«Объект прост». Витгенштейн

если выразить суть содома, где стремление быть сверху играет важнейшую роль, и взяв определение  Бердяева, «истина - это то, что есть», то надо дать определение содому от обратного, как "сопротивления тому, что есть". Остаётся только уяснить, где есть, и что есть, и именно в этом религиозный взгляд на вещи отличается от иного. Религия представляет из себя связь верующих, и по этой причине верующий есть "инструмент" своей же веры, и это по факту, а не потому что обязательно так думать, и получается что верующий также и вещь, которую можно использовать в проповедях священника, для привлечения или закрепления верующего в данной вере, и притом вещь ментального свойства, так как верующий остаётся свободным в пространстве и желания, и веры, и отсюда уже религиозно исходит либеральная концепция свободы, где свобода мнится, но не имеется по факту. Теперь перейдём к онтологии бесполого Тела, которое складывается воспитанием в общности (семье, роде, общине) до 8 лет, где мать формирует свойства "свободы" необходимые ей для удобства в общении с ребёнком. Тогда тут же возникает вопрос, какая из либеральных свобод важнее, первая, или вторая, от матери исходящая, и обе свободы мнимые. так как природа не знает свободы вообще, а только детерминацию в среде обитания, единое матери и ребёнка составляют некое целое для бесполого Тела ребёнка, и только эта свобода служит снятию напряжения бесполого Тела, где реализуется объект сопротивления в эффекте потери Тела матери, а свобода в сфере желания, веры, подбирается под потребности бесполого Тела реализацией  "себя" как целого, так и формируется содом, как мнимая самодостаточность целого, имеющего окружение не входящее в целое, и где половая потребность исчезает как главный мотиватор, а возникает стремление к садо-мазо отношению, где сопровождается для бесполого Тела и возгонкой объекта сопротивления в эффекте потери Тела матери, что ведёт и к кастрации, как состоянию либидо, которое необходимо сочетается с садо-мазо отношением только. Повторы в психике которые наблюдались Фрейдом и связаны с принципом содома, где бесполое Тела нарушая связанность встаёт на пути биопола, и когда имеющаяся "свобода" стремится к преодолению детерминации биопола, а тогда нарушается единое психическое пространство, и которое имеет значение в гармонии с собой. Цивилизация необходимо будет идти к упадку при законах о браке полагающих зрелость биопола, и сейчас просто это не понимается, так как  брак воспринимают естественно, тогда как это искусственное образование, а зрелый биопол преодолевается содомом уже давно, и возвращения к биополу незрелому пока не предвидится. Россия имела преимущество перед Западом в раннем браке, а сейчас оно потеряно, и идиотов всё больше. Простой пример, когда жена ревнует мужа, или наоборот, в этом и проявляется содом, ведь брак не о свободе.

На каждом уровне субъект закона испытывает по отношению к великим постоянным объектам природы свою собственную неспособность к повторению и обнаруживает, что это бессилие включено в объект, отражено в постоянном объекте, в котором он видит свой приговор. Закон соединяет текучесть вод и постоянство реки. Эли Фор сказала о Ватто: “Он поместил самое мимолетное там, где наш взгляд встречает самое непреходящее, — в простор и высокие леса”. Таков метод XVIII века. Вольмар в “Новой Элоизе” систематизировал это: невозможность повторения, изменение как общее условие, на которое, видимо, закон Природы обрек все частные создания, были постигнуты в соотношении с постоянными терминами (которые, несомненно, изменчивы относительно других постоянных, подчиняющихся иным, более общим законам). Таков смысл рощи, грота, “священного” объекта. Сен-Пре узнает, что не может повторять не только из-за перемен, происходящих с ним или Юлией, но из-за великих постоянств природы, обретающих символическую ценность, тем не менее исключающих его из подлинного повторения. Если повторение возможно, оно вытекает скорее из чуда, чем закона. Оно противозаконно: направлено против сходной формы и равноценного содержания закона. Если повторение можно найти даже в природе, то во имя противозаконно самоутверждающейся силы, работающей под законами, быть может, превосходящей их. Если повторение существует, оно одновременно выражает особенность — против общего, универсальность — против частного, примечательное — против обычного, единовременность— против переменчивости, вечность — против постоянства. Во всех отношениях повторение— это трансгрессия. Оно ставит под вопрос закон, оно изобличает его номинальный или всеобщий характер в пользу более глубокой художественной реальности...

