Критика нигилософии Михаила Бойко
Для начала надо сказать, что основная претензия к трактату Михаил Бойко. НИЧТО: Введение в нигилософию. Tractatus nihilosophicus: Монография. – М.: Летний сад, 2019. – 180 с. сводится к старому философскому спору между материалистами и идеалистами. Поэтому называть такую претензию критикой возможно неправомерно. «Перековывать» материалиста в идеалиста занятие неблагодарное и малоэффективное. Но тем не менее, сами идеалисты могут почерпнуть из упомянутого трактата много полезного для себя.
Поэтому сразу обратимся к «кошке Михаила Бойко»: «Но никаким образом, используя сколь угодно сложные логические манипуляции, невозможно перейти от субзистирования объектов к их экзистированию. Это также невозможно, как с помощью сколь угодно детального анализа понятия «кошка» получить живую кошку. Даже если возможно, следуя некоторой схеме, собрать из молекул живую кошку, то эти молекулы должны уже экзистировать. Понятие «кошка» может дать информацию, как скомбинировать эти молекулы, но не может породить сами молекулы, ни один экзистирующий объект.» [стр. 86] Как видим, здесь не отрицается тот момент, что для появления кошки, некоторую информацию о кошке иметь все-таки желательно. Вопрос: «иметь где»?
Откуда же появилась кошка в пространстве и во времени, если информация о кошке (то есть понятие «кошка») в пространстве и во времени отсутствует? Эволюция? Ну ладно, как насчет камня на дороге? С ним эволюцией не отмахнешься. Закон природы? Ладно. А закон природы где находится? В пространстве и во времени? Нет? Так откуда же берется материальная кошка? Материалисты на этот вопрос не могут ответить внятно. Для них закон природы - это непререкаемая истина в последней инстанции. А вот объективные идеалисты, к примеру тот же Парменид, отвечают на этот вопрос с необыкновенной легкостью. Кошка была, есть и будет. Где? Везде! Всегда "есть" в идеальном пространстве, в пространстве, где материальное пространство, возможно, всего лишь еще одна идея, ничем не лучше и не хуже самой кошки. Но бывает и в материальном пространстве, живая кошка. Как же без этого? Материальная кошка может рождаться и умирать, но идеальная кошка вечна, так же как вечен идеальный пространственно-временной континуум. Это и называется, скажем осторожно, быть причастным «Бытию». В таком случае, «было» и «будет», «пространство» и «время» (а также менять цвет) для такой кошки уже несущественные атрибуты.
Существование, которое описывается как просто (по-парменидовски) «есть» без привлечения всяких «было» и «будет», без привлечения прошлого и будущего, как раз и является настоящим существованием, о котором говорил Парменид. И никакого особого отношения к пространству и ко времени это существование не имеет. Существование, а точнее экзистирование, которое привлекает Михаил Бойко для определения своего «укона» наоборот - сугубо материальное: «Под экзистированием, или бытием мы будем понимать существование во времени и пространстве, в актуальном, доступном опыту и, по-видимому, каузально замкнутом физическом мире». [стр.14]
«Субзистированием мы будем называть модус существования абстрактных, логических и математических сущностей, универсалий, физических законов, ментальных объектов, объектов художественного вымысла и так далее». [стр.14]
Тем не менее, главный критерий Михаила Бойко о том, что «укон» не может иметь ничего общего с возникновением и исчезновением очень «парменидовский». И предложенный метод УММ (Уконо-Меонический Метод) чрезвычайно эффективен и применим не только в материальном мире, но и в идеальном тоже. Точнее в идеальном мире применим аналог метода УММ. Для этого надо лишь уточнить определения модусов существования: экзистирования и субзистирования.
Мы сделаем это так, не претендуя однако на полноту изложения и точность:
1.1. Экзистирование - это наличие соответствия между идеальным понятием и каким-либо материальным воплощением этого понятия. Такое существование называется истинным. Например, идеальная кошка или математический круг имеют материальное воплощение.
1.2. Субзистирование - это отсутствие соответствия между идеальным понятием и каким-либо материальным воплощением этого понятия. Такое «существование» в кавычках называется ложным. Например, круглый квадрат не имеет никакого материального воплощения. Хотя надо заметить, что тут и идеальное воплощение мыслится с трудом!
Еще некоторые уточнения, но не определения:
1.3. Экзистирование - это отсутствие логических противоречий в содержательной части понятия. Экзистирование в какой-то мере является синонимом логической истины.
