Бытие есть, а небытия нет

Парменид: «Есть бытие, а не бытия вовсе нету…». Попробую проанализировать это знаменитое изречение. Из того, что бытие есть, следует, во-первых, что Парменид первым в истории философии обозначил проблему бытия, а во-вторых, что в качестве первоначала, первопричины, первосущности или «архэ» Парменид полагал именно бытие. При этом бытие не есть сущность вещи, поскольку сущность предполагает явление, которое от сущности отличается. А у Парменида сказано, что есть только бытие. Что означает вторая часть данной квинтэссенции: «а не бытия вовсе нету»? Бытие и небытие не могут быть противоположностями (как у Демокрита атомы и пустота), противоречие между которыми снимается в чем-то третьем. Поскольку истинно только бытие (раз только оно и есть), то к не бытию относится заблуждение и все ложное, не имеющее ясного, истинного основания, поэтому оно должно быть отброшено. Возможно, следует провести феноменологическую редукцию, т.е. вынести за скобки все ложное, не имеющее достоверного основания. И только тогда можно увидеть бытие как оно есть: «Здесь достоверности путь, и к истине он приближает».

Каково бытие на самом деле, согласно Пармениду, можно увидеть из ближайшего контекста, т.е. из парменидовой поэмы «О природе». Бытие «цельное все без конца, не движется и однородно». Бытие совершенно, как монада, которая есть лучший из всех возможных миров. Если не движется, значит, у него все есть, нет причины, которая заставила бы действовать. «Не было в прошлом оно, не будет, но все – в настоящем», т.е. вечное теперь, в котором заключена полная безмятежность и покой. Восточные медитации предлагают очистить сознание от мусора прошлого и будущего, погрузившись в момент настоящего. Далее: «Могучая необходимость держит в оковах его, пределом вокруг ограничив». Скорее всего, необходимость здесь означает судьбу, рок, предопределенность. Бытие предопределено! Кому? Естественно, что познающему или созерцающему его человеку. Тот, кто встал на поиски бытия и истины непременно ее найдет, или точнее бытие само найдет ищущего. Как в исламе, Аллах изначально определил, кто из людей будет праведником, а кто нет. И, наконец, бытие «массе равно вполне совершенного шара с правильным центром внутри». К сожалению, не знаю, чему равна масса шара, тем более, совершенного. Бытие шарообразно, а шар – фигура с самой гладкой поверхностью, не имеет углов, препятствий. Путь к бытию является гладким и легким, из любой точки на поверхности шара виден центр, т.е. смысл и цель.

Вызывает затруднения, пожалуй, главная характеристика бытия – это мышление: «Одно и то же есть мысль и бытие». Для Парменида это очевидно. То, что мышление и бытие тождественны, должно следовать из того, что бытие есть, а не бытия нет.

В данном случае апеллирую к В.В. Бибихину: «Мысль можно определить так: она то, что может выйти из себя, всегда стать другим, - не смениться другим, а сама мысль станет другим. Мысль это то, что опасно вдруг, внезапно открывается другому. Мы сидели и думали о самопознании, но поняли, что найти себя можно только бросив себя, и решились, решили бросить себя на настоящее, правое. Мы совсем ненадолго задумались, мысль повернулась к там только своим краешком, и уже обернулась этим решением. Она такая, что вдруг выводит нас неизвестно куда. Без постоянной готовности быть выброшенными мыслью из мысли никакой мысли нет» (Бибихин В.В. Узнай себя. – СПб.: Наука, 1998, с. 12-13).

Мышление есть бросок, решимость (мышление как процесс принятия решений) бросить себя в бытие, т.е. на настоящее, правое дело. Возвращаясь мимоходом, совсем на чуть-чуть, к Пармениду: мысль находит свое выражение в бытии. Здесь мышление ни в коем случае не предполагает взвешивание всех «за» и «против». Наоборот, мышление есть единое, единственное, стремительное принятие решения, неожиданное затмение, которое само, помимо нашей воли, решает, что и как нужно.

Снова В.В. Бахтин: «Мысль дала нам себя почувствовать свободными для решения. И когда мы перейдем от этой мысли к делу, мы вдруг увидим, что решимость наша слабеет, что мы увязаем в вязкой среде, ввязавшись в дело, что мы там слабеем, связаны, как в мысли оказались вдруг свободны… Мы решились именно на дело. Но мы поняли, что никакого дела у нас не получится, мы увязнем в обстоятельствах, если не сохраним в самом деле свободу мысли… Настоящий поступок только тот, в который мы нечаянно оступаемся из мысли. Сделать какое-то дело по-настоящему можно только не расставшись со свободой, т.е. с мыслью. Мысль и сама уже дело, и то, во что мы оступаемся из мысли, тоже поступок, дело. Дело без мысли перестает быть и делом, становится не делом» (там же, с13-15).

Свобода в данном случае никак не есть возможность выбирать. Зачарованность бытием или мышлением (ведь это одно и то же) делает так, что никакие доводы, ничто внешнее не может вмешаться, обратить на себя внимание. Поэтому чувства обманчивы, не реальны, не существуют. Бытие настолько загипнотизировало, что кроме него вообще ничего нет. Так могут только настоящие мыслители: настолько погрузиться в свое мышление, что никакая информация, поступающая от органов чувств, не может затронуть сознания. В индийской философии, которая считается предтечей греческой натурфилософии, спасение наступит только тогда, когда Брахман посмотрит на человека, обратится к нему лицом. Пока Брахман (абсолют) смотрится в зеркало, мир существует, как только отвернулся, мир рушится. Также и бытие само выбирает нас.

