Систематизация и связи

Онтология

Роберт Кирк http://philosophy.ru/ru/zombies/

Зомби

Впервые опубликована 08.09.2003; существенные изменения 17.03.2011

Зомби в философии — это вымышленные существа, использующиеся для прояснения проблем, связанных с сознанием и с отношением сознания к физическому миру. В отличие от кинематографических и колдовских зомби, они совершенно подобны нам во всех физических характеристиках, но лишены сознательных переживаний: по определению невозможно говорить о том, «каково это быть зомби». Тем не менее зомби ведут себя в точности так же, как ведем себя мы, и даже тратят немало времени на споры о сознании.

Мало кто думает, что зомби действительно существуют. Но многие полагают, что они по крайней мере представимы, а некоторые считают их возможными. Утверждается, что из одной только возможности зомби вытекает ложность физикализма и истинность какой-то из разновидностей дуализма. Для многих философов в этом и состоит главное значение идеи зомби. Но эта идея представляет интерес также из-за допущений о природе сознания и соотношении физического и феноменального, на которые она опирается. Кроме того, использование идеи зомби против физикализма поднимает более общие вопросы об отношениях между вообразимостью, представимостью и возможностью. Наконец, зомби порождают эпистемологические трудности, возобновляя проблему «других сознаний».

 
1. Идея зомби
2. Зомби и физикализм
3. Аргумент представимости в пользу возможности зомби
4. Представимы ли зомби?

4.1 Аргументы за
4.2 Аргументы против

 

5. Вытекает ли из представимости возможность?

 

5.1 Возражения из апостериорной необходимости
5.2 Стратегия феноменального понятия
5.3 Расселовский монизм
5.4 Другие возражения

 

6. Другие проблемы

 

6.1 Ментальная каузальность
6.2 Функция сознания
6.3 Другие сознания

 

7. Заключение

 

Библиография

 

 

1. Идея зомби

Декарт считал животных, за вычетом человека, автоматами: их поведение полностью объяснимо в терминах физических механизмов. Он обдумывал идею машины, выглядящей и действующей подобно человеку. Поскольку ему были доступны лишь технологии семнадцатого века, он полагал, что такую машину выдавали бы две вещи: она не могла бы творчески использовать язык и она не могла бы продуцировать адекватное невербальное поведение в произвольных разнообразных ситуациях (Discourse V). С его точки зрения, поэтому никакая машина не могла бы вести себя подобно человеку. И он сделал вывод, что для объяснения специфически человеческого поведения требуется нечто, выходящее за пределы физического, а именно нематериальный дух, взаимодействующий с процессами, протекающими в мозге и в других частях тела. (К этому выводу его подталкивали и априорные аргументы, причем один из них предвосхищает «аргумент представимости», о котором пойдет речь ниже). Если Декарт прав, то невозможно существование мира, физически подобного актуальному миру, но лишенного таких духов: человеческие тела в таком мире не работали бы надлежащим образом. Если бы наши тела вдруг лишились духов, какое-то время они могли бы продолжать свою работу: наши сердца могли бы продолжать биться, мы могли бы дышать во сне и поглощать пищу; мы могли бы даже прогуливаться или бессмысленно напевать что-то (на что он указывает в «Ответах на четвертые возражения»). Но без участия духов поведение не обнаруживало бы специфически человеческих характеристик. Так что хотя Декарт сделал все для артикуляции идеи зомби, он и не думал говорить об их возможности. Ближе всего к ним были автоматы, поведение которых легко распознавалось бы как не вполне человеческое.

В девятнадцатом веке ученые пришли к выводу, что физика способна объяснить все физические явления, которые вообще могут быть объяснены. Казалось, что каждое физическое действие имеет физическую причину, что физический мир «каузально замкнут». Новая наука нейрофизиология должна была распространить подобные объяснения на человеческое поведение. Но если человеческое поведение объяснимо физически, то какую роль играет сознание? Один из ответов — физикализм (или материализм) — настаивает, что все сводится к физическим процессам. Феномены сознания, однако, трудно объяснять в этих терминах, и некоторые мыслители заключили, что тут не обходится без нефизических сущностей. Соглашаясь с каузальной замкнутостью физического, они также были вынуждены говорить, что сознание не оказывает воздействий на физический мир. Согласно этому воззрению, люди — это «сознающие автоматы», как выражался Т. Г. Гексли: все физические события, в том числе составляющие человеческое поведение, объяснимы в терминах физических процессов; что же касается феноменов сознания, то они оказываются каузально инертными побочными продуктами (см. [James 1890, ch. 5]). В конце концов стало ясно, что следствием этого воззрения является допущение возможности чисто физических организмов, в точности подобных нашим за исключением отсутствия у них сознания. Дж. Ф. Стаут [Stout 1931] доказывал, что если эпифеноменализм (более привычное название теории «сознательного автомата») верен, то

вполне вероятным должно быть то, что устройство и ход природы были бы точно такими же, какие они есть, даже при отсутствии переживающих что-то индивидов и если бы они вообще никогда не существовали. Человеческие тела все равно строили бы и использовали мосты, телефоны и телеграф, писали бы и читали книги, выступали бы в парламенте, спорили бы о материализме и т.д. Не может быть сомнений, что это prima facieнеправдоподобно для Здравого смысла. [Stout 1931, 138f.]

Описываемое Стаутом в этом фрагменте и сочтенное им prima facieнеправдоподобным есть не что иное, как зомбийный мир: целый мир с каузально замкнутыми физическими процессами (как считали критикуемые им эпифеноменалисты), в точности повторяющими те, что существуют в актуальном мире, но при отсутствии в нем сознательных переживаний.

