В который раз начну свои рассуждения с высказывания об обыденном рассудке. Для рассудка этого являются крайностями как радикальный солипсизм, так и пантеизм спинозовского толка, включающий персоналию в косный монолит Бытия, вырваться из которого не представляется возможным. Тем не менее, сам рассудок в самом очевидном и неоспоримом для себя действии на самом деле включается проблему невероятной сложности. Задаваясь вопросами о Я, сознании как таковом, мысля последовательно, приходишь определению границы Я. Здесь разум подстерегает коварная амфиболия, антиномия, если угодно, замечательно рассмотренная Гегелем, правда вне психологического контекста. Не испытывая желания заниматься эпигонством, наблагодарным пересказом, предоставим слово самому Георгу (дабы не утомлять читателей чрезмерно длинным рассуждением, я приведу несколько тезисов, которые, на мой взгляд, наиболее важны для нынешней темы):

Противоречие сразу же имеется в том, что граница как рефлектированное в себя отрицание [данного ] нечто содержит в себе идеально моменты нечто и иного, и в то же время они как различенные моменты положены в сфере наличного бытия как реально, качественно различные.

а) Нечто, следовательно, есть непосредственное соотносящееся с собой наличное бытие и имеет границу прежде всего как границу в отношении иного; она небытие иного, а не самого нечто; последнее ограничивает в ней свое иное. - Но иное само есть некоторое нечто вообще; стало быть, граница, которую нечто имеет в отношении иного, есть также граница иного как нечто, граница этого нечто, посредством которой оно не допускает к себе первое нечто как свое иное, или, иначе говоря, она есть небытие этого первого нечто; таким образом, она есть не только небытие иного, но и небытие как одного, так и другого нечто и, значит, небытие [всякого] нечто вообще.

Но по своей сущности граница есть также и небытие иного;

таким образом, нечто в то же время есть благодаря своей границе. Будучи ограничивающим, нечто, правда, низводится до того, что само оно оказывается ограничиваемым, однако его граница как прекращение иного в нем в то же время сама есть лишь бытие этого нечто: благодаря ей нечто есть то, что оно есть, имеет в ней свое качество. - Это отношение есть внешнее проявление того, что граница есть простое или первое отрицание, иное же есть в то же время отрицание отрицания, внутри-себя-бытие [данного] нечто.

Нечто как непосредственное наличное бытие есть, следовательно, граница в отношении другого нечто, но оно имеет ее в самом себе и есть нечто через ее опосредствование, которое в той же мере есть его небытие. Граница - это опосредствование, через которое нечто и иное и есть и не есть (sowohl ist als nicht ist).

Поскольку же нечто и есть и не есть в своей границе и эти моменты суть некоторое непосредственное, качественное различие, постольку отсутствие наличного бытия [данного ] нечто и его наличное бытие оказываются друг вне друга. Нечто имеет свое наличное бытие вне (или, как это также представляют себе, внутри) своей границы; (Наука Логики. Спб., 1997)

На основе этих рассуждений мы приходим к очередной проблеме: либо понимать границу так то, тогда всё есть нечто (Я как аналог), т.е. мы скатываемся в солипсизм, либо граница есть то то и то то, т.е. всё есть иное, и мы уже почиваем в спинозовском пантеизме, столь пугающие обыденное сознание.

Мысля границу диалектически, мы можем заключить к её неопределенности, процессуальности, постоянном становлении, неустойчивости. Однако когда мы произносим "Я", мы, очевидно, имеем в виду не какое то абстрактное нечто, и уж тем более не иное, мы имеем в виду вполне конкретное, наличное бытие, обособленное и ограниченное от всего остального. Вопрос, который я хочу задать: на этом бессознательном уровне, где человеком ставится граница, где и как сознание, не увлекающиеся ещё рефлексией, себя самоограничивает?

Соответственно, основываясь на совместном обсуждении, мы необходимо придём к вопросу о специфике имманентных индивиду процессов, но пока ограничусь вышеуказанным вопросом.