В открытом доступе нет у Вас ссылки?

А сколько разных моделей понимания. Я вот даже модельную феноменологию создавал.. Вот вариант. В конце 90-х. Потом ка-то интерес к философии затих

ЭПИСТЕМЫ ЛАНДШАФТА (МОДЕЛЬНАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ)

Как правильно подчеркивает, к примеру И.Т. Касавин: «Социальная природа познания не исчерпывается социальностью вырабатываемых и используемых в нем схем, норм и идеалов. Познание – неотъемлемый элемент совокупной социальной дея¬тельности человека, так сказать, социальная подсистема. В знании и познании, как в капле воды, отражается социальное окру¬жение познающего субъекта, этого микро¬косма внутри социального Космоса» (Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М., 1990. С.141). Это же подчеркивает Микешина Л.А.: «Сегодня стало очевидным, что предпосылки по¬знания не исчерпываются собственно гносеологическими параметрами и компонентами, но од¬новременно являют собой исторически сложившиеся формы вхождения в специально научное знание различных по природе и генезису ценностных ориентиров, отражающих социально-культурную детерминацию познания, выполняю¬щих нормативные, философско-методологиче¬ские и мировоззренческие функции» (Микешина Л.А. Фундаментальный поворот в понимании структуры научного знания \\ Философия. Наука. Цивилизация. Эдиториал УРСС., М.,1999 с.120-121) Хотя этой точке зрения были и появляются новые противники. В частности в выступлении В.Я. Пермякова на конференции в Кремовидово, посвященной теме «Стили в математике» кри¬тикуется эта точка зрения: «Наука автономна от культуры в своей структуре.. не существует китайской физики или биологии, ибо структура науч¬ной системы задана только системой фе¬номенов, подлежащих объяснению. Система феноменов, являющаяся базой науки, однозначно задается в сфере практики, т.е. неза¬висимо от культуры. Каждая наука определена исключи¬тельно её предметом и общей логикой организации теории»(Стили в математике: социокуль¬турная философия мате¬матики. Под ред.А.Г. Барташова. Спб., РХГИ 199 с.242) Он далее утверждает следующее: «В своей интенции наука внесоциальна и внекуль¬турна, ибо её успешность напрямую зависит от того, в какой мере она свободна от субъективных установок личностей, сообществ и классов, обусловленных конкретной культурой. В этом плане наука прямой антипод культуры. Ценности субъективны и на¬циональны, наука, по край¬ней мере в своей тенденции, объективна и интернацио¬нальна. Наука независима от культуры по той причине, что и её задачи, и оценки её ре¬зультатов определены непосредственно практикой, т.е сферой в принципе безразлич¬ной к культуре и одинаково необходимой для всех культур»( там же с.242) Тут приходит на память высказывание известного французского философа Н. Мулуда: «..язык культуры направляет язык науки. Но последний в свою очередь на¬правляет первый» (Н. Мулуд Современный структурализм. М., Прогресс. М.,1973 с.268). Вся суть в том, что надо учитывать, что познание осуществляется не только в научном знании, есть и другие формы позания – художественное, обыденное. 1. ПОНЯТИЕ ОБ ЭПИСТЕМЕ 1. ТРАДИЦИЯ И МЫСЛЬ Отразить синергетический характер ре¬альности не¬возможно, центральная проблема философии со времен Парменида за¬ключается в следующем: как идеальные конст¬рукты (концепты) со стабильным полем значений способны отразить реальность, ко¬то¬рая состоит из явлений с двойственным значением или из яв¬лений, яв¬ля¬ющихся констелля¬цией противоположных сил, факторов и предметов, без помощи которых яв¬ления и реальность вообще не может быть индентифицированы в человеческом созна¬нии; как выразить реальность, которая имеет темпоральное измерение, не уловимое понятием или иным идеальным конструктом со стабильным множеством значений; как посредством мысленных конст¬рукций (моделей) объяснить окружающий человече¬скую культуру мир и как понять саму че¬ловеческую культуру. Человек сам по себе как сингулярная индивидуальность не мыслит, он мыслит моде¬лями, которые определены ментальными традициями современной ему культуры, его мышление - это модельное мышление. Это творческая игра моделями. В частности, из¬вестный русский физик и философ Н.А. Умов (1846-1915) писал: «Нашим уделом яв¬ляется соз¬дание картин, движущихся панорам, фигур, образов, короче – моделей суще¬ствующего и совершаю¬щегося, не противоречащих друг другу, а связанных между со¬бой» (44, с.226). И далее: «Все наше мировоззрение, от наиболее обы¬денного до наибо¬лее возвышен¬ного содержания, представляет собой собрание моделей, образующих бо¬лее или менее удачный отклик существующего, со¬ответствующих или не соответст¬вующих тем ве¬щам, которые имелись в виду при их построении» (там же). Именно оп¬ределенные системы этих моделей, определенная игровая констелляция этих моделей составляет эпистему. Известно типичное соотношение «ценности» и «познания». В свое время Г. Риккерт утверждал то же са¬мое - понимание культурного артефакта возможно только путем «отнесения к ценности». Но «ценность» – это предельно общие основы культуры, пре¬дельно общая характеристика, которая не может быть основой для четкого понимания культурного явления. Более определенным является «отнесение к традиции». И это «отнесение к традиции-ценности» имеет идеологический характер, ибо идеалы той или иной традиции задают идеологию этого понимания. А потому вся¬кое историографиче¬ское исследование, отрываясь от той или иной традиции, современной ему, имеет ха¬рактер идеологии: оно отражает и понимает прошлое таким об¬разом, с какой позиции и тради¬ции это прошлое рассматривается. Всякое понимание основывается на отнесении факта к точки зрения ка¬кой-либо традиции. Эта традиция задает принцип селекции многообразия проявлений факта. В этом отношении интересна к примеру теория познания Н. Михайловского, который отличал Также известно типичное противопоставление «истины» и «веры». Действительно факты, противоречащие заданным традициям общества, не воспринимаются соз¬нанием, кото¬рое формировано этими традициям. Возникает «эффект слепоты». Крайнее выражение противопоставления «веры» и «истины» известно – это позиция Тертулл¬лиана, но эта позиция никогда не обладала должным авторитетом, ибо всегда была бо¬лее популярна позиция Аврелия Августина, утверждавшего гармонию между «верой» и «знанием». Действительно, та или иная традиция ментальности никогда не может обла¬дать устойчивостью, если она не отвечает элементарным условиям рациональной орга¬низации и свойствами адаптированности к реальности (т.е. истинности). Тем не ме¬нее, ясно, что всякая истина только тогда становится фундированной в культуре, когда она отвечает исходным принципам тех верований, на которых базируется тот или иной об¬раз жизни. Потому возможна ситуация Тертуллиана, когда человек, даже понимая, что какое-либо положение истинно, тем не менее его отвергает, отдавая предпочтение за¬данному образу жизни. Для этого совершенно необязательно рассматривать историю христианского общества, для этого достаточно вглядеться в обыденную жизни, где факты такого рода встречаются повсеместно. Но соотношение между верой и познанием не ограничивается этим. Дело в том, что всякое познание отрывается от посылок, принятых бессознательно и сформированных в данной культуре как основополагающие. Это обусловлено тем, что познавательная дея¬тельность есть частный механизм общей жизнедеятельности человека и его культуры, а потому оно действует в этих общекультурных рамках. Потому всегда во всяком познании существует непустое множество бессознательно принятых на веру положе¬ний. В этом отношении интересен анализ соотношение между религией и зна¬нием, предпринятый Г. Спенсером в «Основных началах» (1862), где он, отрываясь от идей У. Гамильтона (представителя Шотландской школы «здравого смысла», который пере¬нес на английскую почву идей кантовского критицизма), приходит к выводу, что рели¬гия и наука приходит к выводу об условности человеческого знания и о невозмож¬ности адекватного познания реальности, которая есть «Непознаваемое». Известно, ставшее традиционным для англо - американской философии противопостав¬ление Декарта и Ч. Пирса. Ч. Пирс подверг критике утверждение Декарта о беспредпо¬сылочности познания, утверждая, что всякое познание не может быть бес¬предпосылоч¬ным, оно базируется на исходных верованиях и убеждениях… 2. ИДОЛЫ ПЕЩЕРЫ: СОЦИОЛОГИЯ ЗНАНИЯ Известна концепция Платона в седьмой «Государства» Всем философам известны «Идолы пещеры» Ф. Бэкона, напомню, - он о них писал следующее: «Идолы пещеры суть заблуждения отдельного человека. Ведь у каждого человека помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляют и искажает свет природы» (Бэкон Ф. Новый Органон. аф. XLII). Я бы сказал несколько иным образом – каждая социальная группа имеет свой «идол пе¬щеры». Основоположником социологического подхода к науке можно считать К. Маркса, из¬вестно его высказывание: «В практике должен доказать человек истинность, т.е. дейст¬вительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластиче¬ский вопрос» (Маркс К., Эн¬гельс Ф. Соч., т.3 с.1-2) Маркс правильно подчеркнул, что вопрос об истинности мышления не может быть ре¬шен в рамках самого мышления. Довольно подробно эту идею разрабатывали русские марксисты. Интересна точка зрения А. Санина – не совсем известного марксиста, который в ста¬тье «Народничество в прошлом и настоящем» (Научное обозрение. 1898. №2,6), крити¬куя народников, вы¬сказал интересную мысль о «наблюдательных пунктах», с ко¬торых раз¬ные обществен¬ные классы видят и понимают окружающий мир. С точки зре¬ния сво¬его общественного положения, по мнению А. Санина, человек формирует «точку зре¬ния». Мысль верная, хотя она тре¬бует коррекции К. Мангеймом, соглашаю¬щегося с марксизмом, но утверждающего о существовании раз¬личных способов пони¬мания мира у различных общественных групп, а не только у круп¬ных образований типа «классов». Также интересна точка зрения Маслова – талантиливого экономиста, который в ран¬ний период своего творчества занимался проблемам социологии знания Эту идею марксистов подхватили впоследствии и на более солидном уровне М. Ве¬бер и К. Мангейм, после которых эта идея вообще вошла в «плоть и кровь» совре¬мен¬ной об¬щественной мысли. Сам термин «социология знания» был введен в 20-х годах XX века Максом Шелером. Философскими аспектами знания уделил наибольшое внимание К. Манхейм. По Манхейму «со¬циология знания стремится понять мышление в его конкретной связи с историче¬ской и социальной ситуацией, в рамках которой лишь постепенно возникает индивиду¬ально-дифференцированное мышление. Та¬ким образом, мыслят не люди как таковые и не изолиро¬ванные индивиды осуществляют процесс мышления, мыслят люди в определенных группах, которые разработали специфический стиль мыш¬ления в ходе бесконечного ряда реакций на ти¬пичные ситуации, характеризующие общую для них позицию»(с.8-9). Карл Манхейм утверждает следующее: «Модель того, как осущест¬вить плодотворное мышление, явно или скрыто стоит за каж¬дым конкретно сформули¬рованным вопросом и ответом: если последова¬тельно от случая к случаю проследить происхождение и радиус распространения подобной мо¬дели мышления, то обнару¬жится ее связь с социальным положением определенных обществен¬ных групп и их ин¬терпретацией мира» (с.229-230) Следует заметить, что Карл Манхейм, в отли¬чие от марксизма, он понимает «под этими социальными единствами не только классы, но и поколения, группы статусов, секты, профессиональные группы, школы и т.п.»(с.230) Как утверждал выше приведенный Санин, каждая социальная группа имеет свой «на¬блюдательный пункт» в своих «пещерах» Ландшафта культуры, в которых эта социальная группа прячется и защищается своими традициями от других. Может быть, только одетый в кинический «трибон» Философ странствует безбоязненно по Ландшафту культуры со своим концептом-«кайлом» и мыслью - «молотом», неся свои «диатрибы», «мениппеи» и ломтик хлеба в котомке-«пере»… Но остальные ведут себя не так, они придерживаются традиций мысли и по¬ведения, которые задают перспек¬тивы видения окружающего мира. Иногда они мыслят очень мало, но когда возникает «трещина» или «разлом» в Ландшафте культуры, угро¬жающий их «пещере», то они на¬чинают изобретать «идеологии», дабы ими скрепить и замазать эти трещины. Они на¬чинают плодить «идеи», которые представляют собой возможные «планы» ремонта. Идеи «…кишат в трещине, постоянно появляются на краях этой трещины, без конца возникая и исчезая, образуя тысячи различных соединений…» (10, с.211). Тут-то они и при¬зывают Философа – специалиста по рождению «идей», потому-то расцвет философии происходит именно в трагические пе¬риоды истории человеческой культуры, в периоды, когда, либо в процессе распада, либо в процессе ускоренного раз¬вития в культурном Ландшафте возникают складки, изгибы, разрывы и напряжения. 3.СОЦИАЛЬНОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЗНАНИЯ 3. ПРАГМАТИЗМ ЗНАНИЯ Они сформированы на базе тех реальных практик, которые позволили человеку выжить, потому ментальность организована прагматически. Ч. Пирс правильно подчеркивал, что истинно то, что реализуется в результате практической деятельности. Только та традиция мысли или та или иная форма жизнедеятельности устойчива, если она обладает практической жиз¬не¬способностью. Действительно, само познание всегда ориентировано на достижение того или иного ре¬зультата. Требуемый результат может быть различный, все зависит от того, для чего нужно познание того или иного явления. Сама цель познания влияет на форму знания и получаемый результат. Если мы хотим достигнуть обоснования той или иной идеологической концепции, то мы выявляем в реальности одни аспекты этой реальности; если мы хотим постигнуть красоту реальности, то она воспроизводится в художественной форме; если мы хотим достигнуть каких-то аспектов реальности, под¬дающихся точной интерпретации, то мы выявляем в ней те стороны, которые поддаются этому. 3. МЕНТАЛЬНАЯ КАРТА ЭПОХИ Кант уделил основное внимание времени как основы для развертки форм сознания, но почему-то он проигнорировал структурированность пространства. В этом смысле его анализ недостаточен. Мысль не только развертка во времени, но и развертка в пространстве. Обусловлено это было тем, что Кант мыслил в форме ньютонова пространства. 1. МЕНТАЛЬНАЯ КАРТА 1.МОЗАИКА МЕНТАЛЬНОСТИ Понятие «ментальная карта» сформировалось в недрах когнитивной психологии, но получило распространение в так называемой «ментальной географии», которая является подразделом геополитики. В основном в рамках этого концепта ведется разго¬вор о различных регионах ментальности: о «Западе» и «Востоке», о специфике «Евразийской» (т.е. российской) ментальности, об отличии ментальности Центральной Европы и Америки и т.п.. Я не вижу никакого основания, чтобы этот содержательный концепт с сугубо философским содержанием – «менталь¬ная карта», - находился в пре¬рогативе лишь банальных геополитических рассужде¬ний. «Ментальная карта» как фи¬лософский концепт – это системное многообразие тех зна¬ний и идей, которыми движима та или иная социальная группа с неограниченным по количеству участников составу – это может быть и целый регион – типа «Мусуль¬ман¬ский мир», либо государственная общность, либо отдельная культурная под¬группа, либо малая группа.. Ментальная карта – это не строго упорядоченная система, она раз¬нообразна – в ней присутствуют разные, часто конкурирующие между и пересекаю¬щиеся регионы чело¬веческих знаний и идей. Одни возвышаются как жесткие центры, организующие боль¬шие районы ментальности, другие имеют характер ad hoc образований, ментальная карта имеет и каньоны, имеет «карстовые» пещеры, проникая в которые можно вскрыть тайные «кладези мудрости». Для классического сознания типична «древовидная система познания», которая имеет «однополюсный» характер, его ментальная карта скудна – это ведущая «парадигма» – «Эверест» ментальности, вокруг которого выстраиваются все системы знания и идей. Главная трагедия классического сознания состояла в том, что многообразие человече¬ского опыта оно никак не могло уложить в стройную систему этого «иерархического знания», потому и ясны крайне болезненные поиски принципов классификации зна¬ния, так свойственные классическому сознанию XIX века. Современность отошла от этой порочной схемы классификации знания, кото¬рая, к тому же никогда не имела та¬кой ха¬рактер, она всегда была «голубятней» (Платон, Теэтет, 197c-е), где есть, конечно, ad hoc лидер, но этот лидер может меняться в зависимости от ситуации, где возможна временная «семейная группировка», но в любом случае каждый «голубь» - регион зна¬ния имеет свою легитимную самодостаточность и возможность «свободного полёта». Сейчас именно такая ситуация: каждая сфера ментальности, каждая частная наука соз¬дает свою философию и стремиться к тому сделать парадигмы своей сферы парадиг¬мами всей области ментальности. 2. ЛАНДШАФТНАЯ СТРУКТУРА ЭПИСТЕМЫ Сознание является «калькой» с окружающего мира. Если мы возьмем, к примеру, соз¬нание горожанина, то привычное для нас видение мира через сетку прямолинейных «декартовых» координат абсолютно естественно. Но, встает вопрос: было ли это есте¬ственно для мировоззрения первобытного человека или человека вне города, где отсут¬ствует геометрия прямых линий? Крайне проблематично. Человек в окружении природы, где прямых линии ландшафта составляют ничтожную часть, вряд ли смог бы понять эту абсурдное построение мира из разного множества правильных фигур. 3. ДУХ ЭПОХИ воспринимаем через «посредников» - «эйдолов». Именно целостный образ предмета создается на основе движения с бесконечной скоростью этих «эйдолов» 1. ТОЧКИ ЗРЕНИЯ 1. СВЕТ ПРОСВЕЩЕНИЯ «Точка зрения» всегда формируется только, исходя из той или иной традиции, кото¬рая «освящает» со своей Точки зрения явление. Известны аналогии «света» в отношении в познанию, эта аналогия получила распространение в западноев¬ропейской ментальности со времен Плотина, само знание понимается как «Про-свещение». Когда мы хотим что-то объяснить, то мы стремимся «осветить» проблему или явление, кото¬рое является объектом объяснения. Мы делаем нечто «ясным». Не¬знание же – это «тьма», «не-ясность». Но было бы ошибкой считать, что такое понимание идет только с неоплатонизма, - с самых «пе¬ленок» цивилизации, человек боялся тьмы, ибо она была неизвестна и покрыта тайной, он стремился к свету, где он мог ориентироваться и знать, как действовать. Начинает же он знать, как действовать, только благодаря ос¬воению каких-то традиций. Традиция, которую он по¬средством «образования -инициации» осваивает, его «просвящает». 2. ТРАДИЦИЯ КАК ФОКУС Но традиция – это концепт, который всегда рас¬сматривается как некое частное явле¬ние, частная настроенность сознания или част¬ное проявление культуры. Сущест¬вует множество традиций, одна традиция никогда не мо¬жет составить тело культуры и её ментальности. А потому и существует множество Точек зрения. Как «эпистема» - тра¬диция всегда есть частное рассмотрение, которое смотрит с Точки зрения определенной традиции на явление, всегда предполагая «Другое». Целостный же взгляд может быть создан лишь как «го¬лограмма», форми¬рующаяся из нескольких по¬лю¬сов высвечивания этого явления, с Точки зрения разных традиций, на базе принципа дополнительности (Н. Бор) и диалога (М. Бахтин) между несколькими традициями. Традиция как «эпистема» декларирует легитимность «Другого», а традициология и есть философия «Дру¬гого». И этот факт «Другого» здесь ощу¬щения «ужаса» не вызывает, а вызывает понимание «сетчатой» реальности современ¬ной культуры и формирует стои¬ческое умение выдерживать её «шизофренический на¬кал», не теряя при этом разума. 3. ТОЧКА ЗРЕНИЯ КАК «ЭПИСТЕМА». Традиция как «эпистема» описывает явление с точки зрения всевозможных парадигм рас¬смотрения – Точек зрения - ядер различных традиций – научных, эстетических, фи¬лософских, тра¬диций обыденного мировоззрения. Явление расцвечивается с Точки зре¬ния ментальных, социальных и хозяйственных традиций культуры. И при этом соблюда¬ются определен¬ные законы и императивы, а устойчивость понимания не теря¬ется в «эс¬тетизирующих» гиперболах и метафорах. Именно таковы принципы нового типа ра¬циональности, ко¬торый только складывается в наше время. 2. ГОЛОГРАММЫ ПОНИМАНИЯ Традиция – это концепт исторический. А потому для него не¬приемлемо рас¬смотре¬ние тех или иных артефактов с точки зрения строго заданной, единственно ис¬тинной точки зрения. Точка зрения – полюс рассмотрения, заданный тем или иным паттерном традиции, находится в по¬стоянном движении, и горизонт этой Точки зре¬ния постоянно меняется, задавая динамику и скорость интерпретации фак¬тов-событий природы, культуры и человека. Постоянно меняющаяся диспозиция Точки зрения при¬дает способность объекту или субъекту проявлять себя разным образом. Прин¬ципиальный историзм любой интерпретации – ис¬ходный императив рассмотре¬ния любого факта-события с точки зре¬ния концепта «традиция». Понимание факта-со¬бытия с точки зрения традиции не номотетическое или идеографическое, а историо¬графическое. Можно со¬гласиться с мнением Б. Кроче, который в своей «Философия духа», а именно в завершающей части – «Теория и история историографии» (1917), ут¬верждал, что фи¬ло¬софия является методологией историографии: «… нет ни философии, ни истории, ни философии истории, а есть история, являющаяся философией, и философия, являю¬щаяся историей, заключенной в ней» (22, с.52). И это не относится только к истории культуры собственно, такой же историзм понимания имеет отношение и к фактам понимания природных явлений. Вся¬кое по¬знание факта-события тут не нахождение константных законов или образов этого факта-со¬бытия, а временная интерпретация факта - события с точки зрения той или иной тра¬диции. С каждой заданной точки-узла сети тра¬диций Ландшафта культуры и Судьбы её истории другая точка или целая область ландшафта культуры и ландшафта природы ис¬тол¬ковы¬вается разным обра¬зом. Полюс интерпретации, которым явля¬ется заданная Точка зрения, в определенном Горизонте «вы¬свечивает» другую точку или область культуры и её истории, окружающую природу в разной «цветовой» гамме. Тем более это «высвечивание» имеет динамический характер – Точка зрения (Полюс ин¬тер¬прета¬ции) «скользит» по нити традиции, перескакивает на другую, что создает ди¬нами¬че¬скую картину понимания ин¬терпретируемой точки или области культуры. И это по¬зна¬ние (интерпре¬тация) есть мо¬дельное познание по аналогии, метафорическое и ал¬ле¬гориче¬ское - то, что все познание имеет такой характер, постепенно пришла и естественнонаучная, и гуманитарная и философская мысль. 3. ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА 1. ПОЛЕТЫ МЫСЛИ Всякое понимание – это, если пользоваться фразой А. Белого, это динамичный «полет взоров». Система знания или понимания, как окружающего мира, так и самого себя, ме¬няются. Но, с дру¬гой стороны, само это понимание меняет картину мира культуры и меняет всю архитектонику окружающего мира.. Но этот «полет взоров» еще состоит в том, что стоит только в устойчивой голограмме понимания одному «фокусу» начать движение, то происходит не только «искажение и помехи» в общей голограмме, а ино¬гда происходит потеря устойчивости всей голограммы и качественного её изменения. Есть еще один момент, который немного похож на «кинематографизм» А. Бергсона – предтечи моего «голографизма»: суть состоит в том, что при больших скоростях «по¬лета взоров» возникает эффект потери восприятия «различия», потому-то крайне необ¬ходимо всегда этот «полет взоров» направлять в русле «векторов» традиции, дабы по¬нимание существовало и мысль не была похожа на «белое пятно». 2. РЕТРОСПЕКТИВЫ ГЛАВА 3 МОДЕЛЬНАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ Отличие модельной феноменологии от различных вариантов феноменоло¬гии, идущих от традиции феноменологии Гуссерля, состоит в том, что, если эти феноменологии вы¬ступают с претензией на достижение адекватного понимания окру¬жающего мира, то модельная феноменология, двигаясь в русле кантианско-позитивист¬ской традиции, придерживается точки зрения принципиальной непознаваемо¬сти окружающего мира, – какой - бы тип или форма не использовалась для его познания или понимания. Модельная феноменология считает, что познание возможно лишь на базе аналого¬вых моделей, которые принципиально частичны. Познание или понимание какого-либо яв¬ления возможно на основе принципа дополнительности, т.е. определенной системы моделей, которые взаимно дополняют друг друга. Только системой аналоговых моделей с их исходными интенциональными полюсами высвечивания реальности воз¬можно познание и знание о чем-либо вообще. В отличие же от модельной феноменоло¬гии, феноменология Гуссерля стре¬миться уничтожить разные модели понимания мира, противопоставляя ему интуитив¬ное познание, объявляя эти формы «неподлин¬ными». Достигается это методами фено¬менологической редукции. Потому понятно тяготение такого рода феноменологии и вариантов к разного рода медитативным методам познания и к сфере художественного творче¬ства, в которых всегда присутствует стрем¬ление к синтезу «субъективного» и «объективного». Модельная феноменология является эпистемологической частью постфилософской традициологии. Само слово «модель» – modus (мера, образ, способ) родственно по зна¬чению со словами «образец», «паттерн». А значения этих слов родственно значению слову «традиция». Многие, кто занимался пробле¬мами культуры и стремился выявить основные системообразующие элементы культуры часто употребляли понятие «модель», вместо понятий «традиция» или «обычай». Если «традиция» – это онтологически фундированный концепт, то «модель» ближе к эпистемологическому концепту, ибо предполагает в своих значениях нечто «смоделированное», искусственно сделанное, построенное по подобию с реальностью. §1 ПЕРСПЕКТИВА 1. ПОЛЮС ПОНИМАНИЯ Культурное явление понимается лишь путем отнесения этого явления к той или иной традиции. Именно таким способом достигается понимание этого явления. Понимание достигается не выявлением существенных черт этого явления, это более присуще мето¬дология «идеального типа», историческое понимание формируется именно на базе от¬несения этого явления к той или иной традиции, таким способом оно погружается во все многообразие культуры и понимается во всем этом многообразии. Именно традиция выступает полюсом понимания. Интересна в этом отношении концепция «перспективизма» Х. Ортега-и-Гассета. Смысл его состоит в том, что каждый человек познает «пейзаж» окружающего мира с определенной точки зрения, в зависимости от этой точки зрения, ему вскрываются те или иные черты реальности. Интересна концепция «интервального подхода» профессора Симферопольского уни¬верситета Ф.