Зачем нужны знания? Хороший ответ на данный вопрос дал К. Поппер, при изложении своей концепции эволюционной эпистемологии (1): знания нужны, чтобы решать проблемы, которые человечество встречает на своем пути. Далее Поппер, опираясь на методологию научного познания, предложил следующую общую модель эволюции знаний. Осознанная человечеством проблема стимулирует создание гипотез по ее решению, а также процесс поиска ошибок и устранения ошибочных гипотез. Создание гипотез, их критика и отбраковка (полная или частичная) продолжаются до тех пор, пока не будет найдено решение проблемы. При этом оказывается, что решение одной проблемы порождает другие проблемы, которые опять же инициируют свои процессы создания гипотез и устранения ошибок, обеспечивая непрерывность человеческого познания во времени.

На мой взгляд данная концепция может быть положена в основу поиска закономерностей эволюции «библиотек» в целом. Надо только расширить ее область описания, включив туда и другие виды текстов в дополнение к научным знаниям, которые, навязав свою специфику, сузили модель Поппера. Например, несмотря на все заверения автора, данная модель напоминает скорее агротехнический искусственный отбор при селекции новых пород домашних животных, чем естественный отбор Дарвина. При этом, однако, можно ожидать, что выход за узкие рамки науки, и обобщение данной концепции на ненаучную часть «библиотеки» привнесет в отбор «правильных» знаний элементы стихийности и иррациональности, сделав его более похожим на дарвиновский.

Другим интересным ограничением модели Поппера является то, что наличие единого критерия истинности, основанного на человеческом опыте, а также наличие строгих референсов во внешнем мире, делают возможным получение в конечном итоге единственной истиной научной теории. Наличие конкурирующих концепций в науке обычно состояние временное, характерное для состояния так называемого «переднего фронта исследований». Со временем конкурирующие концепции «утрясаются», при этом они (или какие-то из них) либо оказываются неверными и отбрасываются, либо находят составными частями в конечную теорию, обобщающую результаты научного поиска.

Существенно другая картина наблюдается при выходе за рамки науки. Даже в области метафизических дедуктивных комплексов мы имеет существенную неединственность систем знаний. Причем, по-видимому, можно считать, что данная неединственность не является чем-то временным. Действительно, даже тоталитарные системы, пытавшиеся насадить единомыслие насильственными методами, не преуспели в этом занятии. Альтернативные концепции были маргинализированы, вытеснены в «подполье», однако не исчезли совсем. При этом снятие политического давления на общество привело к немедленному увеличению зон влияния таких альтернативных концепций. То есть, за пределами науки чаще всего отсутствует единый подход к решению человеческих проблем. И такая неединственность принятых концепций по-видимому объективна, поскольку она отражает разнообразие человеческих психотипов. Действительно, трудно ожидать, что строгая рациональность, необходимая для успешной работы в области математики, будет также способствовать успеху в искусстве, где скорее от человека требуется интуиция и иррационализм, умение «слышать музыку горних сфер».

В плане расширения эволюционного попперовского подхода рассмотрим процесс устранения ошибок. Поппер строит свое понимание данного процесса на основе рациональной критики. Не умаляя важность данного механизма, следует отметить, что он уже плохо применим даже к метафизическим дедуктивным комплексам (2), часть из которых является продуктом и предметом философских исследований. Действительно, многие актуальные философские системы дают неотличимые конкретные проекции на область человеческой практики, что не позволяет установить их ошибочность на основании практического опыта. С другой стороны, как это уже отмечалось выше, история показывает, что такие системы тоже развиваются. Они появляются, расширяют зону своего влияния, конкурируют с другими дедуктивными комплексами. Системы могут сливаться и расщепляться. Они могут потерять свою влиятельность и маргинализироваться, могут исчезнуть из дискурса и возродиться вновь через некоторое время. Или не возродиться никогда.

При осмыслении механизмов функционирования конкурентного поля знаний, обеспечивающих описанное выше поведение, имеет смысл опереться на микроуровень описания, которым в данном случае являются люди – последователи конкурирующих подходов (3). Чем больше людей - апологетов концепции, тем шире зона ее влияния. Поэтому сразу же выявляются два фактора, оказывающих давление на структуру «библиотеки» - это полезность и простота (4). Человеку нужно решать свои проблемы, поэтому он скорее будет «голосовать» своими каналами восприятия в пользу знания, помогающего ему жить хорошо, чем какого-то другого знания. Простота же концепции облегчает процесс обучения, поэтому при прочих равных более простая концепция будет наращивать свою зону влияния быстрее, чем более сложная.

