Был такой неокантианец и выдающийся географ Альфред Геттнер. Он- первый философ Ландшафта.. ("пионером" был, естественно А. Гумбольдт). В ней он дал принципы новой парадигмы. Пока только для философии географии. Но он сам видел в ней значительно больший потенциал..Его революционная и до сих пор должным образом неоцененная работа переведена и есть в Интернете: Геттнер А. География: ее история, сущность и методы 1930.

Вот Вам выдержка одного " первопроходцев" философии ландшафта в России, доктора культурологии. Все это ещё "первые ласточки" философии будущего...

Замятин Д. - Культура и пространство. Моделирование географических образов

ШТУРМОВИКИ,"ЛЕТЧИКИ-НАЛЕТЧИКИ" -ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ НА

                                           ЗАМЯТИНА ДМИТРИЯ НИКОЛАЕВИЧА

(работы его есть в Интернете)

Глава1 ЧЕМ ПРОСТРАНСТВО: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ КОНЦЕПЦИИ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ

1.1. ЗДЕСЬ И ТАМ: ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В ХОРОЛОГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ АЛЬФРЕДА ГЕТТНЕРА[1]

Хорологическая концепция – одна из наиболее мощных географических концепций. На протяжении своей истории география не раз пыталась выдвигать обобщенные схемы своих исследований, но именно хорологическая концепция на рубеже XIX-XX вв. определила принципиальное изменение самого объекта географии как науки и, как следствие, трансформацию основных целей, задач и средств географического исследования. Этот переворот обеспечило прежде всего "трио" выдающихся немецких географов – Риттера, Рихтгофена и Геттнера, однако именно последнему было суждено его завершить. В данном случае мы отвлекаемся от всех последующих значительных модификаций хорологической концепции, в частности, принадлежащей Ричарду Хартшорну[2], и попытаемся проанализировать хорологическую концепцию в ее классическом виде — так, как она была оформлена Альфредом Геттнером. Книга Альфреда Геттнера "География. Ее история, сущность и методы" была опубликована в Германии в 1927, а в СССР – в 1930 г., под редакцией и с предисловием Н. Н. Баранского[3]. В отечественной географической литературе хорологическая концепция, ее происхождение и развитие анализировались и критиковались, например, такими известными учеными-географами, как Н. Н. Баранский, В. А. Анучин, А. Г. Исаченко, Ю. Г. Саушкин, Б. М. Ишмуратов, Б. Н. Семевский, У. И. Мересте, Н. К. Мукитанов[4]. Большинство указанных исследователей касались содержательных аспектов концепции Геттнера, причем с достаточно ортодоксальных позиций, характерных для советской географии 1930-1980-х годов. Подробный и детальный методологический анализ этой концепции в отечественной традиции до сих пор не проводился – хотя она, по существу, легла в основание большинства современных научных школ и направлений в географии. Движение науки можно представить как развитие концептуальной идеи. Задача методологического исследования – проследить логическое развитие идеи, положенной в основу какой-либо научной концепции. Мы попытаемся, достаточно подробно, в целях выявления основных движущих механизмов хорологической концепции, разобрать ее логический "ход" и перейти к анализу отдаленных следствий ее функционирования – в рамках уже современной географии. Сущность хорологической концепции Сущность хорологической концепции А. Геттнера – познание земной поверхности в ее пространственных различиях. "Цель хорологической концепции, -- пишет Геттнер, -- есть познание характера стран и местностей, исходящее из понимания сосуществования и взаимодействия различных царств природы и их различных форм, а также познание всей земной поверхности в ее естественном расчленении на части света, ландшафты и местности"[5]. Развитие хорологической концепции в географии ведет к принципиально новому определению предмета этой науки. Развивая хорологический подход, А. Геттнер выявляет специфику географии как науки: "...география не должна быть наукой о распределении по местностям различных объектов, а наукой о заполнении пространств. Это – п р о с т р а н с т в е н н а я наука в том смысле, в каком история есть временная наука"[6]. Иначе говоря, дано уже родовое, пользуясь терминами биологии, определение географии, пока еще не точное. Далее хорологическая идея переводится в географический контекст. Это принципиально важный шаг, ибо до работ Геттнера земное пространство само по себе не рассматривалось большинством географов как объект и предмет исследования – оно было лишь фоном, на котором изучалось то или иное явление. Происходит качественное превращение: "...основной идеей географии является концепция земной поверхности в ее пространственном различии, в ее членении на части света, страны, ландшафты и местности"[7]. От определения основной идеи географии – последний переход к определению предмета географии. Предмет географии ограничивается, выясняется его специфика: "Рассуждения о земной поверхности в целом, без учета местных различий, не географичны; география является скорее только наукой о земной поверхности в ее местных различиях, о частях света, странах, ландшафтах и местностях"[8]. "Предмет географии, -- пишет Геттнер, -- земная поверхность во всем ее разнообразии вплоть до мельчайших подробностей, а следовательно строение отдельных индивидуальных пространств и местностей"[9]. В определении предмета географии происходит переход от идеи изучения пространственных различий к идее выделения, отграничения отдельных индивидуальных пространств, или районов. Идея районирования – прямое следствие использования хорологического подхода в географии: "...каждое место на земле или местность имеет свою индивидуальность, которая проявляется во всех царствах природы и во всех циклах явлений; рядом же лежащие места на земле образуют комплексы, которые мы, смотря по их величине, называем странами, ландшафтами, частями света. Установление ландшафтов и разделение земной поверхности является выражением нашего научного познания земной поверхности и одновременно предпосылкой для страноведческого изложения... (...) Наука в целом должна попытаться путем строгого научного анализа понять различия и соотношения земных пространств в их причинной обусловленности и дать себе отчет в самих принципах деления земной поверхности"[10]. Результат развития хорологической идеи – методологический переворот в географии. Предмет географии был перевернут буквально: география стала из науки о размещении объектов "наукой о заполнении пространств". Методологический переворот связан с хорологизацией большинства географических знаний; хорологической идеей пронизано все построенное Геттнером здание географии. Внедрение хорологической концепции в географию Внедрение хорологической концепции в географию можно проследить по следующим основным направлениям: история науки, картография, географическое образование. История географии у Геттнера есть, безусловно, телеология хорологической идеи: "Исторический обзор развития географии как науки убедил нас в том, что она во все времена была изучением различных частей земной поверхности или, по выражению древних, хорографией или хорологией, и что с течением времени по мере прогресса научных знаний изменялся только способ исследования. Если в древности имелось два направления, последними великими представителями которых являются Птолемей и Страбон, то оба эти направления все-таки были хорологическими и отличались друг от друга только тем, что одно делало большее ударение на математическом фиксировании явлений и составлении правильной карты, а другое направляло свое внимание на природу и обитателей разных стран. То же самое можно сказать и о новейшем времени; география имеет хорологическое направление..."