Гегель. Господин и раб-2. В борьбе за приоритет одно самосознание признало другое самосознание. Одно из них решило не жертвовать жизнью ради свободы. Ради признания первенства идеального над реальным, духа над материей. Возникло соотношение – господин и раб, соотношение, которое в истории могло принимать разные формы, но суть его сводилась к тому, что второй служил первому и работал на него. Страх перед господином, а также служба и образование привели к тому, что господин стал зависеть от раба: он потреблял вещи, но не обрабатывал их и терял духовную силу. А раб, наоборот, обрабатывая природные вещи, образовывая себя, укреплял свои духовные силы и освобождался от страха перед господином. Он начал думать о свободе.

Долгая борьба господ и рабов, борьба кровавая и бескровная, медленно, но верно вела к взаимопризнанию обеих сторон. Всемирная история – это прогресс в сознании свободы, сказал Гегель. В сознании свободы и взаимопризнании многих самосознаний. Орудием этого прогресса стал изобретенный человечеством институт, названный государством. Государство насильственно примирило противоположные силы, множество непримиримых самосознаний. Разумеется, не окончательно. Процесс не имеет конца, пока есть жизнь на земле. В чем особенность гегелевской формулы? В понимании сущности человека как Хомо сапиенс. В утверждении главной линии исторического развития – в самопознании, и самоосвобождении его. В самоосвобождении через борьбу и взаимопризнание. Абсолютная идея – зерно природы, которое прорастает в человеке, становится духом, реализуется, (общественная жизнь) и, завершив круг, возвращается к себе в облике абсолютного духа.

Слабый элемент гегелевской формулы, думаю, заключается в том, что она не учитывает одного существенного факта: не всякое самосознание жаждет освободиться до конца, в действительности. Для основной массы народа, всякого народа, духовное рабство является приемлемым вариантом. Его устраивают простейшие свободы. Что же касается фундаментальных свобод – интеллектуальных, политических, культурных, – то они легко отдаются в распоряжение вождей, фюреров, тиранов, гарантирующих минимальный паек, безопасность, нередко – веру в Бога. Гитлера массы любили, Сталина любили (и любят), Мао и Ким Ир Сена – обожали.

Другой, известный мне, вариант глобального понимания цели истории, который вышел из Гегеля и пытался затмить его – марксизм. И здесь стержнем истории является борьба господина и раба. Однако Марксовы господин и раб – не продукт борьбы двух самосознаний, одно из которых возвысилось до понимания ценности духовной свободы, а другое не смогло оторваться от «вещности», от привязанности к материальной жизни, но продукт борьбы двух потребителей материальных ценностей, один из которых первым захватил средство производства и воскликнул: «Это мое!», а второй опоздал и остался ни с чем. В результате персоны, захватившие средства производства, образовали класс эксплуататоров, угнетателей, а те, которые «опоздали», образовали класс эксплуатируемых, угнетенных. Разгорелась жестокая классовая борьба. И поскольку угнетенных становилось все больше и больше и они нередко шли на бунт, бессмысленный и беспощадный, то и политическая власть должна принадлежать им.

Слабый элемент этой формулы заключается в том, что сами угнетенные, вследствие неразвитости их самосознания, не способны освободиться от угнетения и их социальное недовольство используется политическими самозванцами для реализации своих авантюрных политических целей. Освободить можно лишь того, кто в этом нуждается, кто чувствует и осознает себя свободным человеком и сам может постоять за свою свободу. И потому гегелевская ориентация на самосознание, взаимопризнание множества самосознаний, думаю, стоит ближе к истине, чем марксистская ориентация на борьбу экономических классов и революционную диктатуру пролетариата. Четверг, 8 марта 2012 г.