В. Лазарева (р.1938), который утверждает следующее: «Стиль мыслитель¬ной культуры любой эпохи во многом определяется теми бессознательно закодирован¬ными в социальной памяти «ментальностями», которые заполняют своим специфиче¬ским смыслом общекультурные символы, мировоззренческие модели и категории. С точки зрения исследований в области методологии естественных и гуманитарных наук особый интерес в этом контексте представляет складывающаяся в ту или иную эпоху гносеологическая модель субъект-объектного отношения» (Лазарев Ф.В. Интервальный подход: истоки и ключевые понятия \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. С.34) Лазарев выводит понятие «познавательной позиции». Он пишет, что классическая фи¬зика исходила из позиции «абсолютного наблюдателя». Современная же физика исхо¬дит из позиции иного рода. В этом смысл – всякая модель включает не только видение мира, но и позицию самого наблюдателя этого мира. Он рассматривает понятие «гносеологической фокусировки». 3. СИСТЕМЫ ПЕРСПЕКТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ Есть ассоциативный тип, «иконический тип», есть тип заданной обманки перспективы, создания иллюзии. §2 ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ДИСТАНЦИЙ 1. ДИСТАНЦИИ 1. ДАЛЕКО – БЛИЗКО: ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ Если рассматривать феноменологические расположения «далеко-близко», то тут нам поможет концепция «интервального подхода» профессора Симферопольского уни¬вер¬ситета Ф.В. Лазарева (р.1938). Он совершенно правильно утверждает, что современная квантовая физика уже давно оперирует принципом неопределенности Гейзенберга и принципом дополнительности Н. Бора. Сам наблюдатель – уже не нейтральный наблюдатель, а наблюдатель, который своим «интервалом» наблюдения вносит значительные изменения, что стало явственно заметно при проникновении исследова¬телей в глубины микромира. Но, более того, в зависимости от расстояния субъекта - наблюдателя и наблюдаемого объекта картина понимаемой реальности кардинально меняется: то мы видели непроницаемое вещество, то потом при помощи микроскопа выясняем, что оно состоит из молекул и атомов, - все зависит от «интервала» рассмотре¬ния. Интересен здесь образ «слона» Рамакришны – человек вблизи слона мо¬жет уви¬деть только его ноги, и только при отдалении он поймет, что это слон. Так же это имеет значение при рассмотрении культурных явлений в темпоральном измерении – явление адекватно понимается только тогда, когда наблюдатель становится достаточно отдален от изучаемого явления по времени, - если же он находится в бли¬жайшем отдалении от этого времени, или же находится в самой «гуще» событий, то он не в состоянии понять его адекватно. Поэтому традиционная «дистанция» мыслителя от реальности, хотя и вызывает нарекания, крайне важна и не¬обходима. Мыслитель должен быть «не от мира сего», - таким способом достигается максимально возможная объективность исследования. Он при исследова¬нии не должен участвовать активно в формах общественной коммуникации, и только таким способом, как не странно, он по¬лучит возможность внести активную лепту в саму общественную жизнь. Потому-то традиционно считается, что истинный философ – это «отшельник-маргинал», что «же¬натый философ – это недоразумение» (Ницше) и т.д.. При удалении или приближении меняются картины мира или понимание явления кардинально. Известна теория «фракталов» Бенуа Мандельброта, который в своей ра¬боте «The fractal geometry of nature. San Francisco» (1977) предложил новую неевк¬ли¬дову геометрию, отказавшись от подразумеваемой в евклидовой геометрии гладкости поверхностей. Он же создал геометрию негладких, шероховатых, изъеденных ходами и отверстиями поверхностей. К слову сказать, У. Хогарт (1697-1764) когда стремился найти образ совершенства, то одним из них была не прямая ли¬ния или плоская поверхность, одним из этих образов совершенства была S- образная линия, которую он считал «линией красоты». Так же и с артефактами культуры. При первом приближении мы видим довольно чет¬кие направления тех или иных социокультурных изменений. Иногда они понимаются нами как прогрессивные или регрессивные, но, при приближении мы видим, что, на са¬мом деле, они не имеют такого характера, часто вообще случайны, и понимались со¬временниками прямо противоположным образом. Если мы, к примеру, понимаем век Перикла как «расцвет» культуры, то современники считали его самым ужасным для греков периодом их истории. Если мы возьмем, к примеру, сферу менталитета, то при первом приближении выяв¬ляем общие направления каких-то идейных традиций, перед нами возвышаются как «айсберги» творцы тех или иных традиций. Но, если присмотримся ближе, то выясняется, что эти творцы традиций часто абсолютно ничтожны как по интеллекту, так и по своим человеческим качествам, что в то время они таковыми не считались, а авторитетны были совершенно иные люди, которые, как сами убеждаемся, были дейст¬вительно значительно выше по интеллекту и человеческим качествам этих творцов традиций. А часто бывает при более тщательном анализе, что направление их мыслей не было обусловлено какой-то «идеей», которой они «фанатично» следовали, а просто личными «склоками» со своими оппонентами, мелочными и меркантильными интересами, и их направление мысли, ставшее традицией вообще было чисто случайным. Но есть еще один эффект – если мы находимся по времени близко, то мы вообще не способны понять явление. Мы, к примеру, совершенно не в состоянии понять свою со¬временность, хотя она у нас «перед глазами», мы в ней буквально «купаемся». Этот момент подчеркнул, в частности Х.-Г. Гадамер (С.455) При удалении или приближении меняются картины мира или понимание явления кар¬динально. Известна теория «фракталов» Бенуа Мандельброта, который в своей ра¬боте «The fractal geometry of nature» (Сан-Франциско,1977) предложил новую неевк¬ли¬дову геометрию, отказавшись от подразумеваемой в евклидовой геометрии «гладко¬сти» по¬верхностей. Он создал геометрию негладких, шероховатых, изъеденных ходами и от¬верстиями поверхностей. К слову сказать, У. Хогарт (1697-1764), когда стремился найти образ совершенства, то одним из них была не прямая ли¬ния или плоская поверхность, - одним из этих образов совершенства была S- образная линия, которую он считал «линией красоты». Мандельброт приводит пример мотка из ниток («шарик Мандельброта»). Издали ша¬рик кажется гладким, но при приближении выясняется, что он состоит из мотка мно¬жества ниток, и он неправильной формы. Такой же эффект наблюдается при измерении пери¬метра побережья: при аэрофотосъемке мы получаем одно численное значение пе¬риметра береговой линии, ибо скрываются мельчайшие подробности изгибы береговой линии, но при измерении непосредственно этот периметр может иметь на несколько порядков большее значение. Так же и с артефактами культуры. При первом приближении мы видим довольно чет¬кие направления тех или иных социокультурных изменений. Иногда они понимаются нами как прогрессивные или регрессивные, но, при приближении мы видим, что, на са¬мом деле, они не имеют такого характера, часто вообще случайны, и понимались со¬временниками прямо противоположным образом. Если мы, к примеру, понимаем век Перикла как «расцвет» культуры, то современники считали его самым ужасным для греков периодом их истории. Если мы возьмем, к примеру, сферу менталитета, то при первом приближении выяв¬ляем общие направления каких-то идейных традиций, перед нами возвышаются как «айсберги» творцы тех или иных традиций. Но, если присмотримся ближе, то выясняется, что эти творцы традиций часто абсолютно ничтожны как по интеллекту, так и по своим человеческим качествам, что в то время они таковыми не считались, а авторитетны были совершенно иные люди, которые, как сами убеждаемся, были дейст¬вительно значительно выше по интеллекту и человеческим качествам этих творцов традиций. А часто бывает при более тщательном анализе, что направление их мыслей не было обусловлено какой-то «идеей», которой они «фанатично» следовали, а просто личными «склоками» со своими оппонентами, мелочными и меркантильными интересами, и их направление мысли, ставшее традицией, вообще было чисто случайным. 2. ПЕРЕКЛЮЧЕНИЯ СОЗНАНИЯ 1.ОТКРОВЕНИЯ СТРЕССЫ ПОНИМАНИЯ ОТКРЫТИЯ 3. ПРОЗРЕНИЯ 3. КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД А. БЕРГСОНА Начатки этого «кинематографического» типа мы имеем еще у Эпикура. Эпикур строил свою эпистемологию, отрываясь от идей Демокрита, на «эйдолах» - тонких обо¬лочках, которые истекают от реальных предметов. Реальные предметы нам недоступны – мы их воспринимаем через «посредников» - «эйдолов». Именно целостный образ предмета создается на основе движения с бесконечной скоростью этих «эйдолов» Но наиболее развита эта идея А. Бергсоном, который ввел в философию образ кинематографа для выражения мысли о том, что непрерывность иррационально, рацио¬нальность возникает лишь как «кинематографическая иллюзия», которая возникает при слиянии кадров-впечатлений в одно целое. Идеи А. Бергсона подхватил Ортега-и-Гассет: «История – если, конечно, эта наука сле¬дует своему истинному назначению – не что иное, как съемка фильма. Для истории не¬достаточно, избирая ту или иную дату, обозревать панораму нравов эпохи, - цель ее иная: заменить статичные, замкнутые образы картиной движения. Ранее разрозненные «кадры» сливаются, одни возникают из других и непрерывно следуют друг за другом. Реальность, которая только что казалась бесконечным множеством застывших, замерших в кристаллическом оцепении фактов, тает, растекается в полноводном по¬токе. Истинная историческая реальность – не факт, не событие, не дата, а эволюция, во¬созданная в их сплаве и слиянии. История оживает, из неподвижности рождается уст¬ремленность» (Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М.. 1991. С.186) Известна аналогия Лейбница о «волшебном фонаре». Вся¬кое по¬знание факта-события тут не нахождение константных законов или образов этого факта-со¬бытия, а временная интерпретация факта - события с точки зрения той или иной тра¬диции, того или иного среза истории. С каждой заданной точки-узла сети тра¬диций ландшафта культуры и судьбы её истории другая точка или целая область ис¬тол¬ковы¬вается разным обра¬зом. Полюс интерпретации, которым явля¬ется заданная точка зрения, в определенном горизонте «вы¬свечивает» другую точку или область культуры и её истории в разной «цветовой» гамме. Тем более это «высвечивание» имеет динамический характер – точка зрения, (полюс ин¬терпрета¬ции) «скользит» по нити традиции, перескакивает на другую, что создает ди¬намиче¬скую картину понимания ин¬терпретируемой точки или области культуры. И это позна¬ние (интерпре¬тация) есть мо¬дельное познание по аналогии, метафорическое и аллегориче¬ское - то, что все познание имеет такой характер, постепенно приходит современная философ¬ская мысль на ру¬беже тысячелетий (из отечественных философов - В. Налимов, С. Гу¬сев и др.). §3 ГЕРМЕНЕВТИКА МИРА И ЧЕЛОВЕКА Традиция как метод познания культурных явлений так макси¬мально приближен к ре¬альности, что тяжело разделить традицию как инструмент по¬знания культуры, и тра¬ди¬цию как системный элемент культуры. В этой синкретичности философских концептов, которыми оперирует современная филосо¬фия, состоит одна из специфических черт но¬вой уста¬новки совре¬менного мышления, ко¬торое отличается ра¬дикальным антиплато¬низ¬мом. Это антиплатоническое мышление отличается двумя су¬щественными чертами. Первое, - оно старается уйти от по¬нятийных, категориаль¬ных символических конструктов, запутывающихся в непонят¬ной для этих кон¬структов фак¬тов «некальку¬лируемости» яв¬лений окружающего мира и культуры, несоизмеримости «вневремен¬ных» идеальных конструкций и ре¬аль¬ной «темпораль¬но¬сти» природы и ис¬тории - про¬блемы, которая была осознана и определяла всю логику развития человеческой ментальности со времен Парменида и Зенона. Второе, и здесь более су¬щественное, - оно старается мыслить онтологически, оперирует не понятиями и категориями, а мыс¬лит самим бытием и в этом отношении является воз¬вратом к до¬со¬кратическому типу мышления конкретными сущ¬но¬стями и элементами бытия. В дан¬ном случае мышление мыслит реальностью культуры – тради¬циями. Единственная форма анализа социокультурных явлений может быть лишь историче¬ская методология. Здесь можно согласиться, в частности, с мнением И. Т. Касавина, фактически единственного отечественного философа, который хоть какое-то вни¬мание уделяет концепту «традиция». Он развивает концепцию исторической эпистемологии, - перспективного направления в современной философии науки, идущего от эво¬люционной эпистемологии (К. Лоренц). Это, собственно говоря, уже не является эпи¬стемоло¬гией, а методом культуро¬логического анализа науки. Он базируется на известных ис¬следованиях по ди¬намике науки К. Поппера, Т. Куна, С. Тулмина, И. Ла¬катоса, П. Фей¬ерабенда, Л. Лаудана и др. Как известно, многие из этой «когорты» при¬меняют концепт «традиция» как основной. Пока за становлением концепции исторической эпистемологии будущее, она еще не приобрела систематиче¬ский характер. Концепт «традиция» здесь будет основной, а потому я не могу со¬гласиться с И.Т. Ка¬савиным, ко¬торый в своей последней работе «Традиции и интерпретации. Фрагменты исторической эпистемологии» (2000) игнорирует концепт «тра¬диция», счи¬тая, что этот концепт не совсем подхо¬дит для описания динамики научного знания. Са¬мое важное состоит в том, что, используя в качестве методологического принципа кон¬цепт «традиция», мы тут «подобное познаем подобным», ибо «традиция» и есть то, что об¬разует культуру. В отношении формирования собственно исторической герменевтики сыграли представители современной философской герменевтики – Х.-Г. Гадамер и П. Рикёр. В частности, в отношении исходного инструмента человеческого познания – разума он Х.Г. Гадамер пишет следующее: «Разум существует для нас лишь как реальный исторический разум, а это означает только одно: разум не сам по себе господин, он все¬гда находится в зависимости от реальных условий, в которых проявляется его деятельность» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С.328) 1. ГОЛОГРАФИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ 1. МОЗГОВОЙ ЭКРАН В принципе такого рода аналогия была еще использована Ж.-О. Ламетри говорит о «мозговом экране». У А. Бергсона в «Введении в метафизику» говорится о фотографиях. 2. ТРАДИЦИЯ КАК СВЕТОВОЙ ИСТОЧНИК ПОНИМАНИЯ Известны аналогии «света» в отношении в познанию, эта аналогия получила распространение в западноевропейской ментальности со времен Плотина, само знание понимается как «про- свещение». Когда мы хотим что-то объяснить, то мы стремимся «осветить» проблему или явление, которое является объектом объяснения. Мы делаем нечто «ясным», т.е. «освещенным». Незнание же – это «тьма», «не-ясность». Но было бы ошибкой считать, что такое понимание идет только с неоплатонизма, с самых «пе¬ленок» цивилизации, человек боялся тьмы, ибо она была неизвестна и покрыта тайной, он стремился к свету, где он мог ориентироваться и знать как действовать. Традиция – это концепт, который всегда рас¬сматривается как некое частное явление, частная настроенность сознания или част¬ное проявление культуры. Сущест¬вует множество традиций, одна традиция никогда не мо¬жет составить тело культуры и её ментальности. Потому, как метод, традиция всегда есть частное рассмотрение, которое смотрит с точки зрения определенной традиции на социокультурное явление, всегда предполагая «Другое». Целостный же взгляд может быть создан лишь как «голограмма», форми¬рующаяся из нескольких по¬лю¬сов высвечивания этого явления, с точки зрения разных традиций, на базе принципа дополнительности (Н. Бор) и диалога (М. Бахтин) между несколькими традициями. Традиция как метод – это феноменологический метод, но более совершенный, чем ме¬тодология дильтеевского «понимания» и гуссерлевской фе¬номенологии или разных по¬следующих за ними вариантов. Он лишен исходной проблемы любой феноменологии – проблемы «интерсубъективности». Традиция как метод декларирует легитимность «Другого», а традициология и есть философия «Дру¬гого». И эта философия «Другого», в которой, как у некоторых бравирующих надуманным «эстетством» философов, это «Другое» ощущения «ужаса» не вызывает, а вызывает понимание «сетчатой» реальности современной культуры и формирует стои¬ческое умение выдерживать её «шизофренический накал», не теряя при этом разума. 3. ДИСПОЗИЦИИ «ПРОСВЕЩЕНИЯ» Диспозиция (от лат. dispositio – предрасположенность) – это способность объекта или субъекта проявлять себя определенным образом при определенных условиях. Традиция как метод описывает явление с точки зрения всевозможных парадигм рас¬смотрения – ядер различных традиций – научных, эстетических, философских, традиций обыденного мировоззрения. Явление расцвечивается с точки зрения ментальных, социальных и хозяйственных традиций культуры. И при этом соблюда¬ются определенные законы и императивы, а устойчивость понимания не теряется в «эс¬- тетизирующих» гиперболах и метафорах. Именно таковы принципы нового типа ра¬циональности, который только складывается в наше время. С точки зрения концепта «традиция» не существует некоего единого понятия, которое служит основой для принятия или отрицания какого-либо факта - события. Существует множество фактов и событий, которые одинаково приемлемы, они лишь различаются. Этот принципиальный плюрализм обусловлен тем, что одна традиция не образует само по себе тело всей культуры, всегда предполагается наличие и иных традиций, которые поддерживают её саму, придают ей устойчивость. ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТЬ Проблема интерсубъективности является одной из болезненных философских проблем. Дело в том, что индивидуалистическая филосо¬фия, отрываясь от Я, в конечном счете, всегда приходит к солипсизму, к утвержде¬нию, что Я – есть единственная реальность. Для такого рода философии Другой закрыт. Напряженность этой проблемы снижается, когда мы ставим основой философствования не Я, а Традицию, в которой мыслит и существует Я и Ты. Человек мыслит не сам, как самость, человек мыслит всегда в на интерсубъективно сформированной традиции, Я как такового не существует, его сознание и самосознание имеет фундаментом ту или иную традицию, эффекты же независимого Я возникают при пограничном переходе от одной традиции к другой, или же они получаются в процессе самодвижения самой тра¬диции, в которой существует заданное Я. 1. ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА Герменевтика также стара, как и человеческая культура. Человек истолковывает мир – в этом основа его деятельности. В средневековье герменевтика была крайне развитой в связи с необходимостью истолковывать тексты Библии и древних авторов. 2. ГЕРМЕНЕВТИКА МИРА 3. ГЕРМЕНЕВТИКА КУЛЬТУРЫ Но на соб¬ственно философский уровень, как считается, герменевтика была поднята Ф. Шлейермахнером. В отношении применения герменевтики к явлениям культуры не¬оценим вклад В. Дильтея – «Канта исторической науки», который и возродил идеи Ф. Шлейермахера и его герменевтического метода вживания в суть того или иного исторического текста. В. Дильтей выступил с идеей «понимания» как метода ис¬толкования социокультурных явлений. «…как культурные системы - хозяйство, право, религия, искусство и наука - и как внешняя орга¬низация общества в союзы семьи, общины, церкви, государства, возникли из живой связи чело¬веческой души, так они не могут в конце концов быть поняты иначе, как из того же источника. Психические факты образуют их важнейшую составную часть, и потому они не могут быть рассмотрены без психического анализа» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) «Душевная связь составляет подпочвенный слой процесса познания, и поэтому процесс позна¬ния может изучаться лишь в этой душевной связи и определяться лишь по его со¬стоя¬нию» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) «Основание теории познания заключается в живом сознании и общезначимом описании этой душевной связи» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.27) §3 ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ 1. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД 2. ГЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД 3. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД 1. ПОЗНАНИЕ ПРОШЛОГО Е.П. Никитин (1966) вводит понятие «ретросказание», и «глубину ретросказания». 2. АРХЕОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ М.ФУКО ПРЕДИСЛОВИЕ Всякая культура обладает определенной познавательной установкой на понимание мира, имеет определенную целеориентацию. Эта целеориентация задается эпистемой, которая включает в себя ценностные, когнитивные и эстетические системы. На базе этой эпистемы формируется ландшафт ментальности. эта ландшафт имеет сложную структуру, которая не может быть построена по «древовидной» логике, вернее всего он представляет из себя множество разнообразных, часто взаимоисключающих друг друга зон, которые в совокупности, тем не менее, создают целостную систему ментальности. §2 ЭПИСТЕМА «Эпистема» – это философский концепт, отражающий формы познания, понимания че¬ловеком «Макрокосмоса» природы и «Микрокосмоса» культуры. Человек – существо, которое живет понимая. Вс, что создано человеком, создано человеческой мыслью. Мысль создала человеческую культуру. Хотя в человеческой культуре существенную роль играют биологические факторы, но даже инстинктивное поведение человека уже не является чисто инстинктивным, его инстинкты (органично или же нет) связаны с его мыслью. Мысль и инстинкт вот, что создает традицию – базовую основу культуры, - нет такой традиции, которая в свое время не была бы творческим актом мысли. Где пробивается мысль, – там пробивается и Че¬ловек. Человек не исчезнет, пока не ис¬чезнет мысль. Как писал в свое время К. Ясперс: «Быть человеком означает быть мысля. Мысля, понимает человек свой мир и себя самого: он пробуждается. Мысля, связывается чело¬век со своим истоком и цело¬стностью бытия: он про¬буждается в серд¬цевине бытия» (Ясперс К. Всемирная история фи¬лософии. Введение. СПб., Наука. 2000. С.67). Мысль разнообразна, она проявляется не только в философии или науке, - она проявляется в ре¬лигиозном экстазе, в определении конфигураций веры; она проявля¬ется как музыкально-поэтическое мышление в тво¬рениях ис¬кусства. Мысль эмоцио¬нально окрашена, она ко¬рениться в бессознательном. Мысль проявляется в выборе тех или иных форм социального действия, – ибо человек - это человек обдумывающий и понимающий свое пове¬дение, понимающий и принимающий или нет ту или иную форму социальной организации. Мысль проявля¬ется в хозяйственной деятельности, – ибо человек всегда изобретает, ищет, раз¬мыш¬ляя, наиболее эф¬фективную технологию жизнеобеспечения. Человек мыслит везде. К сожалению, хотя мышление и является определяющей характеристикой человека, - человек, мысля везде, мыслит не всегда, но тогда его образ действия определяют при¬нятая по подражанию выработанная мыслью других традиция - и это свойственно большинству людей и типично. Но бывает самое страшное, когда человек не мыслит и не придерживается традиции, тогда его образ поведения определяют изуродованные культурой инстинкты, которые не могут, как у животных, быть эффективным и конструктивным регулятором, ибо нуждаются в дополняющей силе мысли. В результате мы часто наблюдаем в истории периоды деструктивного, патологического поведения. Вот как раз эпистема является организующим началом мысли, ибо человек, чтобы мыслить позитивно, всегда мыслит в рамках тех или иных традиций, выработан¬ных многовековым опытом человеческого мышления. ГЛАВА 1 МЫСЛЬ §1 ГЕТЕВЫ КООРДИНАТЫ: ВЕКТОРА МЫСЛИ 1 СОМНЕНИЕ Мысль- это деятельность аналитическая, т.е. «разлагающая». 1. СКЕПТИЦИЗМ Интересна его социально-политическая интерпретация известного высказывания Де¬карта: «Знаменитое «мыслю, следовательно существую» возвело в сознание то, что прежде только смутно чувствовалось. Человек не потому мыслит, что он существует; нет – он существует потому, что мыслит; кто не мыслит, тот только занимает бесполезно место в обществе. Но что значит мыслить? В психологическом смысле мышлением будет всякий рассу¬дочный процесс; можно - ли, однако, в европейско-социальном смысле назвать мышлением – суждение новозеландского дикаря или той умной кошки, которая под ко¬локолом воздушного насоса заткнула лапой отверстие воздушного канала? Если чело¬век воспитывается для общества, то мышление его должно совершаться в общественно-выгодном направлении; когда же мышление не имеет подобного характера, то все равно, что его не существует, все равно, что человек не мыслит» (Шелгунов Н.В. Сочи¬нения в 3-х томах. 2 изд. СПб. 1895. Т.1. С.678). НИГИЛИЗМ РЕДУКЦИЯ 2 ФАЛЬСИФИКАЦИИ 1.ВЕРИФИКАЦИИ 2. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ВОЙНЫ Основный принципы диалогики заложил отец-прародитель европейской философии – Сократ. Что закономерно, ибо философия – есть собственно область мысли во всей её первозданной чистоте (как и, следует заметить, первозданной «мутности» её). Его метод «повивальной бабки» состоял в том, что путем процесса задачи вопроса и получения определенного пространства возможных решений, мы только и можем дос¬тигнуть истины. К сожалению, многие схоласты средневековья, да и новые философы XVII-XVIII века, которые, как не странно, очень много взяли из практики схоластиче¬ской философии, считали по-иному. Для них истина – это некое абсолютное и «ясное и отчетливое» построение из понятий, выстроенных в строгом порядке. Конечно, эта точка зрения наивна. Последнее разочарование такая точка зрения потерпела в своем «бастионе», когда была доказана теорема неполноту Гёделя и когда была создана кван¬товая физика, основанная на принципе дополнительности Н. Бора. 3. ЛОГИКА ВОПРОСА И ОТВЕТА Этой методологией занимался английский историк Р. Дж. Коллингвуд (1889-1943), один из мыслителей, двигающийся в русле культурологиче¬ской проблематики. Хотя сам диалогичный стиль философствования, заложенный Со¬кратом, предполагает вла¬дение этой логикой «вопроса и ответа». Нам известен и П. Абеляр, который испольоз¬вал именно такую же систему анализа текстов и реальности. Всякое познание – это есть «опрашивание», задача «вопроса» бытию в ожидании от¬вета, а также, наоборот, «бы¬тие» задает «вопрос» и человек ищет на него «ответ». 