Мысленный эксперимент t1 

Сущее слепо. Поводырь (субъект) сопровождает его в инспекционной поездке. В пути обоим открывается существенное сущности каждого, а сырец реальности, избавившись от фракций, превращается в дистиллят, который субъект именует ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬЮ, - т.е. тем, что воспринято и конституировано, что существует. И если поначалу познание мыслится, как «заказ», пожелавшей «узнать» что-то о себя вещи, - здесь субъект на побегушках у бытия, - то позже, став вольноотпущенницей, мысль поворачивает глаза зрачками внутрь. Таким образом, субъектность порождается из рутины, вначале как инструмент, а затем и как само-полагание.

Познавая, мыслящий субъект расширяет своё бытие до размеров сущего. Разум сам себе бог, устраивает большие взрывы, проделывает кротовые норы, разбивает биваки (пикники) на обочинах, чтобы аборигены, вскинув глаза, умилялись звёздному небу над головой и моральному закону внутри себя...Таким образом, само-познание - череда матрёшек, вбирающих в себя сестриц, и оказывающихся в утробе тех, кто постарше... Истина - фрактал, бесконечное число реплик, которыми высоколобые боги щедрой рукой засеивают пустоты макро-и-микромира...

Интуиции, изложенные нами, созвучны многомировой интерпретации (англ. many-worlds interpretation) или интерпретации Х.Эверетта, а также её молочным братьям - плодовитости Р.Нозика, изобилию А. Лавджоя, модальному реализму Д.Люиса. Концепции эти, возникнув из Копенгагенской интерпретации квантовой механики, провозглашают бесконечное дробление и ветвление сущего. Миром правит множество, содержащее в себе бесконечное число подмножеств, которые, в свою очередь, распадаются на бесконечные подмножества. Из этой идеи Георга Кантора возникла концепция многомирия (Д. Барроу, А.Виленкина, Б.Грина, М.Тегмарка, Б.Менского), допускающая расщепление сознания, которое больше не локализовано в мозге, индивиде, классическом мире, обнаруживает себя во всех возможных Вселенных, где оно ветвится, многократно клонирует себя, обивает пороги индетерминистских квантовых миров. Всё, что мыслимо, существует, - провозглашают адепты сверхреализма [1].

Согласно Копенгагенской интерпретации, вероятностный мир становится классическим в тот момент, когда подвергается наблюдению. Наблюдатель - реаниматор, возвращающий миру бытие. Без сущего мысль пускается во все тяжкие. Разве, умножая сущности без надобности, разум не стелет соломку под принцип морального долженствования? Разве многомирие не порождает нравственный плюрализм, в котором через червоточины (wormhole) моральное сознание вострит лыжи в царство политеизма с его кастами и человеческими жертвоприношениями? Не довольно ли пустых фантазий? Не спришло ли время применить Бритву Оккама, поскольку, рекрутируя зло из потенции в сущее, полнота становится ущербной в той степени, в какой допускает вседозволенность? Не пора ли вернуть сознание на его шесток? Порка пойдёт разуму на пользу. А лучший способ шунтировать сосуды ума - эксперимент. В нашем случае речь идёт о сознании, которое никак не втиснуть в прокрустово ложе трезвомыслия. Горшочек не вари! Довольно каши, заполнившей все уголки мироздания. Умерим же аппетит. Возьмём себя в руки. Во имя очевидности, - этой почтенной дамы, носящей траур по реальности, скончавшейся так скоропостижно...     

