Юрий Владимирович!
Вы: «Менталитет я "вижу" как умственно-психическую целостность, в которой психика, подпирает умствование. А их разделение - искусственный приём».

Расчленение единого- в этом наука, хорошо «набила руку», в частности и в расчленении языка. Хочу сразу прояснить свою исходную точку зрения. Я склонен, прежде всего, делить языки- на естественные и искусственные. Искусственные языки:
производные от естественных, и как следствие:
- «рукотворные»
- более бедные по содержанию, с «уклоном» в рациональность» (не стихийно возникшие).
Сокращу, для ясности своей мысли, рассмотрение искусственных языков- до формально-логических, которые используются в научной сфере. Соответственно формально-логические языки в себе делятся на объектный (предметный) язык и метаязык той или иной науки, которой соответствует тот или иной предмет изучения.
Отсюда, легче всего сопоставить их «содержание» с «содержанием» естественных языков, исходя из анализа замкнутости этих языков. Так, например, замыкание на себя формально-логических языков происходит при смешении предметного языка (на котором говорят о той или иной области объектов ), с метаязыком (на котором обсуждают свойства объектного языка и который содержит имена выражений объектного языка и семантические предикаты).
Интересное здесь то, что критерием открытости формального (в том числе и, естественно – формально-логического) языка является РАЗДЕЛЕНИЕ содержания искусственного языка ВООБЩЕ на тексты об определённой области объектов (тексты «первопорядковой» логики, при анализе которых мы можем обойтись только теорией референции, пренебрегая теорией значения) и на тексты («метаязык»), в которых говорится о самих текстах («синергетические», «замыкающие»). Ещё более интересно, что замкнутость естественного языка обуславливается ещё более странными «аттракторами», потому как естественный язык, дополнительно к функциям формально-логических языков, служит также ОСОБЫМ ПОСРЕДНИКОМ, включающим в себя не только выражение содержания текстов об определённой области объектов, текстов о самом языке, но и текстов о НОСИТЕЛЕ языка, причём, последние ПРЕВАЛИРУЮТ в этой замкнутости. Это выявляется при определении ГРАММАТИЧЕСКИХ категорий самого языка в их отличии от ФОРМАЛЬНОЛОГИЧЕСКИХ категорий (т.е. понятий от слов, ограничивающих как саму логику мышления, так и любой текст, как выражение ЛЮБОГО вербального мышления). Так, что, ПО-ЛЮБОМУ, с учетом СВЯЗНОСТИ естественного языка с формально-логическим, содержание естественного языка ШИРЕ.
А теперь, абстрагируемся от остальных выводов, следующих из обозначенной точки зрения, кроме ОСОБЕННОСТЕЙ формально-логических языков и естественного языка в аспекте СМЫСЛА понятий. Это различие смысла, прежде всего, зафиксировано в их названии: понятия- в естественных языках, термин- в формальнологических языках.
А чем отличается понятие от термина?:
а) происхождением;
б) спецификой построения смысловых связей, ОСНОВАННЫХ на ОТНОСИТЕЛЬНОЙ независимости «ия» (искусст. языка) от «ея» (естественного языка)
Не расчленяя на эти пункты- описательно, я это поясню на примерах.
а) Раньше при создании «ия» из ТЕРМИНОВ к их наименованию подходили ВДУМЧИВО, стараясь по мере возможности сохранить их первоначальный смысл, который они несли в «ея»... Для чего? Для сохранения ПОНИМАНИЯ, что значит этот термин в ия (т.е. для сохранения некоторого соответствия между языками). Для этого использовались, в основном, два варианта:
-Использование одного и того же слова, каким обозначается «нечто» в «ея». Например, понятие и термин «силы». Долгое время человек не выделял работу и мощность в особые понятия и обозначал их одним термином — «сила»...Да, и собственно термином в современном понимании этого слова, он мог называться лишь условно до той поры, пока Ф. Бэкон «не озвучил» главное требование к естественным наукам: изучать мир не в аспекте взаимодействия человек-вещь, а сталкивая вещь с вещью, т.е. в аспекте нашей проблемы, создания «ия», в котором бы, отсутствовали, так сказать, «тексты о НОСИТЕЛЕ языка». Таким образом, формирование ТЕРМИНА сила происходило за счет «усечения» смысла, придаваемого этому понятию в «ея» (-приобретения однозначности, независимости от контекста и пр. атрибуты отличия понятия от термина).