1.4. Субзистирование - это наличие логических противоречий в содержательной части понятия. Субзистирование является в какой-то мере синонимом логической лжи, фальсификации, чистого вымысла.
Здесь могут возразить, что от материализма мы в итоге так и не избавились. Так это и не требуется. Идеалисты материальный мир и не отрицают. Идеальный круг вполне спокойно существует и в материальном мире. Не будем спорить о том, что первичнее, идеальный мир или материальный - здесь это несущественно. Совершенно точно, что человек за свою историю успел обнаружить не только материальный мир, но и идеальный. Утверждать, что математический круг не существует в пространстве и во времени - это то же самое, что утверждать будто Земля не вращается вокруг Солнца по круговой в кавычках орбите. Кавычки здесь из-за эллипса, а вовсе не потому, что орбита Земли не совпадает с математической орбитой. Конечно, материалисты могут с этим не согласиться, зато идеалисты, я надеюсь, меня поддержат. Ну, хотя бы объективные идеалисты, у которых «круг» не исчезает из пространства, после того, как они, извините, не совсем удачно стреляют себе в голову, временно выводя себя из рядов философов.
Основываясь на введенных определениях и трактате Михаила Бойко, мы можем утверждать, что «Круглый квадрат - это ничто, причем именно укон, а не меон». Круглый квадрат никогда не существовал, не существует и никогда не будет существовать именно в понимании существования, как существования во времени и пространстве. В этом не может быть сомнений для «нормальной» логики. Если укон - это несуществующее, то круглый квадрат - это своего рода синоним укона. Кстати, у него также нет никакого содержания, как и у укона Михаила Бойко. Потому что, говоря о круглом квадрате, говорить собственно не о чем. Таким образом множество, включающее в себя укон формально расширилось. И круглый квадрат становится одним из «уконов». Это не Абсолютное ничто, а лишь одно из его проявлений. Сделать такое же утверждение лишь на основе трактата Михаила Бойко - увы нельзя. Так как он ограничил сферу применения своих выводов.
Ограничил сознательно: «Прежде чем приступить к исследованию, следует оговорить, решением каким проблем мы не будем заниматься и какие проблемы мы оставим за рамками Нигилософского трактата. В первую очередь мы оставим за бортом проблему онтологического статуса универсалий, аналитических истин (математических и логических законов) и метафизических сущностей». [стр. 13]
На мой взгляд такое ограничение излишне и не соответствует Пармениду. Но тут надо сказать о том, что учение Парменида содержит в себе нерешенную им проблему. Его знаменитое «мыслить и быть - одно и то же». Проблема заключается в том, что мыслить о «Ничто» никто не мешает (хотя может быть и запрещает), а стало быть оно, скажем осторожно, причастно «Бытию» с точки зрения самого Парменида. То есть существует то, что не существует. Это противоречие заложено в учении Парменида независимо от того, хотим мы этого или нет. И возможно, именно оно заставляет возвращаться к его поэме снова и снова.
Определение «Абсолютного ничто» на основе нашего 1.1. будет таким же, как это сделано в трактате: «Абсолютное ничто - понятие, единственным содержанием которого является принципиальная невозможность экзистирования объекта, удовлетворяющего этому понятию». [стр. 20]
Оно естественным образом приводит к тому, что «Абсолютное ничто» (укон) не экзистирует. Это вывод аналогичный выводу, сделанному Михаилом Бойко. Иными словами мы ничего не изменили, а только расширили сферу приложения трактата. Этот вывод не содержит противоречий, в отличие от поэмы, за счет уточнения используемых понятий. Стало быть рассматриваемый трактат мог бы быть современным ответом, решением на проблему Парменида. Но однако же он им не стал. В этом и состоит основная претензия к данному нигилософскому трактату. На самом деле можно было бы пойти и еще дальше, и не только не отодвигать Парменида в сторону, а наоборот - утверждать его!
- aegorev
- Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь
Философский штурм | Совместное философское творчество © 2006-2014
Сайт представляет собой площадку для функционирования философского интернет-сообщества, участники которого заинтересованы не только в индивидуальном, но и в коллективном философском творчестве.