Понятно, что каждая концепция приходит не на пустое место. Она, во-первых, «вытесняет» какую-то предыдущую концепцию, и, во-вторых, конкурирует за «место под солнцем» с какими-то другими концепциями. Поэтому то, что концепция является развитием предыдущей, оказывается ее конкурентным преимуществом (в силу инертности человеческого сознания). Далее, человек обычно не имеет возможности подробно разбираться с существом концепций, поэтому он вынужден доверять экспертам в их оценках полезности концепций. Это дает преимущество более распространенной (более влиятельной) концепции по сравнению с менее распространенной (5). Еще один фактор влияния связан с общественным и групповым авторитетом сторонников и/или государственной политикой. Данный фактор повышает конкурентоспособность концепции в лояльных авторитету слоях общества и понижает конкурентоспособность в оппозиционно-маргинальных слоях.

Таким образом, мы видим, что в общем случае устранение гипотез не является таким уж простым процессом, как это выглядит у Поппера. С другой стороны общая картина становится более похожей на биосферу – разные концепции борются за место в головах людей и на полках «библиотек», обеспечивая идейное разнообразие мира. К тому же следует отметить, что развитие самой концепции может следовать эволюционной теории Поппера, поскольку обычно в рамках конкретной концепции выстроена внутренняя методология с определенным своим пониманием истинности. Именно единственность истинности является необходимым условием для реализации эволюционной модели Поппера при развитии какой-то концепции. Обобщая и продолжая аналогию с биосферой, мы видим, что эволюция «библиотек» в принципе основана на двух движущих силах. Во-первых, это «внутривидовой» отбор, обеспечивающий внутреннее развитие концепций в рамках их методологий, и имеющий скорее планово-селекционную природу, чем дарвиновское «давление естественной среды». И, во вторых, это «межвидовая» конкуренция концепций за сознание людей в случае, когда несколько концепций имеют свои проекции на актуальное проблемное поле человека.

В свете изложенного возникает следующий вопрос. Если в «библиотеку» постоянно поступают новые тексты, которые вступают в конкурентную борьбу за каналы восприятия людей как между собой, так и с уже имеющимися в «библиотеке» текстами, то не существует ли каких-то общих принципов ведения подобного соревнования, какого-то общего способа первичного ранжирования текстов? Один из аспектов данной проблемы был разработан Ж.-Ф. Лиотаром, который предложил концепцию существования определенных мета-текстов, мета-рассказов, легитимирующих знания сообщеста.

-------------------------------------

(1) Поппер К. Эволюционная эпистемология // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики.- М.: Эдиториал УРСС, с.57-74.

(2) Сам Поппер в своей книге «Открытое общество и его враги» указывает на то, что выбор критического рационализма в качестве метода работы является иррациональным моральным выбором человека, и не может быть обоснован в рамках данного метода (см. Поппер К. Открытое общество и его враги, т.2.- М.: Культурная инициатива, 1992.- 528с.- С.268).

(3) Здесь применяется синергетическая модель механизмов взаимовлияния концепций при их эволюции через взаимодействие на социальном «микроуровне». Данная модель в нескольких словах выглядит так: взаимодействие/общение людей, каждый из которых имеет свою картину мира, свою когнитивную модель, сопровождается (или не сопровождается) согласованием индивидуальных когнитивных моделей. Случай согласования приводит к появлению в общественном сознании «доменов», состоящих из таких согласованных между собой картин мира. Данные «домены» вполне могут быть соотнесены с объективными идеальными сущностями, изучаемыми некоторыми философскими системами, хотя они имет в своей основе вполне материалистические механизмы своей эволюции. Такие «домены» отражаются в «библиотеке» в виде соответствующих текстов, что обусловливает один из механизмов расширения их зон влиятельности через обучение и другие формы социализации людей. Так возникает модель того, как «теория становится материальной силой, как только она овладевает массами.» - Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.1. С.335-357.

(4) Здесь естественным образом в предлагаемую модель интегрируются утилитарный и конвенциальный подходы к отбору знаний.

(5) Здесь привлекается механизм «активного доверия», предложенный британским социологом Э. Гидденсом для понимания современных социологических процессов. См. например В.Н. Фурс «Критическая теория позднего модерна» Энтони Гидденса.