3. АБСУРД Мысль не имеет непосредственного отношения к разуму, который есть регулятив¬ная идея, получающая свою легитимность лишь по отношению к традиции. Как верно подмечал в своем «Левиафане» Т. Гоббс человеку свойственно не только го¬ворить, писать и размышлять, но и «человеческое превосходство связано с противопо¬ложной привилегией, а именно привилегией абсурдов, которым подвержено ни одно живое существо, кроме человека. А из людей более всего подвержены им те, кто зани¬мается философией. Очень верно Цицерон где-то сказал, что нет такого абсурда, кото¬рого нельзя было бы найти в книгах философов» (Гоббс Т. Со¬чинения в двух томах. Т.2 М.,1991 с.33) Возвращаясь далее к этой теме при анализе типов речи и неправильных форм её упот¬реб¬ления он пишет следующее: «Есть еще недостаток в рассуждениях людей, которые также может быть при¬числен к видам сумасшествия, именно то злоупотребление сло¬вами, о ко¬тором я сказал раньше в главе V, говоря об абсурдах. Это когда люди говорят такие слова, в сочетании кото¬рых нет ника¬кого смысла, но которыми одни просто поль¬зуются, не по¬нимая этих слов, вос¬принятых от других и заученных, другие- ставя це¬лью ввести в за¬блуждение нелепостью. И это свойственно исключи¬тельно тем, кто вроде схоластиков разговаривает о непонятных предметах или обсуждает вопросы тем¬ной философии» (там же с.61) Философ вообще творец абсурда, парадоксально, но именно само существование чело¬века яв¬ляется абсурдом в этом мире. Самое главное, люди склонны прислушиваться к абсурдному, ибо абсурд – это уход от каких-то заданных схем, сулящий какие-то новые пути. Человек и произошел от обезьяны благодаря абсурдным решениям, которые не соответствовали заданным обезьяне генетическим программам видения мира и поведения. Р. Карнап был абсолютно прав объявив, что философские предложения не поддаются верификации, имеют квазисинтаксиче¬ский характер. И это действительно так, но эти предложения, как сам он подчеркивает не явля¬ются и «неподлинными», они, следовательно имеют какой-то иной характер – этот характер со¬стоит в том, что они создают и инициируют «возможные миры», возможные концептуальные направления Мысли. Именно роль философии состоит в том, чтобы дать набор абсурдных с точки зрения обыденного мировоззрения решений. В этом состоит роль философии в создании науки, в соз¬дании, как ни странно, научных предложений и высказываний. Правильно подчеркивает один их лидеров современной русской философии В.С. Степин: «Как правило, в фундаментальных областях исследования развитая наука имеет дело с объ¬ектами, еще не освоенными ни в произ¬водстве, ни в обыденном опыте (иногда практическое освоение таких объектов осуществляется даже не в ту историческую эпоху, в которую они были открыты). Для обыденного здравого смысла эти объекты могут быть непривычными и непонятными. Знания о них и методы полу¬чения таких знаний могут существенно не совпадать с нормативами и представлениями о мире обыденного познания соответствующей исторической эпохи. Поэтому научные картины мира (схема объ¬екта), а также идеалы и нормативные структуры науки (схема метода) не только в период их формирования, но и в последующие периоды пере¬стройки нуждаются в своеобраз¬ной стыковке с господствующим мировоззрением той или иной исторической эпохи, с категориями ее куль¬туры. Такую «стыковку» обеспечивают философские основания науки. В их состав наряду с обосновывающими постулатами входят также идеи и принципы, которые обеспечивают эври¬стику поиска. Эти принципы обычно целенаправляют перестройку нормативных структур науки и картин реальности, а затем применяются для обоснования по¬лученных результатов – новых онтологий и новых представлений о методе»(Степин В.С. Тео¬ретическое знание. М. 2000. с.260-261). Далее он пишет: «Если в культуре не сложилась кате¬гориальная система, соответствующая новому типу объек¬тов, то последние будут восприни¬маться через неадекватную сетку категорий, что не позволит науке раскрыть их существенные характеристики. Адекватная объекту категориальная структура должна быть выработана зара¬нее, как предпосылка и условие познания и понимания новых типов объектов. Но тогда возни¬кает вопрос: как она формируется и появляется в науке? Ведь прошлая научная традиция может не содержать категориальную матрицу, обеспечи¬ваю¬щую исследование принципиально новых (по сравнению с уже познанными) пред¬метов. Что же касается категориального аппарата обы¬денного мышления, то, поскольку он складывается под непосредственным влиянием предметной среды, уже созданной человеком, он часто оказывается недостаточным для целей научного познания, так как изучаемые наукой объекты могут радикально отличаться от фраг¬ментов освоенного в производстве и обыденном опыте предметного мира. Задача выработки категориальных структур, обеспечивающих выход за рамки традиционных способов понимания и осмысления объектов, во многом решается бла¬годаря философскому по¬знанию.* Философия способна генерировать категориальные матрицы, необходимые для научного ис¬следования, до того как последнее начинает осваивать соответствующие типы объектов. Разви¬вая свои категории, философия тем самым готовит для естество¬знания и социальных наук своеобразную предварительную программу их будущего по¬нятийного аппарата» (там же, с.263-264) 1. ГАЛЛЮЦИНАЦИИ СОЗНАНИЯ Структура «Я» представляется И. Тэном крайне сложной, в принципе он создал та¬кую же кар¬тину «Я», которая потом стала популярной через З. Фрейда и его последова¬те¬лей. Скла¬дывается впечатление, что Фрейд не был знаком с его концепцией, что сви¬де¬тельствует о ти¬пичном для психоаналитиков низком уровне образованности, ибо И. Тэн, старший современ¬ник З. Фрейда, – и это фигура выдающаяся для своего времени. Тэн считал, что «Я», его мозг – это не более как сочетание ощущений и импульсов, «нервных дрожаний». Мозг это «..чудовищно обильный и сложный фейерверк сверкает и обновляется беспрерывно мириадами ракет; но мы замечаем лишь верхушку. Ниже выдающихся идей, образов, ощущений и импульсов, которые мы сознаем, и рядом с ними, в нас живут и группируются мириады и миллионы других, ко¬торые никогда не достигают наших взглядов, так что большая часть нас самих остается вне нашего виде¬ния, и Я видимое несравненно меньше, чем Я темное» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.XIII). Тэн писал, что еще ниже Я «видимого» и Я «темного» существует целый ряд подчиненных им цен¬тров. Он утверждал, что в мозгу происходят одновременно множество процессов: «Мозг чело¬веческий.. есть театр, где играется зараз несколько различных пьес на нескольких планах, из которых освещен только один» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.XVIII) В принципе не оригинальны не только Фрейд и его последователи, но не оригинален и сам И. Тэн, ибо сходные идеи о сложной структуре человеческого ума и души в новоевропейской тра¬диции были подчеркнуты Н. Мальбраншем, а затем Г.В. Лейбни¬цем. «… иллюзиями кишит то, что называется сознанием. Ложные теории, порожденные ими, столь же сложны, как и многочисленны, и ныне загромождают науку; когда они будут отброшены, наука станет простою» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.32) «.. идеи суть ощущения или образы известного рода; образы же суть ощущения, спо¬собные к самобытному возрождению. Следовательно, ощущение, - вот что лежит в ос¬нове всего» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.140) «Бесчисленные умственные токи пробегают таким образом в нашем уме и нашем мозгу, оставаясь совершенно вне нашего сознания: обыкновенно они и появляются в сознании только в тот момент, когда становясь двигательными, вступают на другой путь» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.166) Но, при этом он дает и другую физиологическую интерпретацию: «Всякая идея, воль¬ная или невольная, ясная или темная. Беглая или прочная, предполагает определенное молекулярное движение в мозговых клеточках» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.167) И. Тэн считал, что главными источниками познания является создание и исправление иллюзий, галлюцинаций: «Элементы всякого познания суть именно события, которые мы изучали, - знаки, образы, ощущения. В силу их ассоциации или их столкновения, они преобразуются. С одной стороны, благодаря большей или меньшей поправке, с них снимается этот ложный вид. Два главных приема употребляет природа для произведе¬ния операций, которые мы называем познаниями: один состоит в том, что в нас создаются иллюзии; другой состоит в их исправлении» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.219) «…внешнее восприятие есть истинная галлюцинация» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.222) «…наше внешнее восприятие есть внутренняя мечта, гармонизирующая с внешними вещами; вместо того, чтобы говорить, что галлюцинация есть ложное внешнее воспри¬ятие, лучше сказать, что внешнее восприятие есть истинная галлюцинация» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.223) Образ есть субститут ощущений по Тэну. Если ощущения не способны возрождаться, ни преходящи и мгновенны, то образ – устойчиво существующая форма, способная по¬стоянно возникать и откладываться в памяти. Тэн дал образ человеческой памяти как «бассейне», в котором потоки опыта оставляют отложения. «… образ, подобно ощущению, которые он повторяет, по природе своей есть галлюци¬нация. Таким образом галлюцинация, кажущаяся чем-то чудовищным, есть нить нашей умственной жизни. – Рассматриваемая по отношению к вещам, она то со¬ответствует им и составляет в этом случае нормальное внешнее восприятие; то не соот¬ветствует им и в этом случае, который и есть сновидение, сомнамбулизм, гипнотизм и болезнь, состав¬ляет ложное внешнее восприятие или галлюцинация в тесном смысле. – Рассматривае¬мая сама по себе, она то полна и закончена в своем развитии, что мы ви¬дим в двух пре¬дыдущих случаях, то ограниченна и остается в зачаточном состоянии; в этом случае действуют идеи, понятия, представления, воспоминания, предвидения, во¬ображение и всякие другие умственные процессы» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.235) В отношении восприятия внешних вещей он применял концепт «зрительный атлас» - это есть разметка местоположения событий, которые даны в ощущениях в самом соз¬нании. Зрительный атлас координируется концептами «пространства» и «времени». Пространство задает расположенность взаимно событий, а время – последовательность совершающихся событий. «Теперь заметьте, что каждое понятие, концепция, представление имеют две стороны: с одной стороны оно есть познание, с другой душевное волнение..» (Тэн И. Об уме и по¬знании. Спб., 1894. С.345) «Я» у Тэна – это также иллюзия, человек свое я понимает разнообразным способом, некоторые мнят себя и Бонапартами и выдающимися философами, последнее особо крайне распространено. Но это всего лишь галлюцинация этих философов, здесь можно согласиться с И.Тэном. «…наше понятие о собственной особе – есть ряд приведенных в порядок элементов, взаимные ассоциации которых, беспрерывно подвергающиеся нападению, беспрерывно торжествующие, поддерживаются во время здоровья и жизни. Но безумие всегда у двери рассудка, как болезнь всегда у двери тела; ибо нормальная комбинация только удача, - она достигается и возобновляется только вследствие постоянного одоления противных сил. А эти силы существуют всегда, случай может дать им перевес, и для этого им не нужно много: легкое изменение в отношениях средства элементов и в на¬правлении образовательной работы – приводят к вырождению» (Тэн И. Об уме и по¬знании. Спб., 1894. С.358) «То, что мы называем в человеке разумом, является не врожденным, первоначальным и стой¬ким дарованием, а позднейшим приобретением и неустойчивым соединениям. Достаточно ма¬лейших философских познаний, чтобы понять, что он являет состояние неустойчивого равновесия, которое зависит от не менее неустойчивого состояния мозга, нервов, крови и же¬лудка. Возьмите голодных женщин и пьяных мужчин, соберите их вместе с тысячу, дайте им воспламениться их собственными криками, ожиданиям, возможным воздействием их возрас¬тающего возбуждения, - через не¬сколько часов перед вами будет только ватага опасных безум¬цев; с 1789 года это слиш¬ком хорошо будут знать. Теперь обратитесь к психологии: самый несложный мыслительный процесс – восприятие, воспоминание, употребление имени, не больше как игра многосложной механики, общий и конечный результат действия многочис¬ленных систем колесиков, которые – подобно * системам колесиков в часах – тянут и толкают, каждое к себе, влекомое собственной силой, каждое, поддерживаемое в своей работе компенсациями и противодействиями. Если стрелка показывает часы верно, то это – следствие случайного сочетания, которое можно назвать удивительным, - чтобы не сказать чудодейственным, - а галлюцинации, бред, мономания, которые живут у на¬ших дверей, всегда готовы вторгнуться к нам. Собственно говоря человек от природы безумен, равно как и тело его немощно.. Здоровье нашего духа, как и здоровье наших органов, не что иное, как многократная удача и счастливая случайность. Но если такова участь грубой ткани, грубых, почти крепких нитей нашего ума, то како¬вой должна быть непрочность расположенной на верху и на краях вышивки, тончайшей и сложнейшей сети, какой является наш разум в собственном смысле, сети слагаю¬щейся из общих понятий? Образованная путем медленного и тонкого тканья, при по¬мощи долговременного накопления образов, между судоргами гордости, энтузиазма и догматического упрямства, сколько шансов за то, что даже в лучшей голове эти представления плохо соответствовали фактам. Достаточно взглянуть на модную идил¬лию наших философов и политиков, чтобы судить об этом. Если таковым были лучшие умы, то что сказать относительно толпы народа, мозгов диких и полудиких? Разум также односторонен в отдельном человеке, как редок он во всем человечестве» (Тэн И. Происхождение современной Фран¬ции. Том 1 Старый порядок. Спб., 1907. С.171-172) 2. АБСУРДНОСТЬ РАССУДКА Основой упорядочения мира изначально служила классификационная система созна¬ния, которая сложилась на базе тотемистической «философии» (хотя, в принципе, ка¬вычки можно и убрать). Именно тотемистическая философия, как свидетельствовал, в частности, еще Э. Дюркгейм в своей знаменитой работе «Элементарные формы религиозной жизни» (1912), послужила основой создания рациональных форм мышления и создания математических форм счисления. Собственно эта тотемистиче¬ская парадигма до сих пор оказывает существенной влияние на человеческую ментальность. В начале XIX века все большее влияние оказывает эволюционная пара¬дигма ментальности, которая сформирована на базе нового динамичного стиля жизни европейского общества и соответствует его образу жизни. Нельзя сказать, что она не присутствовала до этого, но она находилась на периферии человеческой ментальности. К концу XX века начинает формироваться синергетическая парадигмальная модель. 3. АБСУРДНОСТЬ РАЗУМА Интересна мысль достаточного среднего русского философа и экономиста, активного сотрудника «Современника» Ю. Жуковского (1822-1907), который утверждал, что «…чистая мысль, будучи односторонней способностью человеческого организма, вращается в кругу таких же условностей, как и все остальные стороны человеческой деятельности, и определяется формами, которые берет из внешних впечатлений, которые создаются путем индукции, .. жизнь представляя собою цепь условностей, только в этом виде и может быть понята во всей пестроте и полноте этих условностей, общей суммой всех средств, данных человеку и соответствующих этому разнообразию» 777 §2 ХРОНОТОП МЫСЛИ Сознание оперирует в пространственно-временных координатах. Со времен И. Канта пространство и время считаются ап¬риор¬ными формами. Каждое жи¬вотное об¬ладает своим понима¬нием пространства и времени, и человек фор¬мирует по¬нятия про¬стран¬ства и времени в про¬цессе культурной деятельности. Формируются эти понятия согласно своему психоло¬гическому складу и посредством аналогии с типом своего со¬циального устройства. Пространство и время имеют фундаментальное значение в по¬нимании не только природного бы¬тия, но и бытия культуры и её артефактов. Даже у радикаль¬ных эмпириков простран¬ство и время наделя¬лось особым статусом «первич¬ных качеств». Любые явления, и, в частности, явления культуры не могут быть поняты без рассмотрения их в пространст¬венно-временных координатаах. Более того, сама тра¬диция участвует в формирова¬нии структуры про¬странственно-временного восприятия мира. Пространство-время – это универсальная характеристика. Сущест¬вует простран¬ство и время Природы, суще¬ствует пространство и время Культуры, су¬ществует про¬странство и время Сознания. 1. ДИНАМИКА МЫСЛИ Сознание образовано темпоральными последовательностями. Мысль, как это было еще замечено гениальным умом Канта, имеет темпоральный характер. Мысль движется. Её движение достигает ог¬ромной скоро¬сти. Как говорили пифагорейцы, от¬вечая на вопрос, что быстрее всего: быстрее всего мысль. Мысль – это динамичное об¬разование, мысль – это не только спо¬собность обобщать, клас¬си¬фицировать явления, предметы и состояния сознания, т.е. основная способность мыш¬ления не состоит только в спо¬собности останавливать дина¬мику бы¬тия, динамику со¬стоя¬ний человече¬ской души и сознания путем создания вне¬времен¬ных символических кон¬струкций «Ис¬тины». Новое неклассическое философст¬вование XX века, развивая про¬зрения Канта и обогащенное опытом историцистских концепций XIX-XX вв., скло¬няется к иному идеалу мышления – к идеалу тем¬по¬раль¬ности мышления. Мысль – это не ана¬литическая деятельность по созданию статичных фигур из символических конст¬рук¬ций, она есть то, что обладает скоростью и, более того, ус¬корением переменной ве¬ли¬чины. Мысль движется, она изгибается, за¬кручивается в вихри, совершает скачки и имеет провалы, по¬гружаясь в эмоциональные и бессозна¬тельные сферы сознания. Она то ин¬тенсифици¬ру¬ется, то экстенсифициру¬ется. Мысль дви¬жется по определенным пу¬тям. И эти пути: широ¬кие шоссе или узкие про¬се¬лочные до¬роги, или извилистые пота¬енные тропы, - все это есть пути традиций, структурирую¬щих сознание. Именно традиции сознания (или, если следовать идеям Д. Юма, - при¬вычные ассоциации идей), которые рождены тради¬циями культуры, и есть та переменная функ¬ция, которая характеризует производную дифференциала мысли. Мысль мо¬жет быть представлена как мат¬рица дифференциа¬лов dy/dx, где множество у – это ап¬риорные эй¬детические конструкции, задающие ко¬ординаты мысли, а мно¬же¬ство х – это множество аргументов реальности мира, культуры и сознания. И это отно¬шение dy/dx представлено не постоянной величиной, а переменной функцией. И эта ди¬намичность мысли не свидетельствует об её фундамен¬тальной иррациональности. Нет. Тут все значительно сложнее. Мысль действует со¬гласно этой матрицы дифференциа¬лов, которые есть код традиции, но этот код не мо¬жет нами осознан, он непрозрачен для нашей рефлексии полностью, для рефлексии он представляет собой шифр, который поддается лишь частичной расшифровке. Сам код трансцендентен для нашего понимания, он есть шифр трансценденции. 2. ДИНАМИКА РЕАЛЬНОСТИ Сознание оперирует в пространственно-временных координатах. Со времен И. Канта пространство и время считаются ап¬риор¬ными формами. Каждое жи¬вотное об¬ладает своим понима¬нием пространства и времени, и человек фор¬мирует по¬нятия про¬стран¬ства и времени в про¬цессе культурной деятельности. Формируются эти понятия согласно своему психоло¬гическому складу и посредством аналогии с типом своего со¬циального устройства. Пространство и время имеют фундаментальное значение в по¬нимании не только природного бы¬тия, но и бытия культуры и её артефактов. Даже у радикаль¬ных эмпириков простран¬ство и время наделя¬лось особым статусом «первич¬ных качеств». Любые явления, и, в частности, явления культуры не могут быть поняты без рассмотрения их в пространст¬венно-временных координатах. Более того, сама тра¬диция участвует в формирова¬нии структуры про¬странственно-временного восприятия мира. Пространство-время – это универсальная характеристика. Сущест¬вует простран¬ство и время Природы, суще¬ствует пространство и время Культуры, су¬ществует про¬странство и время Сознания. Мысль всегда оперирует образами, оформленными в то или иное пространственно-временное понимание. Это пространство-время бывает искажено. Первая основная ошибка прежней ментальности – это то, что субъект мысли подразумевается внепространственно расположенным, хотя всякий субъект мысли на¬ходится, во-первых, в природном пространстве, во-вторых, в пространстве культуры, в-третьих, в пространстве традиции. Вторая основная ошибка прежней ментальности – это подразумевание того, что субъект мысли находится в статичном вневременном. На вопрос, что быстрее всего пифагорейцы отвечали – Мысль. Далее, мысль не столько есть деятельность по созданию жестких «архитектурных» конструкций из по¬нятий и категорий, сколько динамика ментальных движений, фено¬менологически от¬ражающих реальный поток «жиз¬ненного порыва».. 3. ДИНАМИКА КУЛЬТУРЫ. §2 ХОРОЛОГИЯ МЫСЛИ §3 «РИЗОМА» МЫСЛИ «Мыслить – означает всякие раз придумывать новое переплетение, всякий раз метать стрелу одного в мишень другого, заставлять блеск света отражаться в словах, позволять услышать крик в видимых вещах. Мыслить – означает способствовать тому, чтобы видение дошло до своего предела, а говорение – до своего, так, чтобы оба сформировали общую границу, одновременно соотносящую их друг с другом и отделяющую друг от друга» (Делёз Ж. Фуко. М. 1998. С.152). К сожалению недостаточно еще оцененный и неизвестный ученый М. Шаль в своей ра¬боте «Исторический обзор происхождения и развития гео¬метрических методов» (т1-2, М.,1883) от¬мечал, что абсолютное единство не составляет не только принципа культуры, но и всей при¬роды, а многочисленные «дуализмы» нами замечаемые склоняют к мысли, что истинный прин¬цип всего существующего заключается в этой двойственности. Как стало ясно современному сознанию, не существует единого метода познания, для полноценного понимания явлений возможно множество концептуальных схем. Более того, здесь можно согласиться с Дунсом Скотом, в реальности мы имеем дело лишь с «этостью», с конкретными явлениями и предметами, которые большей частью непо¬вторимы и уникальны. Т.е. виды, роды и закономерности – это порождение нашего сознания, образованное в целях понимания (герменевтики) мира. Всякое понимание обусловлено отражением сознанием реальных явлений природы, об¬щества и состояний самого сознания. Это отражение есть зеркальное отражение. Ар¬хе¬типический образ зеркала всегда лежит в основе тех или иных концепций эпи¬стемо¬логии. Но предполагается, что это «зеркало» сделано абсолютно ровным и оно одно. На самом деле, как подчеркивал, в частности, Х.Г. Гадамер: «Субъектив¬ность фокусиру¬ется системой кривых зеркал» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С.329). Эти зер¬кала искажены узорчатыми трещинами и изгибами сети традиций (или, если хотите, предрассудков), и отражение происходит путем целой системы «живых зер¬кал» (Г.-В. Лейбниц), которые нахо¬дятся в динамическом движении друг относительно друга. И одна традиция (зеркало) не может создать целостной картины понимания. Традиция – это концепт, ко¬торый все¬гда рас¬сматривается как некое частное явление, частная на¬строенность созна¬ния или част¬ное проявление культуры. Сущест¬вует множество тра¬диций, одна традиция никогда не мо¬жет составить тело культуры и её ментальности. Потому традиция, как метод, всегда есть частное рассмотрение, которое смотрит с точки зрения определенной традиции на явление. Целостный же взгляд может быть создан только как «голо¬грамма», форми¬рующаяся из нескольких по¬лю¬сов высвечива¬ния явления, с точки зре¬ния разных тра¬диций, на базе принципа дополнительности (Н. Бор) и диалога (М. Бах¬тин) между не¬сколькими традициями. Традиция как метод – это феноменологический метод, но более совершенный, чем ме¬тодология дильтеевского «понимания» и гуссерлевской феноменологии или разных по¬следующих за ними вари¬антов. Он описы¬вает явление с точки зрения всевозможных парадигм рассмотрения – ядер различных традиций – на¬учных, эстетических, философских, традиций обыден¬ного мировоззре¬ния. Явление «расцвечивается» с точки зрения ментальных, социаль¬ных и хозяйствен¬ных традиций культуры. И узорчатые трещины и изгибы, которые создают «расцветку» и «объем» явлениям, задаются традициями существующей куль¬туры, сама культура может быть понята только в рамках этих традиций-зеркал. Культура выработала целый набор такого рода зеркал – устойчивых методов и форм понимания явлений природы и культуры. Первое место в европейской традиции, тра¬диции модернизма, принадлежит научным методам и научной форме познания. Мно¬гие противопоставляют научные ме¬тоды познания герменевтическим методам понима¬ния. Но я не вижу достаточных осно¬ваний для такого рода противопоставления, ибо научные методы таким же образом дают нам понимание окружающего мира, его герме¬невтикой. 1. ЛОГИКИ 2. ТРАЕКТОРИИ МЫСЛИ 3.ПРОТИВОРЕЧИЯ ГЛАВА 2 ЭПИСТЕМА Мы знаем концепцию Минского о «фреймах», а также концепцию «схем». Наиболее подходящим является понятие «схемы» как когнитивного образа, который был дан еще Кантом. Но все равно, не теряет своей актуальности концепция «парадигмы» т. Куна Априорные формы сознания имеют устойчивый традиционный ха¬рактер, хотя и под¬вергаются постоянной модернизации. И если поднимать старый во¬прос о «врожденно¬сти идей», то можно констатировать, что сторонники «врожденно¬сти идей» одержали победу, ибо ясно, что человек обладает заданными его биологиче¬ской про¬граммой и культурой определенными врожденными априорными формами по¬знания мира (традициями познания), от которых он избавиться не может, не избавившись от самого себя. «Душевная связь составляет подпочвенный слой процесса познания, и поэтому про¬цесс позна¬ния может изучаться лишь в этой душевной связи и определяться лишь по его со¬стоя¬нию» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) Тэн считал, что «Я», его мозг – это не более как сочетание ощущений и импульсов, «нервных дрожаний». Мозг это «..чудовищно обильный и сложный фейерверк сверкает и обновляется беспрерывно мириадами ракет; но мы замечаем лишь верхушку. Ниже выдающихся идей, образов, ощущений и импульсов, которые мы сознаем, и рядом с ними, в нас живут и группируются мириады и миллионы других, ко¬торые никогда не достигают наших взглядов, так что большая часть нас самих остается вне нашего виде¬ния, и Я видимое несравненно меньше, чем Я темное» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.XIII). Тэн писал, что еще ниже Я «видимого» и Я «темного» существует целый ряд подчиненных им цен¬тров. Он утверждал, что в мозгу происходят одновременно множество процессов: «Мозг чело¬веческий.. есть театр, где играется зараз несколько различных пьес на нескольких планах, из которых освещен только один» (Тэн И. Об уме и познании. Спб., 1894. С.XVIII) Человек мыслит в традициях, осознает окружающую ре¬альность в традициях. Традициями структурировано его сознание и процесс познания - как мира культуры, так и мира окружающей природы. Потому лю¬бая предметная об¬ласть (астрономия, фи¬зика, химия, биология и т.