[11]. В рамках хорологической концепции по-новому осмысляется роль и значение географической карты. Карта наглядно выражает пространственные различия земной поверхности, поэтому: "Карта часто является грозным свидетельством пробелов нашего знания. Успешное картографическое изображение становится возможным только тогда, когда знание пространства достигло известной степени совершенства... всякое географическое явление усваивается географией только путем его изображения на карте"[12]. Налицо и обратная связь: карта становится более географической по мере развития теории географии. Геттнер отмечает, что не всякая карта может иметь хорологический или вообще географический характер: например, карты растительных, животных и хозяйственных объектов, имеющих дискретный характер размещения. Для этого, -- пишет А. Геттнер, -- наши знания должны быть перелиты в другие формы, должны создаться флористические и экономико-географические понятия, которые относились бы не к отдельным предметам, а к характеру заполнения пространства"[13]. Следуя хорологическому принципу, Геттнер четко различает карты и картограммы, считая картограммы не географической, а статистической формой изображения[14]. Исходя из сущности хорологической концепции, задача географического образования состоит в "отчетливом представлении и понимании стран и их отношений"[15]. Поскольку это зависит от близости или отдаленности различных стран, то хорологический принцип проявляется и в порядке географического образования: "Здоровое развитие географических понятий возможно лишь в том случае, если изучение постепенно переходит от близкого к далекому, и если при этом самый масштаб изучения – пользуясь понятием из картографии – постепенно уменьшается, а степень генерализации, понимание которой, кстати сказать, гораздо труднее, чем это обыкновенно думают, постепенно увеличивается. (...) И разве же это нормально, чтобы ребенок раньше слышал об индейцах и неграх, чем о своих земляках, живущих в соседних немецких землях?"[16]. Осуществление хорологической идеи ведет к преобладанию страноведения над землеведением: "...главное место должно занимать страноведение, общее же землеведение может составить лишь не слишком развернутую заключительную часть курса"[17]. Последовательное применение хорологического принципа в географическом образовании способствует пониманию самоценности изучения любой страны и затруднению выбора какой-либо из них при ограничении учебного времени: "...кажется... сомнительной целесообразность выхватывания отдельных стран и полного отбрасывания других стран; ибо каждая страна представляет особый интерес и когда-нибудь может приобрести и практическое для нас значение"[18]. С точки зрения классического науковедения методологический переворот, совершенный А. Геттнером, можно, безусловно, назвать научной революцией — налицо смена научных парадигм[19]. Однако здесь, кроме этого, очевидно наличие мощной исследовательской программы (в русле определения, данного ей И. Лакатосом[20]), которая также сосуществует, сочетается с программой коллекторской, по-видимому, 1-го порядка (систематизация и обобщение на основе собственной концепции)[21]. Сама исследовательская программа Геттнера — это программа методологическая, которая хотя и задает свое предметное "ядро", тем не менее ориентирована на отсутствие четких предметных границ и использование общекультурных аналогий[22]. В этой связи вполне справедливы слова М.А. Розова: "Исследовательская программа — это кочевник, она должна переходить, мигрировать с объекта на объект"[23]. Районирование в хорологической концепции Предмет географии определяется Геттнером как совокупность двух задач: изучения пространственных различий земной поверхности и изучения строения индивидуальных пространств, или районирования. Изучение пространственных различий предполагает выделение, отграничение пространств. Районирование – следующий этап развития хорологической идеи и географического знания. Районирование рассматривается Геттнером в рамках хорологической концепции. Поскольку сущность хорологической концепции – изучение земной поверхности в ее пространственных различиях, то районирование не получает здесь исчерпывающего определения. У Геттнера нет специфического определения районирования: в общем виде оно определяется тавтологично как разделение земной поверхности. Не имея специфического определения районирования, Геттнер начинает его изучение с рассмотрения пространственных сходств и различий: "...допустим, что все отношения земных пространств друг к другу заключаются исключительно в дифференцировании, в различении, я бы даже сказал, в выискивании различий (Verungleichung) земной поверхности; таким образом, мы имели бы дело только с большим или меньшим сходством или различием. Это допущение само по себе неверно; но ничто не мешает нам рассматривать каждый круг явлений прежде всего с этой точки зрения, помня только, что таким путем действительность не исчерпывается, что это абстракция и что области одинакового строения совсем не должны быть обязательно связаны между собой пространственно. Тогда мы сможем применять обычные правила классификации и подводить явления земной поверхности под родовые понятия"[24]. Тем самым, районирование последовательно рассматривается Геттнером как особый, географический вид дифференцирования, классификации, типологии. Изучается районирование по отдельным признакам и по их совокупности. Такой подход к исследованию процесса районирования заставляет Геттнера вернуться к старому, дохорологическому определению географии как науки о пространственном распределении объектов. Отказавшись первоначально от изучения отдельных царств природы как предмета географии, Геттнер вынужден теперь начать изучение районирования с отдельных царств природы, и лишь затем переходит к частям света, странам, ландшафтам. Поскольку районирование есть разделение земной поверхности, то возникает вопрос об естественном и искусственном делениях или, в современных терминах, о субъективности и объективности районирования. Отсутствие специфики районирования как чисто географической идеи и географического понятия заставляет Геттнера учитывать все деления земной поверхности, в том числе политические и государственные. Так как неясна специфика районирования, то этот вопрос не находит научного разрешения в рамках хорологической концепции. Вопрос об естественном и искусственном делении преобразуется в вопрос о целесообразных и нецелесообразных делениях: "Определения естественных областей не существуют даже в отдельных категориях царств природы, деления на основе разных категорий перекрещиваются между собой самым разнообразным способом, и ни одно из них не может претендовать на безусловное преимущество над другим. Географу приходится выбирать между ними, и выбор его зависит от субъективного суждения об их сравнительной ценности. Поэтому приходится собственно говорить не о правильных и неправильных, а только о целесообразных и нецелесообразных делениях. Нет никакого общезначимого деления, которое охватывало бы все явления; можно стремиться только к такому делению, преимущества которого были бы возможно больше, а недостатки возможно меньше"[25]. Следуя этой логике, районирование неизбежно превращается из науки в искусство: "В географии установление естественных ландшафтов должно быть также прежде всего делом углубляющихся в природу отдельных исследований; естественные ландшафты