Другой пример: термин «работа» «В 1829 г. французский академик Г. Г. Кориолис в «Трактате о механике» ... пишет:

«...я обозначил словом «работа» количество, которое называют обычно механической мощностью, количеством действия и динамическим эффектом. Это слово «работа» так естественно в том смысле, который я ему придаю, что, хотя и не было предложено как технический термин, тем не менее применялось М. Навье в его замечаниях к Белидору и Прони в его «Мемуарах»....» (Алексеев Г. Н. Энергия и энтропия. М., «Знание», 1978).
«Эффективность» такого способа образования термина из «ея» в том, что СОХРАНЯЕТСЯ «жизненное» понимание этого термина для любого носителя, осваивающего тот или иной «ия».
Недостаток такого способа образования термина в том, что, так или иначе смысловые связи, присущие омонимичному понятию, волей неволей НЕРЕФЛЕКТИВНО переносятся на термин. И в «карикатурном изображении» (имеющем место, при НЕУВАЖИТЕЛЬНОМ отношении к образованию терминов «ия») выглядят, примерно, так:
«Равным образом любой из сидящих здесь, кто ещё не впал в маразм, не решится оспаривать то, что квантовые характеристики кварков… не могут быть… исчерпаны тем, что им приписывают сейчас: ароматом, цветом, шармом, зарядом, странностью, спином… ни даже их красотой… К тому же всякий, кто не дебил, понимает, что цвет у кварков скоро отнимут их глюоны… Думаю, что глюоны отнимут у кварков и запахи!»
Гулливер: «Послушайте, но ведь всё зависит от созревания этих овощей: их цвет, запах, вкус… и даже вес. Это должно быть главной характеристикой, степень созревания!».
Физик: «Каких овощей?...»
Гулливер: «Ну, кварков» (Савченко В. Похитители сутей. Киев. 1989. С. 193, 196).
Чтобы «минимизировать» этот недостаток: некритическое (соответственно- неосознанное) перенесение смысла наличествующего в понятии на термин, для его имени используют иностранные, «мёртвые» (желательно -«для всех») языки- древнегреческий, латинский), например:
«И энергия и энтропия — слова греческого происхождения. «Эн» означает «в» или «содержание», «эрг» — корень слова «работа», а «тропе» — «превращение». Выбирая эти термины, ученые хотели отразить в них сущность соответствующих им понятий: изменение энергии АЕ— =£1—Е2 изолированной системы указывает максимальное количество работы Атах, которое система могла бы совершить теоретически, переходя из состояния 1 в состояние 2, а изменение энтропии AS=52—Si — ту часть Qo~TQhS запаса энергии Д£, которая в реальных условиях перехода и данной окружающей среды температуры То превращается в тепло и рассеивается, уменьшая величину действительной работы... Таким образом, можно сказать, что изменение энтропии характеризует величину «рассеяния» энергии в процессе взаимопревращений ее видов» (Алексеев Г. Н. Энергия и энтропия. М., «Знание», 1978).
Радикально по отвращению рецидивов по привнесению «лишнего» смысла в «ия» решил вопрос Гуссерль, борясь с «позитивной психологией» путем введения неологизмов, в стиле опытов Лурия- словотворчество, типа ноэмы и ноэзиса.
Вообще в философии используется все указанные способы, дабы максимально выразить «внутреннюю речь» своим (по-)читателям, подчеркнуть индивидуальность своего смыслового «узора», позволяющего тому или иному философу озвучить свое индивидуальное представление о мир в его целостности. Язык философии ПО СВОЕЙ ЗАМКНУТОСТИ:
- с одной стороны, максимально приближен к естественному языку (ибо включает в себя и «тексты о НОСИТЕЛЕ языка»,
-с другой- наиболее далек от него: по сути, у каждого философа свой ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ язык, язык ОДНОГО человека, для которого- чтобы его понять, следует приложить усилия.