Комментарии
Спасибо. Прочитал. Во-первых, в плане со-мыслия (С.Борчиков), хочу возразить: 1. ничто не может быть ни видовым, ни родовым понятием, следовательно, не может быть ни единичным/особенным, ни абсолютным/всеобщим... Ничто - мысль, не обнаруживающая себя в мире, и не супервентная ни физическому, ни органическому, ни биологическому, ни родовому, ни социальному, ни искусственному интеллекту, т.е. мысль - ничто у себя дома... Во-вторых, ничто не может быть и понятием, т.е. фальсифицируемо/верифицируемо по Попперу... Запрет на понятийное освоение не-сущего находим уже у Декарта...«…сам я оказываюсь созданным таким образом, что являюсь как бы чем-то средним между Богом, или между высшей сущностью и ничем…» (См.Декарт Р.Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1994. Т.II. С. 45.) По Декарту, истинная идея – идея вещи (idea rei), ибо «все идеи - суть идеи вещей» (Descartes R. Meditatio III // Oeuvres de Descartes. T. VII, 44,4.). Идея же Ничто́ – негативная идея (ut ita loquar nihili…negativam quandam ideam), да и идеей назвать её язык не повернётся. Бурман, почувствовав слабость аргументации, возражает: «но ведь есть идея не-сущего, которая не «есть» идея вещи?». Декарт парирует: «Это идея негативная, её и идеей-то назвать нельзя» (Descartes R. L'entretien avec Burman. Éd. et trad. De J.-M. Beyssade. Paris: PUF, 1981. P.42.). Затем, чтобы окончательно вышибить скепсис из головы оппонента, Декарт вводит понятие «общих идей» (вечных истин), которые, не будучи идеями вещей в собственном смысле, являются идеями «в более широком смысле» (Descartes R. L'entretien avec Burman. P.42.). По Декарту, истина – суть бытие, а ложь – небытие (Descartes R. Lettre à Clerseliere du 23 avril 1649 // Oeuvres de Descartes. T.V, 356, 15-16.), т.е. идея не-сущего, даже будь она семи пядей во лбу, не приблизит ум к истине, чему скорее поспособствуют вещи, их восприятие или «общие идеи» (вечные истины), которые и шагу не могут ступить без перцепции и апперцепции. Таким образом, Декарт лишь повторяет аргументацию Аристотеля. По Декарту, идея не-сущего не может быть даже представлена, поскольку в уме отсутствует объект этой идеи. И даже, интерпретируя небытие как отрицание объективной реальности, само-полагающее себя (ego) находится в плену абсолютной абстракции, не стоящей и выеденного яйца. Таково положение дел. Декарт предпочитает не замечать слабость своей аргументации, избавив ум от необходимости копаться в негативных недо-идеях. Так он упускает шанс рассмотреть негацию в свете онтологии, дав не-сущему шанс на суверенность, субстантивность и энтилехию.
в общем же контексте Вам, полагаю, будут интересны аргументы Аристотеля...Даю фрагмент своей статьи...
К теме Горгий/Аристотель...
/
В статьях о Горгии Леонтийском, чей трактат «О не–сущем, или О природе» дошёл до нас в парафразах Секста Эмпирика (Adv. Math. 7.65–87, DK 82 B3) и Псевдо–Аристотеля, или т.н. Анонима (De Melisso Xenophane Gorgia, V–VI), мы затронули рецепции несущего-небытия-ничто у Парменида и софистов. Мы исследовали основополагающий тезис Горгия: Ничего нет: ни сущего, ни не–сущего, ни обоюдного (979а24), отметив, однако, что своё «не–сущее» (τὸ μὴ ὂν εἶναι) Леонтиец противопоставил «сущему»(τὸ ἐóν) Парменида, хотя текстологи убеждены, что целью пародии был Мелисс с его работой «О природе, или О сущем» (Περὶ φύσεως ἢ Περὶ τοῦ ὄντος), чьё название Леонтиец якобы отзеркалил в собственном трактате «О не–сущем, или О природе» (περὶ τοῦ μὴ ὄντος ἢ περὶ φύσεως). [Вольф: 2014].
/
В данном дополнении к работе мы хотим бегло коснуться принципа запрета на мысли/суждения о Ничто́ у Аристотеля. «Отваживай мысль от этого исследования», - требовал Парменид (DKfr.7,2).Тема табуировалась. Наконец вылилась у Лукреция в догматическую формулу ex nihilo nihil fit/из ничего ничто не происходит (Dererumnatura. II, 287), поскольку «то, чего нет» нельзя «помыслить», нельзя «выразить словами» (DKfr/8,8). Не удастся и не следует даже пытаться.
