1. В дискуссиях по поводу философии Канта, меня постоянно упрекают, что я не признаю за Кантом заслугу "коперниканского переворота в философии". Давайте с этим разберемся. Это будет весело. Немного похулиганим.

2. Сначала цитата из Канта, чтобы понять как он понимает свой переворот в философии с моими комментариями:

До сих пор считали, что всякие наши знания должны сообразоваться с предметами. При этом, однако, кончались неудачей все попытки через понятия что-то априорно установить относительно предметов, что расширяло бы наше знание о них.

Кто, скажете мне, считал, что знание должно сообразовываться с предметами? Вот, например, Платон, говорил, что вещи "уподобляются" идеям. Аристотель говорил - что вещи стремятся подражать Перводвижетелю = Мышлению мышления. И вообще насколько я знаю, везде философы скорее говорили о том, что мир подражает идеальному, чем наоборот.

С другой стороны, в чем это сообразование состоит? Даже Локк и Юм, которых Кант критикует, считали, что идеи (понятия) образуются путем абстрагирования из опыта. Но и здесь не идет речь о сообразовании, скорее о генезисе.

В общем Кант сам придумал каких-то замшелых "догматиков" и сам же их развенчал.

Но самое интересное - в чем состоит претензия этим "догматикам"? Дескать, они не могли расширять знания априори. Но ведь это странно? Ведь в КРЧ, Кант всю предшествующую ему философию за то и критикует, что они строили метафизику и расширяли свое знание априори. Значит на деле могли? Более того, после Канта это нагло делал Гегель навиду у возмущенных кантианцев. Но да Бог с ним, Кант придумал себе каких-то квелых "до-сих-пор-философов" и сам же их по-дружески отчитал за недомыслие. Читаем сразу далее:

Поэтому следовало бы попытаться выяснить, не разрешим ли мы задачи метафизики более успешно, если будем исходить из предположения, что предметы должны сообразоваться с нашим познанием, — а это лучше согласуется с требованием возможности априорного знания о них, которое должно установить нечто о предметах раньше, чем они нам даны.

Сначала Кант поставил в качестве задачи метафизики - получение новых знаний априори, а потом в итоге доказал, что в этом смысле она невозможна (для многих это прозвучало как оскобление). Вот таким образом Кант обидел госпожу "метафизику", можно сказать, надругался над ней. Нужен был целый Гегель - рыцарь науки и логики - чтобы защитить поруганную честь. Далее:

Здесь повторяется то же, что с первоначальной мыслью Коперника: когда оказалось, что гипотеза о вращении всех звезд вокруг наблюдателя недостаточно хорошо объясняет движения небесных тел, то он попытался установить, не достигнет ли он большего успеха, если предположить, что движется наблюдатель, а звезды находятся в состоянии покоя.

Кант так хорошо знал Коперника, что приписал ему какую-то не ту мысль. Мы все знаем, что Коперник был гелиоцентристом и поэтому говорил о вращении Земли вокруг Солнца. Но быть может я что-то путаю. :))) Главное - в другом. На деле гелиоцентрическая система отличается от геоцентирческой только удобством - выбором системы отчета. Конечно, рассматривать движение небесных тел в Солнечной системе более удобно с позиции Солнца, чем с позиции такой неинерциальной системы отчета - как Земля. Но ведь и Солнце - неинерциальная система отчета. :))) Так что Коперниканский переворот - это скорее идеологический переворот, чем научный. (В первый годы, система Птолемея давала даже более точный результат, чем вычисления на основе гелиоцентрической системы.) Не даром против ее введения больше всего протестовали клирики. Ведь позиция Земли в центре Вселенной делала человека бесконечно важным существом. А если Земля вращается вокруг Солнца, то человек сразу начинает чувствововать себя сиротой. К тому же как же забыть довод из Библии, где написано о том, как Иисус Навин остановил солнце. Последний был капитальный довод - ведь библия не лжет.

