Проходил как-то мимо себя и своих друзей и вижу, как мое и их отношение к деньгам укладывается в понятие «расходного хозяйства» – его в конце позапрошлого века придумал Зомбарт, который и словечко «капитализм» придумал. Это когда у нас сперва есть потребность, а потом мы ищем средства для ее удовлетворения. Так раньше все люди жили. Или почти все, потому что были и такие, что жили «сберегающим хозяйством» – у них тоже потребности, но удовлетворяются, только когда не вредят главному принципу жизни: количество денег у них всегда должно расти. Из них получались Шейлоки, Плюшкины, Скупые рыцари и т. п. – по сути кубышки со средствами для удовлетворения потребностей. Их грабили и презирали, пока из них вдруг не стал капитализм. Они вышли в господа, в хозяева жизни и всех других принялись перевоспитывать в сберегающие, чтоб не грабили их, а копили и покупали у них для потребностей своих. Это и есть рай, где каждый живет по средствам своим и в старании непрерывного их умножения.

Только рая не вышло, потому меж нами и ими онтологическая, бытийная разница: «мы» – сперва жить хотим, а потом начинаем думать, где средства взять для этой жизни, потому мы в хозяйстве никогда не целиком, но частично и по необходимости, у нас жизнь перед глазами, в фокусе, а средства где-то там, отстают часто так далеко, что недоступны; «они» – о средствах всегда уже до того, до всего озаботились, только потом заботятся думать, для чего средства им эти, если успевают, для них хозяйство самоценно и поглощает их целиком. Отсюда деньги для нас – только самый распространенный инструмент для реализации целей, собственно с деньгами не связанных, сами по себе они нам не нужны, но только «для», тогда как для них – всемогущая волшебная палочка, всесилие которой зависит только от количества денег, потому и требует постоянного умножения.

Едва ли выбор: «делать жизнь с кого», – осуществляется сознательно, скорее, люди в свой жизненный мир стихийно врастают и дальше живут в нем, временами завидуя тем, другим, но едва ли способные поменяться – для этого надо заново родиться, и то не факт. Так бы и жили рядом чужие друг другу, только наша частичная включенность в хозяйство стала очень мешать его росту. Вместо, чтоб усердно трудиться над увеличением своих средств, мы норовим придумать себе другие потребности или другие способы их реализации, чтоб только денег не платить, и таким образом ускользаем из хозяйственного оборота, что есть совершенно нерациональное использование человеческого материала в хозяйстве. Можно, конечно, понастроить Освенцимов, чтоб с пользой утилизовать непригодных, лишних людей. Однако такое одноразовое использование, несмотря на минимальные расходы, тоже не вполне рационально. Живой человек в хозяйстве полезней, чем труп, даже экологически утилизованный, нужно лишь включить его туда целиком.

Если расходный человек не хочет и не может войти в царствие небесное, то есть в сберегающее хозяйство, то оно должно само прийти к нему в облике расходного, прикинуться таковым. Должно обложить, офлажить его потребностями разнообразными, но такими, для каких он всегда должен покупать, и дать ему кредит, чтоб не приходилось ему заморачиваться добычей средств для удовлетворения, а удовлетворялся сразу, сейчас и немедленно, чтобы на его разумное «хочу!», тут же следовало «на!». А деньги, деньги отдаст потом, когда заработает. Когда отработает, а он непременно отработает, куда денется. Зачем его в печку, когда он сначала должен получить воспитательные услуги, образовательные, отдыхательные, праздничные, туристические, медицинские,… а потом только уйти от нас, не забыв получить услуги достойного погребения. Получать их сразу, в кредит и со скидкой, потом отрабатывая.

Нового расходного человека можно назвать «симулякром» старого, подлинного, который не «покупает, чтобы жить», а «живет, чтобы покупать», но можно и воплотившимся, наконец-то, его идеалом, поскольку «разумные» его желания теперь удовлетворяются сразу – что еще нужно человеку для счастья? Более того, он теперь идеал человека вообще, потому что и сберегающий человек должен выглядеть как расходный, чтоб его уважали. Кто такой этот Уоррен Баффет? Говорят, у него бездна денег, но где? Вот у Абрамовича деньги и эти деньги на виду: яхты, самолеты, дворцы, любовницы и, наконец, Челси! Он выглядит как совершенное воплощение человека расходного, ибо делает деньги, чтоб тратить и тратить красиво. Человек на самом деле есть животное тратящее.

А мы, которые остались? С нами что? Что, что… закопать и забыть, чтоб под ногами не путались, не мешались на пути к найденному, наконец, человеческому счастью.