являются ведь ни чем иным, как простым выражением совокупности всех знаний о сходствах, различиях и пространственных отношениях"[26]. Таким образом, районирование как научная задача в рамках хорологической концепции оказывается неразрешимой, ибо оно всякий раз фактически локализуется на определенной территории и не несет в себе всеобщих (универсальных)географических закономерностей. Основное противоречие хорологической концепции Если районирование – следствие развития хорологической концепции, то необходимо определить: есть ли логическое противоречие в основании хорологической концепции? В основании научной концепции должны быть отношения между объектами, изучаемыми данной наукой. Отношения как выражение научной связи явлений обеспечивают единство изучаемых объектов. В хорологической концепции единство географии достигается двумя отношениями: "Единство географии в смысле хорологической или страноведческой науки... может быть основано лишь на внутренней с у щ н о с т и стран, ландшафтов, местностей. Это основывается на двух отношениях... Одно из них – это соответствующее временной связи последовательных событий различие, от места к месту вместе с пространственной связью рядом находящихся предметов, т. е. с географическими комплексами и системами, каковы речные системы, системы воздушных течений, транспортные районы и т. д. Ни одно явление земной поверхности не должно мыслиться само по себе (für sich), оно становится понятным только путем установления его положения относительно других частей земли. Второе отношение – это причинная связь между соединенными на одном месте земли различными царствами природы и их различными проявлениями. Явления, которые лишены подобной связи с другими явлениями той же самой области земли, или связи которых мы не познали, не входят в область географического рассмотрения. Таковому поддаются и в таковом нуждаются такие явления земной поверхности, которые различны в зависимости от их места (örtlich verschieden) и местные различия которых имеют значение для другого круга явлений; такие явления можно было бы назвать географически деятельными (geografisch wirkungsvoll)"[27]. Основное логическое и одновременно содержательное противоречие хорологической концепции – наличие двух отношений, изучаемых географией. Хорологический принцип в концепции Геттнера не является всеохватывающим, поскольку время как источник причинной связи явлений, находящихся в одном месте, не устраняется из географического исследования. Другими словами, концепция Геттнера не до конца хорологична. География как идеология пространства Противоречие, заложенное в основе хорологической концепции, заставляет искать средства его разрешения. У Геттнера это средство – повтор, дублирование основной идеи, то есть прокламирование географии как чисто пространственной науки. Тем самым, не находя строгого решения в рамках классической науки, ученый обращается к идеологии. Возникает научная идеология, которая связана с хорологической концепцией в географии. Методологический переворот, произведенный хорологической концепцией в географии, оказывается одновременно и идеологическим. Научная идеология – следствие многомерности человеческого сознания, когда объект, не контролируемый и не воспроизводимый рационально, приобретает значения, выражающие что-то другое. Явление как бы переворачивается и, оставшись непонятым, как в зеркале, дублируется в другом слое сознания[28]. Идеология не только повторяет, но и искажает основную идею. Цель идеологии – закрепить в сознании новую идею, хотя бы и на другом уровне. Идеологические процедуры, манипулирующие понятием пространства – характерная особенность географии в рамках хорологической концепции. Они присутствуют на всех уровнях географического исследования, во всех разделах географической науки. Это видно в содержании и структуре книги А. Геттнера. В определенном, хорологическом смысле географию можно трактовать по существу как идеологию пространства. Подобная идеология пространства требует своего дальнейшего научного обоснования. Попробуем вычленить или оконтурить формы этого обоснования. Научное познание направлено на различение изучаемого предмета. Географическое познание ориентировано прежде всего на исследование пространственных различий. Поскольку изучение пространственных различий наталкивается на двойственность отношений между явлениями, то в поисках рационального объяснения мышление прибегает к аналогиям. Суть аналогии – поиск сходств непонятного явления с другими, уже понятыми и относительно изученными явлениями. Аналогия сопровождает идеологию; это признак идеологического переворота. Поиск различий посредством идеологической процедуры оборачивается поиском сходств. В хорологической концепции проводится аналогия между географией и историей. Аналогия между географией и историей основана на принятой Геттнером классификации наук – деления их на систематические, временные и пространственные: "Историческая и географическая точки зрения становятся решающими только тогда, когда время или пространство выходят на передний план, составляя связующую нить научного исследования. Подобно тому, как история должна рассматривать характер отдельных эпох, так и география должна рассматривать характер областей и местностей (...) Это – пространственная наука в том смысле, в каком история есть временная наука"[29]. Обоснование предмета географии с помощью внешнего доказательства – исходя из классификации наук – есть, безусловно, идеологический акт, ибо соотношения наук складываются из содержания их предметов, а не наоборот. Эта последовательность была сохранена Н. Н. Баранским, давшим характеристику хорологической концепции в предисловии редактора к книге Геттнера [30]. Идеология как всякое мысленное явление требует своего развития. Поскольку хорологическая концепция – идеология пространства, постольку ее развитие требует устранения времени из географического исследования: "рассматривать вещи и процессы земной поверхности с хорологической точки зрения – это значит принимать их не как таковые и не в их развитии во времени, а как наполнение пространства"[31]. Время в географическом исследовании Устранить время из географического исследования полностью невозможно вследствие наличия двух отношений, заложенных в основе концепции Геттнера (различия от места к месту вместе с пространственной связью рядом находящихся предметов и причинная связь явлений, находящихся в одном месте). Время присутствует в географическом рассмотрении не полностью, а как настоящее: "География, по самому определению своего понятия, ограничена, строго говоря, рассмотрением настоящего; рассмотрение процесса развития она предоставляет исторической геологии, доисторическим наукам и истории с ее частными дисциплинами" [32]. Одно из отношений, заложенных в основе хорологической концепции, -- это причинная связь между явлениями, соединенными в одном месте земли. Анализ причин предполагает изучение истории развития явлений, что ведет к созданию генетических концепций и теорий: "...