Комментарий к первой части:
1. Феноменологически первичным для анализа сознания являются акты сознания. Эти акты не висят в безвоздушном пространстве сознания, как если бы акты были сами по себе, а предмет, на который они направлены сам по себе. В понятие "акта" уже включена некоторая двойственность-различие между "тем, откуда движение" и "тем, на что направлено движение".
2. "То, откуда движение" - источник актов, мы и называем субъектом. Этот субъект нами примысливается к актам, в самих актах его нет, он именно учреждается нами как причина актов. Проблема рефлексии, которая согласно своему понятию должна была бы достигать субъекта актов, и состоит в том, что прежде чем рефлексия может начаться, необходимо знать куда направить усилия рефлексии - где искать субъекта актов? Здесь hanabi ставит вопрос:

Вопрос № 2: каким образом субъект, являясь некоторым сущим наряду с другими, способен обнаружить себя, как источник активности? где гарантии того, что он не обознается, не примет себя за другого?

Он не вполне корректен. Дело не в том, себя или другого схватит наугад направленная рефлексия, а в том, что она и не может начаться.
3. Но вся трудность вопроса и состоит в том, что несмотря на проблематичность рефлексии себя мы знаем. Знаем каким-то другим - нерефлексивным способом. Этот другой способ самоданности есть переживание или, как я говорил однажды, себячувствование. Себячувствование - это и есть данность субъекта самому себе до всякой рефлексии, непосредственная данность субъекта самому себе.
4. Трудность, о которой я указывал, состоит в том, что субъект переживания и субъект актов - это разные субъекты. Субъект актов есть источник, причина актов, а субъект переживания - это непосредственная самоданность. Они даны в различном опыте, описываются в различном контексте. Субъект актов может быть дан только в рефлексии, но он не доступен, а субъект переживания непосредственно дан, но не в рефлексии, а каким-то другим образом, который я назвал себячувствованием.
5. Проблема классической философии и состоит в том, что она не видит здесь двух субъектов, поскольку субъект актов и субъект переживания отождествлены. Только благодаря такому отождествлению в классической философии становится возможна рефлексия, которая осуществляет свое понятие, т.е. рефлексия, которая схватывает свою причину. И соответственно, возможна, например, философия Декарта.
6. Теперь к сути поставленной hanabi проблеме самоучреждения. Если субъект актов и субъект переживаний нами растождествлены, то возникает вопрос о самоидентификации. Ведь субъект переживания не имеет никакого содержания - это чистая форма проживания времени, которая может быть окрашена эмоционально, а может и не быть таковой. Конечно, мы себя учреждаем, мы берем за себя ответственность, но кто это "тот, который берет на себя ответственность"? Этим не может быть суъект актов, поскольку он нам никогда не доступен, мы его не можем знать, он нами только учрежден как причина, источник наших актов. Вот и все. Вся содержательность того, что мы учреждаем в качестве себя относится к субъекту переживания. Именно субъект переживания и есть то "Я", к которому мы относим все, что связано с нашей содержательностью. Иначе говоря, мы берем на себя как субъекта переживания ответственность за субъекта актов, которого мы знаем только по его актам, всегда только постфактум. Механизм того, как взаимодействуют субъект актов (на самом деле субъектов актов множество по числу разнообразных видов актов) и субъект переживания нам недоступен. Конечно, каждый из нас вроде как управляет собой, но как это происходит? Не так ли, что мы каждый раз сначала оказываемся в положении - в осуществлении некоторого акта и только постфактум приписываем этот акт себе. Мы управляем собой, исходя из понимания последствий своих актов.
7. Но если это так, то что следует называть "волей" и вообще существует ли такое явление как "воля"?
Субъект актов - это не произвольная, хаотическая причина (причины) наших актов. Мы им управляем, но не "изнутри", а "извне". Мы знаем себя как другого и управляем собой как другим - этому мы научаемся благодаря долгому воспитанию через тернистый путь проб и ошибок - управления собой через последствия своих актов (поступков). Именно поэтому человек - исключительно социальное животное, он бы не мог научиться управлять собой, если бы не управлял другими людьми. В этом, по-видимому, онтологическая суть всех детских игр.
8. То, учреждение, о котором говорит hanabi только на первый взгляд выглядит романтичным - человек учреждает самого себя и берет ответственность за свою содержательность. На самом деле, на изнаночной стороне так понятой ответственности находится жесткое насилие субъекта переживания над субъектом актов - насилие переживания над собственной природой. Мы научаемся управлять собой через насилие над собой и другими. Вся наша культура - это насилие над природой, которую мы пытаемся обуздать в себе и других. Почему переживание для нас всегда оказывается сильнее любого позыва природы? Мы переживаем стыд, угрызения совести, вину, сострадание, любовь и т.д и вся эта гамма чувств есть не что иное как способ, каким мы кастрируем субъекта актов, останавливаем его природные движения, заковываем природу в тиски нужных нам движений. Более того, мы используем субъекта актов (который и является фактически нашим телом) для того, чтобы измыслить также и теоретическое оправдание такому насилию. Вся эта ответственность, чувство долга, справедливость и т.д. - все это придумано только для того, чтобы властвовать, чтобы говорить себе: "Это Я беру отвественность за себя и в этом Я вижу подвиг и немалый риск!" Риск в чем? В том, что однажды тело взбунтуется, природа выйдет из управления и хваленый субъект задохнется в нечистотах своих переживаний? Или в безумии? Почему мы боимся безумия? Потому что в безумии мы уже не властны над собой, не мы живем, а что-то другое в нас.