И это- не столько следствие наличия «собственных терминов», сколько новая «паутина» смысловых связей, соединяющих эти термины, за счет связности языка- под влиянием индивидуальных терминов изменяющего «конфигурацию смыслового поля» обычно употребляемых слов. Собственно, из-за индивидуального языка, например, Хайдеггера, возникает герменевтическая проблема трансляции той или иной его идеи в другие философские системы. (Как тут не вспомнить слова, кажется, Карнапа, который в своё время писал: «Предложения метафизики суть псевдопредложения, которые при логическом анализе оказываются или пустыми фразами, или фразами, НАРУШАЮЩИМИ ПРАВИЛА СИНТАКСИСА»). С другой стороны, при обсуждении критериев истинности научной теории, гипотезы в «ия», не помню кто, видно отчаявшись, высказал радикальную мысль «Теорию следует считать корректной, если она не нарушает правил синтаксиса». Столь важное значение синтаксиса объясняется тем, что – это ОСНОВА понимания (если угодно - ПОРЯДОК (структура) мысли. Нет порядка – нет понимания, не говоря о логике…Видите ли, мы общаемся, при помощи предложений, благодаря которым и возникает возможность нам понять друг друга, и если происходит нарушение синтаксиса, то происходит и нарушение понимания...
Напоследок, возвращаясь к «е.я.» интересно отметить ещё одно следствие ограниченности языка: его проявляющуюся время от времени «непрозрачность». Вот что по этому поводу пишет Л. П. Киященко:
«Для классического рационализма язык играет роль нейтрального средства, выступающего в качестве “прозрачной среды” научных описаний, которая тем лучше, чем меньше вносит в эти описания субъективных “помех”…
Коррекция пульсирующего ритма живого языка замечаема в периоде напряжений, сбоев, сдвигов УСТОЯВШИХСЯ значений и смыслов, которые подошли К ПРЕДЕЛУ своего применения. Это случается и совпадает как с большими переменами в жизни языка, так и с частными сбоями в удобстве его употребления, когда язык вынужден сам на себя ОБОРАЧИВАТЬСЯ, испытывая угрозу своему безоблачному существованию. Язык как бы подходит к границам своей естественности. Это может быть и в рамках специализированного, научного языка, который подошел к границам своей естественности, когда “естественный горизонт начинает ощущаться искусственным пределом” [31] , когда наступает предел естественности как искусства… Язык теряет свою естественную прозрачность, становится непроницаемым, что является, по словам Хайдеггера, основной чертой телесности…» (В поисках исчезающей предметности_ Очерки о синергетике языка.htm).
При этом, если использовать термины М.Мерло-Понти, непрозрачность языка в КАЖДОМ конкретном случае объяснима типичной языковой СТРУКТУРОЙ: «точка (определённость предметности, смысл слова)-ГОРИЗОНТ (языковая среда, в которой наблюдается определенное “качественное изменение” (смысла), подлежащее объяснению)» (аналогично, в терминах Гадамера: герменевтический опыт («точка») – горизонт понимания), т.е. – круга, при приближении к границам которого «горизонт» теряет свою прозрачность: теряются «очертания смысла представленного в предмете, предметность ускользает, смысл растекается по линии горизонта понимания» (В поисках исчезающей предметности_ Очерки о синергетике языка.htm).
Поэтому, в отличие от Вашего:
«Тут есть один нюанс: философия не входит в "разные науки" (в Вашем смысле этого выражения), она не стоит в одном ряду с психологией, социологией, этнологией, и не замкнута на исследования "психологии народа". Поэтому и смысл понятия "менталитет" в философии не так сильно "гуляет", как это может происходить в "разных науках"».
Я считаю, что как раз в философии, наиболее приближенной к «ея» науки (науки, прежде всего потому что, в интересующем нас аспекте языка, в ней РЕФЛЕКТИРУЕТСЯ наличие не только предметного языка, и метаязыка (как в естественных науках), но и языка о «носителе» языка. Возьмем, к примеру категорию «время», как только в философии его не определяли через «объектный язык»: Аристотель: «время есть чи¬сло каждого движения» Декарт Р. определял ПРИРОДУ времени как продолжительность жизни вещей, Локк через «измеренную продолжительность», Лейбниц: «время – порядок последовательностей», и т.д.- можно ли тут говорить, что смысл времени в философии «меньше гуляет»? Особенно, если учесть «носителя языка», как сделал Кант, у которого время- априорная форма внутреннего чувственного созерцания?- не думаю, скорее философия наоборот, в своей «универсальной индивидуальности» пытается расширить «горизонты прозрачность языка», «бросаясь в крайности смысла понятий, расширяя их содержание». В стиле, например Витгенштейн который сказал, мышление есть язык.
