"Дело русского крестьянина — дело маленькое, иногда и нищее. Но это есть дело. Оно требует знания людей и вещей, коров и климата, оно требует самостоятельных решений и оно не допускает применения никаких дедуктивных методов, никакой философии. Любая отсебятина, — и корова подохла, урожай погиб и мужик голодает. Это Бердяевы могут менять вехи, убеждения, богов и издателей, мужик этого не может. Бердяевская ошибка в предвидении не означает ничего — по крайней мере, в рассуждении гонорара. Мужицкая ошибка в предвидении означает голод. Поэтому мужик вынужден быть умнее Бердяева Поэтому же капитан промышленности вынужден быть умнее философов. Оба этих деловых человека вынуждены быть честнее философов, историков, социологов и прочее: они сталкиваются с миром реальных вещей и реальных отношений — как сталкиваются с ними и представители точных наук, и каждая ошибка состоит из потерь или разорений. "

И.Солоневич. "Народная монархия".

Мой комментарий:

Понятно, что выстраивая апологию здравого смысла и смекалистости делового человека, Солоневич не выходит за рамки "естественной установки" [а признание ценности такого выхода - не имеет ли условием своей возможности уже сбывшееся обращение - трансцендирование ?], поэтому развивает негативную интерпрерацию мысли о практической бесполезности философии, высказанной еще Высокими классиками Античности. Вопрос не только в том, как соотносятся theoreia / sophia и praxis / phronesis, - опосредование тут допускается именно на онтологическом уровне, проникнутом филосфски выпестованной телеологией (как, например, в "Государстве" Платона), но такая понятная философу телеология уже выходит за рамки практической рациональности и здравого смысла мужика ; важно то, что негативная интерпретация является обратимой, т.е. может служить утверждению суверенитета сфер жизнедействия, фокусирующих энергии мужицкого дела и дела философа (платоново "Государства" - образ структурно-застывшего восхождения ко Благу). Только вот для мужика это именно целостное жизнедействие, которое не нуждается в оправдании, а для философа - иначе, и мужик никогда не поверит в честность, умность и смелость бердяевых.