не говоря уже о том, что объяснить причину явления часто бывает невозможно без исследования его генезиса, -- хотя бы он сам по себе непосредственно нас и не интересовал, -- необходимо учесть, что многие изменения происходят слишком быстро, а рассмотрение настоящего, в строгом смысле этого слова, дает лишь моментальный снимок, недостаточный для научного анализа; поэтому настоящее знание фактов может быть достигнуто только при рассмотрении явления в течение более продолжительного промежутка времени"[33]. Таким образом, изучение настоящего в хорологической концепции растягивается до целых временных промежутков. Это требует специального изучения проблемы времени в географии, его как бы географического освоения. Проблема времени и генезис географических явлений Я сознаю, что всякий, кто пытался попасть в зачарованный замок, сгинул без вести или завяз в болотах Пространства. Я сознаю также и то, что Время есть жидкая среда, в которой подрастает культура метафор. Владимир Набоков. Ада, или Радости страсти (пер. с англ. Сергея Ильина) Проблема времени в географии заключается прежде всего в неясности критериев ограничения временных промежутков для изучения истории развития явления: "Невозможно установить точных правил о том, насколько изменения во времени относятся к содержанию географии. Вообще можно будет только сказать, что география должна смотреть на них скорее как на неизбежное зло, и что, изучая течение процессов во времени, физическая география отнюдь не должна переходить в историческую геологию, точно так же как география человека не должна переходить в археологию и историю, хотя объяснение настоящего прошедшим часто толкает на этот путь"[34]. Эта проблема конкретизируется в следующем утверждении: "География нуждается в генетической концепции, но она не должна превращаться в историю"[35]. Подобная проблема с хорологической точки зрения существует уже в географических трудах И. Канта. В его "Плане лекций по физической географии и уведомлении о них" (1757) лекция, названная им "Общая часть физической географии", распадается на главы под названиями: "История суши и островов", "История рек и ручьев", "История атмосферы" и т. д[36]. Критерий ограничения временных промежутков, который вводит Геттнер – это неизменяемость наблюдаемых географией явлений в течение рассматриваемого отрезка времени: "...охват продолжительного промежутка времени хорологическим или пространственным исследованием возможен лишь постольку, поскольку условия не изменяются вовсе или же изменяются лишь незначительно"[37]. Так как всякое явление, в том числе географическое, рассматривается во времени, то ему органически присуща изменчивость во времени. Необходимо добиться соответствия между размерами временных промежутков и неизменяемостью условий существования географических явлений. С этой целью Геттнер исследует изменение географических явлений во времени и дает фактически географическую классификацию временных процессов. Согласно этой классификации, временные процессы разделяются на два класса: временные колебания, периодические или непериодические, вокруг нулевой точки (например, движение прилива и отлива, температура воды и почвы, погодные явления и т. д.) и процессы развития, для которых "характерно не возвращение к некоторому прошлому состоянию и не колебание вокруг нулевого пункта, а прогрессивные изменения" (например, долговременные климатические изменения или геоморфологические процессы)[38]. Географическое освоение временных колебаний происходит путем абстрагирования от крайних величин и размахов колебаний: "...география воспринимает изменения в их среднем, обычном для данного места, течении, т. е. можно сказать, воспринимает изменчивость как свойство данной местности"[39]. Временной процесс буквально становится неотъемлемым свойством рассматриваемого географического явления. Временные процессы второго класса осваиваются географией двояким способом: они либо сводятся к повторяющимся и, следовательно, в итоге, к колебаниям, либо признаются несущественными для географии в силу медленности их протекания и особой длительности: "По отношению к физическим, в особенности климатическим условиям, эти изменения подобны колебаниям с очень большим периодом и часто не могут быть отличимы от них и должны рассматриваться географией подобно им. Напротив, у большинства явлений твердой земной коры и органической природы длительный характер изменений выражен совершенно явно; но они происходят так медленно, что мы спокойно можем рассматривать настоящее состояние, как нечто фиксированное, и ограничить им задачу географии..."[40]. Эти операции позволяют как бы устранить время из географии, но совершенно особым, специфическим способом. Устранение времени из географического исследования происходит посредством его присвоения – оно становится неотъемлемым свойством географических явлений: "...все эпохи могут служить предметом географического рассмотрения. Несмотря на это, географию, как исследование настоящего, пытались противопоставить геологии, как исследованию прошлого. Но в таком виде это противопоставление неправильно; географическое исследование прошедших периодов может вестись с тем же успехом, как и географическое исследование современной эпохи, и в действительности мы имеем историческую географию и палеогеографию. Сущность разницы заключается не в том, что география предпочитает определенное время, именно настоящее, а в том, что для нее время вообще отступает на задний план, что она не изучает временного процесса как такового (это методологическое правило часто не соблюдается), а в том, что она как бы делает разрез во времени, ограниченный определенным моментом, а развитие во времени привлекает только для объяснения состояния изучаемой действительности в избранный момент"[41]. В результате этого умозаключения кажется, что проблема времени в географии в рамках хорологической концепции решена полностью. Но остается причинный анализ, требующий создания генетической концепции в географии. Иначе говоря, время все же присутствует в географическом исследовании как необходимость построения генетической концепции, позволяющей в максимальной степени выявить пространственные различия. Генезис географических явлений и районирование Максимальное выявление пространственных различий достигается в районировании, поэтому проблема генезиса географических явлений подробно рассматривается Геттнером при изучении районирования. Определение районирования как естественного (закономерного) деления земной поверхности – это, по существу, квинтэссенция хорологической концепции: "Всякое естественное деление должно быть генетическим, т. е. должно воспроизводить (nachbilden) имеющиеся в действительности причинные связи. Естественное географическое деление должно исследовать творческие силы земли, должно присмотреться к тому, как из их соединенных действий возникают явления земной поверхности, должно как бы вновь мысленно возвести здание земли и таким путем научиться понимать его отдельные части и пространства в их сущности и значении"[42]. В определенном смысле, районирование – это катализатор развития проблемы соотношения пространства и времени в географическом исследовании и, одновременно, ее индикатор. Естественное деление земной поверхности должно учитывать два вида соотношений: "Деление земной поверхности, основанное только на сходстве признаков или только на отношениях положения, будет односторонним или искусственным; естественное деление должно учитывать и то и другое"[43]. Это ведет к выделению в районировании двух параллельно существующих самостоятельных научных понятий и логических операций, связанных с ними – типов и комплексов (систем): "...