Сходные идеи высказывались и в дискуссиях о физикализме в 1970-е годы. В качестве контрпримера к теории психофизического тождества приводился «имитационный человек», «состояния мозга которого в точности параллельны нашим относительно их физико-химических свойств», который, однако, не чувствует боли и не видит цветов [Campbell 1970]. Утверждалось, что зомби составляют контрпример к физикализму в целом, и были изобретены аргументы для подкрепления интуиции об их возможности [Kirk 1974a, 1974b]. Были придуманы и другие виды систем, ведущих себя подобно нормальным людям или даже функционально подобных нам, но лишенных имеющихся у нас «квалиа» [Block 1980a, 1980b, 1981; Shoemaker 1975, 1981]. (Квалиа — это те свойства переживаний или личностей в целом, благодаря которым мы можем классифицировать переживания по тому, «каковы они» — каково это вдыхать запах обжариваемых кофейных зерен, к примеру. Даже физикалисты могут непротиворечиво пользоваться этим выражением, хотя, в отличие от дуалистов, они считают квалиа физическими. Самую систематичную критику физикализма с помощью идеи зомби осуществил Дэвид Чалмерс [Chalmers 1996], и ниже еще будут рассмотрены некоторые из его соображений, внесших вклад в эти дискуссии.

Если зомби должны быть контрпримерами к физикализму, то им недостаточно быть поведенчески и функционально подобными обычным людям: физикалисты могут соглашаться с тем, что если говорить исключительно о наших поведенческих или функциональных двойниках, то у них могли бы отсутствовать квалиа. Зомби должны быть подобны обычным людям во всех физических характеристиках, с теми физическими свойствами, которые, согласно физикалистам, имеются у нас. (Относительно использования другой разновидности зомби в эпистемологии — см. [Lyons 2009].) Для этого требуется, чтобы они подпадали под каузальную замкнутость физического, вследствие чего предполагаемое у них отсутствие сознания и является вызовом физикализму. Если бы, напротив, их поведение не могло объясняться физически, физикалисты указали бы, что в таком случае эта идея не должна вызывать у нас беспокойства: существует множество свидетельств, подтверждающих, что наши движения на самом деле объяснимы в физических терминах, что понимали первые эпифеноменалисты (см. напр.: [Papineau 2002]).

 

Как правило, предполагается, что никто из нас в действительности не является зомби и что зомби не могут существовать в нашем мире. Главный вопрос, однако, состоит не в том, могут ли существовать зомби в нашем мире, а в том, возможны ли зомби или зомбийный мир в целом (с идеей которого иногда удобнее работать) в некоем более широком смысле.

 

2. Зомби и физикализм

Кажущуюся угрозу физикализму можно наглядно проиллюстрировать размышлениями Сола Крипке [Kripke 1972/80, 153f.]. Вообразим Бога, приступающего к творению мира и решающего создать весь физический универсум согласно полной его спецификации P, выраженной исключительно в физических терминах. P описывает такие вещи, как распределение и состояния элементарных частиц в пространстве и времени, а также законы, управляющие их поведением. Так вот, сотворив сугубо физический универсум в соответствии с этой спецификацией, должен ли Бог был сделать что-то еще, чтобы привнести в него сознание? Положительный ответ на этот вопрос означает, что в сознании есть что-то помимо того, что могут предоставлять чисто физические факты. Из этого ответа по меньшей мере вытекает, что для сознания нужны нефизические свойства в сильном смысле, т. е. такие, которые не существовали бы в чисто физическом мире: он был бы зомбийным миром. И физикалисты вынуждены отвечать «нет» на этот вопрос. Они должны говорить, что, зафиксировав чисто физические факты в соответствии с P, Бог тем самым зафиксировал все ментальные факты об организмах, существование которых гарантируется P, в том числе факты, касающиеся мыслей, чувств, эмоций и переживаний людей.

В самом деле, физикалисты убеждены, что физический мир (который, как мы здесь допускаем, специфицируется через P) — это все, что существует. Если они правы, то иные истинные фактические утверждения есть лишь альтернативные способы высказываний о том же самом мире: некие переописания этого мира. Кажется поэтому, что показать, что зомби все же возможны, значило бы показать, что ментальные истины не являются какими-либо переописаниями физических фактов и что физикализм ложен.

К сожалению, словарь возможности и необходимости не отличается определенностью. Когда Крипке [Kripke 1972/80] пишет о «логической» и «метафизической» возможности, он, похоже, использует эти слова как взаимозаменяемые [Yablo 1999, 457n.], и некоторые говорят о «логическом» там, где другие предпочитают «концептуальное» [Chalmers 1999, 477; ср.: Latham 2000, 72f.]. В последующем изложении эти прилагательные не будут употребляться, за исключением случаев их упоминания в цитатах: при использовании слова «возможное» без уточнений оно будет означать всего лишь то, что миры, ситуации или положения дел, о которых идет речь, не содержат в себе противоречия, независимо от степени его косвенности. Преимущество подобного словоупотребления в том, что оно делает очень полезной метафору божественного творения: предполагается ведь, что Бог способен делать все что угодно, за исключением того, что содержит в себе противоречие. Кроме того, оно раскрывает один из вполне ясных смыслов слова «супервентность»: мы можем утверждать, что, если бы в идее зомбийного мира было заключено противоречие, сознание в этом смысле оказалось бы «логически супервентным» на физических фактах. Так что последний абзац подкрепляет то представление, согласно которому при возможности зомбийного мира сознание в указанном смысле не является логически супервентным на физических фактах и физикализм ложен. Поэтому если этот взгляд верен, то демонстрация возможности зомбийного мира опровергала бы физикализм.

 

Не все согласны, что из физикализма вытекает невозможность зомби. Одна из идей в том, что при допущении чуть более слабой разновидности супервентности физикалисты могут признавать наличие возможных миров, в точности повторяющих наш мир во всех чисто физических характеристиках, в которых, однако, физические свойства, порождающие сознание в нашем мире, не делают этого из-за наличия в этих мирах неких сущностей, «блокирующих» сознание. В таком случае физикалисты могут непротиворечиво допускать возможность зомбийных миров [Leuenberger 2008] (о таких «блокировщиках» см. [Hawthorne 2002b; Chalmers 2010, 163–165]). Данный подход, впрочем, очевидным образом не сочетается с утверждением, что сознательные состояния либо тождественны физическим или функциональным состояниям, либо конституируются ими, так что неясно, могут ли физикалисты непротиворечиво допускать наличие блокировщиков сознания. 

