либеральная политология
«Свобода важнее свободной торговли, а защита наших ценностей важнее доходов». Йенс Столтенберг (НАТО)
«Дайте право людям везде продавать или отдавать себя в вечный пожизненный наём из-за спокойствия, пропитания, за долги и т.п., и вы увидите, сколько и в наше время нашлось бы крепостных рабов или полурабов, по воле».
К.Н. Леонтьев
"режим" - означает несамостоятельность граждан в государстве, что уже абсурд, а какая самостоятельность тогда имеется? и это другой вопрос, но она имеется, политолог словами бросается, и как не имеющими смысла. "авторитаризм" - означает сам правлю, но тогда что, или кого, надо указать, а не пускать слов на ветер, окружение или окружающее правлю? но окружающее "правителя" вообще ничего не значит в государстве. Тогда и нет ответа на вопрос кто на самом деле правит, а также кто вписывается в тренд этого "правления". Окружающее правителя может и уничтожить главу правления, но не глава правит, один в поле не воин, сам правитель тоже не свободен в выборе правления, и по внутренним причинам своей личности, и по отсутствию свободы в государстве, но если опереться на что-то свободное в государстве, а это толпа, то успех предрешён, и получается, гражданам в системе либерал-фашизма приходиться быть в толпе, для консолидации правления, что происходит и во всех государствах, и в США подобно, где две партии решают какая толпа выберет идиота, и отсюда всё, если для ведения войны Евросоюзу достаточно поддержать свободу и ценности, по Столтенбергу. "В гибридных режимах проходят выборы, но власть не меняется" - можно и иначе поставить вопрос, если власть у толпы, номинальная, то зачем менять правителя, и эту тенденцию сейчас видим всюду, и в США тоже, там существует только видимость перемен во "власти", а значит видимость является просто ритуалом её "смены". Трамп исключение, а остальные президенты всегда были во "власти", и меняли друг друга как шило на мыло. Путин тоже не писатель, или труженик, а бездельник во "власти", чиновник, и опыт власти несёт в себе всю жизнь, и какой было смысл менять его как президента, и если для толпы лучшего правителя сейчас не найти. Толпа может выбрать, а не интеллектуал, на которого никогда не угодишь, и надо на другое обратить внимание, почему толпа выбирает по своим только критериям, и достаточно понятным, как и весьма важным в государстве. Основной тренд в толпе - "безопасность", как понимаемая частным порядком бесполого Тела (толпы), на чём политики и спекулируют чаще всего, создавая условия для функционирования опасности прежде всего, и когда уже создаётся очаг напряжения, а потом перехватывается инициатива в части устранения очага, это и стиль агрессии США, Путин как-раз и столкнулся с этим, когда Украина перестала уже быть государством под воздействием внешних сил, и где продажность имеющейся элиты перешла уже границы здравого смысла, и безопасности, а остались территория и беспокойство по её поводу, и граждане перестали волновать элиту, что следствие либеральной политэкономии, где содом решает, в доминировании и конкуренции, а не смысл. Украина не сохранила толпу как ресурс правления, в отличие от Путина, и результат виден, хаос и разрушение государства, а значит толпа только может сохранить что-то, по части единства и целостности в правовой сфере, и где отсутствует субъект права, а не правитель вовсе, который может и оторваться от толпы, как Зеленский. "Но граждане гибридных режимов не хотят ни в чем участвовать. Характерно, что государственная пропаганда в гибридных режимах никого не мобилизует. Она объединяет граждан по принципу пассивности" - пропаганда необходима самим пропагандистам, а не гражданам вовсе, которые всегда мобилизованы, и пассивность - миф, а зачем пропаганда требуется в государстве? только если для устрашения чиновника вливающегося в толпу. Либералы просто не понимают что такое политика, и которая не бывает видимой, а только действенной если, и пропагандист не действующее лицо, а работающее на государственные нужды, и чаще всего за деньги, и называть пропаганду государственной не стоит, она скорее консенсус работающих и оплачивающих работу, и если любое "частное" за пределами государственной задачи, но не за пределами бесправия граждан. Леонтьев верно увидел направление движения учения либерализма в сторону опеки и одурачивания граждан, и понятно что это происходило не умышленно, что учение это взяло верх в умах учёных идиотов, а по причине инструментального подхода к проблемам жизни граждан, где право не могло ещё играть значимую роль, и которое всегда отстаёт в развитии от движения цивилизации, как религиозное и бестолковое в применении.