Итак: я останавливаю сознание, вхожу в поток, редуцирую… Локация: туалетная кабинка жд/вокзала с металлическим плоским унитазом, потрескавшейся кафельной плиткой и простенками, выкрашенными в унылый фисташковый цвет… Перцепция: вижу рожицу на внутренней стенке кабинки, - свиной «пятак», лихо, в два штриха, нанесённый чёрным маркером… Апперцепция: оцениваю «бездарность» мазни, тесноту ватерклозета, установленного в угоду чьей-то стыдливости))) Кинестезия: а) чувство переполненности мочеточника и мочевого пузыря; б) тяжесть в желудке, - результат ночных бдений; в) недосып, вызванный бессонницей… Редукция: извлекаю из полузабытья образ Романа Виктюка, - за день до происшествия я черканул пару строк в дневнике о сценарии, который писал для маэстро в далёкие 90-е. Молодящийся старик, похожий на подновлённый Cadillac Le Mans Concept Car 1953-го года, Виктюк рыскает глазками по моему «мемуару» и повторяет, как мантру: всё помнит, сукин сын… Исполнив долг, выхожу из кабинки, тянусь к зонту-трости, но наглец, соскользнув с подоконника, врезается штыком в пах… Почти ору: «да, неужели?», после чего моя ветреность вставляет стеклярус казуса в не менее фальшивую оправу. Здесь целая россыпь поддельных бриллиантов. В холодном сиянии одного из стразов обнаруживаю себя в обществе ЛГБТ-активистов. Мы совокупляемся, - причём я догадываюсь об анальной подоплёке, поскольку повторное: «да, неужели?» произношу в жеманно-слащавой манере Р.Г., что выставляет меня в собственных глазах полным кретином. Я негодую, сопротивляюсь status quo nunc, и, пригрозив полицейской дубинкой, препровождаю распоясавшуюся грёзу в узилище для девиантных фантазий. Пусть кукует на хлебе и воде. Став цензором данной субкультуры, я лихо выпростался из-под хрустящей конфетной обвёртки, шелест которой едва не заглушил мои верноподданнические чувства. Я падаю на психоаналитическую кушетку, - жёсткое акушерское кресло, где мне предстоит принять роды у самого себя. Но прежде я замещаю «скабрезный» сюжетец побасёнками Виктюка о вороватой домработнице, таскавшей его кофе, сетованиями на бесчувственного отца Глена Гульда, отключившего гениального исполнителя токкат и фуг Баха от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Сработало. Мишура лиц и звуков, отхлеставшая меня при выходе из уборной, оцарапывает взгляд и слух, но не вытаскивает крюками из подсознания новых оборотней. Скорее на воздух - к северному июльскому солнцу, уже подёрнутому пеленой осени! Выйдя на перрон, я прыгаю в электричку. Мурашки удовольствия снуют в области живота, петляют по пищеводу и взбираются по позвоночному столбу к голосовым связкам, чтобы свить гнёзда и даже вывести птенцов. Я горд за себя: гетеросексуалы, укрывшиеся за стенами моей крепости, могут не опасаться новых приступов. Либертены повержены. Их предводитель бежал. И в награду за гендерную непоколебимость, сладкая истома разливается по всему телу, - так приключение, грозившее опасностями, сойдя со сцены, удостаивается жидких аплодисментов)))

Эксперимент прерван. Вопросы ломятся в сознание, которое мы надеялись разговорить за чашечкой кофе. И главный вопрос: возможно ли остановить поток и всё рассмотреть, как в рапиде, - этот приём часто используют в кино, чтобы показать замедленный полёт пули? Да, возможно. Но для этого потребуется: 1) остановить сознание, чтобы вычленить из него фрагмент t1; 2) удерживать t1 над потоком, постоянно репродуцируя фрагмент и блокируя перцепцию; 3) изготовиться к редукции, отобрав инструменты и определив конечную цель; 4) восстановить пробелы и лакуны сознания, применив inference (додумывание, домысливание) и implicatio (связку/сшивание) разорванной ткани повествования, - так  устанавливают ordo naturalis (естественный порядок) дискурса, в котором нет места недоговорённостям; 5) произвести анализ и синтез; 6) наградить себя за редукцию выбросом адреналина (эпинефрина) в кровь, что апперцепция ощутит как прилив сил и чувство бодрости. 

Таким образом, фрагмент t1, выхваченный из потока, мы просвечиваем интенциональной редукцией, чтобы вернуть сознанию себя же, но уже заново конституированным в акте само-полагания. Здесь объект и субъект образуют коммуникативное единство, а сам метод вычленения логически безупречного предложения из вороха междометий, ставит целью - преодоление коммуникативной неопределённости. Эта неопределённость возникает по причине всё возрастающего числа констант, с помощью которых постигается стихия сознания. Будучи possibilia (чистой возможностью), поток сознание - как кот Шредингера - пребывает в суперпозициях: жив и мёртв одновременно.

Поток сознания, таким образом – это понятие о сознании как текучей, дискретной, изменчивой и непредсказуемой субстанции.

Впервые термин вводит Уильям Джеймс в «Principles of psychology» («Принципы психологии») (1890/1950), где определяет сознание, как «единый, динамичный, постоянно изменяющийся поток переживаний». Произнося слово «сознание», Джеймс подразумевает «мысль», «поток мыслей». Сознание для него не есть нечто соединенное, связанное, оно течет, как «река» или «поток». Из метафоры «реки» он образует понятие потока сознания (англ. Stream of consciousness), понимая под этим «поток мыслей, поток сознания или поток субъективной жизни» [2].