 

3. Аргумент представимости в пользу возможности зомби

Аргумент представимости в пользу возможности зомби в своей простейшей версии выглядит так:

1. Зомби представимы.

2. Все, что представимо, возможно.

3. Поэтому зомби возможны.

(Крипке использовал подобный аргумент в работе 1972 г. Вариации на эту тему см. в [Chalmers 1996, 93–71; 2010, 141–205; Levine 2001; Nagel 1974; Stoljar 2001].) Ясно, что аргумент формально верен. Однако обе его посылки проблематичны. Им недостает ясности в том виде, в каком они высказаны, и они спорны, даже если прояснить их. Ключевой вопрос состоит в том, как следует понимать слово «представимы» в данном контексте.

Многие философы готовы признать, что в каком-то смысле зомби представимы (напр., [Hill 1997; Hill and McLaughlin 1999; Loar 1999; Yablo 1999]). Однако смысл этот подчас достаточно широк. К примеру, тезис об «отсутствии сущностных априорных связей между понятием боли и понятием стимуляции С-волокон» подкреплялся тем соображением, что «в принципе можно полностью усвоить любое из этих понятий без усвоения другого» [Hill 1997, 76]. Но если использовать этот стандарт, то было бы представимым, что отношение длины окружности к ее диаметру должно выражаться рациональным числом, хотя это не так. Если бы представимость в указанном смысле влекла за собой возможность, то было бы как возможным, так и невозможным выразить это отношение рациональным числом, что сделало бы представимость в таком смысле бесполезной для аргумента представимости. При подобном истолковании первую посылку этого аргумента можно было бы легко принять, но вторая должна была бы быть отвергнута. Очевидно, что чем ниже требования к представимости, тем проще принять (1), но труднее — (2). Так что представимость, о которой идет речь в посылках (1) и (2), нуждается в строгих ограничениях ее параметров.

Для наших целей мы можем принять, что релевантным понятием является «идеальная представимость, или представимость по итогам идеальной рациональной рефлексии» [Chalmers 1999, 477; см. также 2002, 2010]. В общих чертах идея состоит в том, что обсуждаемая ситуация должна воображаться так, что произвольные детали могут добавляться к ней без обнаружения какого-либо противоречия. Равным образом не должно быть возможным априори говорить о ложности соответствующего утверждения.

Джозеф Левин обсуждает одну из версий аргумента представимости в работе 2001 г. Он считает представимость зомби «главным проявлением объяснительного провала» [Levin 2001, 79]. И создает этот провал, с его точки зрения, эпистемологическая проблема объяснения того, как феноменальное соотносится с физическим. Он не видит путей решения этой проблемы и полагает, что она сохранится даже при невозможности зомби.

 

Итак, перед нами два ключевых вопроса. Представимы ли зомби в указанном выше смысле? И если они представимы, то следует ли из этого, что они возможны? Лишь при условии положительного ответа на оба вопроса аргумент представимости будет успешным. Рассмотрим упомянутые вопросы в том порядке, в котором они были поставлены нами.

 

4. Представимы ли зомби?

Интуитивная привлекательность идеи зомби может быть непреодолимой. Те, кто исследовал ее в 1970-е годы, обычно принимали без доказательств, что зомби не только представимы, но и возможны (напр. [Campbell 1970; Nagel 1970]). Да и Чалмерс, возродивший эту идею, находит представимость зомби «очевидной»: он отмечает «кажущуюся очевидность когерентности описываемого положения дел; я не могу выявить противоречия в этом описании» [Chalmers 1996, 96]. Он признает, однако, что на эту интуицию нельзя полагаться. Природу сознания, в конце концов, трудно постичь: кажущееся кому-то очевидно возможным может тем не менее быть противоречивым или некогерентным [Nagel 1998; Stoljar 2001]. Ясно, что те, кто считают зомби представимыми, должны подкреплять данное утверждение, отдавая себе отчет, что, как эпистемическое утверждение, зависимое от наших когнитивных способностей, оно не может быть непреложным. В этом разделе мы кратко рассмотрим некоторые из предлагаемых рациональных обоснований; обычно они включают в себя мысленные эксперименты.

 

4.1 Аргументы за

В одном из них идет речь о человеке, поведение которого меняется так, что (согласно этому аргументу) он кажется последовательно утрачивающим квалиа, связанные с разными чувственными модальностями, хотя по большей части он по-прежнему демонстрирует поведение, соответствующее наличию у него полного сознания. После поражения всех чувственных модальностей его поведенческие паттерны нормализуются; но идея в том, что по крайней мере осмысленным будет утверждение, что он стал зомби [Kirk 1974a]. Эта линия рассуждений, однако, едва ли может установить реальную представимость зомби. Кажется, что она зависит от почти такого же набора интуиций, что и изначальная идея.

В другом мысленном эксперименте рассказывается о команде микролилипутов, которые заполняют голову Гулливера, отсоединяют его афферентные и эфферентные нервы, собирают данные на входе от его афферентных нервов и посылают выходные сигналы по его эфферентным нервам, продуцирующим поведение, неотличимое от изначального. Итоговая система обладает теми же поведенческими диспозициями, что и Гулливер, но (предположительно) лишена ощущений и других переживаний, наперекор «Тезису извлечения», согласно которому физические факты влекут за собой психологические факты [Kirk 1974b]. Дон Локк возразил на это, отметив, что материалисты могут непротиворечиво допускать возможность зомби — лишь бы они отрицали «эмпирическую возможность одних лишь Зомби» [Locke 1976] (недавние версии сходного возражения см. ниже, в пар. 5).