Если повторение возможно, то только вопреки как нравственному, так и природному закону. Известны два способа отбросить нравственный закон. Или отбросить, восходя к его принципам: опротестовывают порядок закона как вторичный, производный, заимствованный, “общий”, в законе вскрывают принцип вторичности, который меняет направление силы закона или присваивает его исходную мощность. Или же, напротив, закон отбрасывается успешнее, когда обращаются к его последствиям, подчиняясь закону со слишком большим тщанием; именно в силу приятия закона душе, неискренне его принимающей, удается обойти закон и вкусить радостей, которые ей следовало охранять. Это хорошо видно во всех доказательствах от противного: в забастовках “усердия”, в мазохистском способе насмешки через подчинение.
Первый способ нарушения закона — иронический, ирония предстает здесь как владение принципами, как восхождение к принципам и их опровержение. Второй способ — это юмор, владение следствиями и нисхождениями, незавершенностью и падениями. Следует ли понимать, что повторение возникает как в этом неопределенном положении, так и в восхождении, как будто бы существование овладевает собой и “повторяется” в себе, когда его больше не стесняет закон? Повторение принадлежит к юмору и иронии; его сущность — в трансгрессии, исключении; оно всегда выступает в пользу особенности против частностей, подчиненных закону, универсального против законополагающих общностей.
ЖИЛЬ ДЕЛЕЗ. «Различие и повторение»
https://vk.com/doc5787984_532113999?hash=wlJn4aNCXXKh.. ЖИЛЬ ДЕЛЕЗ
«По ту сторону принципа удовольствия» - это уникальная концепция становления психики, но и становления в самом широком смысле этого слова. Фрейд заглядывает по ту сторону душевной жизни, пытаясь понять непостижимые для него феномены психического, далеко выходящие за рамки принципа удовольствия.
До этого Фрейд считал, что принцип удовольствия правит всей душевной жизнью. Но с течением времени он стал отмечать противоречия, нарушающие этот принцип повсюду и повсеместно. В частности, травматические неврозы, детская игра и явления переноса, наблюдаемые в клинической практике психоанализа, которые наглядно демонстрируют, как человек упорно, словно по принуждению повторяет и воспроизводит травматический опыт своей жизни.
В своих попытках понять явления, сопровождаемые травматические неврозы, детскую игру, явления переноса в психоанализе, Фрейд раскрывает принцип навязчивого повторения, который рушит первую теорию влечений, когда сексуальные влечения противопоставляются влечению к самосохранению. В работе " По ту сторону принципа удовольствия" Фрейд пишет о том, что в душе имеется сильная тенденция к удовольствию, но с сожалением признает, что навязчивое повторение перечеркивает всякое удовольствие и заставляет человека испытывать такие вещи, которые никакого отношения к удовольствию не имеют.
Навязчивое повторение – вечное возвращение: разрушение или созидание?
Фрейд обнаружил, что зачастую психические стремления человека не следуют принципу удовольствия, согласно которому психика стремится получать удовольствие и избегать неудовольствия.
Несмотря на доминирующую тенденцию в психике к получению удовольствия, в то же время мы не можем не видеть, что существует стремление и к неудовольствию, причем далеко не всегда оно обусловлено требованиями реальности, которых невозможно избежать. Дети, повторяющие в игре неприятные ситуации и опыт, истории жизни невротиков, которые воспроизводят в различных ситуациях опыт неудовольствия, отношения между людьми, складывающиеся по одному образцу, отношения переноса в клинической практике психоанализа, так называемые проявления невроза судьбы – во всех этих ситуациях речь идет о постоянном возвращении, повторении одного и того же.
Фрейд обнаружил, что все эти ситуации объединяет тенденция к навязчивому повторению, которая выходит за пределы принципа удовольствия. Речь идет о навязчивом повторении, которое обладает большей принудительной силой, чем отодвинутый им принцип удовольствия. Так, мучительная, тревожная ситуация будет повторяться в уме человека вновь и вновь, порой впоследствии воплощаясь в различных формах и разыгрываниях в тех или иных жизненных обстоятельствах.
Психологический смысл навязчивого повтора Фрейд видел в потребности овладеть травматическим опытом, который вызвал нарушение покоя. Это попытки связать энергию возбуждения, чтобы справиться с этим пугающим наплывом возбуждения психическими средствами. Травмирующее переживание нарушает состояние единства и связности в психическом аппарате, вызывая беспокойство и напряжение, в то время как в психике действует тенденция к статическому равновесию, т.е. потребность максимально снизить напряжение (принцип нирваны) или хотя бы поддерживать его на постоянном уровне (принцип постоянства).
Возникшее в результате травмирующего внешнего или внутреннего влияния возбуждение, беспокойство или напряжение психика стремится связать с помощью какого-либо психического содержания, т.к. со связанной энергией затем уже можно справиться психическими средствами, и это позволит снять возбуждение и ощутить желанное успокоение.
Принцип навязчивого повторения – ключевой принцип работы психического аппарата. Вернуться в то состояние, которое было раньше, чтобы вновь пережить его, стремление вернуться в прежнее состояние, предшествующее травмирующему напряжению.
Таким образом, открытием Фрейда стало обнаружение повторения как базовой формы психической работы. Но это компульсивное повторение имеет не ситуативный характер, оно носит очень жесткий, навязчивый, императивный характер. Именно это обстоятельство позволило Фрейду предположить, что за принципом навязчивого повторения стоит жесткий императив – инстинктуальное влечение, а не просто тенденция к повторению.
https://golenevalada.ru/blog/klassika-psikhoanaliza-p.. По ту сторону принципа удовольствия. Зигмунд Фрейд