Гибридный режим — это авторитаризм на новом историческом этапе. Известно, в чем разница между авторитарным и тоталитарным режимами: первый поощряет в гражданах пассивность, а второй — мобилизацию. Тоталитарный режим требует участия: кто не марширует и не поет, тот нелоялен. Авторитарный режим, наоборот, убеждает подданных оставаться дома. Кто слишком бодро марширует и слишком громко поет, тот на подозрении, вне зависимости от идеологического содержания песен и направления маршей.
Гибридные режимы заводятся в основном в ресурсных странах, иногда называемых петрогосударствами (но их жизнеобеспечивающим ресурсом не обязательно является нефть). Это режимы, которым деньги достаются даром: не от труда народного, а от природного ресурса. Население гибридным режимам только мешает и создает дополнительные риски заветной мечте — несменяемости власти. В сердце таких режимов — мысль, которую в России почему-то приписывают Маргарет Тэтчер: хорошо бы иметь Х граждан для обслуживания трубы (скважины, шахты), а остальные бы куда-нибудь подевались. По этой причине режим опасается любой мобилизации: у него нет институтов, использующих гражданскую активность и участие.
Западные исследователи, назвавшие гибридный режим нелиберальной демократией или электоральным авторитаризмом, обращают внимание на одну его сторону — декоративность демократических институтов. В гибридных режимах проходят выборы, но власть не меняется. Есть несколько телеканалов, но все они говорят одно и то же. Существует оппозиция, но она никому не оппонирует. Значит, говорят западные политологи, это все декоративная мишура, под которой скрывается старый добрый авторитаризм.
На самом деле гибридный режим является имитационным в двух направлениях. Он не только симулирует демократию, которой нет, но и изображает диктатуру, которой в реальности не существует. Легко заметить, что демократический фасад сделан из папье-маше. Труднее понять, что сталинские усы тоже накладные. Это трудно еще и потому, что для современного человека «точечное насилие» и «низкий уровень репрессий» — морально сомнительные термины. Мы живем в гуманистическую эпоху, нас ужасают человеческие жертвы, по европейским понятиям ХХ в. ничтожные.
Гибридный режим старается решить свою основную задачу — обеспечение несменяемости власти — относительно низким уровнем насилия. Он не имеет в своем распоряжении ни морального капитала монархии, ни репрессивной машины тоталитаризма. Нельзя развернуть «маховик репрессий» без активного участия граждан. Но граждане гибридных режимов не хотят ни в чем участвовать. Характерно, что государственная пропаганда в гибридных режимах никого не мобилизует. Она объединяет граждан по принципу пассивности.
Посмотрите на российские 87%, которые одобряют всё, от военных вторжений до продуктовых санкций. На вопрос «одобряете ли?», они отвечают «да». Но при этом они ничего не делают. Они не записываются в добровольческие батальоны, не ходят на провоенные митинги. Они даже на выборы не особенно ходят, отчего гибридному режиму приходится бесконечно заботиться о ложной явке и фальсификации результатов. Из политически обусловленных активностей за этими людьми замечены лишь съем денег с банковских счетов, перевод их в доллары и закупка сливочного масла.
Пропаганда с головокружительной эффективностью формирует мнение именно тех людей, чье мнение не имеет значения. Не потому, что это якобы «второсортные люди», а потому, что их мнения не связаны с их действиями. Они могут обеспечить власти одобрение, но не поддержку, на них нельзя опереться.
Режим понимает своим рептильным мозгом (это не ругательство, а нейрофизиологический термин: самая древняя часть мозга отвечает за безопасность вида и управляет базовым поведением), что 87% одобряющих не являются субъектами политического процесса. Имеет значение только мнение активного меньшинства. Этим объясняется «парадокс законотворца»: зачем власть, располагающая, казалось бы, сплоченной всенародной поддержкой, никак ею не пользуется, а принимает все новые и новые законы репрессивно-оборонительного содержания?