Не ограничивая себя прямой аргументацией в пользу представимости зомби, Чалмерс [Chalmers 1996] предлагает серию из пяти аргументов, направленных против представления о том, что ментальные факты можно априори логические извлекать из физических. Каждый из этих аргументов прямо или косвенно усиливает интуитивную привлекательность идеи зомби. Первый из них будет вскоре рассмотрен; четыре остальных обращаются, соответственно, к предполагаемой возможности «инвертированного спектра» без физического различия; к предполагаемой невозможности получения информации о сознательном опыте на основе чисто физической информации; к джексоновскому «аргументу знания» (близкому к предыдущему аргументу); и к тому, что Чалмерс называет «отсутствием анализа», где речь идет о том, что его оппоненты «должны дать нам какое-то представление относительно того, как существование сознания могло бы извлекаться из физических фактов». По его мнению, «любая попытка продемонстрировать логическую извлекаемость подобного рода обречена на провал» [Chalmers 1996, 104].

Первый же его аргумент имеет примерно такую структуру. Допустим, какой-то народец, состоящий из крошечных людей, отключает ваш мозг и берет на себя исполнение его функций, сохраняя все остальное ваше тело в рабочем состоянии (см. [Block 1980]); каждый гомункул использует сотовый телефон для исполнения получающих и передающих сигналы функций индивидуального нейрона. Так вот, будет ли такая система сознающей? Интуиция может подталкивать к тому, чтобы объявить очевидным отрицательный ответ. Некоторые, в частности функционалисты, неохотно дают положительный ответ. Аргумент, однако, не зависит от допущения бессознательности головы гомункула. Он зависит лишь от допущения представимостиотсутствия там сознания — и многие находят его резонным. Говоря словами Чалмерса, значение здесь имеет лишь то, что, когда мы говорим, что данная система могла бы не обладать сознанием, эти слова «выражают осмысленную возможность, при том что вопрос о возникновении в ней сознания остается открытым» [Chalmers 1996, 97]. Если он прав, то эта система лишена сознания. В таком случае она уже очень напоминает зомби, и единственное различие — в том, что ее составляют крошечные люди, а не нейроны, как у зомби. Но почему это должно влиять на представимость данного положения дел? Почему переключение с гомункулов на нейроны должно с необходимостью зажигать свет сознания? (Сомнения по поводу представимости отсутствия сознания у гомункульной головы высказываются, к примеру, в [Loar 1990/1997, 613f.].)

 

Другие соображения, которые, как кажется, играют в пользу идеи зомби, выдвигались, в частности, в [Block 1995, 2002; Levine 2001; Searle 1992]. (Ряд физикалистов находят рассуждения в пользу зомби убедительными; они склоняются к отрицанию тезиса (который будет рассмотрен ниже, в параграфе 5), что представимость влечет возможность.)

 

4.2 Аргументы против

Хотя в прошлом многие соглашались с представимостью зомби, в последние годы наблюдался рост скепсиса относительно этой идеи. Прежде чем рассматривать основные линии возражений против нее, кратко напомним о трех идеях, которые, как одно время казалось, подкрепляют представление о том, что мы можем априори знать о ложности дуализма, а значит, судя по всему, об истинности физикализма и непредставимости зомби.

Первая из этих идей — верификационизм, согласно которому (повествовательное) предложение является осмысленным лишь в случае возможности верифицирования его истинностного значения. Это означает, что неверифицируемые предложения буквально бессмысленны, так что никакое метафизическое утверждение, допускающее существование ненаблюдаемых нефизических сущностей, не может быть истинным. Поскольку, однако, проблемой для верификационизма является и сама наша способность мыслить и говорить о собственных переживаниях, опираться на него при нападках на идею зомби означало бы предрешать вопрос. Вторая идея — это витгенштейновский «аргумент приватного языка». Хотя он и не является грубо верификационистским, он зависит от допущения, в соответствии с которым для осмысленности слов требуется, чтобы их употребление было открыто для публичной проверки. Если этот аргумент верен, то он, как кажется, доказывает, что мы не в состоянии говорить о квалиа так, как считают допустимым защитники возможности зомби; допущение о проверке, таким образом, тоже кажется предрешающим вопрос в этом контексте. Согласно третьей идее, бихевиоризму, наличие ментальных состояний сводится к предрасположенности к определенному поведению. Как возможная основа для нападок на идею зомби бихевиоризм мало отличается от верификационизма и аргумента приватного языка. Очевидно, что зомби удовлетворяли бы всем поведенческим условиям полного сознания, так что если бы мы могли априори знать об истинности бихевиоризма, зомбийные миры оказались бы непредставимыми по этой самой причине. Кажется, однако, маловероятным, что можно продемонстрировать истинность бихевиоризма. (Деннет [Dennett 1991] отстаивает позицию, очень близкую бихевиоризму, хотя более правильным было бы классифицировать ее как функционализм.)

Гораздо большей поддержкой пользуется функционалистскийподход к ментальному: взгляд, согласно которому ментальные состояния не сводятся к поведению и предрасположенностям, а связаны с каузальными и другими «функциональными» отношениями чувственных данных, внутренних состояний и поведенческих реакций. (Заметим, что если не принимать во внимание также и природу внутренних процессов, то функционализм уязвим для большинства обычных возражений против бихевиоризма, таких как «гомункульная голова» из предыдущего параграфа.) Поскольку зомби удовлетворяли бы всем функциональным условиям полного сознания, функционализм влечет за собой признание невозможности зомби. Разумеется, нельзя просто предполагать истинность функционализма, нападая на идею зомби: это едва ли в лучшую сторону отличалось бы от допущения истинности бихевиоризма. Но в наши дни формулируются и отстаиваются все более утонченные версии функционализма, и любые аргументы в пользу функционализма a fortiori являются аргументами против возможности зомби. (Защиту функционализма от зомби см. в [Dennett 1991, 1995, 1999; Shoemaker 1999; Tye 2006, 2009]; о сомнениях в способности функционализма справиться с зомби см., напр., в [Harnad 1995].)

Помимо широких функционалистских теорий ментального имеются и более узконаправленные доводы против представимости зомби; некоторые из них упомянуты ниже.