на земной поверхности мы можем различать два рода отношений: во-первых, отношения сходства или различия, во-вторых, отношения положения или отношения взаимодействия. В результате первых получаются классы и типы, в результате вторых – системы и комплексы. Первые показывают статистическое распределение, вторые – динамическое расчленение"[44]. Тип, или класс, как выражение отношений сходства и различия, -- это общенаучное понятие. Выделение типов не позволяет прямо исследовать ни одно из отношений, заложенных в основе хорологической концепции. Пространственные связи в региональных классификациях и типологиях, как правило, не учитываются: "Классы и типы в большинстве случаев показывают не связанное пространственно, а раздробленное распространение, потому ли, что первоначально существовавшие связи впоследствии были нарушены, или потому, что однородность с самого начала основывалась только на аналогичном процессе образования в отдельных, не связанных между собой пространствах земли. Это будут, следовательно, не географические провинции, а типические аналогии"[45]. Поскольку аналогия – один из важных признаков формирования определенной научной идеологии, то можно сказать, что построение региональных типологий в ходе географического исследования, -- это идеологический акт, шаг, показывающий постепенное развитие хорологической концепции. Причинный анализ и связанное с ним изучение генезиса географических явлений не находят своего полного выражения в выделении типов: "...от строгой классификации приходится по большей части отказываться и удовлетворяться установлением типов, которые эмпирически охватывают некоторое количество признаков. (...) Хотя типы и могут быть обоснованны генетически, они все-таки не вытекают из вполне законченного каузального анализа; они стоят раздельно и не создают возможности судить о том, были ли исчерпаны все возможные гипотезы возникновения. Возникновение типов должно быть переходной ступенью к настоящей генетической классификации"[46]. Таким образом, выделение типов на земной поверхности не имеет прямого отношения к предмету географии, понимаемому в рамках хорологической концепции. Региональная типология в этом смысле – это искусственная классификация в противоположность районированию как естественному делению; и может лишь предшествовать собственно районированию. Понятие географического комплекса и районирование Если выделение типов на земной поверхности – это лишь статистическое распределение и не является по существу районированием, то проблема построения генетической концепции должна фокусироваться в понятии географического комплекса или системы. Понятие географического комплекса включает в себя оба отношения, лежащие в основе хорологической концепции: "Одно из них – это соответствующее временной связи последовательных событий различие, от места к месту вместе с пространственной связью рядом находящихся предметов, т. е. с географическими комплексами и системами, каковы речные системы, системы воздушных течений, транспортные районы и др. (...) Второе отношение – это причинная связь между соединенными на одном месте земли различными царствами природы и их различными явлениями"[47]. Фиксирование пространственных связей рядом находящихся предметов означает одновременно изучение причинности. Причинный анализ – предпосылка создания генетической концепции. Генетическая концепция в силу своего определения должна носить, по возможности, всеобщий характер. Географические комплексы охватывают не все явления, первоначально рассматриваемые географией: "Явления, которые лишены подобной (причинной – Д. З.) связи с другими явлениями той же самой области земли, или связи, которых мы не познали, не входят в область географического рассмотрения"[48]. Определение географического положения как результат изучения первого отношения – различий от места к месту – необходимо, но недостаточно для обнаружения причинных связей. Для этого автор хорологической концепции обращается к системному подходу. Общенаучный системный подход предполагает исследование генезиса систем, поэтому географические комплексы рассматриваются Геттнером как системы. Переход к изучению географических комплексов как систем обнаруживает их двойственную природу: "Системы ...являются ...индивидуальными комплексными понятиями; ибо, охватывая собой сумму географических индивидуумов, они в то же время и сами являются индивидуумами, так как каждая система, как таковая, имеет определенные, основанные на взаимоотношении частей свойства"[49]. Становление хорологической концепции как генетической возможно путем исследования индивидуальной природы географической системы: "Если комплексная природа системы требует ее особого рассмотрения, то индивидуальная ее природа допускает наряду с этим применение к ней всего того порядка рассмотрения, который обыкновенно практикуется по отношению к географическим индивидуумам. Постольку же применимы к ней и общие правила географической классификации. Помимо установления рядов по величине и других искусственных классификаций, мы и здесь должны пытаться прийти к естественной классификации на основании совокупности признаков, по выражающемуся в ней генезису системы"[50]. Комплексная природа системы требует изучения ее как взаимосвязанных частей единого целого: "Части какой-либо системы движения или вообще участка земли, между которыми существуют взаимоотношения по положению, могут... быть сравниваемы с органами живых существ; системы в целом мы можем обозначить выражением, которое иногда употреблял Карл Риттер[51], ф и з и о л о г и ч е с к и е и н д и в и д у у м ы, а формацию различных частей обозначать словом р а с ч л е н е н и е"[52]. Определенные отношения между частями систем ведут к изменениям их свойств, что происходит в движении самих систем. Исследование географических комплексов возможно именно как исследование систем движения: "Каждой части в системе присущи определенные свойства; например, область начала движения, средний отрезок его и область конца по большей части различны. Но между различными частями существуют определенные отношения, которые мы можем воспринимать как к о р р е л я ц и ю и х с в о й с т в; каждое изменение какой-либо части сопровождается определенным изменением другой. Вследствие этого к первоначальным свойствам отдельных частей присоединяются новые, присущие системе движения, как таковой, и особенно бросающиеся в глаза там, где различные части соприкасаются друг с другом – явления прибоя и т. д."[53]. Свойство движения – его продолжительность во времени: "...движения или другие отношения положения могут быть временными и второстепенными и восприниматься лишь как нарушения, но они могут быть также продолжительными и существенными и приобретать поэтому большое географическое значение. Важные различия вытекают из отношения их продолжительности к продолжительности их действия"[54]. Время имманентно присуще географическим комплексам как развивающимся системам. Районирование как хорологическая задача Районирование в рамках концепции Геттнера – это чисто хорологическая задача, поэтому время в процессе районирования как акта географического познания должно быть полностью устранено. Изучение географических комплексов в процессе районирования является необходимостью, но оно не снимает проблему районирования как таковую: "Части света, страны, ландшафты и вообще естественные области должны быть основаны на понятии комплекса; но соединение того или иного количества стран в один комплекс, которому приписываются индивидуальность и самостоятельная жизнь, оправдывается только в том случае, если они теснее связаны между собой, чем с остальными странами"[55]. Максимальное выявление пространственных различий посредством исследования географических комплексов у Геттнера недостижимо, поскольку комплексы – это системы, развивающиеся во времени. Районирование – это известная абсолютизация пространственных отношений, поэтому его невозможно описать и объяснить с помощью системного подхода, понимаемого хорологически. В этом смысле, если выделение типов на земной поверхности – еще не районирование, то изучение географических комплексов – уже не районирование. Отсутствие причинной зависимости между типологическим и системным подходами в процессе районирования в рамках хорологической концепции препятствует их соединению и научному решению задачи районирования. Это решение вновь ищется Геттнером с помощью хорологического подхода: "...