Метод «потока сознания» активно разрабатывали писатели модернисты В.Вулф, Дж. Джойс, У. Фолкнер. Однако корнями он уходит в классический роман.

В «Войне и мире» Лев Толстой так описывает полудрёму Николая Ростова накануне битвы при Аустерлице («...Да, бишь, что я думал? — не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то — это завтра. Да, да! На ташку, наступить... тупить нас — кого? Гусаров. А гусары в усы... По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома... Старик Гурьев... Эх, славный малый Денисов! Да, все это пустяки. Главное теперь — государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что-то сказать, да он не смел... Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное — не забывать, что я нужное-то думал, да. На — ташку, нас — тупить, да, да, да. Это хорошо») [3].

Во фрагменте чётко видно, как сон, сморивший Ростова, спутывает мысли, делая границы субъекта призрачными. Толстой, однако, исследует только один компонент потока сознания - так называемый внутренний монолог, - то, что когнитивная лингвистика позднее назовёт «внутренним голосом» (articulatory loop) или вербальной репетиционной системой, которая работает в связке с «внутренним глазом» (visuo-spatial sketch pad) или визуально-пространственной репетиционной системой [4].

В действительности же, поток – это цепь дискретных актов сознания, образующих череду субъект-объектных доминант или «ареопаг»[5]. Эти ситуативные множества поочерёдно/одновременно владеют субъектом. Они активны, автономны и гипостазированы, что, впрочем, нуждается в демонстрации, поскольку все усилия философии со времён Платона придать идеальному статус ИДЕЙ, не увенчались успехом. Доминанты к тому же алчны, честолюбивы, стремятся любой ценой захватить трон Альфа-доминанты, калифа на час, став которым психическое разнообразие затухает, а мышление обретает черты рутины и тавтологии.

Продолжив мысленный эксперимент, возьмём ланцет и разрежем поток «вдоль и поперёк». Здесь соприсутствуют: перцепция и апперцепция, кинестезия и ориентировочные рефлексы, аффекты (passion) и оператор трансфера, переключающий импульсы с периферии на центральный диспетчерский пункт - «линзу» сознания. Эта собирающая линза фокусирует данные, чтобы в пучке света доставлять их на внутренний экран. Луч – то существенное, что субъект скармливает «интенциональному любопытству» и что экзистенция, требующая «сатисфакции», считает достойным актуализации. Актуально то, что важно здесь и теперь. Все прочие «мнимости» не доходят до экрана, - эффект «незрячести», «тугоухости». Часто, глядя на предмет, мы видим внутренним взором вчерашний день. Рецепторы блокируются, но лишь частично. Полудрёма (не путать с сумеречным состоянием сознания в патопсихологии) образует купаж и смешение перцепции и внимания. Впав в своего рода анабиоз, сознание трансцендирует или направлено на себя, что и объясняет заторможенность, суггестию, нечувствительность к внешним раздражителям.

Заняв места, согласно купленным билетам, зрители устремляют взор на экран. Публика – субъект-объектные доминанты. Поток сознания, образуя запруды, стремнины, работает как «процессор», перемещающий «контент» от пользователя (доминанты) к модератору  (альфа-доминанте). Этот «ареопаг» и решает, какие явления душевной жизни извлечь из луча, а каким - от ворот поворот. Билетёр, рассаживающий припозднившиеся парочки, твёрд и решителен. Это «Я/Эго» - наш собственник и душеприказчик. Часто доминанты  слышат от «Я/Эго» самодовольные возгласы:  это мой фильм, я его продюсер, режиссёр и даже исполнитель заглавной роли. Другими словами, актуализация – предмет само-полагания субъекта. Всё, что неактуально, не осознаётся.

Каково же частота смены доминант? Между альфа-доминатами расстояние в одно событие. Это событие может наступить в следующий миг, но может заставить себя ждать годами, если субъектность утрачена по причине безумия.    

Нельзя понять смысл фрагмента t1, не уяснив и не увязав все его элементы. Понять - что вытолкнуло к бытию слово, причудливую игру образов, можно, собрав все данные об акте сознания, процессах, способствовавших или препятствовавших ему. Здесь нам не обойтись без: 1) нейрофизиологии; 2) биофизики и молекулярной биологии; 3) цитологии; 4) психологии; 5) философии сознания (йога, исихазм, мистика); 6) феноменологии; 7) дискурс-анализа; 8) математического моделирования; 9) квантовой механики; 10) топологии; 11) концепции модального реализма; 12) наук о Космосе и Земле, учитывающих все события, когда-либо и где-либо имевшие место во всех возможных мирах, - всего того, одним словом, что предшествовало фрагменту t1, что вызвало его к бытию.