Можем ли мы действительно вообразить зомби? Дэниел Деннет считает, что сторонникам представимости зомби не удавалось достаточно детально вообразить их: «Они неизменно недооценивали задачу постижения (или воображения) и в итоге воображали то, что шло вразрез с их собственной дефиницией» [Dennett 1995, 322] (ср. также: [Marcus 2004]). Если исходить из его в широком смысле функционалистской модели сознания, то, как он утверждает, мы можем понять, почему «этот предполагаемый контраст между зомби и сознающими существами является иллюзорным» [Dennett 1995, 325; см. также Dennett 1991; 1999]. Сознание — это «не какая-то одна удивительная обособленная вещь... а громадный комплекс множества различных информационных способностей, индивидуальным образом возникающих по множеству различных поводов» [Dennett 1995, 324].

Предполагать, что вы по заказу можете вообразить отсутствие сознания, оставив в неприкосновенности все когнитивные системы… — это все равно что предполагать, что вы по заказу можете вообразить отсутствие здоровья, оставив в неприкосновенности все телесные функции и потенции… Здоровье не является такого рода вещью, не является ей и сознание [Dennett 1995, 325].

(Коттрелл [Cottrell 1999] поддерживает этот подход.)

Речи, произносимые зомби. Допустим, я вдыхаю аромат поджариваемых кофейных зерен и говорю: «Мм! Жареный кофе: я люблю этот аромат!». Всякий правильно подумает, что я говорил о своем переживании. Но предположим теперь, что такую же фразу произносит мой зомбийный двойник. Кажется, что и он говорит о переживании, но в действительности это не так, потому что он всего лишь зомби. Ошибается ли он? Лжет ли? Можно ли истолковать его высказывание как в каком-то смысле истинное, или же оно полностью лишено истинностного значения? Нигел Томас [Thomas 1996] доказывает, что «какую бы линию ответа ни выбрали зомбофилы, они столкнутся с серьезными трудностями».

Знание о квалиа и отсылка к ним. Иногда утверждается, что тезис о возможности зомби влечет за собой эпифеноменализм, но это не так. Можно признавать возможность зомби и отрицать каузальную замкнутость физического в актуальном мире, т. е. быть интеракционистом. В этом случае зомби будут определяться не как существа подобные нам во всех физических характеристиках, а как такие существа, которые подобны нам в той мере, в какой физические события, происходящие в наших телах, причиняются физическим путем; те же физические события в нас, которые причиняются нефизически, должны рассматриваться так, что у зомби для них имеются физические причины. (Перри доказывает, что идея зомби попросту предполагает эпифеноменализм: [Perry 2001, 71–80]). Однако, хотя идея зомби не влечет эпифеноменализма (или параллелизма) в актуальном мире, из нее, как кажется, следует, что эпифеноменализм мог бы иметь место, а именно, что некоторые возможные миры с каузальной замкнутостью физического таковы, что каждая из наших сознающих копий состоит из тела и нефизических, каузально инертных квалиа. (См., напр., [Campbell 1970, 52; Chalmers 1996, 152; Kirk 2005, 42].)

Вместе с тем, априори истинным, судя по всему, является то, что феноменальное сознание, актуальное или возможное, предполагает способность отсылать к своим квалиа и знать о них. Если это так, то любая дружественная к зомби концепция сталкивается с трудностью. Согласно каузальной теории референции — широко признанной и принимаемой многими философами — референтные отсылки и знание требуют каузального воздействия того, о чем мы знаем или к чему мы отсылаем [Kripke 1972/80]; и кажется резонным предположить, что если это вообще истинно, то это тоже истинно априори. Но тогда в тех эпифеноменалистических мирах, представимость которых, как кажется, вытекает из представимости зомби (миров с инертными квалиа) наши копии не могут знать о своих квалиа и не могут отсылать к ним. Это противоречит допущению того, что феноменальное сознание предполагает способность отсылать к квалиа, из чего следует, что подобные эпифеноменалистические миры все же невозможны. Значит, в релевантном смысле непредставимы и зомби, так как их представимость априори ведет к противоречию. Подытожим полученные результаты: если зомби представимы, то представимы и эпифеноменалистические миры. Но в соответствии с каузальной теорией референции эпифеноменалистические миры непредставимы; следовательно, зомби непредставимы.

Чалмерс отвечает, что, согласно его концепции «феноменальных суждений» (грубо говоря, суждений о квалиа), ключевым моментом является то, что мы «знакомы» со своими переживаниями. Это «приватное эпистемическое отношение» позволяет нам делать отсылки к переживаниям и вместе с тем обосновывает наши притязания на знание о них. Поскольку наши зомбийные двойники, напротив, лишены переживаний, их квазифеноменальные суждения оказываются необоснованными. Чалмерс дает понять, что, даже если квалиа не оказывают каузального влияния на наши суждения, одно лишь их присутствие в соответствующем физическом контексте обеспечивает отнесенность наших мыслей к этим квалиа. По его мнению, оно также обосновывает наши притязания на знание, даже если наши переживания нерелевантны для объяснения того, как выносятся указанные суждения [Chalmers 1996, 172–209; 1999, 493f; см. также его 2003, 2010].