причинное исследование показывает, что приоритет принадлежит крупным однократным явлениям, которые затем уже разлагаются на множество мелких, до известной степени однородных явлений. Горная страна имеет приоритет (ist früher als) перед отдельной вершиной или отдельной долиной, большая атмосферическая циркуляция – перед климатами отдельных мест земли, которые только из нее и могут быть выведены"[56]. Содержательное решение задачи должно быть одновременно и логическим решением. Но на этом уровне типы и комплексы несовместимы: "При чисто логическом рассмотрении можно поддаться искушению считать отдельно существующие факты, охватываемые при помощи родовых понятий, за первичные и объяснять комплексы и системы как сочетания этих первичных фактов..."[57]. Формально-логическое решение вопроса сводит географические комплексы фактически к совокупности типологий и классификаций, что ведет к уничтожению сущности районирования как чисто хорологической задачи – пространственные связи явлений в данном случае практически выхолащиваются и становятся в содержательном отношении ненужными. Научная идеология и районирование Верификация районирования как хорологической задачи и одновременно невозможность ее научного решения в рамках хорологической концепции определяют необходимость идеологического решения. Особенность всякого идеологического акта в сфере научной деятельности – это вера в возможность научного разрешения возникающей проблемы: "Ответ на этот вопрос должен подвести итоги всем нашим знаниям в каждой из отраслей географии. Он может быть дан только на основании углубленного исследования отдельных циклов явлений"[58]. В этом утверждении отражается основное методологическое противоречие хорологической концепции, поскольку исследование циклов явлений по-прежнему означает неустранимость проблемы времени в хорологическом исследовании. Проблема времени, не будучи решена радикально, трансформирует в сознании географа-исследователя главную задачу хорологического исследования – выявление пространственных различий земной поверхности. Трансформация этой задачи (путь от выявления пространственных различий земной поверхности к исследованию циклов явлений) ведет к постоянному повторению ее сути, что видно из самого текста книги. Постоянное повторение – это попытка снять основное методологическое противоречие хорологической концепции, развивающееся и обостряющееся в процессе районирования. Хорологическая концепция вступила в новый этап развития. Условно его можно назвать "идеологическим". Рассмотрение процедур географического районирования, по существу, содержательное ядро этого этапа. Представление о неразрешимости научной проблемы районирования замещается идеологическим представлением о районировании как простой сумме хорологических знаний: "...естественные ландшафты являются ведь ни чем иным, как простым выражением совокупности всех знаний о сходствах, различиях и пространственных отношениях"[59]. Этим идеологическим актом утверждается всеобщность районирования как акта географического познания. Однако представляемая в идеологическом сознании, формируемом хорологической концепцией, всеобщность районирования сталкивается с его уникальностью в научном отношении. Уникальность процесса районирования в рамках хорологической концепции – следствие абсолютизации пространственных отношений, когда время практически исключается из географического исследования (как и писалось выше). Исключение времени означает в пределе неповторимость самого процесса районирования: "В географии установление естественных ландшафтов должно быть также прежде всего делом углубляющихся в природу отдельных исследований..."[60]. Всеобщность как возможность постоянного повторения вступает в противоречие с уникальностью процесса районирования. Методологическое противоречие хорологической концепции приобретает новую, идеологическую форму. Аналогия и развитие хорологической концепции Новая идеологическая форма – это аналогия. В аналогии как развивающемся идеологическом акте происходит дальнейшая трансформация сущности хорологической концепции. Идеологический результат, достигаемый аналогией, -- это очищение районирования от его конкретного содержания. Изучаемое явление объясняется исходя не из его внутренней сущности, а внешними средствами. Аналогия как попытка внешней аргументации в объяснении районирования означает недостаточную содержательность и формальный характер самого объяснения. Районирование в аналогии с исторической периодизацией есть прежде всего формально-логическая операция разложения целого на части: "Деление земли на части света, страны, ландшафты в логическом отношении соответствует периодизации, применяющейся в истории и исторической геологии; ибо в обоих случаях речь идет о том, чтобы разложить связное целое на части для того, чтобы лучше его понять и изобразить..."[61]. Недостаточная содержательность аналогии районирования с исторической периодизацией возвращает к предварительной научной постановке проблемы районирования. Такая постановка предполагает поиск различий между изучаемыми явлениями и его окружением: "...ни там, ни здесь нет всеобщего деления, потому что различные явления различно районируются..."[62]. Аналогия между районированием и периодизацией приобретает содержательный смысл благодаря выявлению различий между ними: "Но между делением в истории и делением в географии существует значительная разница. В истории речь идет о последовательности явлений во времени, о порядке следования их одно за другим (um ein Nacheinander), в географии – о пространственном сосуществовании явлений одного рядом с другим"[63]. Содержательное выявление этих различий вновь ведет к обострению методологического противоречия хорологической концепции – между пространственными и причинно-следственными, временными отношениями, которое выражается в понятии пространственного сосуществования. Пространственное сосуществование означает, с нашей точки зрения, автономность, определенную независимость явлений и предметов, объединенных географическим положением, находящихся рядом. Подобная автономность не подразумевает обязательных пространственных связей между явлениями. Отсутствие обязательных пространственных отношений – это отрицание всеобщей пространственной упорядоченности: "...порядок частей света, стран и ландшафтов произволен, ни одна из них не может претендовать на первенство. (...) Мысль, которая еще могла возникнуть у Риттера, о том, чтобы приписывать странам, расположенным в центре материка, господствующую роль в качестве его ядра и поэтому ставить их впереди, исходит из неправильного представления. Никакой табели о рангах для стран не существует."