Начав с ближайшей локализации актов потока сознания, вооружившись топологией,  мы ограничимся ландшафтом, в котором протекал «поток», и из которого был выхвачен фрагмент. Мы изучим экосистему и ойкумену, прибегнем к геологии, геодезии, изучим атмосферное давление, солнечную и магнитную активность, нейтрино, бомбардирующие хрупкий бисквит мозга. А, взяв в руку скальпель, другой мы швырнём сознание на холодный хирургический стол, чтобы углубить надрез. Мы увидим триллионы актов, затаившихся по ту сторону распора, миллиарды субъектов, тайно квартирующих в нашем уме, получивших постой чужих идей и образов, которые нашёптывали нам горячими и влажными губами свои вердикты, - то, что мы, похваляясь, числили за собой, приписывая нашему бессознательному, подсознательному и сверхсознательному.

Сознание наше поли-субъектно. Но поди, исчисли все его предикаты… Ведь, чтобы намотать на клубок «все» причины, вызвавшие нас из несущего, нам предстоит излазать каждый уголок Вселенной. Начнём с реликтового излучения, - этих писем из прошлого, датированных t=0 (t. P). Перелистаем пожелтевшую, пыльную подшивку, чтобы, пройдя сантиметр за сантиметром весь Универсум, очутиться в планковской эре…Ого! Далеко же мы забрались))) Самый раз ухватить Старика за бороду. Здесь Ничто кажет нос, и сам Создатель, припёртый к стенке, открывает следопытам ЗАМЫСЕЛ, предшествующий Большому взрыву. Нас удостоят зрелища зачатия, вынашивания и изгнания материи, последующей Инфляции (10-35 –  10-32с), Андронной эры (10-32 – 10-4с) и Лептонной эры (10-4 – 10с). Здесь, в предмирье, предшествующем сингулярности (коллапсу), нас ждёт встреча с НАЧАЛОМ, - вожделенной мечтой всех философов и поэтов. Из источника, который забьёт из несущего, родится импульс, на кончике пера которого мы обнаружим себя спустя 14 миллиардов лет. Проследив обратный маршрут сущего, все его метаморфозы, мы обнаружим фрагменте t1 там, где мы извлекли его из потока.

Но каков итог миссии? Как мы уже отмечали в начале статьи, в соответствии с Копенгагенской интерпретацией квантовой механики, сознание больше не имманентно субъекту, и носит вероятностный, недетерминированный квантово-механический характер. Говоря проще, мы не принадлежим себе, - ни наши чувства, ни наш ум, ни наше тело))) Учитывая этот парадокс, мы вводим принцип коммуникативной неопределённости. Максима его проста: Если в момент высказывания t1, t2, t3 нет данных о константах ментального мира субъекта, в связи с чем не ясно: что стало причиной акта (субъект, ареопаг, мультиверс), то допустимо, что мысль/мышление радикально изменяют и структурируют бытие.

Мы обосновываем принцип идеями Хью Эверетта - создателя многомировой интерпретации квантовой механики [6], который, ввёл понятие «соотнесённого состояния» (англ. relative state), имея в виду состояние подсистемы, включающей в себя наблюдателя, что счастливо избавляет эту систему от коллапса волновой функции. В результате реализуются сразу все возможные состояния, т.е. квантовый мир расслаивается (расщепляется, ветвится) на параллельные классические миры. Из этого мы выводим понятие неконвенционального субъекта, - такой активности, чьи корни неочевидны, чьи предикаты неисчислимы. Такой субъект всецело принадлежит поли-субъектному сознанию, поскольку: Ego esse, cum de me, me, me et cogitationes aliorum (лат. Я существую, когда обо мне, во мне и мной мыслят другие).