Проблема эпистемического контакта. Только что обнаружилось, что из представимости зомби, похоже, вытекает представимость эпифеноменалистических и параллелистских миров. В таком случае друзья зомби должны объяснить, каким образом эпифеноменальные квалиа в таких мирах — назовем их «э-квалиа» — могли бы оказывать хоть какое-то существенное влияние на человеческую жизнь; и в этой связи Кирк [Kirk 2005; 2008] указывает, что идея зомби приводит к еще одной трудности. Она возникает при рассмотрении таких вещей, как внимание к нашим переживаниям, размышление о них, припоминание и сопоставление наших переживаний: действий, благодаря которым мы вступаем в «эпистемический контакт» с этими переживаниями. Подобные действия связаны с когнитивными процессами, в свою очередь, сопряженными с изменениями, порождающими другие изменения. Поскольку э-квалиа каузально инертны, сами они не могут осуществлять эти процессы; поэтому если они действительно составляют наши переживания (что, как кажется, подразумевается эпифеноменализмом и параллелизмом), надлежащие процессы должны осуществляться телом. Проблема в том, что представление о сознании, предполагаемое идеей зомби, не допускает возможности того, чтобы подобные процессы устанавливали наш эпистемический контакт с э-квалиа, так как данное представление может апеллировать лишь к предполагаемому порождению э-квалиа нейронными процессами или к изоморфизму между ними, а этих факторов (как доказывает Кирк) недостаточно. Если это так, то из понятий э-квалиа и зомби вытекает такое представление о сознании, которое требует наличия у людей эпистемического контакта с их э-квалиа и вместе с тем исключает возможность подобного контакта: противоречие.

 

Другие критические соображения относительно представимости зомби см. в [Cottrell 1999; Harnad 1995; Marcus 2004; Shoemaker 1999; Tye 2006].

 

5. Вытекает ли из представимости возможность?

 

Вторая посылка аргумента представимости гласит, что все представимое возможно. Эту посылку наверняка можно отстаивать, учитывая, что здесь речь идет о «представимости по итогам идеальной рациональной рефлексии». Впрочем, с ней связан ряд проблем.

 

5.1 Возражения из апостериорной необходимости

Ряд философов доказывают, что крипкеанские идеи об апостериорной необходимости облегчают защиту физикализма. Они настаивают, что, даже если зомбийный мир представим, это еще не значит, что он возможен в релевантном смысле слова. Представимость, говорят они, это эпистемическое понятие, возможность — метафизическое: «Ложным является утверждение, что если кто-то может в принципе представить, что P, то логически возможно, что P... При психофизических тождествах, совершенное подобие любого физического дубликата нашего мира последнему в позитивных фактах о чувственных состояниях является "апостериорным" фактом» [Hill and McLaughlin 1999, 446; см. также Hill 1997; Loar 1990/1997, 1999; Webster 2006]. (Некоторые философы отказываются даже допускать, что представимость может быть ориентиром для установления возможности, оспаривая тем самым тезис, что бремя доказательства лежит на тех, кто отрицает возможность зомби [Yablo 1993; Block and Stalnaker 1999].)

 

Чалмерс отреагировал на это замечание в ряде текстов (напр., [Chalmers 1996, 131–134; 1999, 476–7; и особенно 2010, 141–205]). Самая детальная из его версий аргумента представимости [Chalmers 2010] использует модель двумерной семантики. Эта модель (см. статью о двумерной семантике (англ.)) позволяет ему различать два вида возможности и, соответственно, два вида представимости. В «первичном» смысле представимость влечет за собой возможность; так, представимо, что вода могла бы быть сущностью, химически отличной от H₂O. В другом, «вторичном» смысле химическое отличие воды от H₂O непредставимо и невозможно. Трудность, связанную с аргументом представимости, можно выразить, сказав, что даже если зомбийные миры представимы и, соответственно, возможны в первичном смысле, из этого не следует, что они возможны также и во вторичном смысле. Апостериорные физикалисты скорее всего скажут, что этот аргумент не проходит, на том основании, что только вторичная возможность зомбийных миров позволяла бы сделать вывод о ложности физикализма. И здесь Чалмерс, по сути, ставит своих оппонентов перед дилеммой, состоящей (в самых общих чертах) в том, что либо первичная представимость зомби в итоге все же влечет их вторичную представимость — в этом случае аргумент представимости срабатывает и материализм оказывается ложным; либо истинным оказывается воззрение, которое он называет «расселовским монизмом», — оно будет кратко рассмотрено в параграфе 5.3 ниже (см. также [Jackson 1988], а обсуждения см. в [Brueckner 2002; Loar 1999; Hill and McLaughlin 1999; Perry 2001, 169–208; Shoemaker 1999; Soames 2005; Yablo 1999]).

 

5.2 Стратегия феноменального понятия

Многие физикалисты считают, что лучшим способом справиться с идеей зомби и с «аргументом знания» Фрэнка Джексона является надлежащее осмысление природы феноменальных понятий (грубо говоря, понятий, использующихся главным образом для выражения характера наших переживаний: к примеру, «сладкое», «то, как я вижу голубое»). Сторонники аргумента представимости считают, что предположительный «объяснительный провал» между физическим и феноменальным — провал, выражением которого является идея представимости зомби, — влечет за собой онтологический провал. Согласно «стратегии феноменального понятия» [Stoljar 2005], на самом деле существует только концептуальный провал: феноменальные понятия обладают характеристиками, которые подталкивают нас к ошибочному предположению о наличии не только эпистемического, но и онтологического провала, в действительности не существующего.

Утверждается, кроме того, что если зомбийный мир и правда представим, то из этого не следует, что в нашем мире есть нефизические свойства. Если это так, то физикалисты могут согласиться с представимостью зомби, настаивая, однако, на физичности свойств, к которым мы отсылаем в терминах «феноменальных понятий». Как замечает Брайан Лор, «если свойства конституируются миром, а не нашими понятиями», то «физикалист имеет право требовать обоснования допущения, согласно которому концептуально различные понятия должны выражать метафизически различные свойства» [Loar 1999, 467; и 1997].

Лор также доказывает, что феноменальные понятия «рекогнициональны», в отличие от «теоретичных» физических понятий. Он говорит, что феноменальные понятия «выражают те самые свойства, к которым они отсылают, как заметил Крипке в случае "боли"» [Loar 1999, 468]. Он считает, что эти моменты объясняют представимость зомбийного мира, устанавливая вместе с тем отсутствие возможного мира, в котором соответствующие физические свойства были бы отличны от сознания. Чалмерс возражает, говоря, что «в концепции Лора нет ничего, что обосновывало бы кореференцию» [Chalmers 1999, 488].