Я теперь из «пушки абстракции», по нашим «воробьям»: «менталитету»- «ментальному»-«ментальности», и «когнитивному»- «когнитивности». Не буду расширять предоставленную нами обоими выборку. Т.е. на основе её в аспекте моего понимания современной семантики, согласитесь, кстати- науке, скажем, не совсем философской, или даже, совсем не философской, хоть как и многие науки, и возникшей в «дебрях» философии (Г.Фреге, Ф.де Соссюр).
Итак, ментальный - "относящийся к уму, к умственной деятельности (Ожегов), положим, а откуда
Ваше:
«Ментальность (менталитет), это не просто умственность вообще, а умственность, взятая с её вариативными особенностями»?

Простите, конечно, но у Ожегова: Ментальность (менталитет)- «Мировосприятие, умонастроение». На мой взгляд, если работать со словарями, то, по возможности, весь «ряд», или группу интересующих слов надо брать у одного автора.
К слову (и в ответ Болдачеву, на его):
«На мой языковой слух слова "ментальный" и "менталитет" в русском языке принципиально отделились друг от друга и практически не имею общего смысла.... вы хотите понять устоявшуюся традицию использования слов в современном русском языке или бороться с ней? Если второе, то какой смысл?».
В русском языке, как насколько я знаю, ПОВСЕМЕСТНО наличествует процесс как субстантивации (переход имён прилагательных в существительные), так и обратный процесс- адъективации (т.е. переход имен существительных в прилагательные):
«Переход имён прилагательных в существительные – активный процесс в русском языке. Можно предположить, что такой переход стал реальностью вследствие особой природы прилагательных: они называют признак предмета. Первичными по происхождению, как известно, были имена существительные (они называют предмет), затем от них «отпочковались» прилагательные, называющие признак предмета. Поэтому возвращение прилагательных в лоно существительных следует признать логичным и объяснимым.» http://russia-sng.iphil.ru/index.php?id=76&itemid=1&limit=1&limitstart=1...
И поэтому, ссылка на русский (живой (в смысле подвижный), естественный) язык должна, как раз, свидетельствовать о том, что ментальный и менталитет - эти понятия в русском языке должны иметь между собой такие же отношения, как экономика- экономный, масло – масляный, истина- истинный. Но даже, если в данном случае, живой, русский язык «дал сбой», то, уж во всяком случае, нельзя упрекать человека в том, что он «хочет бороться с русским языком», в котором относительное прилагательное призвано выражать сущностной признак предмета от которого оно образовано. Другое дело, когда происходит нерефлектированное замыкание, «еи» с «ия». Например, формальной логики с естественным языком, или философским, который, как я считаю, близок к естественному. Да и тогда, различать истину и истинное, нужно лишь в области открытости этих языков друг другу. Я думаю, так.
В свете сказанного выше, делаю первый вывод:
В области «ея» менталитет и ментальный должны различаться как существительное и прилагательное, выражающее существенный признак этого существительного, не смотря на историю их возникновения и иностранное происхождение, что, в общем, соответствует определению того же Ожегова: ментальный, это что-то существенное, относящееся к «Мировосприятию, умонастроению». Но, по той же причине, я не могу согласиться и с Ожеговым, который считает (видимо) ментальность синонимом менталитета- в том же ряду, если истинный- признак истины, то, в русском языке процесс субстантивации имеет два направления, когда существенный признак, абстрагируясь от «предмета», становиться собственной «чтойностью»: истинностью, правдивостью, маслянистостью, экономичностью, ментальностью.
Отсюда второй вывод: если придерживаться практики формирования русского языка, следует, скорее всего ИСКАТЬ общее основание для сравнения ментальности с когнитивностью, если не собираемся признавать, что когнитивность- несущественное свойство менталитета. Или- собираемся?..
Вы:
«...говорится об умственных способностях человека, и это, на мой взгляд, едва ли не самое главное в понятии "ментальный"... В результате мы можем говорить о менталитете данного человека, как о совокупности его личностных особенностей в аспекте мышления в широком смысле. Более того, в "Энциклопедическом словаре" 2009 говорится даже о "Ментальной характеристике нации"».
Думаю, есть смысл обсуждать «ментальный» в аспекте «способности», «существенное (-ые) свойство (-а)» менталитета.
МЕНТАЛИТЕТ.
Здесь, без вопроса происхождения этого понятия- не обойтись... И «оп-па»
Вы:
«А то, что появление термина "менталитет" связывают с выходом книги «Первобытный менталитет» (Л.Леви-Брюль, 1921 г.)».