д.), которую мы по¬знаем, осознается на основе тех или иных традиций познания, имеющих социокультур¬ную основу, обусловленых формами куль¬туры. Сами эти пред¬метные области классифицируются согласно специфическим чер¬там самой культуры, та или иная предметная область по¬знания интенсифицируется в зависимости от той или иной со¬циокультурной ситуции, которая наблюдается в определеный срез истории культуры. Другие же предметные области в этот срез исто¬рии культуры интерпретиру¬ются по преимуществу согласно этой лидирующей предметной области познания. Дру¬гими способами знать окружаю¬щий мир мы не мо¬жем. Такая точка зрения выявляет существенную черту любого по¬знавательного про¬цесса: всякий процесс познания – это познание по аналогии с теми или иными традициями культуры, перенесение форм культуры и сформированных ею устойчивых априорных форм сознания на изучаемые процессы: природные или общественные. Основой упорядочения мира изначально служила классификационная система созна¬ния, которая сложилась на базе тотемистической «философии» (хотя, в принципе, ка¬вычки можно и убрать). Именно тотемистическая философия, как свидетельствовал, в частности, еще Э. Дюркгейм в своей знаменитой работе «Элементарные формы религиозной жизни» (1912), послужила основой создания рациональных форм мышления и создания математических форм счисления. Собственно эта тотемистиче¬ская парадигма до сих пор оказывает существенной влияние на человеческую ментальность. В начале XIX века все большее влияние оказывает эволюционная пара¬дигма ментальности, которая сформирована на базе нового динамичного стиля жизни европейского общества и соответствует его образу жизни. Нельзя сказать, что она не присутствовала до этого, но она находилась на периферии человеческой ментальности. К концу XX века начинает формироваться синергетическая парадигмальная модель. Сознание является «калькой» с окружающего мира. Если мы возьмем, к примеру, соз¬нание горожанина, то привычное для нас видение мира через сетку прямолинейных «декартовых» координат абсолютно естественно. Но, встает вопрос: было ли это есте¬ственно для мировоззрения первобытного человека или человека вне города, где отсут¬ствует геометрия прямых линий? Крайне проблематично. Человек в окружении природы, где прямых линии ландшафта составляют ничтожную часть, вряд ли смог бы понять эту абсурдное построение мира из разного множества правильных фигур. §1 МЫСЛЬ И ТРАДИЦИЯ Традиция и мысль – родные «братья». Если мысль формирует отличные от заданных природой новые типы сознания, новые формы поведения и новые формы практик, то традиция их закрепляет и транслирует далее. Без традиции невозможна никакая мысль. Сама мысль оперирует теми или иными паттернами традиций для создания тех или иных конструкций, для формирования инновации в области мысли, поведения и дейст¬вия. 1. ЦЕННОСТЬ И ПОЗНАНИЕ Идентично соотношение «ценности» и «познания». В свое время Г. Риккерт утверждал то же са¬мое - понимание культурного артефакта возможно только путем «отнесения к ценности». Но «ценность» – это предельно общие основы культуры, пре¬дельно общая характеристика, которая не может быть основой для четкого понимания культурного явления. Более определенным является «отнесение к традиции». И это «отнесение к традиции-ценности» имеет идеологический характер, ибо идеалы той или иной традиции задают идеологию этого понимания. А потому вся¬кое историографиче¬ское исследование, отрываясь от той или иной традиции, современной ему, имеет ха¬рактер идеологии: оно отражает и понимает прошлое таким об¬разом, с какой позиции и тради¬ции это прошлое рассматривается. Всякое понимание основывается на отнесении факта к точки зрения ка¬кой-либо традиции. Эта традиция задает принцип селекции многообразия проявлений факта. 2. ИСТИНА И ВЕРА Известно типичное противопоставление «истины» и «веры». Действительно факты, противоречащие заданным традициям общества, не воспринимаются соз¬нанием, кото¬рое формировано этими традициям. Возникает «эффект слепоты». Крайнее выражение противопоставления «веры» и «истины» известно – это позиция Тертулллиана, но эта позиция никогда не обладала должным авторитетом, ибо всегда была более популярна позиция Аврелия Августина, утверждавшего гармонию между «верой» и «знанием». Действительно, та или иная традиция ментальности никогда не может обладать устойчивостью, если она не отвечает элементарным условиям рациональной организации и свойствами адаптированности к реальности (т.е. истинности). Тем не ме¬нее, ясно, что всякая истина только тогда становится фундированной в культуре, когда она отвечает исходным принципам тех верований, на которых базируется тот или иной образ жизни. Потому возможна ситуация Тертуллиана, когда человек, даже понимая, что какое-либо положение истинно, тем не менее его отвергает, отдавая предпочтение заданному образу жизни. Для этого совершенно необязательно рассматривать историю христианского общества, для этого достаточно вглядеться в обыденную жизни, где факты такого рода встречаются повсеместно. Но соотношение между верой и познанием не ограничивается этим. Дело в том, что всякое познание отрывается от посылок, принятых бессознательно и сформированных в данной культуре как основополагающие. Это обусловлено тем, что познавательная дея¬тельность есть частный механизм общей жизнедеятельности человека и его культуры, а потому оно действует в этих общекультурных рамках. Потому всегда во всяком познании существует непустое множество бессознательно принятых на веру положе¬ний. В этом отношении интересен анализ соотношение между религией и знанием, предпринятый Г. Спенсером в «Основных началах» (1862), где он, отрываясь от идей У. Гамильтона (представителя Шотландской школы «здравого смысла», который пере¬нес на английскую почву идей кантовского критицизма), приходит к выводу, что рели¬гия и наука приходит к выводу об условности человеческого знания и о невозможности адекватного познания реальности, которая есть «Непознаваемое». Известно, ставшее традиционным для англо - американской философии противопостав¬ление Декарта и Ч. Пирса. Ч. Пирс подверг критике утверждение Декарта о беспредпо¬сылочности познания, утверждая, что всякое познание не может быть бес¬предпосылоч¬ным, оно базируется на исходных верованиях и убеждениях… 3. ПРАГМАТИЗМ ПОЗНАНИЯ Наиболее интересна позиция прагматизма, который утверждает, что истинно то, что реализуется в результате практической деятельности. Только та традиция мысли или та или иная форма жизнедеятельности устойчива, если она обладает практической жиз¬не¬способностью. Действительно, само познание всегда ориентировано на достижение того или иного результата. Требуемый результат может быть различный, все зависит от того, для чего нужно познание того или иного явления. Сама цель познания влияет на форму знания и получаемый результат. Если мы хотим достигнуть обоснования той или иной идеологической концепции, то мы выявляем в реальности одни аспекты этой реальности; если мы хотим постигнуть красоту реальности, то она воспроизводится в художественной форме; если мы хотим достигнуть каких-то аспектов реальности, под¬дающихся точной интерпретации, то мы выявляем в ней те стороны, которые поддаются этому. Бриджмен и К. Лоренц ЛИТЕРАТУРА: 1. Малиновский П.В. Проблема стиля мышления. М.,1986. 2. §2 ФЕНОМЕН 1 ФЕНОМЕНЫ Наиболее эффективным выражением целостного по¬знания явля¬ется феноменология. Основателем феноменологической философии считается Э. Гус¬серль, хотя в принципе, первыми феноменологами можно считать стоиков. Многие, утверждают, что стоики были «сенсуалистами». Но это мнение не¬верно, такая оценка более подходит эпикурейцам. Если до будущих поколений дойдет фрагмент начала первой книги «Идей к чис¬той феноменологии и фе¬номенологической философии» Гуссерля, которая начинается фразой: «Естественное познание начинается с опыта и остается в опыте» (Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М., 1999.С.25), - то у них также возникнет мнение о Гуссерле как «радикальном эмпи¬рике». На самом деле, стоическая философия может быть понята и реконструирована на базе именно феноменологии. Явление культуры не может быть понято только на ос¬нове научной методологии, для этого требуется восприятие явления всей целокупно¬стью познавательных способно¬стей. Это было понято еще стоиками. Случайность ис¬тории не дает нам в должной мере оценить творчество ведущих античных философов времени – древних стоиков, хотя объем их произведений по всем об¬ластям философии и иных знаний был необъятен. Если кого и считать за ос¬новную фигуру древней евро¬пейской философии, то это не Платон или Аристотель, а стоик Хрисипп. Так это и по¬нималось древними. Но традиция имеет специ¬фику двигаться извилистыми путями, а потому волей судьбы и цепи слу¬чайностей мы имеем в качестве «главных философов» Платона и Аристотеля. Тем не менее, хотя тексты древних стоиков до нас не дошли, стоицизм че¬рез свое мощное влия¬ние на все сферы нашел выражение в других па¬мят¬никах эллинистической куль¬туры, ставших фундаментом новоевропейской. Через та¬кой механизм неявной традиции он стал не только традицией, а прямо-таки бессозна¬тельным архетипом всей европейской культуры. И вся современная философия XX века большей частью – всего лишь реконструкция учения стоицизма, данная в различных вариантах. Основы совре¬менной логики и философии языка, ос¬новы феноменологии и её теории феноменологи¬ческой редукции и интенциональности, основы психоанализа (у стоиков половая спо¬собность включалась в познавательные способности души), ос¬новы экзистенциализма – все это было разработано стоиками. К примеру, философия Хай¬деггера – это развитый в подробностях и изло¬женный тяжелым язы¬ком аналог философии Марка Авре¬лия, в которой как и в философии М. Хайдеггера ярко выражена темпораль¬ность человече¬ского «присутствия» в мире. 1. ФЕНОМЕН Стоическая философия вещь уникальная, которая так и не была понята толком современниками, ибо как правильно подчеркивает современный отечественный исследователь стоицизма А.Столяров: «..стоическая гносеология представляет со¬бой едва ли не пер¬вую (и еще очень несовершенную) попытку обойтись без «идей» как по¬средствую¬щего звена, при по¬мощи некоторой интуиции «схватить» чувственную ре¬альность «как она дана» в своей изменчиво¬сти и текучести» (Столяров А.А. Стоя и стоицизм М.,1995. С.68). СТОИЧЕСКОЕ ПОСТИЖЕНИЕ. Явление культуры не может быть понято только на ос¬нове научной методологии, для этого требуется восприятие явления всей целокупно¬стью познавательных способно¬стей. Это было понято еще стоиками. Случайность ис¬тории не дает нам в должной мере оценить ворчество ведущих античных философов времени – древних стоиков, хотя объем их произведений по всем об¬ластям философии и иных знаний был необъятен. Если кого и считать за ос¬новную фигуру древней евро¬пейской философии, то это не Платон или Аристотель, а стоик Хрисипп. Так это и по¬нималось древними. Но традиция имеет специ¬фику двигаться извилистыми путями, а потому волей судьбы и цепи слу¬чайностей мы имеем в качестве «главных философов» Платона и Аристотеля. Тем не менее, хотя тексты древних стоиков до нас не дошли, стоицизм че¬рез свое мощное влия¬ние на все сферы нашел выражение в других па¬мят¬никах эллинистической куль¬туры, ставших фундаментом новоевропейской. Через та¬кой механизм неявной традиции он стал не только традицией, а прямо-таки бессозна¬тельным архетипом всей европейской культуры. И вся современная философия XX века большей частью – всего лишь реконструкция учения стоицизма, данная в различных вариантах. Основы совре¬менной логики и философии языка, ос¬новы феноменологии и её теории феноменологи¬ческой редукции и интенциональности, основы психоанализа (у стоиков половая спо¬собность включалась в познавательные способности души), ос¬новы экзистенциализма – все это было разработано стоиками. К примеру, философия Хай¬деггера – это развитая в подробностях и, к сожалению, изло¬женная тяжелым язы¬ком философия Марка Авре¬лия, в которой также как и в философии М. Хайдеггера ярко выражена темпораль¬ность человеческого присутствия в мире. Как правильно подчеркивает А.Столяров: «..стоическая гносеология представляет со¬бой едва ли не пер¬вую (и еще очень несовершенную) попытку обойтись без «идей» как по¬средствую¬щего звена, при по¬мощи некоторой интуиции «схватить» чувственную ре¬альность «как она дана» в своей изменчиво¬сти и текучести» (Столяров А.А. Стоя и стоицизм М.,1995. С.68). «Каталептическое» («постигающее») представление - основной «конёк» эпистемоло¬гии стоицизма, по¬лучивший, как свидетельствуют источники, популярность в среде афинской интелли¬генции. Сутью этого «постигающего» представления является стрем¬ление соединить разделенные не¬проходимой стеной со времен Парменида и Платона эйдетический мир «истины» и чувствен¬ный мир «мнений». Стоики пошли по пути Аристотеля, который стремился также объединить два этих мира, используя понятия «формы» и «материи» на основе энергетической концепции. Но они более эффективно разрешили эту проблему, максимально приблизив два этих мира. Как подчеркивал А.Лосев: «Если Аристотель отличается от Платона тем, что он прико¬вал са¬мостоятель¬ные эйдосы, эти идеальные формы вещей, к самим вещам, то стоики отличаются от Аристотеля тем, что они еще дальше пошли в приближении идей к ве¬щам, а именно тем, что они окончательно растворили идеальность в самих вещах и ее собственную структурность стали понимать по аналогии с напряженностью физиче¬ских качеств, принципиально отождествляя и смешивая то и другое» (Лосев А.Ф. Исто¬рия ант с.175) Постигающее представление – это разумно-оформленное представление. Представ¬ление, кото¬рое максимально ясно и понятно человеческому уму, в котором ум внутренне убежден, что оно истинно. По свидетельству Секста Эмпирика стоики ут¬верждали «…что существует три [начала], объединенные одно с другим: наука, мнение и расположенное на границе между ними постижение. Из них наука – это непогреши¬мое, устойчивое, непреложное постижение при по¬мощи разума; мнение – это бессильное и ложное одобрение; постижение же – посреди этого, будучи одобрением со стороны по¬стигающего представления» (Секст Эмпирик Соч. т.1 с.91) Стоики, по свилетельству Секста Эмпирика, утверждали, что наука существует лишь для муд¬рых, мнение – для глупых, а вот «постижение» общее для всех. Тем более, что стоики утвер¬ждали, что полное знание недостижимо, хотя и нельзя сказать, что мы ни¬чего не знаем. Мы можем «схватить» нечто похожее на истину, которая есть, нечто среднее между знанием и мне¬нием. Зенон давал такое понимание «каталептического» представления или постижения. Он показывал ладонь с растопыренными пальцами, го¬воря – это впечатление; далее он слегка сги¬бал пальцы ладони, говоря, что это согласие; наконец он сжимал ладонь в ку¬лак – и говорил – это постижение (схватыва¬ние). 2. ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ Человек понимает и воспринимает мир направленно, т.е. интенционально, эту интенциональность дают те исходные паттерны традиций познания, которые служат моделями понимания действительности. М. Вартофски правильно подчеркивал, что само восприятие мира исторично и зависит от тех или иных принятых традиций данной социокультурной общности. В новоевропейской истории, благодаря Э. Гуссерлю, понятие интенциональности по¬лучило одно из центральных мест в философии XX века. Но понятие интенционально¬сти было выработано еще в античности. Интересно, что центральный концепт античной философии «эйдос» в переводе означает по-гречески не только «вид», но и «видение». «Видение» - это та точка зрения, с которой происходит интенциональное «умозрение сущностей». Об этом-то «видении» как всегда туманно говорит Э. Гуссерль в IV части своих «Картезианских медитаций». Он писал, что «Ego» «..обладает системами интенциональности, в том числе и согласованными, которые частично заключены в нем, частично же, как определенные потенциальности, могут быть раскрыты благодаря горизонтному предочерчиванию» (Гуссерль Э. Логические исследования. Картезиан¬ские размышления…» Мн.-М. 2000. С.403). Вот эти-то «системы интенциональности» и есть «эйдосы», которые, как писалось ранее, могут быть выражены более адекватно в концепте «традиция» (или, говоря языком Э. Гуссерля, – «хабитальность»), которые в методологическом плане выступает как модель понимания. В философии Древней Стои понятие интенциональности разрабатывалось в рамках теории «каталептического представления». «Каталептическое» («постигающее») пред¬ставление - основной «конёк» эпистемоло¬гии стоицизма, по¬лучивший, как свидетель¬ствуют источники, огромную популярность в среде афинской интелли¬генции времен эллинизма. Сутью этого «постигающего» представле¬ния является стрем¬ление соединить разделенные не¬проходимой стеной со времен Пар¬менида и Платона эйдетический мир «истины» и чувствен¬ный мир «мнений». Стоики пошли по пути Аристотеля, который стремился также объединить два этих мира, ис¬пользуя понятия «формы» и «материи» на основе энергетической концепции. Но они более эффективно разрешили эту проблему, максимально приблизив два этих мира. Как подчеркивал А.Лосев: «Если Аристотель отличается от Платона тем, что он прико¬вал са¬мостоятель¬ные эйдосы, эти идеальные формы вещей, к самим вещам, то стоики отли¬чаются от Аристотеля тем, что они еще дальше пошли в приближении идей к ве¬щам, а именно тем, что они окончательно растворили идеальность в самих вещах и ее собственную структурность стали понимать по аналогии с напряженностью физиче¬ских качеств, принципиально отождествляя и смешивая то и другое» (Лосев А.Ф. Исто¬рия ант эсте¬тики. Ранний эллинизм. Харьков –М. 2000. С.175) Постигающее представление – это разумно - оформленное представление. Представ¬ление, кото¬рое максимально ясно и понятно человеческому уму, в котором ум внутренне убежден, что оно истинно. По свидетельству Секста Эмпирика стоики ут¬верждали «…что существует три [начала], объединенные одно с другим: наука, мнение и расположенное на границе между ними постижение. Из них наука – это непогреши¬мое, устойчивое, непреложное постижение при по¬мощи разума; мнение – это бессильное и ложное одобрение; постижение же – посреди этого, будучи одобрением со стороны по¬стигающего представления» (Секст Эмпирик Сочинения в 2-х томах. М. Т.1. С.91) Стоики утверждали, что наука существует лишь для муд¬рых, мнение – для глупых, а вот «постижение» общее для всех. Тем более, что стоики утвер¬ждали, что полное зна¬ние недостижимо, хотя и нельзя сказать, что мы ни¬чего не знаем. Мы можем «схватить» нечто похожее на истину, которая есть, нечто среднее между знанием и мне¬нием. Зенон давал такое понимание «каталептического» представления или постижения. Он показывал ладонь с растопыренными пальцами, го¬воря – это впечатление; далее он слегка сги¬бал пальцы ладони, говоря, что это согласие; наконец он сжимал ладонь в ку¬лак – и говорил – это постижение (схватыва¬ние). Именно в этом заложены основы античной теории интенциональности. Каталептиче¬ское постижение – это постижение согласно общепонятным «традиционным» понятиям, с которыми согласны все: и мудрец, и глупец. Далее «сжатие в кулак» – это «схватывание» реальности путем этих гуссерлевских «хабитуальностей», т.е. предзаданных традицией моделей понимания, которые представляют нечто среднее между «наукой» и «мнением». Дальнейшее продолжение оно имело в философии Аврелия Августина. Его концепция познания занимала среднее положение концепцией неоплатоников, согласно которым знание есть просто результат «проекции» эйдосов на реальность, и концепции эпикурейцев, согласно которой ум пассивно отражает реальность. Это роднит его со стоиками и феноменологией Гуссерля. Августин считал, что «видение» («эйдос») как физиологический процесс отличается от зрения духовного и умственного (вспомним, как Э. Гуссерль резко выступал против понимания его феноменологии как интроспек¬ционистской психологии). Это умственное и духовное «видение» обладает активно¬стью, волевой направленностью (т.е. интенциональностью). Но, что более важно для предмета исследования Августин подчеркивал, что понимание и познание возможно лишь посредством «освящения верой», т.е. без веры невозможно понимание. Именно те паттерны традиции, которые самоочевидны, приняты на веру и дают координаты на¬правленности активных «духовных взоров» Августина для истинного понятия действительности. Но наиболее развернутое понимание было дано в средневековье оккамистами. Окка¬мовед Федеркофер в своей работе «Философия Оккама на фоне его эпохи» (Берлин, 1925) ус¬матривал прямую связь философии Оккама с феноменологией Гуссерля. 3. МЕНТАЛЬНАЯ КАРТА 1. ФОРМЫ ЗНАНИЯ ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ Мир культуры, да и окружающей природы познается не только на базе каких-то логи¬ческих форм и установленных закономерностей. Этот мир переживается человеком, осваивается им эмоционально. Как писал еще И.Тэн: «Разум не только не присущ чело¬веку от природы, не только не со¬ставляет все¬общего явления в человечестве, но, надо также признать, его влияние на поведение человека и чело¬ве¬чества весьма ничтожно.. Истинные хозяева человека – его психический склад, телес¬ные потребно¬сти, животный инстинкт, наследственный пред¬рассудок, воображение, преобладающая страсть в в це¬лом, а в частности – личный ин¬терес семьи, касты, пар¬тии» (Тэн И. Происхождение со¬временной Франции. Т.1, с.335) Эстетическое познание вообще изначально, именно из искусства вышли все исходные архетипы научного познания, сформировались модели познания окружающего мира. Исходная основа европейской науки – это эстетическое мировоззрение античных гре¬ков, для которых Космос – это архитектурное строение, живущее по законам музыкальных гармоний. Метафоры – исходный инструмент художественного осмысления мира, - послужили основой для формирования инструментов научного па¬ознания – тех или иных идеальных аналоговых моделей действительности. Апологией эстетического познания мира особо известны романтики. ИНТУИТИВНОЕ ПОЗНАНИЕ Платон сравнивал знание с «голубятней» (т.2), где в решетке априорных форм суще¬ст¬вует множество предметных областей знания. Это и религиозное (идеологическое) зна¬ние, это знание философское, знание художественное и научное. Знание многооб¬разно, но все оно укладывается в определенную квазисистему, которая и составляет «ментальную карту». Это термин - «ментальная карта» происходит из когнитивной психологии, он был введен Э.С. Толменом (1948). Но повсеместное распространение получил благодаря географу Р.М. Доунзу и психологом Д. Сти. Он распространен в об¬ласти исследования идей, имеющих геополитическое значение типа выяснения общих ментальных отличий между «Востоком» и «Западом», между американским образом жизни и ментальности и центрально европейским и т.д. По мнению Р.М. Доунза и Д.Сти ментальная карта – это «…абстрактное понятие, охватывающее те ментальные и духовные способности, которые дают нам возможность собирать, упорядочивать, хра¬нить, вызывать в памяти и перерабатывать информацию об окружающем пространстве» (Downs R.M., Stea D. Kognitive Karten. Die Welt in unseren Köpfen. N.Y. 1982. S.23). Я считаю, что это понятие не стоит ограничивать только областью теории географии ментальности и геополитики, где она получила распространение, но и перенести на все формы проявления ментальности. Ибо ментальность имеет как раз «географический» характер, являясь совмещенной «калькой» культурного ландшафта и ландшафта окру¬жающего мира. §3 МОДЕЛИ Факты- это «голые факты», их надо еще одеть в «одежды» символических моделей. Само слово «модель» – modus (мера, образ, способ) родственно по зна¬чению со словами «образец», «паттерн». А значения этих слов родственны значению слова «тра¬диция». Если «традиция» – это онтологически фундированный концепт, то «модель» – это концепт эпистемологический, ибо предполагает в своих значениях некое подобие реальности, построенное для целей понимания этой реальности. Всякий процесс мышления предполагает оперирование определенными моделями. Мысль оформляется в традицию, традиция формирует тот или иной тип знания, но сам процесс мысли представляет творческий процесс создания моделей знания, которые могут оформиться в устойчивое знание, а может и нет. Модель – это гносеологический аналог традиции. Традиция, как объективное образование, формирует онтологию чело¬вече¬ской культуры, а модель, как субъективное образование, – формирует мысль. В данном случае мы имеем дуализм понимания, свойственный всему человеческому -–дуализм объективного и субъективного, онтологического и гносеологического. Всякий концепт может быть представлен как онтологически, так и гносеологически. Например, пространство и время, с одной стороны, объективны, с другой, - представляют собой субъективные ап¬риорные формы понимания. При всем этом, следует, к тому же заметить, что познание может быть разнообразным, это не только познание научное, познание может быть лю¬бое: религиозное, художественное, правовое, техническое и обыденное. В последней трети XX века посвятили концепту «модель» повышенное внимание М. Вартофски (США) и В.А. Штофф (СССР). К сожалению их работы не привели к тому, что концепт «модель» стал бы центральным в философии, хотя все, что составляет че¬ловеческое знание, типы поведения и технические конструкции – это и есть «модели». 1 ПОДОБИЯ (ГОМОЛОГИИ) Гомология – это соответствие органов, не исчезающая при вариациях формы и функции. Рог и бивень – аналогичны, а бивень и зуб – гомологичны. 1. АРХЕТИПЫ ПОДОБИЙ 2. АНАЛОГИЯ В русской мысли интересен спор об роли аналогии Михайловскекого и а, Стронина (Михайлов¬ский «Аналогический метод в общественной науке») «Аналогия» (analogia, имеющего греческое происхождение, означает «соответствие», «сходство») означает сходство каких-либо явлений в своих свойствах. Умозаключение по аналогии – это умозаключение, когда символических конструкт, который использу¬ется для описания одной области явлений, используется для описания другой области явлений. Считается, что такого рода умозаключение и тип мышления не обладает должной достоверностью, тем не менее, в жизни знаковых систем аналогия имеет ве¬дущее значение. Явления мира всегда подпадают под сферу символических конструк¬тов с заданным традицией той или иной культурной общности пространством значений, и на основе их интерпретируются по аналогии с ними. Бывает, наоборот, что новый символический конструкт, который ин¬ициирован новой философской концепцией, новой областью исследований или новой областью человеческой деятельности, становится основным в ментальной области, и на его базе интерпрети¬руются как старые, так и новые данные человеческого знания и деятельности. В процессе этой интерпретации старые символические конструкты приоб¬ретают новое пространство значений, создается единая символическая конструкция, которая объединяет как эти старые, так и новые области человеческой ментальности. Человек всегда осмысляет предметы только на основе аналогии, и прежде всего на ос¬нове аналогии с самим собой, потому антропоморфическое видение мира является пер¬воначальным способом понимания мира. На протяжении всей истории человечества далее мы видим как происходит интерпретация окружающего мира на основе его ана¬логии либо с механизмом (XVII-XVIII в.), либо с организмом (XIX в.), либо с кибернетической системой (XХ в.), либо с какими-то иными «модными» символиче¬скими конструктами, возникшими на основе философских концептов, на основе новых областей знания и жизнедеятельности, на основе каких-то теоретических конструктов, приобретших общеметодологическое, междисциплинарное или общекультурное значе¬ние. Эти аналоговые символические конструкты постоянно присутствуют в процессах понимания мира. Вообще человек всегда действует по аналогии с известными ему пат¬тернами мысли, образами мира, типами поведения, если же явления, с которыми чело¬век сталкивается он в своей жизни, то, как правило, он становится «слеп», их не замечает, старается избежать, ибо он не способен их интерпретировать и понимать по аналогии с известными и понятными ему образцами мысли, мировоззрения и типами поведения. 