Может быть, свежие законы имеют целью нащупать это активное меньшинство? У них есть второе гражданство, или они как-то связаны с общественными организациями… А может, это блогеры. Или те, кто ходит на митинги и курит в ресторанах? Как их нащупать, как придушить — не слишком, а слегка? А еще лучше убедить, что они ничтожные отщепенцы и что хорошо бы им уехать. Гибридный режим никогда своих граждан не удерживает — напротив, поощряет активное меньшинство к отъезду.
Гибридные режимы довольно устойчивы и живучи. Они пользуются преимуществами почти рыночной экономики и частично свободной общественной среды и потому не разваливаются за день, как классические диктатуры. Это надо знать и ожидающим ремейка развала СССР, и тем, кто ждет его внезапного возрождения. На 16-м году правления удариться об пол и обернуться бравым фашистом так же затруднительно, как убиться об стену и возродиться лучезарным либералом.
Из этого не следует, что гибридный режим стабилен. Он жаждет стабильности и ради нее готов на любые потрясения. Корень кажущегося противоречия лежит в механизме принятия решений — кощеевой игле гибридного режима.
Последовательно отрезая и забивая мусором все каналы обратной связи, режим вынужден действовать во многом на ощупь. Для связи с реальностью у него остается телевизор, разговаривающий сам с собой; элиты, подобранные по принципу некомпетентности; плюс внутреннее чувство вождя, чье сердце должно биться в унисон с народным, но за долгие годы пребывания в изоляции может перейти на свой ритм. Поэтому режиму приходится постоянно угадывать, будет ли его действие приемлемым для внешней и внутренней аудитории. Когда режим ошибается, у него нет никаких рычагов исправления ошибки. Гибридный режим заднего хода не имеет: он устойчивый, но не маневренный.
Появление имитационных демократий — не результат порчи демократий неимитационных. Это плод прогресса нравов, который уже не позволяет применять насилие так широко и беспечно, как это было принято еще 50 лет назад. Если «лицемерие — дань, которую порок платит добродетели», то имитация — это налог, который диктатура платит демократии.
https://ridero.ru/books/prakticheskaya_politologiya_p.. Екатерина Шульман
Гибридные режимы заводятся в основном в ресурсных странах, иногда называемых петрогосударствами (но их жизнеобеспечивающим ресурсом не обязательно является нефть). Это режимы, которым деньги достаются даром: не от труда народного, а от природного ресурса. Население гибридным режимам только мешает и создает дополнительные риски заветной мечте — несменяемости власти. В сердце таких режимов — мысль, которую в России почему-то приписывают Маргарет Тэтчер: хорошо бы иметь Х граждан для обслуживания трубы (скважины, шахты), а остальные бы куда-нибудь подевались. По этой причине режим опасается любой мобилизации: у него нет институтов, использующих гражданскую активность и участие.
Западные исследователи, назвавшие гибридный режим нелиберальной демократией или электоральным авторитаризмом, обращают внимание на одну его сторону — декоративность демократических институтов. В гибридных режимах проходят выборы, но власть не меняется. Есть несколько телеканалов, но все они говорят одно и то же. Существует оппозиция, но она никому не оппонирует. Значит, говорят западные политологи, это все декоративная мишура, под которой скрывается старый добрый авторитаризм.
На самом деле гибридный режим является имитационным в двух направлениях. Он не только симулирует демократию, которой нет, но и изображает диктатуру, которой в реальности не существует. Легко заметить, что демократический фасад сделан из папье-маше. Труднее понять, что сталинские усы тоже накладные. Это трудно еще и потому, что для современного человека «точечное насилие» и «низкий уровень репрессий» — морально сомнительные термины. Мы живем в гуманистическую эпоху, нас ужасают человеческие жертвы, по европейским понятиям ХХ в. ничтожные.