Комментарий ко второй и третье части:
1. Как связаны первая часть, с одной стороны, и вторая и третья части - с другой? Что общего между самоучреждением субъекта и творчеством? Ведь если следовать логике предыдущего рассуждения, то творит не субъект переживания, с которым каждый из нас себя отождествляет, а субъект актов, которого мы знаем только по его актам - по его действиям.
2. Получается, что наше принятие ответственности за себя не было таким уж бескорыстным, поскольку, кроме бремени ответственности, мы взяли на себя также и всю славу нашего субъекта актов. Он, субъект актов, в творческом порыве создает стихотворение, но Я (=субъект переживания), благодаря учреждению самого себя, становлюсь автором этого стихотворения, к авторству которого на самом деле не имею никакого отношения. Недаром говорят, что вдохновение дается свыше, поэт не творит, он только является медиумом, проводником высших сил. Хороший поэт доходит в своем вдохновении до самозабвения, до полного отказа от себя, от своего Я ради того, чтобы высказалось нечто иное. Переводя это на наш язык - творит субъект актов, как он это делает мы не знаем, мы всегда получаем только результат, субъект переживания есть только оценщик этого результата, своего рода цензор и арбитр. Поэт (Я=субъект периживания) эксплуатирует себя (субъекта актов=тело) с целью получения дивидендов в виде стихотворений.
3. Стихотворение есть и мера, и весы. Не смей критиковать! Чтобы понять этот призыв во всей полноте, вернемся к истоку нашего рассуждения. В терминах нашего самоучреждающегося субъекта этот призыв означает - не обсуждать чужое самоучреждение. Оставь безумного в своем безумии, глупого в своей глупости, страдающего в своем страдании, заблуждающегося в своем заблуждении. Откуда такое равнодушие к ближнему? Откуда такой снобизм и самомнение? Откуда это "noli me tangere" (не трогай меня)? А как же солидарность между людьми, как же общение? И зачем вообще нужно самоучреждение, если в итоге утверждается, что самоучреждения нельзя сравнивать - каждое из них само для себя и мера, и весы. Неужели все самоучреждения одинаково ценны и даже те, которые учредились по воле случайности? И те, которые мы считаем недостойными?
4. Возвращаясь к стихотворению стоит сказать, что критика - это не способ разрушать стихотворение, а способ его понять. Ведь автором стихотворения является не тот, кто ставит свою подпись, а некто другой. И разве автор лучше понимает свое стихотворение, чем его читатель? Критика - это акт солидарности читателя с автором стихотворения. И не только солидарность, но и соучастие в общем движение понимания самих себя.