3. МЕТАФОРА ПОНЯТИЕ О МЕТАФОРЕ Всякое познание условно, но не только. Оно метафорично. Здесь хорошо высказался Ф. Ницше в своей работе «Об истине и лжи во вненравственном смысле. На вопрос, что такое истина он отвечал, что истина: «Движущаяся толпа метафор, метонимий, антропоморфизмов, - короче, сумма человеческих отношений, которые были возвышены, перенесены и украшены поэзией и риторикой и после долгого употребле¬ния кажутся людям каноническими и обязательными: истины – иллюзии, о которых по¬забыли, что они таковы» (Ницше Ф. Полное собрание сочинений. Т.1. 1912. С.398). Это имеет отношение и к науке, как пишет современный отечественный философ С.С. Гусев «Язык самых раз¬личных научных теорий – от математики до философии – строится на основе более или менее скрытых метафорических утверждений, и никакое знание не может быть получено и организовано без их участия» (Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984. С.11) Но это мнение не является его открытием. Возьмем, к примеру, английского «Аристо¬теля» - Г. Спенсера. По мнению г. Спенсера, всеобщая форма мышления – это отношение. Существует отношение между последовательными явлениями, на базе ко¬торого формируется абст¬ракт – время, и отношение между сосуществующими явлениями – пространство. Эти абстракты – пространство и время имеют для сознания фундаментальное значение. Но мышление еще способно различать, т.е. под¬мечать различия, классифицировать по степеням сходства и различия явления. В прин¬ципе это было известно и до Г. Спенсера, но Г. Спенсер подмечает и третье фундаментальное свойство мышления – подобие, ибо: «Для образования того стройного знания, которое мы на¬зываем умом, необходимо уподобление каждого впе¬чатления другим, уже представив¬шимся ранее сознанию» (Спенсер Г. Основные на¬чала. СПб., 1899. С.45). Современное знание все более и более склоняется не к репрезентативной модели науки, а в модельной концепции науки. Особо это стало распространенным со времен квантовой механики, где, во-первых, сам наблюдатель включается в онтологическую картину реальности, а, во-вторых, сам объект наблюдения уже анонимен и проявляется лишь посредством приборов и инструментов; в-третьих, - вообще не может быть об¬разно представлен. Слово «метафора», как известно древнегреческого происхождения, который произ¬водно от глагола «ηεταφερω» (переносить), этот термин был введен известным афинским ритором Исократом. Метафора означает перенесение значения по сходству. Метафора, также как и аналогия, часто служит для обозначения нового явления по сходству с уже известным. Но метафора имеет более отношение не к созданию новых значений, а к средствам вы¬ражения, т.е. к художественной стороне слова. Согласно Платону метафора – это «символическое понятие» (Лосев А. История ант. Эстетики. Высокая классика. М., 1974. С.256). Теория метафоры разрабатывалась у Аристотеля, но рассудочный рационализм мышления Аристотеля не позволил ему подойти в этой проблеме полноценно. Для Аристотеля, метафора – это перенос слова с изменением значения или с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии (см. Поэтика 57в.6) цит… Более всего она разрабатывалась у стоиков и элли¬нистических риторов. Рационалистическая трактовка Аристотеля вызывала возражения. К примеру Деметрий Фалерский (350-283) утверждал, что метафоры позволяют более полноценно выразить сущность вещи, чем понятия. У стоиков, как мы знаем центральным понятием является понятие «тонуса», «напря¬женности». Стоики прекрасно понимали, что существует постоянное «напряжение» между знаком и предметом, оно «напряжено», между ними существует пространство значений, внутри которого возникают «разряды», «складки» и «разрывы». По сравнению с этим пониманием философия Платона, которая напрочь уничтожает это промежуточное поле, теория языка стоиков на го¬лову выше его теории «эйдосов». Так вот, этот «тонус» придает динамику реальной жизни знака и символа . Крайне отрицательно относился к метафоре Т. Гоббс, хотя сам сделал базой своих раз¬мышлений метафору, отождествив человеческое общество с «Левиафаном» – мифическим морским чудовищем, персонажем библейских сказаний. Вот что он писал: «Свет человеческого разума – это вразумительные слова, однако предварительно очи¬щенные от всякой двусмысленности точными определениями. Рассуждение есть шаг, рост знания – путь, а благоденствие человеческого рода – цель. Метафоры же и бессмысленные и двусмысленные слова, напротив, суть что-то вроде ignes fatui [блуждающие огни- С.Г.], и рассуждать с их помощью – значит бродить среди бесчисленных нелепостей. Результат, к которому они приводят, есть разногласие и возмущение или презрение» (Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т.2 М. 1991. С.36) Ж.-Ж. Руссо считал, что метафора – это инструмент интуитивного схватывания явлений. Метафора «невидимая рука» А. Смита. Phora – движение. Эпифорическая метафора – это перенесение смысла одного слова на другое. Диафора – семантическое движение по новому кругу, изменение смысла слова. А.А. Ричардс: «Метафорична сама мысль, она развивается через сравнения, и отсюда возникают метафоры в языке» (Ричардс А.А. Философия риторики \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.47) «Слово может одновременно выступать в своем прямом и метафорическом значениях, так же как на основе этого слова может быть одновременно создано несколько метафор или же в одном сливаться несколько» (Ричардс А.А. Философия риторики \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.60) «Слова – это точки пересечения разных видов опыта, никогда не сочетающихся друг с другом в сфере знаний или ощущений. Они – воплощение и орудие того развития, ко¬торое является постоянной целью разума, стремящегося к упорядочиванию» (Ричардс А.А. Философия риторики \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.65) «Слова не являются средством копирования жизни. Их истинная функция – воспроиз¬водя жизнь, упорядочивать её» (Ричардс А.А. Философия риторики \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.65) Хосе Ортега.и – Гассет: «Метафора – необходимое орудие мышления, форма научной мысли» (Ортега-и-Гассет х. Две великие метафоры \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.68) Ортега-и- Гассет рассматривал два разных употребления метафоры. Первое состоит в употреблении метафоры для того, чтобы сделать описание явления понятным для дру¬гих, второе, чтобы уловить суть исследуемого явления: «Метафора нужна нам не только для того, чтобы сделать нашу мысль доступной для других людей; она необходима нам самим для того, чтобы объект стал доступен нашей мысли. Метафора не только средство выражения, метафора еще и важное орудие мышления» (Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.71) «.. не все объекты легко доступны для нашего мышления, не обо всем мы можем соста¬вить отдельное, ясное и четкое представление. Наш дух вынужден поэтому обращаться к легко доступным объектам, чтобы, приняв их за отправную точку, составить себе по¬нятие об объектах сложных и трудноуловимых. Итак, метафора служит тем орудием мысли, при помощи которого нам удается достигнуть самых отдаленных участков нашего концептуального поля. Объекты, к нам близкие, легко постигаемые, открывают мысли доступ к далеким и ускользающим от нас понятиям. Метафора удлиняет «руку» интеллекта; её роль в логике может быть уподоблена удочке или винтовке. Из этого, впрочем, не следует, что она раздвигает границы мыслимого. Отнюдь нет. Она лишь обеспечивает доступ к тому, что смутно виднеется на его дальних рубежах. Без метафоры на нашем ментальном горизонте образовалась как бы целинная зона, формально подпадающая под юрисдикцию нашей мысли, но фактически неосвоенная и невозделанная. Метафора лежит в основании поэзии, и её поэтическая функция хорошо изучена. В науке роль метафоры вспомогательна» (Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры \\ Метафора в языке и тексте. М., 1988. С.72) Язык, как в свое время утверждал Потебня (С.536) сам по себе метафоричен: «Метафоричность есть единственный первоначальный способ, доступный языку». Надо см. Сепир: «Язык для нас нечто большее, чем система передачи мыслей. Они – невидимые покровы, облекающие наш дух и придающие определенную форму всяческому его символическому выражению» (Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. С.195) Эти вопросы поднимались, может быть, самым выдающимся фи¬ло¬софом, которому уделяется недос¬таточно внимания – Г.Фреге, который выделял в знаке, кроме функций «истина» и «ложь», функцию – «освещения»….. В этой теме, как и во многих других, Э. Гуссерль мало что проясняет, и мало интересен, по сравнению с более глубокими мыслите¬лями. Интересен А. Мейнонг, … - «мышление предметно¬стями» Стоики и Фреге- стоическе понятие «воображения». Эти проблемы поднимаются «неориториками». Основополагающим здесь являются ра¬боты: Ч. Огден, А. Ричардс «Значение значения» (1923); А. Ричардс «Философия рито¬рики» (1936). Далее нашего украинца Жоля. В частности, Жиль Делёз, подчеркивает отличие аллегории и символа. Здесь он говорит о Валь¬тере Беньямине, который, по его свидетельству «.. показал, что аллегория была не неудачным символом и не отвлеченной персонификацией, а способом наглядного изображения, совершенно отличным от символического: символ сочетает вечное с мгновенным как бы в цен¬тре мира, аллегория же открывает природу и историю сообразно порядку времени, она превращает природу в историю и преобразует историю в природу в мире, где центра больше нет» (Делёз Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: Логос, 1997. С.219) В.В. Налимов задает вопрос, что может быть научным в науке. И отвечает: «Мне пред¬ставляется, что быть научным – это быть метафоричным: способным создавать плодотворные метафоры, возбуждающие воображение и тем самым расширяющие наше взаимодействие с миром. И действительно, с развитием науки увеличивается сте¬пень метафоричности её гипотез. Одновременно с этим естественно, растет и плюрализм с системе научных построений» (Налимов В.В. Требование к изменению образа науки \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. 1991. С.26) «Сейчас намечаются четкие попытки отойти от панлогизма: релятивизм по отношению к теориям, право рассматривать их как метафоры; возможность приписать статус мета¬форы основополагающим представлениям – пространству, времени, числу, материи; вводится, * правда, пока еще робко, идея спонтанности как основного фундаменталь¬ного начала мироздания» (Налимов В.В. Требование к изменению образа науки \\ Вест¬ник МГУ. Серия VII. Философия. №5. 1991. С.27-28) «Мы должны признать, что вместе с ростом науки растет и наше незнание – не вульгарное, невежественное, а рафинированное, научно раскрываемое. Научный реля¬тивизм, находящий свое выражение в множестве равноправных, но несовместимых ги¬потез, непрестанно расширяет спектр нашего познания. Мы начинаем видеть Мир через множество разноликих образов, доступных нашему сознанию. Знание, основанное на расширяющемся незнании, - это совсем особое знание, оно внекатегориально, оно не опровергаемо, а только расширяемо» (Налимов В.В. Требование к изменению образа науки \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. 1991. С.30) Интересна в этом отношении точка зрения доцента Орловского государственного пед¬института С.Н. Коськова (р.1955), который утверждает: «Без метафор и метафориче¬ского словоупотребления естественно - научный язык теряет полисемантичность и в силу этого не способен выполнять познавательную функцию, а лишь ограниченно ком¬муникативную» (Коськов С.Н. Конвенции и метафоры в языке науки \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. 1991. №6. С.22) Гусев С.С. : «Метафора – средство связи различных компонентов языка науки \\ Науч¬ные доклады высшей школы \\ ФН 1978. №2. 2. ТИПЫ МЕТАФОР СИНЕКДОХА Синекдоха – это перенос значений с части на целое, частного на общее и наоборот. МЕТОНИМИЯ Есть иная форма перенесения значений, которая есть частный случай синекдохи – это метонимия. Метонимия – это перенос значений по смежности. МЕТАФОРА В МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИХ ФОРМАХ Наиболее применяема метафора в художественной литературе: «В художественной литературе метафора – необходимое средство художественности. Она придает абстрактным предметам обозначения форму наглядного образа. Слова с метафориче¬ским значением насыщают язык образной наглядностью, живость, но соз¬дают двусмысленность терминов. Язык науки очищается от метафор в целях устранения двусмысленности и неточностей, зато становится сухим и трудным для по¬нимания» (Видинеев Н.В. Материальные формы мышления и общения. Р\нД. 1978. С.115) Но она имеет применение в формах религии и идеологии, в философии и науке. Как правильно подчеркивает С.С. Гусев: «Язык самых различных научных теорий – от математики до философии – строится на основе более или менее скрытых метафориче¬ских утверждений, и никакое знание не может быть получено и организовано без их участия» (Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984. С.11) Вообще человеческое познание всегда окрашено эмоционально, как подчеркивал, в ча¬стности, Э. Сепир: «…человек редко занимается чистой поэзией, отвлеченным мышлением. Обыкновенно его умственная деятельность окунается в горячий поток чувства, и он хватается за чувственные оттенки слов как за средство возбуждения же¬лаемой реакции» (Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. С.55-56) ФОРМЫ МЕТАФОРЫ Но есть еще другой опыт мысли - это художественное познание. По сути любое мышление – это роман-хроника о по¬знании мира. Мир культуры, да и окружающей природы познается не только на базе каких-то логи¬ческих форм и установленных зако¬номерностей. Этот мир переживается человеком, осваивается им эмоционально. Как писал еще И. Тэн, гносеология которого может интерпретироваться также как феноменологическая: «Разум не только не при¬сущ чело¬веку от природы, не только не со¬ставляет все¬общего явления в человечестве, но, надо также признать, его влияние на поведение человека и чело¬ве¬чества весьма ни¬чтожно.. Истинные хозяева человека – его психический склад, телес¬ные потребно¬сти, животный инстинкт, наследственный пред¬рассудок, воображение, преобладающая страсть в в це¬лом, а в частности – личный ин¬терес семьи, касты, пар¬тии» (Тэн И. Про¬исхождение со¬временной Франции. Т.1. С.335). Художественное познание вообще изначально, именно из искусства вышли все ис¬ход¬ные архетипы научного познания, сформировались модели познания окружающего мира. Исходная основа европейской науки – это эстетическое мировоззрение античных гре¬ков, для которых Космос – это архитектурное строение, живущее по законам музы¬кальных гармоний. Само слово «Космос» – означало «украшение», от него произошло, в частности, слово «косметика. Метафоры – исходный инструмент художественного осмысления мира, - послужили основой для формирования инструментов научного п¬ознания – тех или иных идеальных аналоговых моделей действительности. Апологией эстетического познания мира особо известны романтики. ЛИТЕРАТУРА: 1. Эксперимент. Модель. Теория. М.- Берлин 1982. (2026102) Огромную роль в динамике значений играет метафора. Сам язык – это метафора, ос¬нованная на множестве метафор. ФОРМИРОВАНИЕ ЗНАЧЕНИЙ Начало всякого познания и творчества состоит в выявлении поля значения символа. Как было сказано, из многообразия выделяются существенные для человека признаки факта (события). Но сам предмет, может быть, определяется иным полем своих существенных признаков. По крайней мере, в истории культуры мы знаем, что поле существенных для человека признаков одного и того же предмета было достаточно разнообразным. Потому всякое выявление поля значения (т.е. существен¬ных признаков) явления (события) – это, прежде всего, процесс гиперболизации Всякий символ гиперболичен, ибо процесс формирования символа состоит в гиперболизации тех или иных сторон представляемого символов предмета или явления (события). В сфере искусства эта специфика символа эффективно используется для создания художественных произведений. Всякий символ с областью своих значений имеет определенную динамику по объёму описываемых явлений. Бывает, что тот или иной символ в одно время является представителем достаточно большого класса предметов или явлений, но, с течением времени, происходит сужение этого объема. Известен своей концепцией Й. Хейзинга. Он писал следующее: «Важнейшие виды пер¬воначальной деятельности человеческого общества все уже переплетаются с игрой. Возьмем язык, самый первый и самый высший инструмент, созданный человеком для того, чтобы сообщать, учить, повелевать. Язык, с помощью которого он различает, оп¬ределяет, констатирует, короче говоря, называет, то есть возвышает вещи до сферы духа. Дух, формирующий язык, всякий раз перепрыгивает играючи с уровня матери¬ального на уровень мысли. За каждым выражением абстрактного понятия прячется об¬раз, метафора, а в каждой метафоре скрыта игра слов» (Хейзинга Й. Homo ludens. 1992. С.14). Многие включают иронию также в троп. В этом отношении наиболее подробно исследовали иронию немецкие романтики. «Игра», «переворот» значений» особенно присущи модернизационной сфере ментальности – философия, функция которой во многом состоит в предложении новых значений символическим системам ментально¬сти. Как писал Ф. Шлегель: «Философия – это подлинная родина иронии..» (Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. В 2-х т. Т.1. М., 1983. С.283) 3. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ЗНАЧЕНИЙ 1. ПЕРЕВОД Проблема перевода до сих пор мало исследована, хотя практика перевода литератур¬ных произведений – это одна из самых обширных сфер деятельности. Есть интересный парадокс – чем хуже выполнено то или иное произведение в той или иной культуре, тем лучше оно переводимо на язык и образ действия другой культуры. 2. АЛЛЕГОРИЯ Нам известно мнение Т. Куна, а прежде всего Куайна, о непереводимости значений на тот или иной язык. Они это утверждали относительно теоретических конструктов. Но нам все это из¬вестно давным-давно. Особенно проблематична проблема перевода поэтических произведений Такой же перевод – это есть исходная проблема всего механизма традиции. Молодые поколения не понимают старое поколение. Те или иные символические конструкты, ко¬торые родились в определенной культуре, своеобразно переводятся в другой общности. Вся греческая культура возникла в результате крайне безобразного «перевода» достижений египетской и ва¬вилонской культуры. Греки вообще были, как известно, крайне невнимательны к достижениям «варваров», эта «неаккуратность» и сыграла по¬ложительную роль в создании европейской мен¬тальности. 3. РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ Самыми простыми эффективными методами понимания являются научные методы. Но эти методы имеют свои границы. В отношении познания культурных явлений эти ме¬тоды имеют ограниченное применение. Тем не менее, нельзя отрицать, что в неко¬то¬рых областях они действуют довольно эффективно и являются хорошим до¬пол¬не¬нием для целостного толкования (герменевтики) культуры. Традиционно считается в научном знании, что познание предмета со¬стоит в фиксировании каких-то константных соотношений между наблюдаемыми яв¬лениями опыта. Нахождение каких-то закономерностей, установление при этом ма¬тематических соотношений между наблюдаемыми явлениями, выявление за¬кона этого соотношения всегда считалось успехом в научном познании. Исходным «архетипом» в формирован¬нии научного метода являлся образ «Космоса» («Неба»), который всегда наделялься са¬кральным характером. Именно постоянно повторяющиеся небесные яв¬ления – чередование восходов и заходов Солнца, чередование фаз Луны, периодически повторяющиеся движения звезд, - послужили основой для такой методологии познания. И именно астрономия является первой формой научного знания. Но реальность та¬кова, что полнота наблюдаемых явлений не может быть уложена в «про¬круство ложе» «космических» («небесных») зако¬но¬мерностей. Как из¬вестно, попытки применения естественнонаучных методов к культуре в европейской ментальности XVII-XVIII вв. потерпели неудачу. Со времен В. Виндельбанда и Г. Рик¬керта нам ясно, что феномены че¬ловече¬ской культуры не поддаются анализу на этой базе. В этом со¬вершенно был прав и со¬времен¬ник вышеуказанных мыслителей В. Дильтей (1833-1911), который утверждал, что для анализа социокультурных явлений не нужно «объяснение», а требуется достижение «понимания». Сейчас напряженность между противоположностью естественнонаучных методов и методов анализа культуры сни¬мается в связи со становлением синергетической парадигмы сознания. Дело в том, что сейчас признается вероятностный и эволюционный характер не только биологических и культурных явлений, но и физико-химических явлений. Более того, ясно, что всякое познание в своей основе метафорично. Аналогии повсеместно применяемые в научной деятельности и – это формы метафоры, которые представляют собой познавательные модели (А.П.Огурцов). Как под¬черкивал еще Х. Ортега-и-Гассет: «Метафора – незаменимое орудие разума, форма на¬учного мышле¬ния» (Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С.203). Без идеальных аналоговых познавательных моделей знание невозможно. 3. ТИПОЛОГИЯ МОДЕЛЕЙ 1. КАЧЕСТВЕННЫЕ МОДЕЛИ (1898-1969). Вот что в он писал в них в 1931 году: «Историческое мышление есть осо¬бый тип научно-философского мышления, являющийся продуктом понимания различных исторических образований во всей их конкретности, т.е. в их своеобразии и общности одновременно. При этом историческое мышление возникает там, где эти об¬разования (в которых общее нерасторжимо переплетено с частным, повторяющееся с неповторяемым, родовое и типическое с индивидуальным и своеобразным и т.д.) рас¬сматриваются как живые, подвижные и движущиеся вечно …звенья единой цепи (или нескольких единичных цепей – все равно!)» (Неусыхин А.И. Проблемы европейского феодализма. Избранные труды. М., 1974. С.503) И далее он пишет об историческом мышлении: «Оно – подвижная система, вечно ме¬няющаяся сеть для уловления чередующихся конкретностей, с одной стороны, и уста¬новления общих перспектив – с другой» (Неусыхин А.И. Проблемы европейского фео¬дализма. Избранные труды. М., 1974. С.504). 4. ЭВОЛЮЦИОНИЗМ 1. ГЕОЛОГИЗМ Принцип «актуализма-униформизма» был дан Ч.Лайелем. Он считал, что силы, которые действуют сейчас при формировании земного ландшафта таковы же, каковы они были в далеком прошлом. «Градуализм» – единообразие скорости изменения. СТРАТИГРАФИЯ Основы стратиграфии были даны Николаем Стеноном (1638-1687). Опубликованные в 1669 г. выводы стали фундаментом геологии. Это стратиграфический закон о возрастной последовательности первичного горизонтального напластования отложе¬ний. Это геотектонический закон – о вторичном нарушении горизонтального напластования. Концепция фаций была дана Грессли (1838). Фация – это единица ландшафта, образованная осадочными породами, которая на всем протяжении обладает одинако¬вым литологическим составом и заключающий одинаковую фауну и флору. Совокуп¬ность животных и растений, связанных с фацией называется биоценозом, совокупность физико-географических условий – биотопом. Есть более «масштабные» объединения. Это сервия – комплекс фаций постепенно переходящих друг в друга и образующих единое целое. А также есть нимия – комплекс сервий, постепенно переходящих друг в друга и образующих целые географические области. 2. ЭВОЛЮЦИОНИЗМ Как известно, идеи эволюционизма получили повсеместное распро¬стра¬нение во второй половине XIX века со времен выхода работ Лайеля, Дарвина и Уоллеса. Наиболее яр¬ким представителем эволюционизма в новоевропейской философии является Г. Спенсер (1820-1903). Хотя эволюционизмом проникнуты все космогонические сюжеты мифов и ранних натурфилософских концепций. Для Г. Спен¬сера эволюция имела уни¬версальный характер, которая объясняла все природные и со¬циокультурные процессы. ЛАМАРКИЗМ ДАРВИНИЗМ 3. ГЕНЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ Сутью философии как традициологии является история человеческой культуры. Здесь можно полностью согласиться с Б. Кроче, который писал: «Философия… не может быть ничем иным, как методологическим моментом Историографии, разъяснением основных категорий исторического суждения или основных понятий исторического толкования» (Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998.С.91) 5. СИНЕРГЕТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ 1. НЕЛИНЕЙНАЯ ФИЗИКА Создатель теории нелинейных колебаний А.А. Андронов (1901-1952). Теория нелинейных колебаний была создана л.И. Мандельштамом, Н.Д. Папалекси, А.А. Анд¬роновым, Н.М. Крыловым. Хотя некоторые моменты имелись уже у французского ин¬женера А. Леоне (1885) и А. Пуанкаре. Л. И. Мандельштамм говорил о «моде» на «не¬линейное колебательное мышление». В такой же степени имеет основание стремление к созданию социальной физики. При¬менение аппарата классической физики действительно не могло дать должного эффекта. Но ментальность человеческой культуры совершенствуется, ситуация меняется. Получившая последнее десятилетие распространение методология исследования нестационарных процессов в физике и химии вполне приложима для ис¬следования социокультурных процессов. Кардано создает науку о случайном. Испанский схоласт XVI в. Л. Молина дает интерпретацию Августина о свободе воли дав первые принципы учения о смаоргани¬зации.. Л. И. Мандельштам, А.А. Андронов. «Символом нашего физического мира не может быть устойчивое и периодическое движение планет, что лежит в основе классической механики. Это мир неустойчиво¬стей и флуктуаций, в конечном счете ответственных за поразительное разнообразие и богатство форм и структур, которые мы видим в окружающей нас природе» (Николис Г., Пригожин И. Познание. Сложного. Введение. М., 1990. С.7) 2. СИСТЕМЫ САМООРГАНИЗАЦИИ 3. ТЕОРИЯ КАТАСТРОФ Теория бифуркаций восходит к А. Пуанкаре (1879) и к работам А.