Понимая опасность дурной бесконечности, впав в которую мы рискуем очутиться у корыта агностицизма, приходим к необходимости принятия рабочей модели. Назовём её «ущербной», поскольку число констант, учитываемых при исследовании фрагмента t1, мы ограничим релевантным списком, заполнить который должен сам субъект познания, руководствуясь перцепцией и апперцепцией. Всё, что лежит за пределами верифицируемого опыта, мы отнесём к модальностям, которые репрезентируются лишь в интуициях, актах религиозного откровения, солипсизме, что, однако, не умоляет ценности такого рода вопрошания истины. В конечном итоге, самоотчёт «Я», апеллирующий к бесконечному числу констант, должен редуцироваться принципом коммуникативной неопределённости, т.е. приниматься в расчёт, но с оговоркой – как вероятностный (modality). Это значит, что  достоверность сознания (как континуума сущего и несущего, само-полагающих себя посредством субъекта), не может быть поставлено под сомнение, коль скоро идея о таком положении дел присутствует в представлении – здесь доказательство бытия Бога любезно предоставило нам свой онтологический аргумент. Таким образом, усилия философии должны быть направлены на продуцирование и репродуцирование  «бесконечного числа констант сознания». И пусть «ущербный» и «вероятностный» подходы не станут жертвами праздного любопытства, соглядатайства или   самолюбования. Пусть бытийствование этих моделей, их экзистенциальное проживание существенного сущности сознания, продолжит дело философии, которое с уходом Хайдеггера не было сдано в архив, как на том настаивали иные паникёры-феноменологи, а по-прежнему лежит на садовом столике, шелестя страницами на ветру в ожидании цепких пальцев…   

Примечания:

1. См.: А.С.Карпенко. Логика & метафизика. Центр гуманитарных инициатив. Москва-Санкт-Петербург. 2017.С 348-366.

2. См.: У. Джемс. Психология. М.: Педагогика, 1991, С. 56-80.

3. Лев Толстой. Война и мир. Т. 1, ч. 3, гл. 13.

4. См.: М.Макаров. Основы теории дискурса. Москва. «Гнозис». 2003. С.150.

5. Термин субъект-объектная доминанта образован нами из понятия «доминанта» (от лат. dominans, dominantis - господствующий). Впервые его употребил русский физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский. Хотя «свои» доминанты были у Павлова, Бехтерева и Сеченова. Ухтомский настаивал на том, что доминанта  трансформируется в любое «индивидуальное психическое содержание», оставаясь общим свойством всей центральной нервной системы. Он различал  «низшие» и «высшие» доминанты. Первые - физиологические, вторые, возникая в коре головного мозга, структурируют «акт внимания и предметное мышление».

В отличие от физиологов школы Ухтомского, мы понимаем доминанту шире, как совокупность актов (восприятия, представления, редукции и социального действия), которые затрагивают не только биологические, физиологические и психические детерминанты, но охватывают человека целиком. Не очаг, созданный причудливой игрой обусловленностей, устойчиво длит возбуждение, а весь человек, вся его  целостность, всё его «внешнее» и «внутреннее», взгромождаются на кончик пера, вершину доминанты, овладев которой, он пишет самоотчёт о борьбе за субъектность.

Именно доминанта извлекает из толщи биологического, психического и ментального то, что ей представляется актуальным, решает  - какое содержание интенциональных объектов и каким  способом  конституировать в момент  времени  t1. Насытив любознательность, доминанта перепоручает роль верховного арбитра следующим доминантам, образующим «ареопаг» субъект-объектных доминант. Доминанта знает свой шесток. Ей предписан набор «па», варьируя которые, она вальсирует, чтобы в следующий миг перейти на танго, бостон, джигу, фламенко, румбу, русскую удалую присядку. В доминанте уживаются творческое инакомыслие и чопорность, эклектика и следование традиции. Она детерминирована и свободна, как всякая мысль. Это тождество свободы и обусловленности и составляют своеобразие живого сознания - континуума субъект-объектных доминант. 

Наше дыхание дискретно: вдох-выдох...Также работает и механизм устойчивых временных возбуждений в коре, комплекс этих перцептивно-апперцептивных событий образуют доминанту №1, которую питает энергия живого интенционального акта. Исчерпав событие, на место прежнего возмутителя спокойствия приходит новый - доминанта №2, - не исключено со-существование  дюжины доминант, сошедших с театральных подмостков, но желающих подавать реплики из-за кулис. Чаще так и происходит, - и тогда на авансцену выходит альфа-доминанта: тот режиссёр, который сшивал пьесу мизансценами, репетировал с актёрами, подбирал костюмы, грим, реквизит. Режиссёр находился в суфлёрской будке, или сидел на приставном стульчике в шестом ряду партера, чтобы выйти на поклон под аплодисменты публики - со времён Станиславского, к слову, именно шестой ряд стал "царской ложей" для артистов труппы и родственников актёров-премьеров)))

6. Hugh Everett III. :PhD Thesis. - Princeton (NJ) : Palmer Physical Laboratory, Princeton University. — March 1, 1957. - 22 pages.