Не собираюсь оспаривать, а лишь замечу в аспекте указания на сложность этого вопроса. То, что известно нам как «Первобытный менталитет», по Вики суть: «Первобытное мышление / La mentalité primitive». А, в академике, почему то указано: «Термин «М.» ввел в научный обиход американский философ Р. Эмерсон (1856) в качестве показателя уровня развития индивидуального и коллективного сознания. Содержание М. составляют знания, которыми владеет данная общность людей, их верования. М. предопределяет особенности поведения. Можно понимать М. как подсознательую готовность личности к определенным мыслительным и физическим действиям. Такую готовность называют установкой. М. выражает представление людей о жизни и окружающем мире.
http://methodological_terms.academic.ru/896/%D0%9C%D0%95%D0%9D%D0%A2%D0%...
Очевидно, что для анализа происхождения термина (поскольку к нам он, «перекочевал» из науки) «менталитет», следует, в общем-то, знать не русский язык, а скорее группу иностранных языков, потому, как, например, в «La mentalité primitive» я вижу mentalité, но также вижу и «Первобытное мышление». Отсюда, вроде бы следовало, что мышление у Л.Леви-Брюль должно = mentalité. Сам же в предисловии к «Первобытный менталитет» Л.Леви-Брюль писал:
«Когда двенадцать лет тому назад вышла моя книга «Мыслительная деятельность в низших обществах», ее уже следовало бы назвать «Первобытный менталитет», однако тогда я отказался от такого названия, поскольку слова «менталитет» и даже «первобытный» еще не вошли, как теперь, в привычный язык.... Предметом же «Первобытного менталитета» является, прежде всего, показ того, как первобытные люди
понимают причинность, а также тех следствий, которые вытекают из их представления о ней.» Сентябрь 1921 года.
Честно говоря, вникать в это- даже, для меня- слишком. Поэтому делаю напоминание о том, что в русский язык это слово перешло уже из науки, точнее: из комплекса наук о человеке (из этнографии (Л.Леви-Брюль) и социологии, так и не успев «отпочковаться» от философии (Э́мерсон). А следовательно, мы можем лишь сузить область неопределенности смысла настолько, насколько позволяет современная практика применения понятия «менталитет», причем, не только «чистых» философских текстов, но и «около них», учитывая, что даже в социологии, этнографии и пр. употребление понятия «менталитет»:
а) всегда связано с мышлением (а значит- с философией);
б) при обращении к «менталитету», встает вопрос об обобщении этого понятия в рамках общественных наук, и поэтому, «яркие индивидуальности»- представители этих наук, легко «приобщаются» к проблемам философии (тот же Л.Леви-Брюль).
Но, правы и Вы: «Философия требует ухода». Поэтому, «должно быть» «ядро»... Только, его: нет, как раз, из-за связности индивидуального языка «зачинателей» многочисленных течений в философии... Вот из-за «всех сил» МЛФ хотела «проглотить» философскую систему Гегеля- не получилось... Только «рассыпалась» система на «триады»... И, как быть?
Вы:
«Идея менталитета, как некоей стабильной, каким-то образом закреплённой "пресс-формы" (шаблона) для поведенческих импульсов, известна и понятна без каких-либо специальных исследований, известна, потому что это первое, что приходит на ум о сущности менталитета; а НЕ известен и НЕ понятен материал, из которого изготовлена пресс-форма; где, в чём, как закреплен менталитет?».
Я считаю, поскольку я ни Кант, ни Гегель, ни, на худой конец- Гуссерль, или Хайдеггер, мне следует «примкнуть» к какой, либо «региональной» идеи, этих философов, способной дать основную концепцию, от которой следует отталкиваться, развивая в «своем русле понимания» конкретно, понятия «менталитет». Такой идеей я считаю идею «жизненного мира» Гуссерля. Кстати, из моей выборки цитат:
«… использование понятия “менталитет” в различных отраслях современной науки было обусловлено возникновением неклассической парадигмы социального познания, предметом которой является мир повседневной жизни и дорефлексивных форм обыденного сознания, а целью - исследование “живых” социальных коммуникаций и жизненных практик....».