Он также замечает [Chalmers 2007], что сторонники такого подхода сталкиваются с дилеммой. Пусть С будет любой психологической «ключевой характеристикой», которая имеется у нас, но отсутствует у зомби. Тогда если представимо, что чисто физические факты о нас не предполагают наличия С, то С не может получить физикалистское объяснение. А если это непредставимо, то С не может объяснять нашу эпистемическую ситуацию по контрасту с эпистемической ситуацией зомби. Поэтому либо С не может получить физикалистское объяснение, либо С не может объяснять нашу эпистемическую ситуацию.

 

См. также [Carruthers 2005; Chalmers 1999, 2007, 2010; Crane 2005; Loar 1990/97; Papineau 2002; Tye 2009].

 

5.3 Расселовский монизм

Некоторые философы считают, что физика рассказывает нам только о «структурных» свойствах вещей, таких как диспозиции и номические отношения, а не о «внутренних» свойствах, которые, как предполагается, лежат в основе структурных свойств и объясняют их. Так, Дэниел Столджар [Stoljar 2001] доказывает, что существует два разных понятия физического и, соответственно, физикализма — в зависимости от того, обращаемся ли мы исключительно к понятиям физической теории или же к внутренним свойствам физических объектов. Он полагает, что даже если одна из двух соответствующих версий аргумента представимости верна, вторая не является таковой, потому что (в самом общем виде) физикалисты всегда могут возразить, сказав, что, поскольку наше знание о физическом мире (и прежде всего о его внутренних свойствах) недостаточно, мы не можем представить возможность зомби, если говорить о представимости в «сильном» смысле этого слова.

Эти идеи развиваются в концепции, именуемой Чалмерсом «расселовским монизмом» (разновидность нейтрального монизма). Он считает, что в нашем мире базовые внутренние свойства могли бы оказаться «феноменальными или протофеноменальными: свойствами, при надлежащей организации коллективно конституирующими феноменальные свойства» [Chalmers 2010, 151]; тогда как в каких-нибудь других мирах соответствующие внутренние физические свойства не порождали бы сознания. Если внутренние свойства, предположительно порождающие наше сознание, тем не менее классифицируются как физические, сторонники такого подхода могут отрицать возможность зомби при понимании последних в качестве наших «полных» физических дубликатов. В то же время они могут допускать возможность зомби, дуплицирующих нас только в своих структурных свойствах. Он указывает, что этот взгляд представляет собой «весьма своеобразную разновидность физикализма, имеющую много общего с дуализмом свойств, и у многих физикалистов она не вызвала бы одобрения» [Chalmers 2010, 152]. (Одно из препятствий считать это воззрение физикализмом состоит в том, что оно не может объяснить, почему особые внутренние свойства нашего мира должны порождать сознание, тогда как свойства, осуществляющие те же функции в упомянутых других мирах, не делают этого; это должно признаваться грубым фактом.)

 

Филипп Гоф [Goff 2010] указывает, что эта брешь для расселовских версий физикализма ослабляет аргумент зомби. Взамен он рекомендует аргумент от призраков: чистых субъектов переживаний, лишенных каких-либо физических характеристик. Он доказывает, что такие призраки представимы и возможны и что они позволяют сформулировать аргумент против физикализма, не оставляющий брешей для расселовского монизма.

 

5.4 Другие возражения

Особые факторы. Высказывалась мысль, что в психофизических случаях задействуются особые факторы, оказывающие сильное затуманивающее влияние. Утверждается, к примеру, что когнитивная способность, дающая нам возможность воображать или представлять те или иные состояния нашего сознания, отличается от способности, позволяющей нам представлять физические факты: «между когнитивными факторами, ответственными за картезианские интуиции [к примеру, за интуицию логической возможности зомби], и факторами, ответственными за многие модальные интуиции иного рода, имеются серьезные различия» [Hill and McLaughlin 1999, 499; см. также Hill 1997]. Идея в том, что эти различия помогают объяснить легкость, с которой мы, как кажется, способны представлять зомби, и трудность понимания тезиса, что они все же невозможны.

Кондициональный анализ. Другая линия возражений связана с кондициональным анализом понятия квалиа. Ключевая идея, в общем, состоит в том, что если действительно существуют нефизические свойства, соответствующие нашему представлению о квалиа, тогда квалиа именно таковы, и зомби представимы; но еслиподобных нефизических свойств не существует, то квалиа — это те физические свойства, которые выполняют релевантные функции, и зомби оказываются непредставимыми. Утверждается, что данный подход позволяет физикалистам допускать представимость возможности зомби, отрицая при этом представимость самих зомби [Hawthorne 2002a; Braddon-Mitchell 2003]. (См. на сходную тему [Stalnaker 2002] и критику в [Alter 2007; Chalmers 2010, 159; Crane 2006]).

Каузальный эссенциализм. Согласно теории каузального эссенциализма, каузальные свойства физических свойств существенны для них. Брайан Гаррет [Garrett 2009] использует эту теорию для доказательства того, что аргумент зомби против физикализма зависит от юмовских (в широком смысле) допущений о законах природы и тождественности свойств, предполагающих ложность каузального эссенциализма. Если мы отвергаем эти допущения и признаем, что некоторые физические свойства сущностно наделены способностью порождать сознание, то «мы не можем признавать подлинной возможности зомбийных миров», даже если эти миры являются представимыми (см. также [Aranyosi 2010]).

Еще о высказываниях зомби. Рассмотрим зомбийный мир, являющийся точным физическим дубликатом нашего мира. В нем есть зомбийные двойники всех философов, в том числе апеллирующих к аргументу представимости. Каталин Балог [Balog 1999] утверждает, что, хотя их высказывания были бы осмысленными, их фразы не всегда означали бы то, что они означают в наших устах. И далее она доказывает, что, грубо говоря, если бы аргумент представимости был верен в устах философов нашего мира, то он был бы верен и в устах зомбийных философов. Однако поскольку, согласно предположению, в их мире истинен физикализм, их аргумент неверен. Поэтому неверен и аргумент представимости, выдвигаемый нашими философами. Если данный аргумент проходит, то его пикантной характеристикой оказывается то, что «зомби, которых считают возможными антифизикалисты, в итоге подрывают аргументы, претендующие на то, чтобы установить их возможность» [Balog 1999, 502]. (Краткие ответы Чалмерса см. в [Chalmers 2003; 2010, 159–60]).