А. Андронова (1933). Если ньютонова теория рассматривает природу как движение плавных и непрерывных процессов, теория катастроф рассматривает окружающий мир еще как скачкообразные процессы. Методологической основой синергетического рассмотрения явлений – это понимание того, что все устойчивые системы образуются из хаоса, и даже после того, как система самоорганизуется в ней присутствует всегда элемент хаотичности и дезорганизованно¬сти, который имеет не деструктивный, а конструктивный характер. Более того, фактор хаотичности – это фактор, который придает динамичность развитию системы. Корни такого миропонимания можно увидеть у древних китайцев, с их концепцией «Дао», и Гераклита. Синергетика является во многом родственным системному подходу к явлениям, но, с другой стороны, прямо противоположным. Синергетика отталкивается от идеи о нели¬нейности протекающих в мире процессов, а системный подход наоборот утверждает об идее о возможности управляемых процессов. Лейбниц проводил аналогию другого порядка – часовую мастерскую, где стрелки всех часов рассогласованы. Рей Бредбери 2И грянул гром»» популярный пример – «ээфекта бабочки». Аттракторы – от английского to attract – притягивать. Аттрактором является любое притягивающее множество – устойчивый фокус или устойчивый предельный цикл. Ре¬пеллером – является отталкивающее множество точек. Странные аттракторы. Вихревая дорожка Кармана, которая возникает при обтекании круглого цилиндра. Конвективные валики. La bifurcation –раздвоение. ГЛАВА 3 МОДЕЛЬНАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ Отличие модельной феноменологии от различных вариантов феноменоло¬гии, идущих от традиции феноменологии Гуссерля, состоит в том, что, если эти феноменологии вы¬ступают с претензией на достижение адекватного понимания окру¬жающего мира, то модельная феноменология, двигаясь в русле кантианско-позитивист¬ской традиции, придерживается точки зрения принципиальной непознаваемо¬сти окружающего мира, – какой - бы тип или форма не использовалась для его познания или понимания. Модельная феноменология считает, что познание возможно лишь на базе аналого¬вых моделей, которые принципиально частичны. Познание или понимание какого-либо яв¬ления возможно на основе принципа дополнительности, т.е. определенной системы моделей, которые взаимно дополняют друг друга. Только системой аналоговых моделей с их исходными интенциональными полюсами высвечивания реальности воз¬можно познание и знание о чем-либо вообще. В отличие же от модельной феноменоло¬гии, феноменология Гуссерля стре¬миться уничтожить разные модели понимания мира, противопоставляя ему интуитив¬ное познание, объявляя эти формы «неподлин¬ными». Достигается это методами фено¬менологической редукции. Потому понятно тяготение такого рода феноменологии и вариантов к разного рода медитативным методам познания и к сфере художественного творче¬ства, в которых всегда присутствует стрем¬ление к синтезу «субъективного» и «объективного». Модельная феноменология является эпистемологической частью постфилософской традициологии. Само слово «модель» – modus (мера, образ, способ) родственно по зна¬чению со словами «образец», «паттерн». А значения этих слов родственно значению слову «традиция». Многие, кто занимался пробле¬мами культуры и стремился выявить основные системообразующие элементы культуры часто употребляли понятие «модель», вместо понятий «традиция» или «обычай». Если «традиция» – это онтологически фундированный концепт, то «модель» ближе к эпистемологическому концепту, ибо предполагает в своих значениях нечто «смоделированное», искусственно сделанное, построенное по подобию с реальностью. 1. ПОЛЮС ПОНИМАНИЯ Культурное явление понимается лишь путем отнесения этого явления к той или иной традиции. Именно таким способом достигается понимание этого явления. Понимание достигается не выявлением существенных черт этого явления, это более присуще мето¬дология «идеального типа», историческое понимание формируется именно на базе от¬несения этого явления к той или иной традиции, таким способом оно погружается во все многообразие культуры и понимается во всем этом многообразии. Именно традиция выступает полюсом понимания. Интересна в этом отношении концепция «перспективизма» Х. Ортега-и-Гассета. Смысл его состоит в том, что каждый человек познает «пейзаж» окружающего мира с определенной точки зрения, в зависимости от этой точки зрения, ему вскрываются те или иные черты реальности. Интересна концепция «интервального подхода» профессора Симферопольского уни¬верситета Ф.В. Лазарева (р.1938), который утверждает следующее: «Стиль мыслитель¬ной культуры любой эпохи во многом определяется теми бессознательно закодирован¬ными в социальной памяти «ментальностями», которые заполняют своим специфиче¬ским смыслом общекультурные символы, мировоззренческие модели и категории. С точки зрения исследований в области методологии естественных и гуманитарных наук особый интерес в этом контексте представляет складывающаяся в ту или иную эпоху гносеологическая модель субъект-объектного отношения» (Лазарев Ф.В. Интервальный подход: истоки и ключевые понятия \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. С.34) Лазарев выводит понятие «познавательной позиции». Он пишет, что классическая фи¬зика исходила из позиции «абсолютного наблюдателя». Современная же физика исхо¬дит из позиции иного рода. В этом смысл – всякая модель включает не только видение мира, но и позицию самого наблюдателя этого мира. Он рассматривает понятие «гносеологической фокусировки». 2. ГОРИЗОНТ ПОНИМАНИЯ У Гуссерля в «Картезианских размышлениях» есть интересное высказывание, которое посвящено анализу интенциональности сознания: «Каждое переживание имеет горизонт, меняющийс вместе с изменением объемлющей это переживание взаимосвязи сознания и со сменой фаз его собственного протекания, интенциональный горизонт, в котором осуществляются отсылки к открытым для самого переживания потенциально¬стям осознания» (Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышле¬ния… Мн.- М.,2000. С.377). Горизонт понимания – это полет воображения, дальность которого обусловлена ме¬стом и типом полюсом понимания (традиции), которая задает маршрут, направление этого полета мысли. В эпистемологии Эпикура встречаются зага¬дочные для многих ис¬ториков философии «броски мысли» как способ познания. Вот что он писал в письме Геродоту: «..главным признаком совершенного и полного знания является умение пользоваться бросками мысли, [а это бывает, когда все] сводится к простым основам и словам. Ибо кто не мо¬жет в кратких словах охватить все, что изучается по частям, тот не может по¬знать толщу всего охватываемого» (Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях зна¬менитых философов. М., 1979. С.407). Именно горизонт понимания и есть «дистанция броска мысли», которая задается уровнем высоты полюса понимания. Весь мир определяется лишь тем горизонтом, который задает видение мира, и, как под¬черкивал Х. Ортега-и-Гассет: «… сведение мира к горизонту ничуть не уменьшает его реальности. Мир соотносится с живым субъектом, принадлежит ему, локализуется в жизненном потоке, текущем от народа к народу, от поколения к поколению, от индивида к индивиду в процессе овладения универсальной реальностью» (Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991. С.49) 3. СИСТЕМЫ ПЕРСПЕКТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ Есть ассоциативный тип, «иконический тип», есть тип заданной обманки перспективы, создания иллюзии. §2 ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ДИСТАНЦИЙ Миропонимание формируется из нескольких «фокусов» Точек зрения, формирую¬щихся на базе традиций определенных культурных общностей. Эта сформированная из разных «фо¬кусов» голограмма создает впечатление единства ментальности той или иной культурной общности, но это видимость. Сами «фокусы» пространственно распо¬ло¬жены в ландшафтном пространстве культуры, они имеют свои «горизонты» и углы «перспектив». Есть разные констелляции «фокусов». Они находятся либо «высоко или низко», либо «далеко или близко», либо «налево или направо». 1. ДИСТАНЦИИ 1. ДАЛЕКО – БЛИЗКО: ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ Если рассматривать феноменологические расположения «далеко-близко», то тут нам поможет концепция «интервального подхода» профессора Симферопольского уни¬вер¬ситета Ф.В. Лазарева (р.1938). Он совершенно правильно утверждает, что современная квантовая физика уже давно оперирует принципом неопределенности Гейзенберга и принципом дополнительности Н. Бора. Сам наблюдатель – уже не нейтральный наблюдатель, а наблюдатель, который своим «интервалом» наблюдения вносит значительные изменения, что стало явственно заметно при проникновении исследова¬телей в глубины микромира. Но, более того, в зависимости от расстояния субъекта - наблюдателя и наблюдаемого объекта картина понимаемой реальности кардинально меняется: то мы видели непроницаемое вещество, то потом при помощи микроскопа выясняем, что оно состоит из молекул и атомов, - все зависит от «интервала» рассмотре¬ния. Интересен здесь образ «слона» Рамакришны – человек вблизи слона мо¬жет уви¬деть только его ноги, и только при отдалении он поймет, что это слон. Так же это имеет значение при рассмотрении культурных явлений в темпоральном измерении – явление адекватно понимается только тогда, когда наблюдатель становится достаточно отдален от изучаемого явления по времени, - если же он находится в бли¬жайшем отдалении от этого времени, или же находится в самой «гуще» событий, то он не в состоянии понять его адекватно. Поэтому традиционная «дистанция» мыслителя от реальности, хотя и вызывает нарекания, крайне важна и не¬обходима. Мыслитель должен быть «не от мира сего», - таким способом достигается максимально возможная объективность исследования. Он при исследова¬нии не должен участвовать активно в формах общественной коммуникации, и только таким способом, как не странно, он по¬лучит возможность внести активную лепту в саму общественную жизнь. Потому-то традиционно считается, что истинный философ – это «отшельник-маргинал», что «же¬натый философ – это недоразумение» (Ницше) и т.д.. При удалении или приближении меняются картины мира или понимание явления кардинально. Известна теория «фракталов» Бенуа Мандельброта, который в своей ра¬боте «The fractal geometry of nature. San Francisco» (1977) предложил новую неевк¬ли¬дову геометрию, отказавшись от подразумеваемой в евклидовой геометрии гладкости поверхностей. Он же создал геометрию негладких, шероховатых, изъеденных ходами и отверстиями поверхностей. К слову сказать, У. Хогарт (1697-1764) когда стремился найти образ совершенства, то одним из них была не прямая ли¬ния или плоская поверхность, одним из этих образов совершенства была S- образная линия, которую он считал «линией красоты». Так же и с артефактами культуры. При первом приближении мы видим довольно чет¬кие направления тех или иных социокультурных изменений. Иногда они понимаются нами как прогрессивные или регрессивные, но, при приближении мы видим, что, на са¬мом деле, они не имеют такого характера, часто вообще случайны, и понимались со¬временниками прямо противоположным образом. Если мы, к примеру, понимаем век Перикла как «расцвет» культуры, то современники считали его самым ужасным для греков периодом их истории. Если мы возьмем, к примеру, сферу менталитета, то при первом приближении выяв¬ляем общие направления каких-то идейных традиций, перед нами возвышаются как «айсберги» творцы тех или иных традиций. Но, если присмотримся ближе, то выясняется, что эти творцы традиций часто абсолютно ничтожны как по интеллекту, так и по своим человеческим качествам, что в то время они таковыми не считались, а авторитетны были совершенно иные люди, которые, как сами убеждаемся, были дейст¬вительно значительно выше по интеллекту и человеческим качествам этих творцов традиций. А часто бывает при более тщательном анализе, что направление их мыслей не было обусловлено какой-то «идеей», которой они «фанатично» следовали, а просто личными «склоками» со своими оппонентами, мелочными и меркантильными интересами, и их направление мысли, ставшее традицией вообще было чисто случайным. Но есть еще один эффект – если мы находимся по времени близко, то мы вообще не способны понять явление. Мы, к примеру, совершенно не в состоянии понять свою со¬временность, хотя она у нас «перед глазами», мы в ней буквально «купаемся». Этот момент подчеркнул, в частности Х.-Г. Гадамер (С.455) При удалении или приближении меняются картины мира или понимание явления кар¬динально. Известна теория «фракталов» Бенуа Мандельброта, который в своей ра¬боте «The fractal geometry of nature» (Сан-Франциско,1977) предложил новую неевк¬ли¬дову геометрию, отказавшись от подразумеваемой в евклидовой геометрии «гладко¬сти» по¬верхностей. Он создал геометрию негладких, шероховатых, изъеденных ходами и от¬верстиями поверхностей. К слову сказать, У. Хогарт (1697-1764), когда стремился найти образ совершенства, то одним из них была не прямая ли¬ния или плоская поверхность, - одним из этих образов совершенства была S- образная линия, которую он считал «линией красоты». Мандельброт приводит пример мотка из ниток («шарик Мандельброта»). Издали ша¬рик кажется гладким, но при приближении выясняется, что он состоит из мотка мно¬жества ниток, и он неправильной формы. Такой же эффект наблюдается при измерении пери¬метра побережья: при аэрофотосъемке мы получаем одно численное значение пе¬риметра береговой линии, ибо скрываются мельчайшие подробности изгибы береговой линии, но при измерении непосредственно этот периметр может иметь на несколько порядков большее значение. Так же и с артефактами культуры. При первом приближении мы видим довольно чет¬кие направления тех или иных социокультурных изменений. Иногда они понимаются нами как прогрессивные или регрессивные, но, при приближении мы видим, что, на са¬мом деле, они не имеют такого характера, часто вообще случайны, и понимались со¬временниками прямо противоположным образом. Если мы, к примеру, понимаем век Перикла как «расцвет» культуры, то современники считали его самым ужасным для греков периодом их истории. Если мы возьмем, к примеру, сферу менталитета, то при первом приближении выяв¬ляем общие направления каких-то идейных традиций, перед нами возвышаются как «айсберги» творцы тех или иных традиций. Но, если присмотримся ближе, то выясняется, что эти творцы традиций часто абсолютно ничтожны как по интеллекту, так и по своим человеческим качествам, что в то время они таковыми не считались, а авторитетны были совершенно иные люди, которые, как сами убеждаемся, были дейст¬вительно значительно выше по интеллекту и человеческим качествам этих творцов традиций. А часто бывает при более тщательном анализе, что направление их мыслей не было обусловлено какой-то «идеей», которой они «фанатично» следовали, а просто личными «склоками» со своими оппонентами, мелочными и меркантильными интересами, и их направление мысли, ставшее традицией, вообще было чисто случайным. «Традиция» – это концепт исторический. А потому для него неприемлемо рас¬смотре¬ние тех или иных артефактов с точки зрения строго заданной, единственно ис¬тинной точки зрения. Точка зрения – это есть полюс рассмотрения, заданный тем или иным паттерном традиции и находящийся в по¬стоянном движении, горизонт этой точки зре¬ния постоянно меняется, задавая динамику и скорость интерпретации фак¬тов-событий природы, культуры и человека. Прин¬ципиальный историзм любой интерпретации – ис¬ходный императив рассмотрения любого социокультурного факта-события с точки зре¬ния концепта «традиция». Понимание социокультурного факта-со¬бытия с точки зрения традиции не номотетическое или идеографическое, а историо¬графическое. Можно со¬гласиться с мнением Б. Кроче, который в своей «Философия духа», а именно в завершающей части – «Теория и история историографии» (1917), утверждал, что фи¬ло¬софия является методологией историографии: «… нет ни философии, ни истории, ни философии истории, а есть история, являющаяся философией, и философия, являю¬щаяся историей, заключенной в ней» (Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998. С.52). Всякое понимание – это, если пользоваться фразой А. Белого, «полет взоров». Система знания или понимания как окружающего мира, так и самого себя меняются. Но, с дру¬гой стороны, само это понимание меняет картину мира культуры, если пока не меняет всю архитектонику окружающего мира.. Как писал Х. Ортега-и-Гассет: «…каждый народ и всякая эпоха обладают своим типом души, т.е. сетью с определенными по размеру и конфигурации ячейками, которые за¬дают близость одним истинам и неискоренимую неспособность к достижению других. Это означает, что все эпохи и все народы довольствовались соответствующими частными истинами, и нет смысла противопоставлять себя другим народам и эпохам, словно им одним выпало владение всею полнотой истины» (Ортега-и-Гассет Х. Что та¬кое философия? М.,1991. С.46) В принципе такого рода аналогия была еще использована Ж.-О. Ламетри говорит о «мозговом экране». Вся¬кое по¬знание факта-события тут не нахождение константных законов или образов этого факта-со¬бытия, а временная интерпретация факта - события с точки зрения той или иной тра¬диции, того или иного среза истории. С каждой заданной точки-узла сети тра¬диций ландшафта культуры и судьбы её истории другая точка или целая область ис¬тол¬ковы¬вается разным обра¬зом. Полюс интерпретации, которым явля¬ется заданная точка зрения, в определенном горизонте «вы¬свечивает» другую точку или область культуры и её истории в разной «цветовой» гамме. Тем более это «высвечивание» имеет динамический характер – точка зрения, (полюс ин¬терпрета¬ции) «скользит» по нити традиции, перескакивает на другую, что создает ди¬намиче¬скую картину понимания ин¬терпретируемой точки или области культуры. И это позна¬ние (интерпре¬тация) есть мо¬дельное познание по аналогии, метафорическое и аллегориче¬ское - то, что все познание имеет такой характер, постепенно приходит современная философ¬ская мысль на ру¬беже тысячелетий (из отечественных философов - В. Налимов, С. Гу¬сев и др.). §3 ГЕРМЕНЕВТИКА МИРА И ЧЕЛОВЕКА Традиция как метод познания культурных явлений так макси¬мально приближен к ре¬альности, что тяжело разделить традицию как инструмент по¬знания культуры, и тра¬ди¬цию как системный элемент культуры. В этой синкретичности философских концептов, которыми оперирует современная филосо¬фия, состоит одна из специфических черт но¬вой уста¬новки совре¬менного мышления, ко¬торое отличается ра¬дикальным антиплато¬низ¬мом. Это антиплатоническое мышление отличается двумя су¬щественными чертами. Первое, - оно старается уйти от по¬нятийных, категориаль¬ных символических конструктов, запутывающихся в непонят¬ной для этих кон¬структов фак¬тов «некальку¬лируемости» яв¬лений окружающего мира и культуры, несоизмеримости «вневремен¬ных» идеальных конструкций и ре¬аль¬ной «темпораль¬но¬сти» природы и ис¬тории - про¬блемы, которая была осознана и определяла всю логику развития человеческой ментальности со времен Парменида и Зенона. Второе, и здесь более су¬щественное, - оно старается мыслить онтологически, оперирует не понятиями и категориями, а мыс¬лит самим бытием и в этом отношении является воз¬вратом к до¬со¬кратическому типу мышления конкретными сущ¬но¬стями и элементами бытия. В дан¬ном случае мышление мыслит реальностью культуры – тради¬циями. Единственная форма анализа социокультурных явлений может быть лишь историче¬ская методология. Здесь можно согласиться, в частности, с мнением И. Т. Касавина, фактически единственного отечественного философа, который хоть какое-то вни¬мание уделяет концепту «традиция». Он развивает концепцию исторической эпистемологии, - перспективного направления в современной философии науки, идущего от эво¬люционной эпистемологии (К. Лоренц). Это, собственно говоря, уже не является эпи¬стемоло¬гией, а методом культуро¬логического анализа науки. Он базируется на известных ис¬следованиях по ди¬намике науки К. Поппера, Т. Куна, С. Тулмина, И. Ла¬катоса, П. Фей¬ерабенда, Л. Лаудана и др. Как известно, многие из этой «когорты» при¬меняют концепт «традиция» как основной. Пока за становлением концепции исторической эпистемологии будущее, она еще не приобрела систематиче¬ский характер. Концепт «традиция» здесь будет основной, а потому я не могу со¬гласиться с И.Т. Ка¬савиным, ко¬торый в своей последней работе «Традиции и интерпретации. Фрагменты исторической эпистемологии» (2000) игнорирует концепт «тра¬диция», счи¬тая, что этот концепт не совсем подхо¬дит для описания динамики научного знания. Са¬мое важное состоит в том, что, используя в качестве методологического принципа кон¬цепт «традиция», мы тут «подобное познаем подобным», ибо «традиция» и есть то, что об¬разует культуру. В отношении формирования собственно исторической герменевтики сыграли представители современной философской герменевтики – Х.-Г. Гадамер и П. Рикёр. В частности, в отношении исходного инструмента человеческого познания – разума он Х.Г. Гадамер пишет следующее: «Разум существует для нас лишь как реальный исторический разум, а это означает только одно: разум не сам по себе господин, он все¬гда находится в зависимости от реальных условий, в которых проявляется его деятельность» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С.328) 1. ГОЛОГРАФИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ 1. МОЗГОВОЙ ЭКРАН В принципе такого рода аналогия была еще использована Ж.-О. Ламетри говорит о «мозговом экране». У А. Бергсона в «Введении в метафизику» говорится о фотографиях. 2. ТРАДИЦИЯ КАК СВЕТОВОЙ ИСТОЧНИК ПОНИМАНИЯ Известны аналогии «света» в отношении в познанию, эта аналогия получила распространение в западноевропейской ментальности со времен Плотина, само знание понимается как «про- свещение». Когда мы хотим что-то объяснить, то мы стремимся «осветить» проблему или явление, которое является объектом объяснения. Мы делаем нечто «ясным», т.е. «освещенным». Незнание же – это «тьма», «не-ясность». Но было бы ошибкой считать, что такое понимание идет только с неоплатонизма, с самых «пе¬ленок» цивилизации, человек боялся тьмы, ибо она была неизвестна и покрыта тайной, он стремился к свету, где он мог ориентироваться и знать как действовать. Традиция – это концепт, который всегда рас¬сматривается как некое частное явление, частная настроенность сознания или част¬ное проявление культуры. Сущест¬вует множество традиций, одна традиция никогда не мо¬жет составить тело культуры и её ментальности. Потому, как метод, традиция всегда есть частное рассмотрение, которое смотрит с точки зрения определенной традиции на социокультурное явление, всегда предполагая «Другое». Целостный же взгляд может быть создан лишь как «голограмма», форми¬рующаяся из нескольких по¬лю¬сов высвечивания этого явления, с точки зрения разных традиций, на базе принципа дополнительности (Н. Бор) и диалога (М. Бахтин) между несколькими традициями. Традиция как метод – это феноменологический метод, но более совершенный, чем ме¬тодология дильтеевского «понимания» и гуссерлевской фе¬номенологии или разных по¬следующих за ними вариантов. Он лишен исходной проблемы любой феноменологии – проблемы «интерсубъективности». Традиция как метод декларирует легитимность «Другого», а традициология и есть философия «Дру¬гого». И эта философия «Другого», в которой, как у некоторых бравирующих надуманным «эстетством» философов, это «Другое» ощущения «ужаса» не вызывает, а вызывает понимание «сетчатой» реальности современной культуры и формирует стои¬ческое умение выдерживать её «шизофренический накал», не теряя при этом разума. 3. ДИСПОЗИЦИИ «ПРОСВЕЩЕНИЯ» Диспозиция (от лат. dispositio – предрасположенность) – это способность объекта или субъекта проявлять себя определенным образом при определенных условиях. Традиция как метод описывает явление с точки зрения всевозможных парадигм рас¬смотрения – ядер различных традиций – научных, эстетических, философских, традиций обыденного мировоззрения. Явление расцвечивается с точки зрения ментальных, социальных и хозяйственных традиций культуры. И при этом соблюда¬ются определенные законы и императивы, а устойчивость понимания не теряется в «эс¬- тетизирующих» гиперболах и метафорах. Именно таковы принципы нового типа ра¬циональности, который только складывается в наше время. С точки зрения концепта «традиция» не существует некоего единого понятия, которое служит основой для принятия или отрицания какого-либо факта - события. Существует множество фактов и событий, которые одинаково приемлемы, они лишь различаются. Этот принципиальный плюрализм обусловлен тем, что одна традиция не образует само по себе тело всей культуры, всегда предполагается наличие и иных традиций, которые поддерживают её саму, придают ей устойчивость. ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТЬ Проблема интерсубъективности является одной из болезненных философских проблем. Дело в том, что индивидуалистическая филосо¬фия, отрываясь от Я, в конечном счете, всегда приходит к солипсизму, к утвержде¬нию, что Я – есть единственная реальность. Для такого рода философии Другой закрыт. Напряженность этой проблемы снижается, когда мы ставим основой философствования не Я, а Традицию, в которой мыслит и существует Я и Ты. Человек мыслит не сам, как самость, человек мыслит всегда в на интерсубъективно сформированной традиции, Я как такового не существует, его сознание и самосознание имеет фундаментом ту или иную традицию, эффекты же независимого Я возникают при пограничном переходе от одной традиции к другой, или же они получаются в процессе самодвижения самой тра¬диции, в которой существует заданное Я. 1. ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА Герменевтика также стара, как и человеческая культура. Человек истолковывает мир – в этом основа его деятельности. В средневековье герменевтика была крайне развитой в связи с необходимостью истолковывать тексты Библии и древних авторов. 2. ГЕРМЕНЕВТИКА МИРА 3. ГЕРМЕНЕВТИКА КУЛЬТУРЫ Но на соб¬ственно философский уровень, как считается, герменевтика была поднята Ф. Шлейермахнером. В отношении применения герменевтики к явлениям культуры не¬оценим вклад В. Дильтея – «Канта исторической науки», который и возродил идеи Ф. Шлейермахера и его герменевтического метода вживания в суть того или иного исторического текста. В. Дильтей выступил с идеей «понимания» как метода ис¬толкования социокультурных явлений. «…как культурные системы - хозяйство, право, религия, искусство и наука - и как внешняя орга¬низация общества в союзы семьи, общины, церкви, государства, возникли из живой связи чело¬веческой души, так они не могут в конце концов быть поняты иначе, как из того же источника. Психические факты образуют их важнейшую составную часть, и потому они не могут быть рассмотрены без психического анализа» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) «Душевная связь составляет подпочвенный слой процесса познания, и поэтому процесс позна¬ния может изучаться лишь в этой душевной связи и определяться лишь по его со¬стоя¬нию» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) «Основание теории познания заключается в живом сознании и общезначимом описании этой душевной связи» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.27) §3 ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ 1. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД 2. ГЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД 3. АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД 1. ПОЗНАНИЕ ПРОШЛОГО Е.П. Никитин (1966) вводит понятие «ретросказание», и «глубину ретросказания». 2. АРХЕОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ М.ФУКО ЛИТЕРАТУРА: 1. Круть И.В. развитие общенаучных оснований геологии. М., 1995. 2. Хэллем Э. Великие географические споры. 3. Равикович А.И. Развитие основных теоретических направлений в геологии XIX века. М., 1969. (1437388) 4. Тихомиров В.В. Геология в России пер. пол. XIX века. 5. Наливкин Д. В. Учение о фациях. Т.1-2. М.-Л. 1955. 6. Гертвиг О. Развитие биологии в 19-м столетии. М., 1910. 7. Вейсман А. Всемогущество естественного отбора. СПб., 1894. 8. Вейсман А. Лекции по эволюционной теории. Пгр. 1918. 9. Берман З.И., Завадский К.М. Современные проблемы эволюционной теории. М.-Л., 1967. 10. Иванцов Н.А. Основы эволюционного учения. М., 1927. 11. История эволюционных учений в биологии. М.-Л., 1966. 12. Северцов С.А. Динамика населения и приспособительная эволюция животных. М.-Л., 1941. 13. Мюллер Ф. и Геккель Э. Основной биогенетический закон. М.-Л., 1940. 14. Морган Т.Г. Теория гена. Л., 1927. 15. Майр Э. Зоологический вид и эволюция. М., 1968. 16. Кастлер Г. Возникновение биологической организации. М., 1967. 17. Де Фриз Г. Избранные произведения. М., 1932. 18. Арнольд В.И. Теория катастроф. М., 1990. (2314878) 19. Лоскутов А.Ю. Михайлов А.С. Введение в синергетиу. М., 1990. 20. Концепция самоорганизации в исторической ретроспективе. М., 1994. 21. Капица С.П., Курдюмов с.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 1997. (32.817. К20) 22. Ахромеева Т.Е., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г., Самарский А.А. Нестационар¬ные структуры и диффузный хаос. М., 1992. 23. Новое в синергетике. 1996. 24. Компьютеры и нелинейные явления. М., 1988. 25. Чайковский Ю.В. Познавательные модели, плюрализм и выживание \\ Путь. 1992. №1. 26. Фракталы в физике. М., 1988. 27. Данилов Ю.В. Льюис Кэррол как нелинейное явление \\ Изв. ВУЗов. Прикладная нелинейная динамика. 1996. Т.4. №1-4. 28. Вильсон А.Дж. Энтропийные методы моделирования сложных систем. М., 1978. 29. Заславский Г.М., Сагдеев Р.З. Введение в нелинейную физику. От маятника до тур¬булентности и хаоса. М., 1988. 30. Арнольд В.И. Математические методы классической механики. М., 1974. 31. Крылов Н.М., боголюбов Н.И. введение в нелинейную механику. Киев, 1937. 32. Халмош П.Р. Лекции по эргодической теории. М., 1959. 33. Уизем Дж. Линейные и нелинейные волны. М., 1987. 34. Заслаавский Г.М. Стохастичность. 35. Захаров В.Е. Теория солитонов. М., 1980. 36. Голдстейн Г.Классическая механика. М., 1957. 37. Никитин Е.П. Метод познания прошлого \\ ВФ 1966. №8 38. Бойко Е.С. Школа академика а.А. Андронова. М., 1983. (2059399) 39. Печёнкин А.А. Взаимодействие физики и химии. М., 1986. 40. Дружинин н.К. Развитие основных идей статистической науки. М., 1979. 41. Птуха М.В. Очерки по истории статистики XVII-XVIII вв. 42. Курно О. Основы теории шансов и вероятностей. М., 1970. 43. Джиме К. Средние величины. М., 1970. 44. Мякишев Г.Я. Динамические и статистические закономерности в физике. М., 19723. 45. Янсон Ю. Теория статистики. СПб., 1913. 46. Дробиш М. Нравственная статистика. СПб., 1867. 47. Фортунатов А.Ф. Количественный анализ в обществоведении.\\ Народное хозяйство. Кн.1 1900. 48. Герри А. История приложение чисел к наукам о нравственности. СПб.,1867. 49. Григорьян Г.П. А. Витгенштейн и П. Стросон о проблеме чужих сознаний \\ Историко-философский ежегодник, 86. М., 1986. 1. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ХАРАКТЕР ПОЗНАНИЯ Традиция как метод познания культурных явлений так макси¬мально приближен к ре¬альности, что тяжело разделить традицию как инструмент по¬знания культуры, и тра¬ди¬цию как системный элемент культуры. В этой синкретичности философских концептов, которыми оперирует современная филосо¬фия, состоит одна из специфических черт но¬вой уста¬новки совре¬менного мышления, ко¬торое отличается ра¬дикальным антиплато¬низ¬мом. Это антиплатоническое мышление отличается двумя су¬щественными чертами. Первое, - оно старается уйти от по¬нятийных, категориаль¬ных символических конструктов, запутывающихся в непонят¬ной для этих кон¬структов фак¬тов «некальку¬лируемости» яв¬лений окружающего мира и культуры, несоизмеримости «вневремен¬ных» идеальных конструкций и ре¬аль¬ной «темпораль¬но¬сти» природы и ис¬тории - про¬блемы, которая была осознана и определяла всю логику развития человеческой ментальности со времен Парменида и Зенона. Второе, и здесь более су¬щественное, - оно старается мыслить онтологически, оперирует не понятиями и категориями, а мыс¬лит самим бытием и в этом отношении является воз¬вратом к до¬со¬кратическому типу мышления конкретными сущ¬но¬стями и элементами бытия. В дан¬ном случае мышление мыслит реальностью культуры – тради¬циями. Традиция как модель познания играет суще¬ственную роль и в познании окружающего мира. Человек мыслит в традициях, осознает окружающую ре¬альность в традициях. Традициями структурировано его сознание и процесс познания - как мира культуры, так и мира окружающей природы. Потому лю¬бая предметная об¬ласть (астрономия, фи¬зика, химия, биология и т.д.), которую мы по¬знаем, осознается на основе тех или иных традиций познания, имеющих социокультур¬ную основу, обусловленых формами куль¬туры. Сами эти пред¬метные области классифицируются согласно специфическим чер¬там самой культуры, та или иная предметная область по¬знания интенсифицируется в зависимости от той или иной со¬циокультурной ситуции, которая наблюдается в определеный срез истории культуры. Другие же предметные области в этот срез исто¬рии культуры интерпретиру¬ются по преимуществу согласно этой лидирующей предметной области познания. Дру¬гими способами знать окружаю¬щий мир мы не мо¬жем. Такая точка зрения выявляет существенную черту любого по¬знавательного про¬цесса: всякий процесс познания – это познание по аналогии с теми или иными традициями культуры, перенесение форм культуры и сформированных ею устойчивых априорных форм сознания на изучаемые процессы: природные или общественные. 2. ИДЕАЛЫ ЗНАНИЯ 3. АПРИОРНЫЕ ФОРМЫ ЗНАНИЯ Эти априорные формы сознания имеют устойчивый традиционный ха¬рактер, хотя и подвергаются постоянной модернизации. И если поднимать старый во¬прос о «врожденности идей», то можно констатировать, что сторонники «врожденно¬сти идей» одержали победу, ибо ясно, что человек обладает заданными его биологиче¬ской про¬граммой и культурой определенными врожденными априорными формами по¬знания мира (традициями познания), от которых он избавиться не может, не избавившись от самого себя. Методы анализа культурных явлений не имеют кардинального отличия от методов по¬знания окружающего мира вообще, хотя обладают своей спецификой. Если мир природы познается наиболее адекватно путем идеальных конструктов, максимально приближен¬ных к реальности типа идеальных конструктов – физического тела, химического веще¬ства, биологического организма, - то мир культуры наиболее эффективно познается максимально приближенным к реальности идеальным конструктом – традиция. Область культуры – это область сложнейших образований, которые не поддаются аде¬кватному пониманию посредством простых методологий, имеющих в этой предметной области ограниченное применение. По мере усложнения рассматри¬ваемых явлений об¬ласть применения простых методологий для рассмотрения этих яв¬лений прямо пропорционально этой сложности сужается, и это относится к сложным процессам не только культуры, но и природы. Приобретают большее значе¬ние более сложные ме¬тоды. Это не значит, что эти методы уходят из области мысли, а переходят исключи¬тельно в область эмоций и область интуиции. Просто для такого рода явлений требуются усилия всего сознания. Понятия и законы, которые, по мнению большинства мыслителей философии метафизического периода, есть суть мышления, - это всего лишь сингулярные центры обширной и мно¬гообразной топологии соз¬нания. Топология сознания, как и топология традиций, которые формируют это сознание, имеет много уровней – это уро¬вень поня¬тийного мышления, уровень эмоционального освоения, уровень непосредст¬венного ин¬тутивного «постижения» и феноменологиче¬ского «схва¬тывания» сути ана¬лизируемого явления и т.д. И только всем комплексом, составлящим топологию человеческого соз¬нания возможно понимание сложнейших образований че¬ловеческой культуры. Многие, особенно после работ В. Виндельбанда и Г. Риккерта, уверены в качествен¬ном отличии естественнонаучных методов и методов анализа куль¬туры. Считается, что познание культурных явлений идет путем «отнесения к ценности», но суть состоит в том, что любое познание имеет такой характер и формируется на базе ценностей чело¬веческой культуры. Ка¬чественное же отличие по¬знания культурных явлений состоит не в этой специфике применяемых методов, а в специфике функционирования получен¬ного знания в самой культуре. Человек познает не просто для достижения знания са¬мого по себе, а в целях более эффективной адаптации культуры к окружающей среде, для дальнейшего развития культуры. В част¬ности, для целей эффективного управления: ведь культура – это сложнейшая система, требующая управления. Потому, во-первых, сама форма зна¬ния имеет интенциональ¬ный и прагматический характер, это относится как к естественнонаучному, так и к гу¬манитарному знанию; во-вторых, что самое важ¬ное, - приобретенное знание меняет об¬лик и механизм действия самой культуры, а по¬тому предсказание бу¬дущего культуры, полученное на основе знания прошлого культуры, неэффективно и имеет вероятност¬ный характер. Относительно второго, сле¬дует заметить, что когда сила человека воз¬растет на несколько порядков, это можно бу¬дет отнести и к природе, - вполне вероятно он сможет скоро менять и законы природы, которые в результате станут также малопредсказуемы. Историческая жизнь куль¬туры – крайне сложное образование, которое тя¬жело по¬нять. Часто аналитики исто¬рии культуры путаются, когда начинают ком¬плексно увязы¬вать явления одного среза куль¬туры в одно целое. Они часто не связываются. Создается ощущение иррациональ¬ного нагромождения фактов-событий, которые происходят в один заданный период ис¬тории. Происходит это потому, что об¬разует культурный ландшафт сеть традиций, а время традиции отличается от времени истории. В одном историче¬ском срезе присутствуют активно действующие традиции давно прошедших эпох, они либо нахо¬дятся в глубинных слоях заданного среза культуры, либо являются проявленными си¬лами. Су¬ществуют старые традиции, новые традиции, существует це¬лый набор инновацион¬ных движений. Весь этот хаос можно разобрать только в случае того, когда мы будем рас¬сматривать исторический срез как срез «дёрна» («ризомы») традиций, протянутых во времени. Только тогда этот иррациональный хаос приобре¬тает характер довольно жес¬токой де¬терминированности отдельными ко¬рнями традиций, образующих этот «дёрн» («ризому»). Если употребить высказавание Х.Ортега-и-Гассета в ином кон¬тексте: «Философ – это специалист по корням» (Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991. С.307). А потому традициолог – этот «спе¬циалист по корням», не может пользоваться лишь одну методологией, и только в ком¬плексе всех методов возможно достижение по¬нима¬ния. Их можно подразделить на два типа: герменевтический метод, понимаемый как рассмотрение яв¬лений в их статике; историографический метод, по¬нимаемый как рас¬смотрение явлений в динамике. ГЛАВА 2 ПОНЯТИЕ О ПОЗНАВАТЕЛЬНОЙ МОДЕЛИ 1. Коренное отличие модельной феноменологии от различных вариантов феноменоло¬гии, идущих от традиции феноменологии Гуссерля, состоит в том, что, если эти феноменологии выступают с претензией на достижение адекватного понимания окру¬жающего мира, то модельная феноменология движется в русле кантианско-позитивист¬ской традиции, которая придерживается точки зрения принципиальной непознаваемо¬сти окружающего мира – какой - бы тип или форма не использовалась для его познания или понимания. 2. Модельная феноменология считает, что познание возможно лишь на базе аналого¬вых моделей, которые принципиально частичны. Познание или понимание какого-либо явления возможно на основе принципа дополнительности, т.е. определенной системы моделей, которые взаимно дополняют друг друга. Только системой аналоговых моделей с их исходными интенциональными полюсами высвечивания феноменов воз¬можно познание и знание о чем-либо вообще. В отличие от модельной феноменологии, феноменология Гуссерля наоборот стре¬миться уничтожить разные модели понимания мира, противопоставляя ему интуитив¬ное познание, объявляя эти формы «неподлин¬ными». Достигается это методами фено¬менологической редукции. Понятно потому тяготение такого рода феноменологии и вариантов, идущих в русле её, к разного рода медитативным методам познания и к сфере художественного творче¬ства, в которых всегда присутствует стремление к синтезу «субъективного» и «объективного». 3. Модельная феноменология является эпистемологической частью постфилософской традициологии. Само слово «модель» – modus (мера, образ, способ) родственно по зна¬чению со словами «образец», «паттерн». А значения этих слов родственно значению слову «традиция». Если «традиция» – это онтологически фундированное понятие или категория, то «модель» – это ближе к эпистемологическому понятию или категории, ибо предполагает в своих значениях нечто «смоделированное», искусственно сделанное, построенное по подобию с реальностью. Многие, кто занимался пробле¬мами культуры и стремился выявить основные системообразующие элементы культуры часто употребляли понятие «модель», вместо понятий «традиция» или «обычай». §1. ОПРЕДЕЛЕНИЕ МОДЕЛИ §2. ПОНЯТИЕ О МОДЕЛЬНОМ МЫШЛЕНИИ «Язык самых различных научных теорий – от математики до философии – строится на основе более или менее скрытых метафорических утверждений, и никакое знание не может быть получено и организовано без их участия» (Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984. С.11) В.В. Налимов задает вопрос, что может быть научным в науке. И отвечает: «Мне пред¬ставляется, что быть научным – это быть метафоричным: способным создавать плодотворные метафоры, возбуждающие воображение и тем самым расширяющие наше взаимодействие с миром. И действительно, с развитием науки увеличивается сте¬пень метафоричности её гипотез. Одновременно с этим естественно, растет и плюрализм с системе научных построений» (Налимов В.В. Требование к изменению образа науки \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. 1991. С.26) «Сейчас намечаются четкие попытки отойти от панлогизма: релятивизм по отношению к теориям, право рассматривать их как метафоры; возможность приписать статус мета¬форы основополагающим представлениям – пространству, времени, числу, материи; вводится, * правда, пока еще робко, идея спонтанности как основного фундаменталь¬ного начала мироздания» (Налимов В.В. Требование к изменению образа науки \\ Вест¬ник МГУ. Серия VII. Философия. №5. 1991. С.27-28) «Мы должны признать, что вместе с ростом науки растет и наше незнание – не вульгарное, невежественное, а рафинированное, научно раскрываемое. Научный реля¬тивизм, находящий свое выражение в множестве равноправных, но несовместимых ги¬потез, непрестанно расширяет спектр нашего познания. Мы начинаем видеть Мир через множество разноликих образов, доступных нашему сознанию. Знание, основанное на расширяющемся незнании, - это совсем особое знание, оно внекатегориально, оно не опровергаемо, а только расширяемо» (Налимов В.В. Требование к изменению образа науки \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. 1991. С.30) ГЛАВА 3 АНАЛОГИИ ПОЗНАНИЯ Интересна в этом отношении точка зрения доцента Орловского государственного пед¬института С.Н. Коськова (р.1955), который утверждает: «Без метафор и метафориче¬ского словоупотребления естественно - научный язык теряет полисемантичность и в силу этого не способен выполнять познавательную функцию, а лишь ограниченно ком¬муникативную» (Коськов С.Н. Конвенции и метафоры в языке науки \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. 1991. №6. С.22) Гусев С.С. : «Метафора – средство связи различных компонентов языка науки \\ Науч¬ные доклады высшей школы \\ ФН 1978. №2. §1 СИСТЕМЫ МЫСЛИ 1. АНАЛОГИИ В русской мысли интересен спор об роли аналогии Михайловскекого и а, Стронина (Михайлов¬ский «Аналогический метод в общественной науке») 1. АРХЕТИПЫ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ ФРЕЙДА И ЛАКАНА 2. АРХЕТИПЫ ЮНГА 3. ИНТУИЦИИ БАШЛЯРА 3. СИМВОЛИЧЕСКИЕ ПЕРЕНОСЫ 1. АНТРОПОМОРФИЗМЫ ИЕРАРХИИ ТОПОЛОГИИ ИЗОМОРФИЗМЫ 4. МЫСЛЕННЫЕ КОНСТРУКЦИИ 1. СХЕМЫ 2. ИДЕАЛЬНЫЕ ОБЪЕКТЫ 3. ИДЕАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ ГЛАВА 4 ГОЛОГРАФИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ПОНИМАНИЯ. §1 ДИАЛОГИКА 1.ЛОГИКА ВОПРОСА И ОТВЕТА Этой методологией занимался английский историк Р. Дж. Коллингвуд (1889-1943), один из мыслителей, двигающийся в русле культурологиче¬ской проблематики. Хотя сам диалогичный стиль философствования, заложенный Со¬кратом, предполагает вла¬дение этой логикой «вопроса и ответа». Нам известен и П. Абеляр, который испольоз¬вал именно такую же систему анализа текстов и реальности. Всякое познание – это есть «опрашивание», задача «вопроса» бытию в ожидании от¬вета, а также, наоборот, «бы¬тие» задает «вопрос» и человек ищет на него «ответ». 2. ПОЛИФОНИЯ К сожалению недостаточно еще оцененный и неизвестный ученый М. Шаль в своей ра¬боте «Исторический обзор происхождения и развития гео¬метрических методов» (т1-2, М.,1883) от¬мечал, что абсолютное единство не составляет не только принципа культуры, но и всей при¬роды, а многочисленные «дуализмы» нами замечаемые склоняют к мысли, что истинный прин¬цип всего существующего заключается в этой двойственности. 3. ФАЛИСИФИКАЦИИ §2. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ «ДРУГОГО» С точки зрения концепта «традиция» не существует некоего единого понятия, которое служит основой для принятия или отрицания какого-либо факта - события. Существует множество фактов и событий, которые одинаково приемлемы, они лишь различаются. Этот принципиальный плюрализм обусловлен тем, что одна традиция не образует само по себе тело всей культуры, всегда предполагается наличие и иных традиций, которые поддерживают её саму, придают ей устойчивость. 1. ИНТЕРСУБЪЕКТИВНОСТЬ Проблема интерсубъективности является одной из болезненных философских проблем. Дело в том, что индивидуалистическая филосо¬фия, отрываясь от Я, в конечном счете, всегда приходит к солипсизму, к утвержде¬нию, что Я – есть единственная реальность. Для такого рода философии Другой закрыт. Напряженность этой проблемы снижается, когда мы ставим основой философствования не Я, а Традицию, в которой мыслит и существует Я и Ты. Человек мыслит не сам, как самость, человек мыслит всегда в на интерсубъективно сформированной традиции, Я как такового не существует, его сознание и самосознание имеет фундаментом ту или иную традицию, эффекты же независимого Я возникают при пограничном переходе от одной традиции к другой, или же они получаются в процессе самодвижения самой тра¬диции, в которой существует заданное Я. 2. ДРУГОЕ В ДРУГИХ 3. ДРУГОЕ В ДРУГОМ ЛИТЕРАТУРА: 1. Григорьян Г.П. А. Витгенштейн и П. Стросон о проблеме чужих сознаний \\ Историко-философский ежегодник, 86. М., 1986. §3. КОНСТЕЛЛЯЦИИ ПОЗНАНИЯ ТИПОЛОГИЯ МОДЕЛЕЙ ГЛАВА 1 СТАТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ЗНАНИЯ Как стало ясно современному сознанию, не существует единого метода познания, для полноценного понимания явлений возможно множество концептуальных схем. Более того, здесь можно согласиться с Дунсом Скотом, в реальности мы имеем дело лишь с «этостью», с конкретными явлениями и предметами, которые большей частью непо¬вторимы и уникальны. Т.е. виды, роды и закономерности – это порождение нашего сознания, образованное в целях понимания (герменевтики) мира. Всякое понимание обусловлено отражением сознанием реальных явлений природы, об¬щества и состояний самого сознания. Это отражение есть зеркальное отражение. Ар¬хе¬типический образ зеркала всегда лежит в основе тех или иных концепций эпи¬стемо¬логии. Но предполагается, что это «зеркало» сделано абсолютно ровным и оно одно. На самом деле, как подчеркивал, в частности, Х.Г. Гадамер: «Субъектив¬ность фокусиру¬ется системой кривых зеркал» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С.329). Эти зер¬кала искажены узорчатыми трещинами и изгибами сети традиций (или, если хотите, предрассудков), и отражение происходит путем целой системы «живых зер¬кал» (Г.-В. Лейбниц), которые нахо¬дятся в динамическом движении друг относительно друга. И одна традиция (зеркало) не может создать целостной картины понимания. Традиция – это концепт, ко¬торый все¬гда рас¬сматривается как некое частное явление, частная на¬строенность созна¬ния или част¬ное проявление культуры. Сущест¬вует множество тра¬диций, одна традиция никогда не мо¬жет составить тело культуры и её ментальности. Потому традиция, как метод, всегда есть частное рассмотрение, которое смотрит с точки зрения определенной традиции на явление. Целостный же взгляд может быть создан только как «голо¬грамма», форми¬рующаяся из нескольких по¬лю¬сов высвечива¬ния явления, с точки зре¬ния разных тра¬диций, на базе принципа дополнительности (Н. Бор) и диалога (М. Бах¬тин) между не¬сколькими традициями. Традиция как метод – это феноменологический метод, но более совершенный, чем ме¬тодология дильтеевского «понимания» и гуссерлевской феноменологии или разных по¬следующих за ними вари¬антов. Он описы¬вает явление с точки зрения всевозможных парадигм рассмотрения – ядер различных традиций – на¬учных, эстетических, философских, традиций обыден¬ного мировоззре¬ния. Явление «расцвечивается» с точки зрения ментальных, социаль¬ных и хозяйствен¬ных традиций культуры. И узорчатые трещины и изгибы, которые создают «расцветку» и «объем» явлениям, задаются традициями существующей куль¬туры, сама культура может быть понята только в рамках этих традиций-зеркал. Культура выработала целый набор такого рода зеркал – устойчивых методов и форм понимания явлений природы и культуры. Первое место в европейской традиции, тра¬дициии модернизма, принадлежит научным методам и научной форме познания. Мно¬гие протвопоставляет научные ме¬тоды познания герменевтическим методам понима¬ния. Но я не вижу достаточных осно¬ваний для такого рода противопоставления, ибо научные методы таким же образом дают нам понимание окружающего мира, его герме¬невтикой. §1 НАУЧНОЕ ЗНАНИЕ Самыми простыми эффективными методами понимания являются научные методы. Но эти методы имеют свои границы. В отношении познания культурных явлений эти ме¬тоды имеют ограниченное применение. Тем не менее, нельзя отрицать, что в неко¬то¬рых областях они действуют довольно эффективно и являются хорошим до¬пол¬не¬нием для целостного толкования (герменевтики) культуры. Традиционно считается в научном знании, что познание предмета со¬стоит в фиксировании каких-то константных соотношений между наблюдаемыми яв¬лениями опыта. Нахождение каких-то закономерностей, установление при этом ма¬тематических соотношений между наблюдаемыми явлениями, выявление за¬кона этого соотношения всегда считалось успехом в научном познании. Исходным «архетипом» в формирован¬нии научного метода являлся образ «Космоса» («Неба»), который всегда наделялься са¬кральным характером. Именно постоянно повторяющиеся небесные яв¬ления – чередование восходов и заходов Солнца, чередование фаз Луны, периодически повторяющиеся движения звезд, - послужили основой для такой методологии познания. И именно астрономия является первой формой научного знания. Но реальность та¬кова, что полнота наблюдаемых явлений не может быть уложена в «про¬круство ложе» «космических» («небесных») зако¬но¬мерностей. Как из¬вестно, попытки применения естественнонаучных методов к культуре в европейской ментальности XVII-XVIII вв. потерпели неудачу. Со времен В. Виндельбанда и Г. Рик¬керта нам ясно, что феномены че¬ловече¬ской культуры не поддаются анализу на этой базе. В этом со¬вершенно был прав и со¬времен¬ник вышеуказанных мыслителей В. Дильтей (1833-1911), который утверждал, что для анализа социокультурных явлений не нужно «объяснение», а требуется достижение «понимания». Сейчас напряженность между противоположностью естественнонаучных методов и методов анализа культуры сни¬мается в связи со становлением синергетической парадигмы сознания. Дело в том, что сейчас признается вероятностный и эволюционный характер не только биологических и культурных явлений, но и физико-химических явлений. Более того, ясно, что всякое познание в своей основе метафорично. Аналогии повсеместно применяемые в научной деятельности и – это формы метафоры, которые представляют собой познавательные модели (А.П.Огурцов). Как под¬черкивал еще Х. Ортега-и-Гассет: «Метафора – незаменимое орудие разума, форма на¬учного мышле¬ния» (Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С.203). Без идеальных аналоговых познавательных моделей знание невозможно. §2. ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД ПОНИМАНИЯ 1. ЦЕЛОСТНОЕ ПОНИМАНИЕ ЯВЛЕНИЙ 1. СТОИЧЕСКОЕ ПОСТИЖЕНИЕ. Явление культуры не может быть понято только на ос¬нове научной методологии, для этого требуется восприятие явления всей целокупно¬стью познавательных способно¬стей. Это было понято еще стоиками. Случайность ис¬тории не дает нам в должной мере оценить ворчество ведущих античных философов времени – древних стоиков, хотя объем их произведений по всем об¬ластям философии и иных знаний был необъятен. Если кого и считать за ос¬новную фигуру древней евро¬пейской философии, то это не Платон или Аристотель, а стоик Хрисипп. Так это и по¬нималось древними. Но традиция имеет специ¬фику двигаться извилистыми путями, а потому волей судьбы и цепи слу¬чайностей мы имеем в качестве «главных философов» Платона и Аристотеля. Тем не менее, хотя тексты древних стоиков до нас не дошли, стоицизм че¬рез свое мощное влия¬ние на все сферы нашел выражение в других па¬мят¬никах эллинистической куль¬туры, ставших фундаментом новоевропейской. Через та¬кой механизм неявной традиции он стал не только традицией, а прямо-таки бессозна¬тельным архетипом всей европейской культуры. И вся современная философия XX века большей частью – всего лишь реконструкция учения стоицизма, данная в различных вариантах. Основы совре¬менной логики и философии языка, ос¬новы феноменологии и её теории феноменологи¬ческой редукции и интенциональности, основы психоанализа (у стоиков половая спо¬собность включалась в познавательные способности души), ос¬новы экзистенциализма – все это было разработано стоиками. К примеру, философия Хай¬деггера – это развитая в подробностях и, к сожалению, изло¬женная тяжелым язы¬ком философия Марка Авре¬лия, в которой также как и в философии М. Хайдеггера ярко выражена темпораль¬ность человеческого присутствия в мире. Как правильно подчеркивает А.