Здесь, на мой взгляд, содержится центральный пункт понимания ИССЛЕДОВАНИЯ менталитета. Т.е., по сути, ИМХО, сам менталитет представляет собой «мир дорефлексивных форм ОБЫДЕННОГО сознания», что вполне вписывается в характеристику «жизненного мира» Гуссерля. А теперь, в моем интерпретации, основанной, прежде всего, на характеристике «дорефлексивных», ведущих к, опять же таки, Гуссерлевскому пониманию «жизненного» мира, прежде всего, как мира, в котором, НЕТ противопоставления субъект-объекта, свойственное человеку в состоянии НАПРАВЛЕННОГО (целевого) познания мира (собственно: КОГНИТИВНОСТИ), а есть: «существование ПРОСТОЙ соотнесенности субъекта и объекта» в единой жизнедеятельности».
Вы, конечно, можете, резонно возразить: человек во все времена, так или иначе познавал мир. Да, но во-первых, даже сейчас, взрослый человек, большую часть своего времени, не находиться в специфическом состоянии познания. Так, каждый день, просыпаясь, умываясь, чистя зубы, идя на работу, человек находиться в сознании, но это сознание- не в состоянии познания… Так, как ОН УЖЕ ЗНАЕТ, что есть, и что будет, и ему повезет, если работа его ТРЕБУЕТ постоянного познания (-творческая- Гуссерлевское «профессиональное время»). А если- нет? Если все его решения проистекают из того, что он УЖЕ знает? «Не пойду сегодня на пляж, потому что пасмурно».
Вторая, важная черта обыденного сознания легко иллюстрируется содержанием и «упорядоченностью» этого содержания, причем на этот раз, не с точки зрения Гуссерля, который стремится очистить сознание от «любого психологизма», а с точки зрения Декарта:
«Но если я буду разуметь само чувство или осознание зрения или ходьбы, то, поскольку в этом случае они будут сопряжены с мыслью, коя одна только чувствует или осознает, что она видит или ходит, заключение мое окажется вполне верным». Т.е. содержанием обыденного сознания является не только мысли, но и чувства, ощущение- т.е. все то, что человек осознает, существуя в своем жизненном мире обыденности, причем, обязательно, этот мир представлен обыденному сознанию в СВОЕЙ НЕОТРЕФЛЕКТИРОВАННОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ. Т.е. без анализа, что человеком руководило «тогда»- чувство, мысль (собственно- установка, говоря современным языком)…
Взятая в таком ракурсе идея Гуссерля о «жизненном мире», на мой взгляд, дает мне право определить менталитет, как «дорефлексивную форму обыденного сознания».
Чего не хватает?- «Привязки» к народу, к индивиду…Тут, легче всего идти от «онтологии сознания», определив историю человечества, как смену рефлексий. Утрированно-образно (подробности, со всеми уместными выкладками в прикрепленном файле: http://philosophystorm.ru/tsarev_pavel/5066 ):
человек рождается маугли, сознание его формируется при помощи инициации самосознания окружающих его людей в форме заимствования (если угодно- подражания), поэтому, естественно, что если окружающие его люди имеют некую общую особенность, например в отношении оценки окружающего мира, в отношении людей друг к другу, то это прежде всего откладывается в его формирующемся сознании, самосознание же появляется у подростков, где-то лет в четырнадцать. Обычно его появление связывается с ростом самокритичности к представлениям, прежде всего, о себе. Собственно, появление самосознания, это- оценочное «перетряхивание» индуцированного сознания подростка, под углом «деления» сознания на «свое- Я» и «не свое-«ИХ». В «Я», естественно попадают наиболее общие, возможно, безальтернативные представления, полученные «индуцированным» способом при формировании сознания, под влиянием ближайшей СОЦИАЛЬНОЙ среды (и поэтому, остающиеся ОБЩИМИ (неразделенными на «МОЕ» и «ИХ»).
«Главная особенность самосознания – концентрация представления о себе... само самосознание (или Я) суть ничто иное по своему содержанию как несколько эмоциональных представлений, в основном процедурной памяти, с которыми Я ассоциирует себя, лежащие вне фокуса сознания. Но именно они, находясь вне фокуса сознания, а значит: вне «зоны критики», с помощью воли и внимания, создают источник апперцепции восприятия. ... деление сознания и самосознания по содержанию представлений можно провести феноменально, вероятно, только по границе самокритичности, которая со временем, без «чистой» философской рефлексии, сопровождаемой сомнением, уменьшается (растет самомнение, уверенность в правоте, даже в мелочах)» (Там же).