Антизомбийный аргумент в пользу физикализма. Если допустить, что физикализм влечет за собой невозможность зомби, то аргумент представимости претендует на его опровержение путем демонстрации возможности зомби. Мы видели, что простейшая версия этого аргумента выглядит так: (1) зомби представимы; (2) все, что представимо, возможно; (3) поэтому зомби возможны. Однако представимыми кажутся и «антизомби» [Frankish 2007] — наши дубликаты, сознательные благодаря чисто физическим фактам. Так что у нас имеется параллельный аргумент: (1*) антизомби представимы; (2) все, что представимо, возможно; (3*) поэтому антизомби возможны. Но (3) и (3*) не могут одновременно быть истинными, так как если антизомби сознательны благодаря чисто физическим фактам о них, то идентичные физические факты о зомби тоже наделяют их сознанием, и тогда они все же не зомби [Frankish 2007; Marton 1998; Sturgeon 2000, 114–116]. Мораль, в частности, в том, что мы не должны заключать от представимости к возможности. (Браун [Brown 2010] доказывает, что если антизомби представимы, то зомби непредставимы.) Самым перспективным ответом сторонников аргумента представимости является, похоже, отрицание представимости антизомби [Chalmers 2010, 180].

 

6. Другие проблемы

Если зомби реально возможны, то проблематичен не только физикализм, но и широко распространенные мнения по другим вопросам. Вот три примечательных примера.

 

6.1 Ментальная каузальность

Идея зомби переворачивает традиционную проблему ментальной каузальности. Декарт разделял общепринятое допущение о том, что не только физические события вызывают ментальные последствия, но и ментальные события вызывают физические последствия. Считалось, что трудность его дуализма — в понимании того, как предположительно нефизический дух может вызывать физические последствия. Но если зомби возможны, кажется естественным предположить, что квалиа не могут вызывать физических последствий. Если физический мир каузально замкнут и если квалиа нефизичны, то может создаваться впечатление, что для них не остается роли, которую они могли бы играть.

 

Если дело обстоит так, то трудно усмотреть хоть какую-то альтернативу параллелизму или эпифеноменализму, а общепринятые допущения относительно ментальной каузальности должны подвергнуться радикальному пересмотру для согласования с этими воззрениями. Кажется, конечно, что сторонники зомби не обязаны быть эпифеноменалистами или параллелистами. Ведь они могут считать, что актуальный мир не является каузально замкнутым по отношению к физическому и что нефизические свойства производят физические действия. Или они могут поддерживать «панпротопсихизм», согласно которому метафизически фундаментальными оказываются не физические, а феноменальные или «протофеноменальные» свойства [Chalmers 1991, 297–299; 1999, 492], и который, вполне возможно, совместим с каузальной замкнутостью физического. Но оба этих пути проблемны. Отказ от каузальной замкнутости конфликтует с эмпирическими свидетельствами, а идея фундаментальности феноменальных или квазифеноменальных свойств выглядит туманной. Кроме того, как уже отмечалось выше, из представимости зомби, похоже, вытекает по крайней мере возможность эпифеноменалистских миров.

 

6.2 Функция сознания

Может сложиться впечатление, что кажущаяся возможность зомби создает проблему для эволюционной теории. Почему выжили существа с квалиа, а не их зомбийные двойники? Как сознание может выполнять какую-то функцию? Оуэн Фланаган и Томас Полджер использовали кажущуюся возможность зомби для подкрепления тезиса о том, что «до сих пор никто убедительно не объяснил, почему появились субъекты переживаний, почему они могли одержать верх — или должны были оцениваться как имеющие предпочтительные шансы на победу — в эволюционной битве против интеллектуально продвинутых зомбиподобных организмов, чувствительных к информационному окружению» [Flanagan and Polger 1995, 321], — проблема, избегаемая теми, кто отрицает возможность зомби. Признающие последнюю могут в ответ, в частности, указать на возможность существования фундаментальных законов, связующих феноменальное и физическое. Подобные законы не зависели бы от актуального возникновения сознательных существ, и, вполне возможно, в таком случае эволюция не представляла бы каких-то особых трудностей [Chalmers 1996, 171].

 

6.3 Другие сознания

Если квалиа не производят физических действий, то нельзя достоверно установить, что другие действительно обладают квалиа. Философы, считающие, что у них есть надежный ответ на скептические сомнения относительно других сознаний, могут, таким образом, заключить, что данного следствия идеи зомби достаточно для ее осуждения. Другие, однако, могут счесть это скептическое следствие «подтверждением», так как мы и правда не знаем о других сознаниях [Campbell 1970, 120]. Разумеется, не всякая критическая реакция на скепсис относительно других сознаний предполагает непредставимость зомби.

 

7. Заключение

В этом споре исходные позиции не всегда совпадают. Некоторые физикалисты считают, что идея зомби и сходные конструкции оказывают иррациональное воздействие на антифизикалистские размышления, так что

…возникает искушение рассматривать антифизикалистские аргументы в качестве рационализаций интуиции, самодостаточная сила которой маскирует их тенденциозность. [Loar 1997, 598]

А некоторые антифизикалисты полагают, что ангажированность их оппонентов ведет к игнорированию ими трудностей:

Кто-то может пойти на отрицание возможности [зомби] для спасения той или иной теории, но оправдание таких теорий должно зависеть от решения вопроса о возможности, а не наоборот. [Chalmers 1996, 96]

 

Независимо от справедливости таких пессимистических трактовок этого спора и когерентности самой идеи зомби она продолжает стимулировать плодотворное изучение сознания, физикализма, феноменальных понятий и отношений между вообразимостью, представимостью и возможностью.