культура становится в явной или завуалированной форме методом или даже технологией реализации субстанциальной воли. Практический разум не удовлетворяется современностью, стремясь предвосхитить события, для максимально полезного их использования, он прогнозирует и планирует свою деятельность в различных обстоятельствах, отчего роль метода становится определяющей. Метод уже практического действования, а не познания становится определяющим - метод объективизации сущности. Отсюда учение о политике становится технологией, тактикой и стратегией реализации политики; учение о духе становится методом, методологией, технологией реализации человеческой сущности культурологией. С нового времени изменилось само понимание подлинного знания и истины. Сама истина, начиная с Декарта и Бэкона, становится практически-действенным знанием, силой, этой «самой известной формой мысли». Сила провоцирует быть использованной, так как вне своего действия ее нет. Философия начинает с субстанции, к ней и возвращается. Истинная непосредственность - это опосредование себя собой. Нет, по Гегелю, другого доказательства. Философское обоснование принципа есть не что иное, как его применение, «ибо доказать означает в философии показать, как предмет через самого себя делает себя тем, что он есть.». Сама философия предстает как система истин, построенная так, что в ее основание нельзя класть ни одну истину, выведенную вне этой системы. Сама наука философии субстанциальна. Мысль, в немецкой классической философии только порождая себя, находит себя. По Гегелю, история, развертывающаяся перед нами, есть история нахождения мыслью самой себя. Через историю она раскрывает свою цель, свое назначение и смысл. Истинная мысль неизменна. Движение мысли есть ее самообоснование: историческое, категориально-логическое, энциклопедическое, феноменологическое и т.д. «Современную мысль и свойственное ей историческое сознание, которое постоянно взывает к «философии жизни», к метафизике труда и воли к власти, к культурологии и «философии ценностей», наконец в наше время к «этнократическому» сознанию, которое апеллирует опять же к истории и само-бытности культуры, имеющей якобы абсолютно самодостаточный характер.». В науке, искусстве, политике на первый план выступает «инструментально-практический разум, знающий себя в качестве эффективного метода.как непререкаемый и совершенно несомненный путь поиска и преследования истины». К.Маркс со свойственной ему резкостью и прямотой формулировал антропоцентрическое притязание человека быть само-порожденным в своей собственной деятельности, быть самому себе основанием и целью всего бытия. Отсюда вытекает признание субъект-объектного отношения в качестве фундаментального и едва ли не единственного определяющего отношения человека и мира. Единственной альтернативой такому субстанциализму выступает разве что утверждение монополии всего человечества на роль субъекта. С нового времени философия превращается в онтологию познания и метафизику воли. Надлежащий метод становится главным в деле осуществления свободы. Суть нового времени в реализации всего диапазона видов новой свободы и самоуполномочивание своей власти (по Хайдеггеру), властное отношение к сущему. Свободное самосознание отмечено скептическим сомнением, словно «каиновой печатью», так как лишено иной опоры и критерия, кроме себя. Мы, наше мышление единственный критерий того, в чем сущность и природа вещей. Начиная познание, мы берем на себя право определять существо и назначение вещей, при этом одновременно выступаем и как само бытие, и как его самопознание, самоопределение, изменение. Мы выступаем сначала как гносеологическое основание самого бытия, а затем и как его собственное онтологическое основание, являясь и бытием и его становлением, и субстанцией и субъектом. Определив природное назначение вещей, их место в системе природы мы одновременно сами устанавливаем место этим вещам в создаваемой нами системе культуры. Практический разум претендует сам быть бытием и его сущностью, определять судьбу человека и всего остального в мире. Философия превращается в метафизику практического разума, для которого знание это самоопределение и абсолютная сила. Система Гегеля дала принцип к осмыслению нового мышления, в котором человеку отводится место бога. А самые активные из людей взяли на себя этот труд перевоплощения, не позаботившись узнать какие функции выполнял этот самый бог. Привнесение процесса становления в субстанцию само по себе еще не является необходимым и достаточным условием для того, чтобы объявлять об исчезновении постоянного, природ и сущностей вещей, рассматривать их исключительно как относительных. Само понятие отношения уже предполагает наличие момента единства. (То у чего нет общего не относится друг к другу). Такие тенденции абсолютного отказа от субстанциализма, все более укреплявшиеся в послегегелевской философии, превращались согласно той же гегелевской диалектике в свою собственную противоположность - в абсолютное, неизменное, неразвивающееся, ограниченное рамками собственных субъективных фантомов догматическое мышление. Говорить о движении, саморазвитии вне точек отсчета бессмысленно. Поэтому это одностороннее мышление с необходимостью в отсутствии объективного основания делает основанием только собственную субъективность или внешне свободную (произвольную) волю как форму, схватывающую первое попавшееся содержание. Договариваться с таким мышлением трудно, коль скоро отношение подразумевает единство. Этот отказ от субстанциализма на деле становится абсолютным субстанциализмом случайной субъективности, самопровозглашаемым, самодостаточным основанием для бытия всего остального мира. Оснований у такой «абсолютной» (что равно здесь случайной) субъективности не больше, чем у абстракного, пустого бога, творящего мир без всяких оснований. Отрицая субстанциальность, такая традиция на деле на основе собственных внешних миру оснований претендует на гораздо большее, чем даже гегелевский абсолютный дух. Дух, по Гегелю, осуществляет только свою свободу. Изменение мира согласно представлению о его истине и на основе этого представления в качестве цели Гегелем не ставилась. Мир для немецкого мыслителя вполне осуществлен и всякий момент осуществляет себя. Современное «антисубстанциальное» мышление за это преобразование уже принимается. Но поскольку природа так и осталась для такого мышления чем-то чуждым, абсолютно внешним, постольку требуется срочно найти посредника в качестве «универсального метода».

https://www.dissercat.com/content/ponyatie-substantsii-v-klassicheskoi-evropeiskoi-filosofii