В русском языке бытие и быт – однокоренные слова. Под бытом я понимаю определенный уклад, строй жизни. М. Хайдеггер писал о человеческом бытии, о присутствии человека в бытии, т.е. бытие это не только «архэ» ничем не относящееся к человеческой жизни. Изречение Парменида «Бытие есть, а не бытия нет» - это не голая абстракция, а жизненный принцип. Для меня он означает следующее: ВЫБИРАЙ (делай, поступай, следуй, будь) ТО, ЧТО ВЫБРАЛО ТЕБЯ. Если возникают сомнения, то от этого нужно отказаться, его не существует, это не твое. Выбирай то, что сразу привлекло к себе, заставило забыть все другое.

Приведу самый, пожалуй, бытовой пример: «Суришар долго приглядывался к стройному гнедому трехлетке, чья грива была заплетена в мелкие косички. Зашел сбоку и спереди, резко взмахнул перед самой мордой: нет, не подслеповат скакун, отпрянул, захрапел!.. ощупал бабки, суставы, понюхал копыта, проверил на шагу и рыси. Всем хорош конь: стать лихая, легок на ногу, хотя сразу видать – долгой скачки не вынесет. Но тут шах-заде спохватился, вспомнив старое правило, усвоенное еще от дворцового конюшего: если сразу конь глянулся, если глаз прикипел – бери, сколько бы ни стоил! Нет денег – в долг бери, умоли, угони, укради, или душа соком изойдет! А ежели задумался, прикидываешь, весы уравновешиваешь – отойди, брось маяться!

Не про тебя конь, не нужен он тебе.

Да и ты – ему.

Это правило всегда действовало безотказно, и юноша отправился дальше.

А потом он увидел.

Чалый красавец-скакун заговорщицки косил на него влажным лиловым глазом, вскидывал узкую, щучью морду, чуть ли не подмигивал: бери, не прогадаешь! Я – твой! Одного взгляда Суришару хватило, чтобы понять: конь прав. Рождены друг для друга.

И юноша полез за пазуху: доставать кисет» (Г.Л. Олди. Я возьму сам, с. 50).

Попробую исследовать парменидову квинтэссенцию в контексте большого времени. В XX веке Милан Кундера обращается к теме Парменида в своем знаменитом романе «Невыносимая легкость бытия». Почти в самом начале романа он пишет: «Так что же предпочтительнее: тяжесть или легкость?

Этот вопрос в шестом веке до Рождества Христова задавал себе Парменид. Он видел весь мир разделенным на пары противоположностей: свет – тьма; нежность – грубость; тепло – холод; бытие – небытие. Один полюс противоположности был для него позитивным (свет, тепло, нежность, бытие), другой негативным. Деление на полюс позитивный и негативный может нам показаться по-детски простым. За исключением одного примера: что же позитивно – тяжесть или легкость?

Парменид ответил: легкость – позитивна, тяжесть – негативна.

Прав ли он был или нет? Вот в чем вопрос. Несомненно одно: противоположность «тяжесть – легкость» есть самая загадочная и самая многозначительная из всех противоположностей» (Кундера М. Невыносимая легкость бытия: Роман / Пер. с чеш. Н. Шульгиной. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2006, с. 11 – 12).

Несомненно, что выбор бытия – самый легкий, ведь оно нас само нашло, выбрало. Можно сказать - повезло. Но, как правило, что легко дается, то так же легко отнимается. Легкое решение проблем, поиск легких путей приводит к плачевным последствиям (очень показателен в этом смысле фильм «Реквием по мечте»). Легко принятое решение не снимает ответственности.

Немного дальше: «В отличие от Парменида, для Бетховена тяжесть была явно чем-то положительным. «Der schwer gefasste Entschluss» (тяжко принятое решение) связано с голосом Судьбы («Es muss sein!»); тяжесть, необходимость и ценность суть три понятия, внутренне зависимые друг от друга: лишь то, что необходимо, тяжело, лишь то, что весит, имеет цену» (там же, с. 41).

В отношении бытия, на мой взгляд, категории позитивного – негативного, осмысленного – бессмысленного не действуют, ведь оно нас выбрало, это – судьба, рок (одна из главных тем всей античной философии).

А вот слова из песни Егора Летова с одноименным названием:

Лишь одна доpожка да на всей земле

Лишь одна тебе тpопинка на твой белый свет

Весь твой белый свет

Из смолистых дpов,из целебных тpав

Hи кривых зеpкал,ни пpямых yглов

Hи колючих pоз,ни гpемyчих гpоз

Hи дpемyчих снов,ни помойных ям

Hи каких обид,ни каких пpегpад

Hи каких невзгод,ни каких соплей

Hи каких гpехов,ни каких богов

Hи какой сyдбы,ни какой надежды

Лишь одна доpожка да на всей земле

Лишь одна тебе тpопинка на твой белый свет

Весь твой белый свет

Бытие не имеет альтернативы. Ничего другого нет.

«Так неподвижно лежит в пределах оков величайших

И без начала, конца, затем, что рождение и гибель

Истинны тем далеко отброшенным вдаль убеждением».

Парменид