Чаадаев о неоформленности жизни русского человека: "Взгляните вокруг. Разве что-нибудь стоит прочно? Можно сказать, что весь мир в движении. Ни у кого нет определенной сферы деятельности, нет хороших привычек, ни для чего нет правил, нет даже и домашнего очага, ничего такого, что привязывает, что побуждает ваши симпатии, вашу любовь; ничего устойчивого, ничего постоянного; все исчезает, не оставляя следов ни во-вне, ни в нас". *[Не держат форму, стараются скорее приспособиться, эта мысль Чаадаева важна]. "Как известно, основой нашего социального строя служит семья, поэтому русский народ ничего другого никогда и не способен усматривать во власти, кроме родительского авторитета, применяемого с большей или меньшей суровостью, - и только. Всякий государь, каков бы он ни был, для него - батюшка". *[ Здесь тяга к единству в общине (семья, русский мир, соборность, коллектив, ОПГ) и авторитету (россия матушка, земля русская, богородица заступница), что также связано с отсутствием приемлемых форм правовой жизни, которые в Европе складывались в средние века среди феодалов, и которые на Руси отсутствовали, князья никогда не умели договариваться, за исключением ведения войн, отсюда и сложившееся самодержавие. Монархии Европы после средневековья развивались как ограниченные, Хартией вольности, и прочими вещами ]. "Мы не говорим, например: я имею право сделать то-то и то-то, мы говорим: это разрешено, а это не разрешено. В нашем представлении не закон карает провинившегося гражданина, а отец наказывает непослушного ребенка. Наша приверженность к семейному укладу такова, что мы с радостью расточаем права отцовства по отношению ко всякому, от кого зависим". "Идея законности, идея права для русского народа бессмыслица". Продолжая тему права и законности в России, Чаадаев далее пишет, что круг идей, на котором построена вся наша история и который даже составляет поэзию нашего существования, "признает лишь право дарованное и отметает всякую мысль о праве естественном". В Европе есть определенное право и определенная законность, и в России есть определенное право и определенная законность. Но общность эта, по Чаадаеву, мнимая, на деле же природа того и другого в Европе и в России разная. В чем же состоит это различие? "Говоря о России, - пишет Чаадаев, - постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, как и другие; на самом деле это совсем не так. Россия - целый особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека". И дальше Чаадаев продолжает: "Именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело: во всех случаях одинаково это - олицетворение произвола". Таким образом, мы выходим на ключевую чаадаевскую характеристику особого мира, именуемого Россией, - это мир, который является олицетворением произвола отдельного человека. Не твердые и объективные правила, законы и нормы жизни, исходящие из внешнего и независимого по отношению к жизни и сознанию отдельного человека источника, определяют бытие целого государства, но произвол или своеволие этого отдельного человека. И речь идет не только о подчинении целой страны произволу государя. Произвол государя есть не что иное, и мы это выше отмечали, как воспроизведение на уровне государства в целом семейной, именно отцовской нормы. Но сама эта норма - "разрешу или не разрешу" - универсальна и пронизывает все поры российского общества. Например, российский чиновник, не важно "именуется ли он Петром или Иваном", не автоматически выполняет свои обязанности, за что собственно и должен получать жалованье, но каждый раз сам решает, в какой мере их выполнять, - иначе не пришлось бы гоголевскому Чичикову совать деньги в руку незабвенному Кувшинному рылу за рядовое оформление купчей. Можно сказать, что у русского человека "навыки сознания" так и не были отработаны до автоматизма христианским воспитанием, и в этом смысле он каждый раз находится в состоянии "движения", при котором отсутствуют "правила и определенность сферы деятельности", но это и означает всеобщность ситуации произвола и своеволия. Вот что имеет в виду Чаадаев, когда пишет о том, что Россия не вошла в круг действия всемирного процесса воспитания человеческого, и о том, что она до сих была предоставлена самой себе. Об этой предоставленности России самой себе Чаадаев пишет в первом из "Философических писем". Россия, оказавшись между Востоком и Западом, могла бы сочетать в себе две великие основы духовной природы - воображение и разум, и объединить в своем просвещении исторические судьбы всего земного шара. Однако Провидение не позволило нам сыграть такую роль, напротив, "предоставило нас всецело самим себе, не пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало нас ничему научить" . Тем самым Россия попала в один ряд с такими народами, как Китай и Индия, а также народами древнего мира - Рим, Греция, Египет и др., которые тоже были предоставлены самим себе. Общими чертами их является, во-первых, то, что их история всецело определяется материальными условиями существования - географическими, климатическими и др., и, во-вторых, отсутствие действительного развития. И закономерно, что Чаадаев эти же самые черты обнаруживает у России.

http://nenashev.kirov.ru/articles/03/ М.И. Ненашев. П.Чаадаев: "Россия - целый особый мир" // Философские исследования. М., 1998, № 3. (отрывки)

*) [ Не держат форму, ... Здесь тяга к единству в общине ... ] - в квадратных скобках мои добавления к тексту М.И. Ненашева.