[64]. Тем самым утверждается идеологический характер хорологической концепции, поскольку не соблюдается основное научное требование – достижение, по возможности, всеобщей связности и упорядоченности для изучаемых явлений. Идеологический характер хорологической концепции проявляется также в отказе от рассмотрения временных отношений для достижения возможной пространственной упорядоченности стран и районов: "Для стран Европы установлен, в качестве естественного порядка, тот порядок, в котором они пробуждались к исторической жизни; но эта точка зрения – односторонняя и для природы стран не имеет значения. Само понятие о возрасте стран слишком неопределенно, чтобы можно было им руководствоваться"[65]. Таким образом, идеологическое развитие хорологической концепции приводит к двойному отрицанию обоих сторон методологического противоречия, содержащегося в ее основании (всеобщности и уникальности). Двойное отрицание означает исчерпание идеологической аргументации и идеологический кризис хорологической концепции. Постоянный повтор хорологической идеи уже невозможен, поскольку районирование, основное содержательное ядро концепции, перестает быть объектом строго научного, в классическом понимании, исследования. Невозможность дальнейшего эффективного идеологического повтора ведет как бы к самоуничтожению сущности хорологической концепции, понимаемой методологически как стремление к достижению географией основных параметров объективного научного знания. Районирование подменяется пространственной упорядоченностью рассматриваемых явлений. Если районирование можно представить как хорологически содержательный процесс, то пространственная упорядоченность есть лишь внешняя, формально-логическая сторона этого процесса. Требование пространственной упорядоченности не может быть спецификой географической науки, ибо оно – атрибут сознания как такового, включающего в себя пространственные представления. Пространственное сосуществование и идеология хорологической концепции Высокая сосна роняла тень на него и на книгу, которую он читал. Ван позаимствовал ее с полки, содержавшей разного рода медицинские руководства, потрепанные детективы, сборник рассказов Монпарнасса "Rivière de Diamants" и вот этот номер "Журнала современной науки" с трудной статьей Рипли "Строение пространства". Ван уже несколько дней возился с ее фальшивыми формулами и чертежами и понимал, что не успеет целиком усвоить статью до своей завтрашней выписки из больницы "Озерные виды". Владимир Набоков. Ада, или Радости страсти (пер. с англ. Сергея Ильина) Так как пространственные представления имманентно присущи сознанию, то исчезновение или аннигиляция хорологической идеи, по-видимому, невозможны, -- она сохраняется и получает развитие в понятии пространственного сосуществования. Пространственное сосуществование – потенциально чисто хорологическое понятие; временные отношения не входят в его содержание. В хорологическом смысле оно до конца не определено, что позволяет исследовать все пространственные отношения изучаемых явлений. Отсутствие данных о всех пространственных связях изучаемого явления в конкретный момент времени означает, что потенциально существующие, но окончательно не детерминированные, пространственные отношения неизбежно становятся в сознании временными. Недостаточность сведений о географическом положении отдельных предметов и явлений на земной поверхности – это основание для замещения "пространственного вакуума" в сознании данными об их временной доступности. Пространственное сосуществование оказывается в хорологическом сознании и временным сосуществованием. Следовательно, в рамках идеологии хорологической концепции пространственное сосуществование остается логически не расчлененным и содержательно не понятым. Современная российская география и ее философские основания Ткань Пространства есть не ткань Времени, но вскормленное релятивистами разномастное четырехмерное посмешище – четвероногое, которому одну из ног заменили на призрак ноги. Владимир Набоков. Ада, или Радости страсти (пер. с англ. Сергея Ильина) Современная российская география "тянется" к философии. Это показали известные публикации в журнале "Вопросы философии" на рубеже 1990-х годов[66]. Все они были основаны именно на хорологическом подходе и рассмотрении основных методологических и философских проблем географии. Так, использование хорологического подхода мотивировалось тем, что "...любая деятельность людей сама дифференцирует пространство, даже совершенно однородное"[67]. Наиболее сильный удар по обветшавшим догмам советской географии, которая активно критиковала хорологическую концепцию, был нанесен статьей Б. Б. Родомана[68]. Воззрения А. Геттнера были органично встроены автором этой статьи в фундамент современных географических представлений. "Модель Канта-Геттнера проста, изящна и продуктивна. Вопреки распространенному мнению, она не отрывает "материю" от пространства и времени, а, наоборот, позволяет ее с ними логично соединять, сознательно двигаясь вдоль разных профилей одного и того же бытия, вырезая из мира четко ограниченные блоки; не запрещает географу заниматься историей своих объектов, а ботанику – их географией; допускает науки с двойным и даже с тройным гражданством, как, например, историческую экономическую географию или палеогеоморфологию"[69]. Особенно важным следствием плодотворного использования хорологического подхода стало изобретение научных картоидов, благодаря которым "...география сделала эпохальный шаг: нашла способ наглядного картографического отображения не единичных, а общих высказываний, составляющих суть науки; изобрела наглядные структурные формулы географических явлений и законов"[70]. Внедрение картоидов в научную практику и их теоретико-методологическое осмысление означали качественное развитие хорологической концепции. География "повернулась лицом" к пространственно-образным представлением окружающего мира и вернулась на новом витке своего развития к проблеме географического образа (образов) мира. Следует отметить, что этот фундаментально важный методологический поворот не был замечен всем географическим сообществом. Классическая географическая теория диффузии нововведений, которая была разработана шведским географом Т. Хегерстрандом, оправдалась и в этот раз. На периферии (не обязательно географической, но, скорее, методологической) научного географического сообщества в России продолжают сохраняться и до сих пор анти- или вне-хорологические представления о цели и задачах географии[71]. Характерно, что эта методологическая ("антихорологическая") линия может существовать, по-видимому, лишь в контексте отталкивания или отторжения хорологического подхода в географии. "В сущности А. Геттнер вслед за немецким философом В. Вундтом проводил кантианскую идею: различие между науками обусловлено не своеобразием их объектов, а лишь различием наших точек зрения на объект. Субъективно-идеалистическая и метафизическая классификация А. Геттнера в действительности упраздняла географию как науку"[72]. Спор в данном случае идет в совершенно различных методологических плоскостях, и ситуацию взаимного непонимания определяет разница в размерах, ширине, масштабности самого методологического поля, которое задает соответствующие координаты методологического поиска. Реальное и эффективное применение хорологического подхода в географических исследованиях подразумевает естественный и достаточно рациональный синтез пространственной и временной координат. Так, изучение взаимодействия технологического прогресса и территориальной структуры хозяйства основано именно на прослеживании пространственной диффузии основных технологических нововведений, но сама эта пространственная диффузия "...