Столяров: «..стоическая гносеология представляет со¬бой едва ли не пер¬вую (и еще очень несовершенную) попытку обойтись без «идей» как по¬средствую¬щего звена, при по¬мощи некоторой интуиции «схватить» чувственную ре¬альность «как она дана» в своей изменчиво¬сти и текучести» (Столяров А.А. Стоя и стоицизм М.,1995. С.68). «Каталептическое» («постигающее») представление - основной «конёк» эпистемоло¬гии стоицизма, по¬лучивший, как свидетельствуют источники, популярность в среде афинской интелли¬генции. Сутью этого «постигающего» представления является стрем¬ление соединить разделенные не¬проходимой стеной со времен Парменида и Платона эйдетический мир «истины» и чувствен¬ный мир «мнений». Стоики пошли по пути Аристотеля, который стремился также объединить два этих мира, используя понятия «формы» и «материи» на основе энергетической концепции. Но они более эффективно разрешили эту проблему, максимально приблизив два этих мира. Как подчеркивал А.Лосев: «Если Аристотель отличается от Платона тем, что он прико¬вал са¬мостоятель¬ные эйдосы, эти идеальные формы вещей, к самим вещам, то стоики отличаются от Аристотеля тем, что они еще дальше пошли в приближении идей к ве¬щам, а именно тем, что они окончательно растворили идеальность в самих вещах и ее собственную структурность стали понимать по аналогии с напряженностью физиче¬ских качеств, принципиально отождествляя и смешивая то и другое» (Лосев А.Ф. Исто¬рия ант с.175) Постигающее представление – это разумно-оформленное представление. Представ¬ление, кото¬рое максимально ясно и понятно человеческому уму, в котором ум внутренне убежден, что оно истинно. По свидетельству Секста Эмпирика стоики ут¬верждали «…что существует три [начала], объединенные одно с другим: наука, мнение и расположенное на границе между ними постижение. Из них наука – это непогреши¬мое, устойчивое, непреложное постижение при по¬мощи разума; мнение – это бессильное и ложное одобрение; постижение же – посреди этого, будучи одобрением со стороны по¬стигающего представления» (Секст Эмпирик Соч. т.1 с.91) Стоики, по свилетельству Секста Эмпирика, утверждали, что наука существует лишь для муд¬рых, мнение – для глупых, а вот «постижение» общее для всех. Тем более, что стоики утвер¬ждали, что полное знание недостижимо, хотя и нельзя сказать, что мы ни¬чего не знаем. Мы можем «схватить» нечто похожее на истину, которая есть, нечто среднее между знанием и мне¬нием. Зенон давал такое понимание «каталептического» представления или постижения. Он показывал ладонь с растопыренными пальцами, го¬воря – это впечатление; далее он слегка сги¬бал пальцы ладони, говоря, что это согласие; наконец он сжимал ладонь в ку¬лак – и говорил – это постижение (схватыва¬ние). ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ Мир культуры, да и окружающей природы познается не только на базе каких-то логи¬ческих форм и установленных закономерностей. Этот мир переживается человеком, осваивается им эмоционально. Как писал еще И.Тэн: «Разум не только не присущ чело¬веку от природы, не только не со¬ставляет все¬общего явления в человечестве, но, надо также признать, его влияние на поведение человека и чело¬ве¬чества весьма ничтожно.. Истинные хозяева человека – его психический склад, телес¬ные потребно¬сти, животный инстинкт, наследственный пред¬рассудок, воображение, преобладающая страсть в в це¬лом, а в частности – личный ин¬терес семьи, касты, пар¬тии» (Тэн И. Происхождение со¬временной Франции. Т.1, с.335) Эстетическое познание вообще изначально, именно из искусства вышли все исходные архетипы научного познания, сформировались модели познания окружающего мира. Исходная основа европейской науки – это эстетическое мировоззрение античных гре¬ков, для которых Космос – это архитектурное строение, живущее по законам музыкальных гармоний. Метафоры – исходный инструмент художественного осмысления мира, - послужили основой для формирования инструментов научного па¬ознания – тех или иных идеальных аналоговых моделей действительности. Апологией эстетического познания мира особо известны романтики. ИНТУИТИВНОЕ ПОЗНАНИЕ 2. ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ СТОИКОВ Наиболее эффективным выражением целостного по¬знания явля¬ется феноменология. Основателем феноменологической философии считается Э. Гус¬серль, хотя в принципе, первыми феноменологами можно считать стоиков. Многие, утверждают, что стоики были «сенсуалистами» и «онтологистами». Но это мнение не¬верно. Если до будущих поколений дойдет фрагмент начала первой книги «Идей к чис¬той феноменологии и фе¬номенологической философии» Гуссерля, которая начинается фразой: «Естественное познание начинается с опыта и остается в опыте» (Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М., 1999. С.25), - то у них также возникнет мнение о Гуссерле как «радикальном эмпи¬рике». На самом деле, стоическая философия может быть понята и реконструирована на базе именно феноменологии. АССОЦИАТИВНАЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ГУССЕРЛЯ §3. ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ МЕТОД ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА Герменевтика также стара, как и человеческая культура. Человек истолковывает мир – в этом основа его деятельности. В средневековье герменевтика была крайне развитой в связи с необходимостью истолковывать тексты Библии и древних авторов. ГЕРМЕНЕВТИКА МИРА ГЕРМЕНЕВТИКА КУЛЬТУРЫ Но на соб¬ственно философский уровень, как считается, герменевтика была поднята Ф. Шлейермахнером. В отношении применения герменевтики к явлениям культуры не¬оценим вклад В. Дильтея – «Канта исторической науки», который и возродил идеи Ф. Шлейермахера и его герменевтического метода вживания в суть того или иного исторического текста. В. Дильтей выступил с идеей «понимания» как метода ис¬толкования социокультурных явлений. «…как культурные системы - хозяйство, право, религия, искусство и наука - и как внешняя орга¬низация общества в союзы семьи, общины, церкви, государства, возникли из живой связи чело¬веческой души, так они не могут в конце концов быть поняты иначе, как из того же источника. Психические факты образуют их важнейшую составную часть, и потому они не могут быть рассмотрены без психического анализа» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) «Душевная связь составляет подпочвенный слой процесса познания, и поэтому процесс позна¬ния может изучаться лишь в этой душевной связи и определяться лишь по его со¬стоя¬нию» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.22) «Основание теории познания заключается в живом сознании и общезначимом описании этой душевной связи» (Дильтей В. Описательная психология Спб.,1996. С.27) ГЛАВА 5 ДИНАМИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ЗНАНИЯ Само заключение или оценка того или иного явления зависит не от какой-то констант¬ной системы заданных постулатов и правил – эти правила и постулаты сами меняются. Более того, не существует повторяемых явлений, невозможно задать четкого закона яв¬лений, ибо сама закономерность явлений меняется, она в ином промежутке времени имеет лишь похожий характер, на то, что было ранее. Интересны в этом отношении тезисы к несозданному исследованию о природе исторического мышления выдающегося отечественного историка А.И. Неусыхина (1898-1969). Вот что в он писал в них в 1931 году: «Историческое мышление есть осо¬бый тип научно-философского мышления, являющийся продуктом понимания различных исторических образований во всей их конкретности, т.е. в их своеобразии и общности одновременно. При этом историческое мышление возникает там, где эти об¬разования (в которых общее нерасторжимо переплетено с частным, повторяющееся с неповторяемым, родовое и типическое с индивидуальным и своеобразным и т.д.) рас¬сматриваются как живые, подвижные и движущиеся вечно …звенья единой цепи (или нескольких единичных цепей – все равно!)» (Неусыхин А.И. Проблемы европейского феодализма. Избранные труды. М., 1974. С.503) И далее он пишет об историческом мышлении: «Оно – подвижная система, вечно ме¬няющаяся сеть для уловления чередующихся конкретностей, с одной стороны, и уста¬новления общих перспектив – с другой» (Неусыхин А.И. Проблемы европейского фео¬дализма. Избранные труды. М., 1974. С.504). §1 КАТАСТРОФИЗМ §2. ЭВОЛЮЦИОНИЗМ 1. ГЕОЛОГИЗМ Принцип «актуализма-униформизма» был дан Ч.Лайелем. Он считал, что силы, которые действуют сейчас при формировании земного ландшафта таковы же, каковы они были в далеком прошлом. «Градуализм» – единообразие скорости изменения. СТРАТИГРАФИЯ Основы стратиграфии были даны Николаем Стеноном (1638-1687). Опубликованные в 1669 г. выводы стали фундаментом геологии. Это стратиграфический закон о возрастной последовательности первичного горизонтального напластования отложе¬ний. Это геотектонический закон – о вторичном нарушении горизонтального напластования. Концепция фаций была дана Грессли (1838). Фация – это единица ландшафта, образованная осадочными породами, которая на всем протяжении обладает одинако¬вым литологическим составом и заключающий одинаковую фауну и флору. Совокуп¬ность животных и растений, связанных с фацией называется биоценозом, совокупность физико-географических условий – биотопом. Есть более «масштабные» объединения. Это сервия – комплекс фаций постепенно переходящих друг в друга и образующих единое целое. А также есть нимия – комплекс сервий, постепенно переходящих друг в друга и образующих целые географические области. 2. ЭВОЛЮЦИОНИЗМ Как известно, идеи эволюционизма получили повсеместное распро¬стра¬нение во второй половине XIX века со времен выхода работ Лайеля, Дарвина и Уоллеса. Наиболее яр¬ким представителем эволюционизма в новоевропейской философии является Г. Спенсер (1820-1903). Хотя эволюционизмом проникнуты все космогонические сюжеты мифов и ранних натурфилософских концепций. Для Г. Спен¬сера эволюция имела уни¬версальный характер, которая объясняла все природные и со¬циокультурные процессы. ЛАМАРКИЗМ ДАРВИНИЗМ 3. ГЕНЕТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ Сутью философии как традициологии является история человеческой культуры. Здесь можно полностью согласиться с Б. Кроче, который писал: «Философия… не может быть ничем иным, как методологическим моментом Историографии, разъяснением основных категорий исторического суждения или основных понятий исторического толкования» (Кроче Б. Теория и история историографии. М., 1998.С.91) 3. АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ПОЗНАНИЯ 1. ПОЗНАНИЕ ПРОШЛОГО Е.П. Никитин (1966) вводит понятие «ретросказание», и «глубину ретросказания». 2. АРХЕОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ М.ФУКО 3. ГЕОЛОГИЯ ПОЗНАНИЯ 50. Круть И.В. развитие общенаучных оснований геологии. М., 1995. 51. Круть И.В. Введение в общую теорию Земли. 52. Хэллем Э. Великие географические споры. 53. Равикович А.И. Развитие основных теоретических направлений в геологии XIX века. М., 1969. (1437388) 54. Тихомиров В.В. Геология в России пер. пол. XIX века. 55. Наливкин Д. В. Учение о фациях. Т.1-2. М.-Л. 1955. 56. Гертвиг О. Развитие биологии в 19-м столетии. М., 1910. 57. Вейсман А. Всемогущество естественного отбора. СПб., 1894. 58. Вейсман А. Лекции по эволюционной теории. Пгр. 1918. 59. Берман З.И., Завадский К.М. Современные проблемы эволюционной теории. М.-Л., 1967. 60. Иванцов Н.А. Основы эволюционного учения. М., 1927. 61. История эволюционных учений в биологии. М.-Л., 1966. 62. Северцов С.А. Динамика населения и приспособительная эволюция животных. М.-Л., 1941. 63. Мюллер Ф. и Геккель Э. Основной биогенетический закон. М.-Л., 1940. 64. Морган Т.Г. Теория гена. Л., 1927. 65. Майр Э. зоологический вид и эволюция. М., 1968. 66. Кастлер Г. Возникновение биологической организации. М., 1967. 67. Де Фриз Г. Избранные произведения. М., 1932. ГЛАВА 3 СИНЕРГЕТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ЗНАНИЯ §1. НЕЛИНЕЙНАЯ ФИЗИКА Создатель теории нелинейных колебаний А.А. Андронов (1901-1952). Теория нелинейных колебаний была создана л.И. Мандельштамом, Н.Д. Папалекси, А.А. Анд¬роновым, Н.М. Крыловым. Хотя некоторые моменты имелись уже у французского ин¬женера А. Леоне (1885) и А. Пуанкаре. Л. И. Мандельштамм говорил о «моде» на «не¬линейное колебательное мышление». В такой же степени имеет основание стремление к созданию социальной физики. При¬менение аппарата классической физики действительно не могло дать должного эффекта. Но ментальность человеческой культуры совершенствуется, ситуация меняется. Получившая последнее десятилетие распространение методология исследования нестационарных процессов в физике и химии вполне приложима для ис¬следования социокультурных процессов. Кардано создает науку о случайном. Испанский схоласт XVI в. Л. Молина дает интерпретацию Августина о свободе воли дав первые принципы учения о смаоргани¬зации.. Л. И. Мандельштам, А.А. Андронов. «Символом нашего физического мира не может быть устойчивое и периодическое движение планет, что лежит в основе классической механики. Это мир неустойчиво¬стей и флуктуаций, в конечном счете ответственных за поразительное разнообразие и богатство форм и структур, которые мы видим в окружающей нас природе» (Николис Г., Пригожин И. Познание. Сложного. Введение. М., 1990. С.7) §2 СИСТЕМЫ САМООРГАНИЗАЦИИ §3 ТЕОРИЯ КАТАСТРОФ Теория бифуркаций восходит к А. Пуанкаре (1879) и к работам А.А. Андронова (1933). Если ньютонова теория рассматривает природу как движение плавных и непрерывных процессов, теория катастроф рассматривает окружающий мир еще как скачкообразные процессы. Методологической основой синергетического рассмотрения явлений – это понимание того, что все устойчивые системы образуются из хаоса, и даже после того, как система самоорганизуется в ней присутствует всегда элемент хаотичности и дезорганизованно¬сти, который имеет не деструктивный, а конструктивный характер. Более того, фактор хаотичности – это фактор, который придает динамичность развитию системы. Корни такого миропонимания можно увидеть у древних китайцев, с их концепцией «Дао», и Гераклита. Синергетика является во многом родственным системному подходу к явлениям, но, с другой стороны, прямо противоположным. Синергетика отталкивается от идеи о нели¬нейности протекающих в мире процессов, а системный подход наоборот утверждает об идее о возможности управляемых процессов. Лейбниц проводил аналогию другого порядка – часовую мастерскую, где стрелки всех часов рассогласованы. Рей Бредбери 2И грянул гром»» популярный пример – «ээфекта бабочки». Аттракторы – от английского to attract – притягивать. Аттрактором является любое притягивающее множество – устойчивый фокус или устойчивый предельный цикл. Ре¬пеллером – является отталкивающее множество точек. Странные аттракторы. Вихревая дорожка Кармана, которая возникает при обтекании круглого цилиндра. Конвективные валики. La bifurcation –раздвоение. ЛИТЕРАТУРА: 1. Арнольд В.И. Теория катастроф. М., 1990. (2314878) 2. Лоскутов А.Ю. Михайлов А.С. Введение в синергетиу. М., 1990. 3. Концепция саморганизации в исторической ретроспективе. М., 1994. 4. Капица С.П., Курдюмов с.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 1997. (32.817. К20) 5. Ахромеева Т.Е., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г., Самарский А.А. Нестационар¬ные структуры и диффузный хаос. М., 1992. 6. Новое в синергетике. 1996. 7. Компьютеры и нелинейные явления. М., 1988. 8. Чайковский Ю.В. Познавательные модели, плюрализм и выживание \\ Путь. 1992. №1. 9. Фракталы в физике. М., 1988. 10. Данилов Ю.В. Льюис Кэррол как нелинейное явление \\ Изв. ВУЗов. Прикладная нелинейная динамика. 1996. Т.4. №1-4. 11. Вильсон А.Дж. Энтропийные методы моделирования сложных систем. М., 1978. 12. Заславский Г.М., Сагдеев Р.З. Введение в нелинейную физику. От маятника до тур¬булентности и хаоса. М., 1988. 13. Арнольд В.И. Математические методы классической механики. М., 1974. 14. Крылов Н.М., боголюбов Н.И. введение в нелинейную механику. Киев, 1937. 15. Халмош П.Р. Лекции по эргодической теории. М., 1959. 16. Уизем Дж. Линейные и нелинейные волны. М., 1987. 17. Заслаавский Г.М. Стохастичность. 18. Захаров В.Е. Теория солитонов. М., 1980. 19. Голдстейн Г.Классическая механика. М., 1957. 20. Никитин Е.П. Метод познания прошлого \\ ВФ 1966. №8 21. Бойко Е.С. Школа академика а.А. Андронова. М., 1983. (2059399) ГЛАВА 3 ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА Единственная форма анализа социокультурных явлений может быть лишь историче¬ская методология. Здесь можно согласиться, в частности, с мнением И. Т. Касавина, фактически единственного отечественного философа, который хоть какое-то вни¬мание уделяет концепту «традиция». Он развивает концепцию исторической эпистемологии, - перспективного направления в современной философии науки, идущего от эво¬люционной эпистемологии (К. Лоренц). Это, собственно говоря, уже не является эпи¬стемоло¬гией, а методом культуро¬логического анализа науки. Он базируется на известных ис¬следованиях по ди¬намике науки К. Поппера, Т. Куна, С. Тулмина, И. Ла¬катоса, П. Фей¬ерабенда, Л. Лаудана и др. Как известно, многие из этой «когорты» при¬меняют концепт «традиция» как основной. Пока за становлением концепции исторической эпистемологии будущее, она еще не приобрела систематиче¬ский характер. Концепт «традиция» здесь будет основной, а потому я не могу со¬гласиться с И.Т. Ка¬савиным, ко¬торый в своей последней работе «Традиции и интерпретации. Фрагменты исторической эпистемологии» (2000) игнорирует концепт «тра¬диция», счи¬тая, что этот концепт не совсем подхо¬дит для описания динамики научного знания. Са¬мое важное состоит в том, что, используя в качестве методологического принципа кон¬цепт «традиция», мы тут «подобное познаем подобным», ибо «традиция» и есть то, что об¬разует культуру. В отношении формирования собственно исторической герменевтики сыграли представители современной философской герменевтики – Х.-Г. Гадамер и П. Рикёр. В частности, в отношении исходного инструмента человеческого познания – разума он Х.Г. Гадамер пишет следующее: «Разум существует для нас лишь как реальный исторический разум, а это означает только одно: разум не сам по себе господин, он все¬гда находится в зависимости от реальных условий, в которых проявляется его деятельность» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С.328) «Традиция» как основной концепт философии– концепт исторический. А потому для него неприемлемо рас¬смотре¬ние тех или иных артефактов с точки зрения строго задан¬ной, единственно ис¬тинной точки зрения. Точка зрения – это есть полюс рассмотрения находящийся в по¬стоянном движении в истории, интерпретация того или иного факта меняется. Принципиальный историзм любой интерпретации – исходный императив рассмотрения и интерпретации любого социокультурного явления-события с точки зрения концепта «традиция». По¬нимание социокультурного явления-события с точки зрения традиции не номотетиче¬ское или идеографическое, а историографическое. Можно согласиться с мнением Б. Кроче, который в своей «Философия духа», а именно в завершающей части – «Теория и история исторриографии» (1917), утверждал, что философия является методологией историографии: «… нет ни философии, ни истории, ни философии истории, а есть история, являющаяся философией, и философия, являющаяся историей, заключенной в ней» (Кроче Б. Теория и история историографии» М., 1998. С.52). Вся¬кое познание яв¬ления-события тут не нахождение константных законов или обра¬зов этого явления-со¬бытия, а временная интерпретация явления - события с точки зре¬ния той или иной тра¬диции, того или иного среза истории. С каждой заданной точки-узла сети традиций ланд¬шафта культуры и судьбы её истории другая точка или целая область истолковы¬вается разным обра¬зом. Полюс интерпретации, которым является за¬данная точка, «вы¬свечивает» другую точку или область культуры и её истории в разной «цветовой» гамме. Тем более это «высвечивание» имеет динамический характер – точка (полюс ин¬терпрета¬ции) «скользит» по нити традиции, перескакивает на другую, что создает ди¬намиче¬скую картину понимания интерпретируемой точки или области культуры. И это позна¬ние (интерпретация) есть познание по аналогии, метафорическое и аллегориче¬ское - то, что все познание имеет такой характер, постепенно приходит со¬временная философ¬ская мысль на рубеже тысячелетий. А. ПОЛЮС ПОНИМАНИЯ Культурное явление понимается лишь путем отнесения этого явления к той или иной традиции. Именно таким способом достигается понимание этого явления. Понимание достигается не выявлением существенных черт этого явления, это более присуще мето¬дология «идеального типа», историческое понимание формируется именно на базе от¬несения этого явления к той или иной традиции, таким способом оно погружается во все многообразие культуры и понимается во всем этом многообразии. Именно традиция выступает полюсом понимания. Интересна в этом отношении концепция «перспективизма» Х. Ортега-и-Гассета. Смысл его состоит в том, что каждый человек познает «пейзаж» окружающего мира с определенной точки зрения, в зависимости от этой точки зрения, ему вскрываются те или иные черты реальности. Диспозиция (от лат. dispositio – предрасположенность) – это способность объекта или субъекта проявлять себя определенным образом при определенных условиях. Интересна концепция «интервального подхода» профессора Симферопольского уни¬верситета Ф.В. Лазарева (р.1938), который утверждает следующее: «Стиль мыслитель¬ной культуры любой эпохи во многом определяется теми бессознательно закодирован¬ными в социальной памяти «ментальностями», которые заполняют своим специфиче¬ским смыслом общекультурные символы, мировоззренческие модели и категории. С точки зрения исследований в области методологии естественных и гуманитарных наук особый интерес в этом контексте представляет складывающаяся в ту или иную эпоху гносеологическая модель субъект-объектного отношения» (Лазарев Ф.В. Интервальный подход: истоки и ключевые понятия \\ Вестник МГУ. Серия VII. Философия. №5. С.34) Лазарев выводит понятие «познавательной позиции». Он пишет, что классическая фи¬зика исходила из позиции «абсолютного наблюдателя». Современная же физика исхо¬дит из позиции иного рода. В этом смысл – всякая модель включает не только видение мира, но и позицию самого наблюдателя этого мира. Он рассматривает понятие «гносеологической фокусировки». ГОРИЗОНТ ПОНИМАНИЯ У Гуссерля в «Картезианских размышлениях» есть интересное высказывание, которое посвящено анализу интенциональности сознания: «Каждое переживание имеет горизонт, меняющийс вместе с изменением объемлющей это переживание взаимосвязи сознания и со сменой фаз его собственного протекания, интенциональный горизонт, в котором осуществляются отсылки к открытым для самого переживания потенциально¬стям осознания» (Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышле¬ния… Мн.- М.,2000. С.377). Горизонт понимания – это полет воображения, дальность которого обусловлена ме¬стом и типом полюсом понимания (традиции), которая задает маршрут, направление этого полета мысли. В эпистемологии Эпикура встречаются зага¬дочные «броски мысли» как способ познания. Вот что он писал в письме Геродоту: «..главным признаком совершенного и полного знания является умение пользоваться бросками мысли, [а это бывает, когда все] сводится к простым основам и словам. Ибо кто не мо¬жет в кратких словах охватить все, что изучается по частям, тот не может по¬знать толщу всего охватываемого» (Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях зна¬менитых философов. М., 1979. С.407). Именно горизонт понимания и есть «дистанция броска мысли», которая задается уровнем высоты полюса понимания. Весь мир определяется лишь тем горизонтом, который задает видение мира, и, как под¬черкивал Х. Ортега-и-Гассет: «… сведение мира к горизонту ничуть не уменьшает его реальности. Мир соотносится с живым субъектом, принадлежит ему, локализуется в жизненном потоке, текущем от народа к народу, от поколения к поколению, от индивида к индивиду в процессе овладения универсальной реальностью» (Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991. С.49) ДВИЖЕНИЕ ПОЛЮСА ТРАДИЦИИ Известно, что У. Хогарт (1697-1764) стремился найти образ совершенства. Одним из них была S- образная линия, которую он считал «линией красоты» Важно то, что при удалении или приближении меняются картины мира или понимание явления кардинально. Теория фракталов. 2. ДВИЖЕНИЕ ТРАДИЦИЙ И ДВИЖЕНИЕ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ. 3. ПЕРЕМЕНА ИСТОЛКОВАНИЯ ПРИ ДВИЖЕНИИ ПОЛЮСА ТРАДИЦИИ. Всякое понимание – это, если пользоваться фразой А. Белого, «полет взоров». Система знания или понимания как окружающего мира, так и самого себя меняются. Но, с дру¬гой стороны, само это понимание меняет картину мира культуры, если пока не меняет всю архитектонику окружающего мира.. Как писал Х. Ортега-и-Гассет: «…каждый народ и всякая эпоха обладают своим типом души, т.е. сетью с определенными по размеру и конфигурации ячейками, которые за¬дают близость одним истинам и неискоренимую неспособность к достижению других. Это означает, что все эпохи и все народы довольствовались соответствующими частными истинами, и нет смысла противопоставлять себя другим народам и эпохам, словно им одним выпало владение всею полнотой истины» (Ортега-и-Гассет Х. Что та¬кое философия? М.,1991. С.46) ЛИТЕРАТУРА: 2. Эксперимент. Модель. Теория. М.- Берлин 1982. (2026102) 3. Штофф В. С. Моделирование и философия. М.-Л. 1966. 4. Уемов А. И. Аналогия в М. 1970. 5.

Самопроизвольные обобщения (в т.ч. и синтез) освоенного знания, все и всякие эманации интуиции, а в общем, все и всякие абстракции - есть априорные знания. Причем, источник априорного знания легко извлекается, если нейрон головного мозга есть пара (резонатор-осциллятор), откуда следует, что все наши представления есть волновые пакеты (голограммы), носителями которых являются биоритмы мозга.

Да и вообще, все уже известные феномены работы мозга легко вписываются в модель мозга как голограммного компьютера.