Чаадаев пишет: "Уже триста лет Россия стремится слиться с Западной Европой, заимствует оттуда все наиболее серьезные свои идеи, наиболее плодотворные свои познания и свои живейшие наслаждения". Эти триста лет означают, что Чаадаев имеет в виду период развития России примерно с ХYI века, т.е. задолго до Петра Великого. Мысль эта вполне совпадает со словами о подражательном характере культуры России из "Философических писем". А дальше идет фраза: "Но вот уже век и более, как она не ограничивается и этим", т.е. не ограничивается лишь заимствованием идей и прибавлением их к тому, что уже сложилось в России. После этой фразы Чаадаев переходит к реформам Петра Великого. Что же нового внес Петр Великий по сравнению с уже происходившим до него подражанием Европе? "Величайший из наших царей, тот, который, как говорят, начал для нас новую эру, ...полтораста лет тому назад пред лицом всего мира отрекся от старой России. Своим могучим дуновением он смел все наши учреждения; он создал пропасть между нашим прошлым и нашим настоящим и бросил туда без разбора все наши традиции" [Там же]. Таким образом, новым моментом является решительное и безоглядное отречение от того, чем была России раньше. Ясно, что Чаадаев развивает тему отречения от прошлого в значительной степени в полемике со славянофилами. Но свое видение этого прошлого он приписывает Петру. Чаадаев пишет: "Высокий интеллект этого необыкновенного человека безошибочно угадал, какова должна быть наша исходная точка на пути цивилизации и всемирного умственного движения". Далее он пишет о том, что этой исходной точкой не могло быть прошлое страны. "Нам незачем задыхаться в нашей истории и незачем тащиться, подобно западным народам, чрез хаос национальных предрассудков, по узким тропинкам местных идей, по изрытым колеям туземной традиции" [Там же]. И затем Чаадаев формулирует тезис, выступающий результатом всего предыдущего рассуждения: "Мы должны спонтанным порывом наших внутренних сил, энергическим усилием национального сознания овладеть предназначенной нам судьбой" [Там же]. Возможность такого свободного порыва облегчается, согласно Чаадаеву, отсутствием у России богатой и плодотворной истории, живых преданий, глубоко укоренившихся учреждений, резко очерченной и ярко выраженной народности, которые, если бы они были, могли бы быть использованы Петром для возрождения страны. Чаадаев пишет о том, что как бы не были велики гений Петра и энергия его воли, но то, что он сделал, было возможно лишь при условии, что прошлое и традиции нации были по своей природе бессильны создать ее будущее. Это бессилие прошлого нации определить ее будущее связаны опять же с тем, что "каждый важный факт нашей истории был нам навязан, каждая новая идея почти всегда заимствована". Подчеркнем то, в чем состоит мысль Чаадаева: в силу того, что история страны и ранее строилась на постоянном заимствовании идей и фактов со стороны, страна оказалась не способной сопротивляться решительному внедрению Петром очередных новых идей и учреждений, перечеркивающих прошлую историю страны. Чаадаев пишет, имея в виду это постоянное заимствование в прошлом, что "самой глубокой чертой нашего исторического облика является отсутствие свободного почина в нашем социальном развитии" [Там же]. Соединив эту мысль Чаадаева с результатом его предыдущего рассуждения о том, что сделал Петр с Россией, мы получаем нечто, звучащее на первый взгляд даже противоречиво: именно потому что отсутствует свободный почин в социальном развитии страны и все строится на заимствовании со стороны, появляется возможность спонтанным, т.е. свободным, порывом наших внутренних сил и энергическим усилием национального сознания овладеть предназначенной нам судьбой. "К тому же, в русском народе есть что-то неотвратимо неподвижное, безнадежно нерушимое, а именно, его полное равнодушие к природе власти, которая им управляет" [Там же]. Потом идет текст, который мы ранее уже цитировали: о том, что в основе российского социального строя лежит семейная норма, что русский народ усматривает во власти лишь родительский авторитет и всякий государь для него - батюшка. Вместо того, чтобы говорить, что мы имеем право сделать то-то и то-то, мы говорим: "это разрешено, а это не разрешено". И ничто не заставит нас выйти из круга идей, который признает лишь право дарованное и отметает всякую мысль о праве естественном. И вот далее идет фраза, которая, как нам кажется, нейтрализует или сводит на нет мысль, высказываемую самим же Чаадаевым в начале афоризма, - о возможности "простым актом сознательной воли" провести действительно глубинные изменения в жизни России в целом, о которых не могли мечтать самые смелые утописты. Эта фраза следующая: "...Что бы ни совершилось в высших слоях общества, народ в целом никогда не примет в этом участия; скрестив руки на груди - любимая поза чистокровного русского человека, - он будет наблюдать происходящее и по привычке встретит именем батюшки своих новых владык, ибо, - к чему тут обманывать себя самих, - ему снова понадобятся владыки, всякий другой порядок он с презрением или гневом отвергнет". Итак, с одной стороны, Чаадаев все-таки выражает надежду на то, что дело в России идет к небывалой операции по изменению ее нынешнего состояния "простым актом сознательной воли", и теперь даже не столь важно, что на этот раз имеется в виду возвращение России на один век назад*, чтобы начать развитие сызнова. Важно, что, с другой стороны, Чаадаев признает в то же время, что любой поворот под действием сознательной воли не затронет самую суть Россию. Произвол ее верховной власти потому и оказывается возможным, что сам русский народ остается безучастным** в отношении любых действий верховной власти, и каким бы просвещенным и прогрессивным не оказался его новый верховный благодетель, для русского народа он по-прежнему будет воспринят как батюшка и владыка. Нам важно подчеркнуть эту связь между возможностью произвольных действий по отношению к России со стороны ее верховной власти, или тех, которые объявят себя в качестве таковой, и безучастностью народа к этим произвольным действиям, в силу чего никакие действия верховной власти и не способны привнести действительно коренные изменения в жизнь российского общества.

http://nenashev.kirov.ru/articles/03/ М.И. Ненашев. П.Чаадаев: "Россия - целый особый мир" // Философские исследования. М., 1998, № 3. (отрывки)

*) и при Путине в нехватке средневекового развития права возвратились к нему.

**) вывод в корне неверен, власть снизу, а не сверху распространяется, и власть верховная условная, и представляет на самом деле из себя скорее узурпацию власти гражданской.