Гибридный режим старается решить свою основную задачу — обеспечение несменяемости власти — относительно низким уровнем насилия. Он не имеет в своем распоряжении ни морального капитала монархии, ни репрессивной машины тоталитаризма. Нельзя развернуть «маховик репрессий» без активного участия граждан. Но граждане гибридных режимов не хотят ни в чем участвовать. Характерно, что государственная пропаганда в гибридных режимах никого не мобилизует. Она объединяет граждан по принципу пассивности.
Посмотрите на российские 87%, которые одобряют всё, от военных вторжений до продуктовых санкций. На вопрос «одобряете ли?», они отвечают «да». Но при этом они ничего не делают. Они не записываются в добровольческие батальоны, не ходят на провоенные митинги. Они даже на выборы не особенно ходят, отчего гибридному режиму приходится бесконечно заботиться о ложной явке и фальсификации результатов. Из политически обусловленных активностей за этими людьми замечены лишь съем денег с банковских счетов, перевод их в доллары и закупка сливочного масла.
Пропаганда с головокружительной эффективностью формирует мнение именно тех людей, чье мнение не имеет значения. Не потому, что это якобы «второсортные люди», а потому, что их мнения не связаны с их действиями. Они могут обеспечить власти одобрение, но не поддержку, на них нельзя опереться.
Режим понимает своим рептильным мозгом (это не ругательство, а нейрофизиологический термин: самая древняя часть мозга отвечает за безопасность вида и управляет базовым поведением), что 87% одобряющих не являются субъектами политического процесса. Имеет значение только мнение активного меньшинства. Этим объясняется «парадокс законотворца»: зачем власть, располагающая, казалось бы, сплоченной всенародной поддержкой, никак ею не пользуется, а принимает все новые и новые законы репрессивно-оборонительного содержания?
Может быть, свежие законы имеют целью нащупать это активное меньшинство? У них есть второе гражданство, или они как-то связаны с общественными организациями… А может, это блогеры. Или те, кто ходит на митинги и курит в ресторанах? Как их нащупать, как придушить — не слишком, а слегка? А еще лучше убедить, что они ничтожные отщепенцы и что хорошо бы им уехать. Гибридный режим никогда своих граждан не удерживает — напротив, поощряет активное меньшинство к отъезду.
Гибридные режимы довольно устойчивы и живучи. Они пользуются преимуществами почти рыночной экономики и частично свободной общественной среды и потому не разваливаются за день, как классические диктатуры. Это надо знать и ожидающим ремейка развала СССР, и тем, кто ждет его внезапного возрождения. На 16-м году правления удариться об пол и обернуться бравым фашистом так же затруднительно, как убиться об стену и возродиться лучезарным либералом.
Из этого не следует, что гибридный режим стабилен. Он жаждет стабильности и ради нее готов на любые потрясения. Корень кажущегося противоречия лежит в механизме принятия решений — кощеевой игле гибридного режима.
Последовательно отрезая и забивая мусором все каналы обратной связи, режим вынужден действовать во многом на ощупь. Для связи с реальностью у него остается телевизор, разговаривающий сам с собой; элиты, подобранные по принципу некомпетентности; плюс внутреннее чувство вождя, чье сердце должно биться в унисон с народным, но за долгие годы пребывания в изоляции может перейти на свой ритм. Поэтому режиму приходится постоянно угадывать, будет ли его действие приемлемым для внешней и внутренней аудитории. Когда режим ошибается, у него нет никаких рычагов исправления ошибки. Гибридный режим заднего хода не имеет: он устойчивый, но не маневренный.
Появление имитационных демократий — не результат порчи демократий неимитационных. Это плод прогресса нравов, который уже не позволяет применять насилие так широко и беспечно, как это было принято еще 50 лет назад. Если «лицемерие — дань, которую порок платит добродетели», то имитация — это налог, который диктатура платит демократии.
https://ridero.ru/books/prakticheskaya_politologiya_p.. Екатерина Шульман
много может быть идей, хороших и разных, но первично "право", а не идеи.
https://vk.com/ideasforum Сильные идеи для нового времени
- Дмитрий Косой
- Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь
Философский штурм | Совместное философское творчество © 2006-2014
Сайт представляет собой площадку для функционирования философского интернет-сообщества, участники которого заинтересованы не только в индивидуальном, но и в коллективном философском творчестве.