Естественно, в течение жизни, при спонтанной, или искусственной (самонаправленной) рефлексии, первоначальное «Я» подростка может изменяться по содержанию (я, лично, связываю спонтанную онтологическую эволюцию индивидуума, со сменой характера ~ через 12 лет (аналогия- периодическая смена поверхностного покрова змеи)), но, наиболее «глубинные слои» (например, знание родного языка, которое, кстати, имеет влияние на:
1. Структуру («перспективу») мышления;
2. На характер (как человека, в целом, так и мышления);
3. На «настроенность» (как человека, в целом, так и мышления), и пр.).-
полученные в «первой спонтанной» рефлексии-
чаще всего, остаются в самосознании, «освещающей» и «выстраивающей», в аспекте логики, сознание в его сиюминутности человеческого существования. Собственно, это «ядро» самосознания, остающееся при смене «повторных рефлексий» как «приватизированная часть общего»- и есть, ИМХО, МЕНТАЛИТЕТ, который «освещая обыденное сознание»- сам остается, вне «фокуса сознания». И именно, потому, что он «освещает» сознание, он НЕ ЕСТЬ подсознание, а скорее НАДСОЗНАНИЕ, что в моем понимании: «фундамент» самосознания.
В общем-то, я действительно, наверно, говорю, «известные и понятные без каких-либо специальных исследований» «вещи», но, меня смутила Ваша:
«…НЕ известен и НЕ понятен материал, из которого изготовлена пресс-форма; где, в чём, как закреплен менталитет?». В общем-то: о «где»? Я свое понимание представил довольно подробно. Как?- не менее подробно- первой спонтанной рефлексией.
Хотите, познать «материал» из которого «из которого изготовлена пресс-форма»?... Ну, я не знаю… Попробуйте съесть отваренных лягушек, которых обожают французы, или жаренную саранчу, которая деликатес у камбоджийцев, или «самое безобидное» яйца вкрутую, приготовленные в моче мальчиков, которые продают в провинции Чжэцзян... Открылась Вам эта форма в чувстве отвращения, брезгливости, возникшей, благодаря интерпретации обыденного сознания, под воздействием «нашего» менталитета, причем так сказать априори, как предубеждения?.. А ведь- не отрава, ДРУГИЕ едят с удовольствием, иногда отдавая предпочтение ни рыбе, ни мясу, а жареной саранче... Нужно, что-то более, так сказать, возвышенное? ««многие японцы, обладавшие обостренным чувством чести, совершали инсэки-дзисацу безо всякого понуждения и часто по поводу, который европейцам казался ПУСТЯЧНЫМ. Самоубийство Вателя, мажордома принца Конде, было сочтено современниками и потомками ЭКСЦЕНТРИЧНЫМ чудачеством. Бедняга пронзил себя шпагой, испугавшись, что королю не успеют вовремя подать рыбное блюдо. С точки зрения самурая это был совершенно нормальный поступок, свидетельствующий о том, что принцу служат люди, понимающие СМЫСЛ слова «ответственность…» ( http://bookworm-quotes.blogspot.com/2008/0...g-post_02.html). Рассуждал ли этот самурай?- Не думаю. Он точно знал, как ему следует поступать: «само по себе разумеющееся» согласно своему менталитету.
Попробую кратко сформулировать выводы из моих размышлений:
1. Менталитет- это фундамент самосознания, который определяет функционирование обыденного сознания.
2. Ментальный- это признак обыденного сознания, приписываемый тому, или иному предмету, событию.
3. Ментальность- это неотрефлексированные ощущения, чувства мысли обыденного сознания.
4. Когниция- это познание посредством размышления.
5. Когнитивный – совершаемый разумом, мыслительный
6. Когнитивность- это состояние сознания при НАПРАВЛЕННОМ (целевом) познания мира. ИМХО, конечно.
С уважением. Павел.

Владимир! Спасибо. Полагаю однако при моем способе приготовления ответа в Word неделями, проще по-старинке: кавычки и абзац. Все равно: спасибо за консультацию.

Павел.

Ron

Менталитет являет себя вне себя поступками, т.е. существует.

Тогда как "ментальность" - это попытка "вывести" менталитет из некой таинственной сути нашего Я. 

Ментальность - чистая выдумка, не обладающая даже спекулятивной идеей, а, следовательно, недоступна и нашим спекуляциям.