Ответ Митину В.М.

Да, воспринимаем мы информацию всеми органами восприятия и всеми частями тела. Но, воспринимая эту информацию, мы воспринимаем исключительно физические параметры предметов и самих носителей информации, которые сами являются материальными предметами. А, воспринимаемую информацию мы сами создаём в себе, интерпретируя полученные данные. Тем самым, информация есть изменения, произошедшие в нас, в результате взаимодействия нас с предметами. Эти произошедшие изменения являются уже имманентно принадлежащими нам, как любое произвольное движение нашей руки.

В контексте вышесказанного своя, первичная информация предмета, о которой Вы говорите, выступает воспринятым комплексом физических параметров предмета. Без интерпретации этого воспринятого комплекса как данного предмета, без его узнавания, нет ни собственной, ни первичной, никакой информации о предмете. И, вообще, нет никакой информации без её восприятия и использования кем бы то ни было. Таким образом, информация – продукт обоих взаимодействующих объектов.

Я прошу прощения, но у меня пока нет никаких мыслей об уровнях абстракции и о первичности – третичности  информации.

С благодарностью за комментарий,

Авдей Алексеев.

Ответ Дилетанту.

Понятие "движения" – безусловно, понятие абстрактное.  Но, изначально, генетически оно возникло не как абстрактное понятие, а как результат необходимости обозначить перемещающийся в пространстве воспринимаемый органами чувств предмет. Впоследствии применение этого обозначения всё более расширялось вплоть до рождения категории "движения".  А тогда, когда зародилось, оно имело в основе что-нибудь  обыденное, например, едущую повозку или брошенную палку. Это были предметы быта человека.

Конечно, люди обозначали отдельными словами не только сами предметы, а и действия с предметами, действия их на людей и на другие предметы, отношения между предметами и людьми и т.д. Если принять, что люди сами представляют собой предметы, то тогда, и в значительной мере сейчас, люди жили и живут в предметном мире.

Перечисление значений обусловлено строением языков. Чтобы выразить мысль, мы строим в своей голове словесную конструкцию из расположенных в ряд словесных единиц. Затем, этот ряд последовательно реализуется. Происходит это произнесением слов в строгой последовательности или написанием, печатанием на бумаге, то же и с компьютером. Даже отдельное слово, как видим, состоит из отдельных, располагающихся в ряд, букв и звуков.

Если же согласиться с тем, что в значении любого слова находится предмет, его поведение, выражение отношения к нему, отношение между ними и т.д., тогда и получится, что передача информации языковыми средствами есть – перечисление предметов. Правда, при восприятии языковой информации – "перечисления предметов" – субъект (уже другой субъект) строит опять сложную конструкцию.

А, что животные? Они предметами почти не манипулируют и языком не обладают.

В данном предложении: "… результативно управлять лишь макротелами. Между человеком и объектами его жизнедеятельности непосредственно либо ничего не было, либо были примитивные орудия" я хотел сказать всего лишь, что когда "между человеком и объектами ничего не было", это была ситуация, когда он действовал голыми руками.

Управления между человеком и объектом не было тогда, нет его и сейчас, поскольку человек или субъект и есть само это управление.

Я сделал ошибку, представив  два текста вместе как единое целое. Просто из того, что у меня было, эти два отрезка показались мне более-менее законченными и самостоятельными.

Я живу в этом мире, воспринимаемом моими органами чувств. А они мне убедительно показывают, иногда настойчиво и весьма больно, что субстанция существует. Я вполне допускаю наличие систем понятий, в которых правомерно ставить вопрос о существовании субстанции. Для меня же здесь нет вопроса.

Сравнение и сопоставление носителей и субстанции совершенно оправдано. Носители – это организованная в формы субстанция или субстанция, приобретшая форму. Формы субстанции, в число которых входят и предметы, попавшие в поле внимания человека и человечества, наделяются значениями, смыслом, сутью. О последних мы можем говорить, думать отвлечённо от их носителей, что легко позволяет нам думать о их самостоятельном существовании. Тогда они и существуют самостоятельно, по крайней мере, в наших глазах. А носителями их тогда становятся слова и мысли. В этом случае, значения, смыслы, а также духи вещей, явлений существуют хоть и самостоятельно, но посредством нашей активности, как и многие материальные предметы, например, автомобили. Текущие реки, осуществляющие своё поведение животные являются материальными предметами, т.е. сами являются носителями своих сутей и других значений, смыслов и духов.

Вещи, с одной стороны, прекрасно обходятся без нас, с другой – искусственные вещи, обходясь без нас, благополучно ветшают, разрушаются, умирают.

«А "явления" (понятия)» этих движущихся вещей  обеспечивают они (эти вещи) сами, ибо служат основой этих понятий. 

Здесь я вынужден отметить, что не разделяю "духов вещей " и "духов понятий, явлений". "Духи понятий, явлений" когда-то образовались, абстрагировались от названий, значений реальных вещей и явлений. Все "духи" обитают, варятся в одном котле, только употребляются в разных уровнях, от бытового до высокоабстрактного. Какой именно уровень использован в данном случае, показывает контекст употребления носителя "духа". При этом носители остаются неизменными, как любой материальный предмет. Впрочем, носители именно предметами и являются. Произнесённые слова тоже имеют свойства предметности. А, вот, их содержание может изменяться и варьироваться в той или степени.

Повторюсь: «Тот факт, что с содержанием мы можем иметь дело только через его представителей, наводит на "крамольную" мысль, а существует ли в реальности это содержание? Ответ очевиден: конечно, существует.» Надо сказать, смотря для кого. Существует оно для того, кто способен его воспринять. Если не способен, то для него и нет ничего, существует лишь то, что представляет собой носитель. Скажем, произнесённое содержательное слово вполне понятно другому человеку. Для животного же, это слово – лишь нейтральный звук, исходящий из этого человека. Для него этого звука не существует, если он не обучен  каким-то командам.

Таким образом, содержание есть то, что навесили на носителя мы, люди. Носители навешенного нами не замечают. Без нас носители ведут себя по своим, физическим, законам. "Носитель носит форму (субстанции). А что он ещё может "носить"?" Он может носить, что угодно, что навешивающему человеку взбредёт в голову. Только остаётся "висеть" совсем не всё, а только то что примут другие люди, общество.

Наиболее наглядно сказанное проявляется в случае, когда носителями выступают языковые единицы. Наверное, есть какое-то различие между "содержанием языковых единиц" и "понятием содержания". Всё-таки из "столешницы", "ножек", "материала" состоит сам стол, как материальный предмет и как носитель содержания понятия стола. У этих составных частей стола есть свои содержания, обусловленные строением стола и особенностями его частей. Смущение вносит, видимо, самостоятельная жизнь содержания в интеллектуальном поле. Там они, составляющие содержание, становятся отвлечёнными идеями, оставаясь содержанием, которым иногда подбираются новые носители. Ещё они становятся сущностями. И, тогда, они могут быть как бы оторваны от того, что было их основой. Но, всё равно они не остаются без носителей в виде грамматических форм.

Авдей Алексеев