередь, предполагается сменить философский дискурс на теологический и проникнуться стратегией эсхатологического мышления. Во-вторых, следует осознать факт нейрофизиологического ДВ как фундаментального онтологического изъяна в человеке, сводящего на нет все когнитивные процессы и представляющего тот самый принцип, который все сакральные традиции идентифицируют как принцип невежества (неведения). Когда этот факт будет подобающим образом осознан, начнётся основная работа по исправлению этого изъяна. То есть все имеющие концептуальные наработки в области различных естественных и гуманитарных наук о человеке и открытия в области искусств будут сведены к интегральной метадисциплинарной креативной стратегии, направленной на исправление ДВ. Другими словами, все оперативные вектора интеллектуальной деятельности будут переключены с бессмысленного изучения Этого мира на само человеческое восприятие/сознание, т. е. с Внешнего на Внутреннее. Работа в данном случае будет вестись по изменению образно-лингвистического кода и, в первую очередь, трансформации актуального перцептивного статуса. И вот здесь немалая роль будет отведена именно искусству, в силу того факта, что из всех креативных областей человеческой деятельности именно искусство напрямую работает с человеческой перцепцией, непосредственно воздействуя на электромагнитную рецептивную активность органов чувств. Но иное, скажем, Нон-актуальное искусство разорвёт связи с тем содержимом, что составляет его сущность сейчас и станет активной ветвью так называемой эсхатологической нейроэстетики. Этот разрыв иного искусства с современным актуальным искусством, с одной стороны, будет где то схож с разрывом авангарда со всем предшествующим классическим наследием, но, с другой стороны, этот разрыв предполагает быть куда более радикальным и апофатическим. На этом пути, скорее всего, произойдёт кардинальная ревизия всех инфраструктурных ценностей в современной культуре и понадобится рефлексия над сломом, точнее, трансформацией инфраструктурного ландшафта.

Эсхатологическая нейроэстетика, вооружившись апофатически окрашенными нейротехнологиями начнёт и завершит этот судьбоносный процесс смещения фокуса актуального внимания к внутренней точке нетождества, что приведёт к смене модуса перцепции с актуального на нон-актуальной, или, иначе говоря, приведёт к исправлению ДВ. Это же приведёт и к остановке колеса изжившего свои внутренние ресурсы исторического процесса. Разумеется, всё здесь эскизно набросанное займет очень и очень много времени, с точки зрения отдельно взятой человеческой жизни и продлится неопределённое количество финальных временных квантов. Кроме этого, рассматриваемый нами процесс фазового перехода не проходит и дальше не будет проходить безболезненно – Этот мир посредством пока ещё большинства человечества активно сопротивляется и вряд ли сдаст без боя свои позиции. Но всё это вопрос времени. Так как главное здесь сами эсхатологическая стратегия мышления и эсхатологическая нейроэстетика в качестве мета-методологий прорыва, руководствуясь которыми будущие пассионарии ума и духа выйдут к ожидаемой и долгожданной точки кайроса…

И, наконец, III этап, после исправления фундаментального нейроизъяна (когда будет расчищен путь) – это вмешательство внечеловеческого фактора. Проникновения частнотно-волновых потоков Абсолютно Иного для окончательной трансформации бытия в нечто принципиально иное, в то, что в монотеистических традициях называют новыми небесами и новыми землями. Долгожданная реализация ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ АЛЬТЕРНАТИВЫ всему тому что Есть. Это и можно будет назвать подлинной ЖИЗНЬЮ, тогда как актуальная жизнь в актуальной истории – всего лишь отсрочка, экзаменационная пауза…

Напоследок следует отметить, что есть проблемы, которые должны быть решены немедленно в самую первую очередь, так как только их решение/преодоление в качестве предварительного условия способно привнести трансцендентный смысл в последующую жизнедеятельную активность. Если эти проблемы остаются не решёнными, то всё остальное, каким бы позитивным и целесообразным оно не казалось, обессмысливается. В этом случае человеческая жизнь теряет самое важное – константное измерение духа и рискует безысходно впасть в абсолютную имманентность Этого мира и Этой посюсторонней жизни, которую можно точнее определить как монотонное биологическое существование в бескачественной длительности (историческое время) однородного количественного пространства. Именно по такому пути самозабвенного спадания в план безальтернативной имманентности прошли многие («допотопные») могущественные цивилизации праисторической древности, что и повлекло за собой их беспощадную ликвидацию, как не оправдавших собственного духовного предназначения и миссии.

Пока по такому пути идёт и нынешнее человечество. Очень будем надеяться, что только пока…

сентябрь, 2009 года, Наирс-Базель, Швейцария