растягивалась на столетия"[73]. Это привело к закономерному выделению стадий эволюции территориальной структуры хозяйства, при этом главные их характеристики связаны с качеством и структурными особенностями экономико- и социально-географического пространства[74]. Таким образом, временные этапы пространственного развития какого-либо явления заполняются как бы своим пространственно-географическим эквивалентом и становятся уже синтетическим, хорологическим по существу научным продуктом. Хорологический подход в современных географических исследованиях ведет и к собственно методическим изменениям. Сам объект исследования – географическое пространство – становится как бы расплывчатым, нечетким, и стимулирует применение адекватных этой методологической ситуации средств. Классическая для современной социально-экономической географии проблема центра и периферии нуждается уже в неклассическом для этой научной области исследовательском аппарате. "Недостаточно высокая определенность, расплывчатость содержания многих интересов в территориальных системах дают основания считать, что при отыскании компромиссов значение и возможности строгих методов сравнительно ограничены и на первый план выступает неформальный и полуформальный исследовательский аппарат, основу которого можно видеть прежде всего в методах экспертных оценок и теории размытых множеств"[75]. Рассмотрение проблемы центра и периферии во все новых содержательно-методологических срезах и контекстах, как в данном случае (территориальная справедливость) почти автоматически может привести к быстрому умножению и расширению всего спектра возможных географических методик и приемов исследования. Подобные изменения проходят пока более на интуитивном уровне, чем на уровне осмысленной и целенаправленной рефлексии. Объект исследования постоянно изменяется, находится в динамике и ставит все новые и новые задачи. Этот процесс требует, по-видимому, отчетливого осознания структурных основ взаимодействия самого объекта географических исследований и исследователя, который находится, по сути, внутри объекта. Географическое пространство окружает географа-исследователя и меняет свою конфигурацию в зависимости от тех или иных его действий. Задается, таким образом, ситуация, которая ориентирована на выработку динамичной исследовательской позиции. Эта позиция должна постоянно как бы опережать оперативно свой "ускользающий" объект и строить его превентивные конфигурации. Проделанный нами подробный и детальный анализ хорологической концепции и предварительная оценка ее рецепции в современной российской географии позволяют сделать несколько обобщающих выводов. Во-первых, следует признать, что влияние хорологической концепции на современную географическую науку, безусловно, велико. Во-вторых, представляется ясным тот факт, что сама хорологическая концепция в ее первоначальном виде (в ее классическом, геттнеровском варианте) не приспособлена для "прямого" ее использования в создании новых, постхорологических географических концепций. В-третьих, очевидно, что методологические противоречия, заложенные в хорологической концепции, являются тем "трамплином", который может помочь в разработке принципиально нового взгляда на изучение географического пространства. В-четвертых, успешное развитие каких-либо новых постхорологических концепций в географии связано, как нам кажется, с известным дистанцированием от классических схем исследования пространственных (территориальных) структур. В последующих разделах книги автор пытается развить эти положения на примере концепции географических образов. [1]

Текст данного раздела в сокращенном и измененном виде готовится к печати в: Известия РАН. Серия географическая. 1999. [2] См.: Джонстон Р. Дж. География и географы: Очерк развития англо-американской социальной географии после 1945 г. / Пер. с англ. М., 1987; Джеймс П., Мартин Дж. Все возможные миры / Пер. с англ. М., 1988. [3] Геттнер А. География. Ее история, сущность и методы. Л.-М., 1930. [4] Баранский Н. Н. От редактора // Геттнер А. Указ. соч.; Анучин В. А. Теоретические проблемы географии. М., 1960; Он же. Теоретические основы географии. М., 1972; Исаченко А. Г. Развитие географических идей. М., 1971; Саушкин Ю. Г. История и методология географической науки (курс лекций). М., 1976; Ишмуратов Б. М. Региональные системы производительных сил (методологические основы географического анализа). Новосибирск, 1979; Семевский Б. Н. Теоретическая экономгеография. Л., 1981; Мересте У. И., Ныммик С. Я. Современная география: Вопросы теории. М., 1984; Мукитанов Н. К. От Страбона до наших дней: (Эволюция географических представлений и идей). М., 1985, и др. См. также первоначальные тезисы настоящей работы: Замятин Д. Н. Методологический анализ хорологической концепции в географии // Теоретические проблемы социально-экономической географии и совершенствование подготовки современного учителя. Тезисы Всесоюзной научно-практической конференции. Смоленск, 1991. Ч. 1. [5] Геттнер А. Указ. соч. С. 120. [6] Там же. С. 115. [7] Там же. С. 195. [8] Там же. С. 113. [9] Там же. С. 200. [10] Там же. С. 265. [11] Там же. С. 113. [12] Там же. [13] Там же. С. 307. [14] Там же. С. 303. [15] Там же. С. 371. [16] Там же. С. 393-394. [17] Там же. [18] Там же. С. 394. [19] См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. [20] См.: Розов М. А. Понятие исследовательской программы // Исследовательские программы в современной науке. Новосибирск, 1987. С. 7-26. [21] См.: Шупер В. А. Формирование исследовательских программ в экономической и социальной географии // Исследовательские программы в современной науке. Новосибирск. 1987. С. 213-214. [22] См.: Розов М. А. Указ. соч. С. 19. [23] Там же. С. 22. [24] Геттнер А. Указ. соч. С. 248. [25] Там же. С. 285. [26] Там же. С. 278. [27] Там же. С. 119-120. [28] См.: Мамардашвили М. К. Анализ сознания в работах Маркса // Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1992; Он же. Превращенные формы (О необходимости иррациональных выражений) // Там же; Мамардашвили М. К. Классический и неклассический идеалы рациональности. М., 1984. [29] Геттнер А. Указ. соч. С. 114-115. [30] Баранский Н. Н. Указ. соч. С. 3. [31] Геттнер А. Указ. соч. С. 196. [32] Там же. С. 213. [33] Там же. [34] Там же. С. 214. [35] Там же. С. 121. [36] Кант И. План лекций по физической географии и уведомление о них // Кант И. Собр. соч. В 8-ми тт. Т. 1. М., 1994. [37] Геттнер А. Указ. соч. С. 122. [38] Там же. С. 213. [39] Там же. [40] Там же. С. 213-214. [41] Там же. С. 121. [42] Там же. С. 278. [43] Там же. С. 253. [44] Там же. С. 252-253. [45] Там же. С. 251. [46] Там же. С. 250. [47] Там же. С. 119. [48] Там же. С. 119-120. [49] Там же. С. 252. [50] Там же. [51] Риттер Карл (1779-1859) – выдающийся немецкий географ; автор 19-томного труда "Землеведение"; родоначальник хорологической концепции в географии. [52] Геттнер А. Указ. соч. С. 252. [53] Там же. [54] Там же. С. 251. [55] Там же. С. 275. [56] Там же. С. 253. [57] Там же. [58] Там же. [59] Там же. С. 278. [60] Там же. [61] Там же. С. 286. [62] Там же. [63] Там же. [64] Там же. [65] Там же. [66] См.: Зимин Б. Н., Шупер В. А. Забытая наука? // Вопросы философии. 1989. № 6; Родоман Б. Б. Уроки географии // Там же. 1990. № 4; Реймерс Н. Ф., Шупер В. А. Кризис науки или беда цивилизации? // Там же. 1991. № 6. [67] Зимин Б. Н., Шупер В. А. Указ. соч. С. 167. [68] Родоман Б. Б. Указ. соч. [69] Там же. С. 37. [70] Там же. С. 43. [71] См.: Кузнецов П. С. О связях географии с философией // География и природные ресурсы. 1996. № 4. [72] Там же. С. 185. [73] Стрелецкий В. Н. Технологический прогресс и территориальная структура хозяйства: историческая траектория взаимодействия (на примере Германии) // Известия РАН. Серия географическая. 1995. № 1. С. 75. [74] Там же. С. 76-77. [75] Котляков В. М., Трофимов А. М., Селиверстов Ю. П., Хузеев Р. Г., Комарова В. Н. Центр и периферия: проблема территориальной справедливости (вопросы методологии) // Известия РАН. Серия географическая. 1998. № 1. С. 41.