/
Аристотель, не во всём разделяющий подход Парменида, ограничивающего предикативный и онтологический объём понятия «есть» (Phys.,186a25), относит не-сущее (τὸμὴὂν) к роду софистических уловок, поскольку то, чего нет, нельзя вместить ни в одну из категорий. И в самом деле, у Ничто́ нет сущности, количества, качества, отношения, места, времени, положения, обладания, действия, страдания. Разве о том, кого нет, можно с уверенностью сказать: он судебный оратор; высотой в семь локтей; умеет льстить, при этом куда глупее Каллистрата и Демосфена; живёт в Афинах; вчера побывал в бане, где возлежал перед бассейном; сжимал в кулаке драхму; поедал финики; в то время как атлеты разминали его дряблые мышцы, а рабыни умащивали кожу благовониями? Услышав всё это о себе, буян, пожалуй, задаст философу трёпку. И даже, если жертва вздумает осудить драчуна, как притащить на Агору [эфемерное] – то, что не запечатлеть сетчаткой глаза, не повертеть в цепких пальцах, не положить на зуб, не вдохнуть полной грудью и даже не услышать, как, растолкав стражу, наглец сверкнёт пятками?
/
Ясно, что побасёнки о Ничто́ приличествуют софистам, знающим толк в «незаконнорожденных умозаключениях» (Платон). По Аристотелю софисты исследуют привходящее (τὸ συμβεβηκὸς), случайное, несамостоятельно сущее – то, что может выйти на свет из тёмного закутка, а может и не выходить (Met., 1064b35), а ещё они выдают «кажущееся» за действительное, в то время как цель познания – достоверное. Не-сущее (τὸ μὴ ὄν) - докса, не подлинное знание, отсюда «неверно полагать, что оно нечто сущее, ибо мнение о небытии присутствует не потому, что оно есть, а потому, что его нет» (De int., 21а30).
/
Таким образом, понятия о не-сущем, равно, как и науки о том, чего нет, не должно быть (Met.,1064b30). Ясно, что «…не-сущее есть ничто. Ведь не-сущее не есть ни предмет, ни качество, ни количество, ни место» (De gen.et corr., 318a15).
/
Мы уже показали в прежних статьях, что Горгий задолго до Аристотеля в трактате «О не-сущем, или о природе», доступном в пересказе Секста Эмпирика (Adv. Math. 7.65–87, DK 82 B3), утверждал, что Ничто́ «не существует; если оно существует, то непознаваемо; если познаваемо, то это знание непередаваемо другому» (См.: М. Н. Вольф / ΣΧΟΛΗ Vol. 8. 2 (2014) 203). Аргументы спорные. Во-первых, не обладая субстантивностью, не-сущее всё же присутствует в представлении как умопостигаемое; во-вторых, если что-то «есть», нет ничего, что помешало бы уму проникнуть в существенное сущности этого «что-то».
/
Аристотель готов терпеть не-сущее лишь в головах у софистов, откуда Ничто́ нельзя и ногой ступить без того, чтобы явить пример заблуждения, ложного знания или магии. Софисты «основательно толкуют о призрачном и не сущем: привходящем, существующем, но лишь притворно» (Met., 1004b20-25). Аристотель допускает не-сущее в обыденной речи, где всё – привходяще и случайно. По Аристотелю не-сущее – есть ложь, кривда, заблуждение: τὸδὲὡςἀληθὲςὄν, καὶ μὴὂνὡςψεῦδος, ἐπειδὴ παρὰσύνθεσίνἐστι καὶ διαίρεσιν (Met., 1027b15-20) в том же ключе οὐγάρἐστιτὸψεῦδος καὶ τὸἀληθὲςἐντοῖς πράγμασιν… ἀλλ᾽ ἐνδιανοίᾳ (Met., 1027b25); но и предел, позволяющий одному сущему бытийствовать, другому – ничтожиться. Отсюда, настаивая на небытии одного, мы предоставляем бытие другому. Не-сущее – есть при-входящее (Met., 1026b13), т.е. – то, что обретается в имени, которое прежде вещи, которое сторожит вхождение пред-сущего в бытие, являясь глашатаем того, что на подходе, что вот-вот явится, прервав прозябание в потенции (Ibid.,1026b15). Не-сущее - предмет логики (разумеется, Аристотелевской), но лишь как непротиворечивое высказывание, в силу которого «выражение «быть» или выражение «не быть» представляются чем-то определенным, поэтому, не может что-либо [в тот же момент времени] обстоять таким и другим образом» (Met., 1006a30). Здесь, уподобляясь Пармениду, Аристотель выдвигает запрет мыслить не-сущее и сущее одновременно, в одной и той же парадигме (Met., 1006a30: πρῶτονμὲνοὖνδῆλονὡςτοῦτό γ᾽ αὐτὸἀληθές, ὅτισημαίνει τὸὄνομα τὸεἶναι ἢ μὴεἶναι τοδί, ὥστ᾽ οὐκἂν πᾶνοὕτως καὶ οὐχοὕτωςἔχοι); не-сущее – есть мысль/мышление, спотыкающееся, когда оно ложно, и поднимающееся с колен, когда – истинно, а вовсе не мир, простирающийся за пределами умопостигаемого: τὸ δὲ ὡς ἀληθὲς ὄν, καὶ μὴ ὂν ὡς ψεῦδος, ἐπειδὴ παρὰ σύνθεσίν ἐστι καὶ διαίρεσιν (Met., 1027b15-20); не-сущее – есть «сущее в потенции», т.е. то, что возможно (ὂν δυνάμει), что может бытийствовать определённым образом, как имевшее место сущее (Met., 1067b25); не-сущее – есть инобытие, то, что утратило субстантивность себя как такового, претерпевает метаморфозы, в результате чего то, что «трансформировалось, не совпадает с тем, во что трансформировалось» (De gen.et corr…318b1-10).