Подобную же попытку можно предпринять в метафизике, когда речь идет о созерцании предметов. Если бы созерцания должны были согласоваться со свойствами предметов, то мне не понятно, каким образом можно было бы знать что-либо а priori об этих свойствах; наоборот, если предметы (как объекты чувств) согласуются с нашей способностью к созерцанию, то я вполне представляю себе возможность априорного знания.

И вот Кант торжественно открывает свое "открытие". Тем самым, в отличии от Коперника, Кант вновь возвращает центральное место человеку - теперь все опять должно вращаться вокруг него, ведь вещи теперь вечно будут сообразовываться с априроными понятиями и созерцаниями. (По крайней мере в застывших мозгах бедных кантианцев.) Не является ли Кант, действительно, коварным теологом, как о нем думал Ницше?

Тут самое главное увидеть, что для Канта важно. Спросим себя - что такого, если созерцания согласуются с предметами? Ведь это как у открытия Коперника - только точка отсчета. Можно так - созерцания согласуются с предметами, а можно иначе - предметы согласуются с созерцаниями. Тут нет никакой проблемы. Ведь важно только само соответствие созерцаний и предметов. Созерцание может увидеть в предмете ровно столько, сколько может ее способность. Предмет может вступить в созерцание ровно настолько, насколько этому позволяет возможность способности - созерцания. Здесь взаимность, а не односторонность.

Но Кант выбирает односторонность. Почему? Потому что только так он представляет как возможны его любимые "игрушки" - априорные знания.

Но я не могу остановиться на этих созерцаниях, и для того, чтобы они сделались знанием, я должен их как представления отнести к чему-нибудь как к предмету, который я должен определить посредством этих созерцаний. Отсюда следует, что я могу допустить одно из двух: либо понятия, посредством которых я осуществляю это определение, также сообразуются с предметом, и тогда я вновь впадаю в прежнее затруднение относительно того, каким образом я могу что-то узнать а priori о предмете; либо же допустить, что предметы, или, что то же самое, опыт, единственно в котором их (как данные предметы) и можно познать, сообразуются с этими понятиями. В этом последнем случае я тотчас же вижу путь более легкого решения вопроса, так как опыт сам есть вид познания, требующий [участия] рассудка, правила которого я должен предполагать в себе еще до того, как мне даны предметы, стало быть, а priori; эти правила должны быть выражены в априорных понятиях, с которыми, стало быть, все предметы опыта должны необходимо сообразоваться и согласоваться.

Как мы уже поняли, Кант стремится не к истине, а к оправданию введения своей априорности. Видите ли, если понятия сообразуются с предметами, то Канту - нелегко, ведь непонятно тогда как возможны априорные знания. Но Кенигсберг не сдается. Благо у Канта в руках перо и авторское право - вот написал: "предметы согласуются с понятиями" - и все: все стало легко и хорошо. Вот так пишется "настоящая" философия, учитесь. Дескать, хочется чего-то априорного (желание) значит "Да будет априорное!" (реализация), можно даже из дома не выходить. Наверное, Кант мог и горы двигать по примеру известного проповедника... на деле, боюсь, он нагромоздил горы там, где их нет.

Что же касается предметов, которые мыслятся только разумом, и притом необходимо, но которые (по крайней мере так, как их мыслит разум) вовсе не могут быть даны в опыте, то попытки мыслить их (ведь должны же они быть мыслимы) дадут нам затем превосходный критерий того, что мы считаем измененным методом мышления, а именно что мы а priori познаем о вещах лишь то, что вложено в них нами самими (везде КЧР, предисловие 2)

Да, признаемся, Кант пишет завлекательно! Видимо, щадил своего наивного читателя, который жаждал найти в его "Критике" сокровенные тайны познания. На деле метафизика согласно Канту невозможна. Вот такой кукиш в кармане. Гегель этого Канту не простил.

Продолжение следует...