/
Запретив философии совать нос в Ничто́, Аристотель даёт логике carte blanche, чтобы отводить небытию скромную роль инструмента различения – истинного и ложного, сущего и не-сущего. Однако, не признавая за не-сущим онтологического статуса подлинного бытия (1028а2), ограничиваясь лишь различением способов мыслить о недействительно сущем, т.е. – лжесвидетельствах и заблуждениях, Аристотель сам создаёт доксу (мнение) о Ничто́, поскольку не исследует негацию как альтернативу бытию. Став притчей во языцех, не-сущее и выполняет для Стагирита роль мальчика для битья.
/
Но, положа руку на сердце, разве можно запретить бытие того, чего нет? И не справедливее ли вместо логической провинции, куда Аристотель сослал не-сущее учительствовать в школу софистов, позволить ему небытийствовать так, как ему заблагорассудится. Пусть ничто ничтожится, а сущее сущностится. Пусть τὸ μὴ ὂν εἶναι почувствует себя сувереном, принцем крови, а не мальчиком на побегушках у бытия.
И в более широком контексте о методологии схватывания не-сущего, небытия, ничто смотрите здесь https://clck.ru/VhbzA
Почему тринокулярная онтология упразднит философию как род вопрошания... finis!
Рассмотрим тезис о неизбежном конце философии сквозь призму глагола-связки «есть», который лёг в основу онтологии Парменида. Чтобы бытие и небытие предстали Уму/Нусу в равной степени «существующими» и «не-существующими», — оставим за скобками законы логики Аристотеля: A=A, ¬(A∧¬А), (A∨¬ A), — ТРИНОКУЛЯРНЫЙ субъект решает: какие семантические значения вкладывать в глагол «быть», а какие пропускать мимо ушей. Ведь «есть» куда больше, чем глагол связка, удостоверяющий некое положение дел. Эта форма глагола «быть», применённая не копулятивно, но экзистенциально, стала для тринокулярной онтологии тем Логосом, тем Умом/Нусом, который мыслит субстантивно и суверенно от субъекта, решая — какое содержание вкладывать в ту или иную семантическую конструкцию. Опыт тринокулярной лексикологии показывает, что в геноме однородных членов предложения, включённых в субъектно-предикатные отношения, возможны любые рокировки. Так прилагательное, расположенное по обе стороны от связки «есть»: сущее [есть] «сущее»; не-сущее [есть] «не-сущее»; сущее и не-сущее [есть] «обоюдное», т.е. тождественное, неизбежно трансформируется в метафизическом ключе, а вовсе не является плодом волюнтаризма или речевой аберрацией. При этом знак и значение прилагательного, устанавливаемые коммуникантами в процессе семиозиса, варьируются в зависимости от контекста, наличия кавычек или их отсутствия. И быть ли слову закавыченным или незакавыченным решает не мой ум, а триипостасный и тринокулярный субъект бытие-ум-небытие, используя отглагольное существительное «есть» и как маркер полагания, — что обнаруживает гипостазированную волю и энтелехию в каждом из трёх субъектов опыта соглядатайства, — и как артикуляционный орган бытия, ума и небытия, унифицирующий их индивидуальные речевые личности. Полный текст эссе читайте здесь https://clck.ru/arDsB
У Бойко есть дополнительные определения об "Абсолютном ничто", а в целом он сводит его к ничтожеству, делает исключительно пустым и высказывает сомнения в том, есть ли смысл о нем говорить, поэтому он солидарен с Аристотелем, как я понимаю...