Театральный режиссер Кэти Митчелл усматривает в «Гамлете» токсичную маскулинность: Я нахожу «Гамлета» оскорбительным с точки зрения гендера. Эта пьеса — что-то вроде чествования жестокого депрессивного мужчины, от которого я порядком устала. И эта идея «Гамлета» — идея депрессивного, героического, жестокого мужчины — по-прежнему занимает место в нашей культуре. Чтобы доказать пустоту жизни Офелии, обращение с которой называет сексистским и несправедливым, Митчелл поставила спектакль Ophelias Zimmer. Два сценических часа Офелия, «освобожденная от Гамлета», сидит в комнате, шьет, читает или спит. Режиссер обосновала свою точку зрения, но пострадала аудитория: критики назвали спектакль бездействия Митчелл «впечатляюще скучным». Ее морализаторская деконструкция Шекспира неудачна не потому, что это деконструкция, а потому, что она морализаторская. 
Другой распространенный упрек — сексизм. Критик The Guardian Данута Кин считает, что обращение Шекспира с женскими персонажами заслуживает тэга#MeToo в твиттере: Найдите у Шекспира женщину, которая умна, сильна и обладает властью, и она обязательно закончит безумием (Офелия в «Гамлете»), молчанием (Сильвия в «Двух веронцах») или смертью (Гонерилья и Регана в «Короле Лире»). А если ей присуще какое-то достоинство, ее убивают в финале (Джульетта в «Ромео и Джульетте», Дездемона в «Отелло»). Обвинение не выдерживает критики по фактам. У Шекспира умирают люди всех полов и возрастов, в одном «Тите Андронике» это 14 персонажей. С ума сходят Лир и, вероятнее всего, Гамлет. Ромео умирает вместе с Джульеттой. Налицо гендерное и любое другое равенство, обеспеченное самой сутью трагедии: в ней никого не ждет счастливый конец.
Том Стоппард, показывая «Гамлета» глазами Розенкранца и Гильденстерна, написал абсурдистскую трагикомедию, наполнив пространство пьесы хаосом жизни. Митчелл же преподает урок, безжизненный и сухой, а дидактика очень близка к демагогии и очень далека от искусства.

Современные философы Алан Блум, Джон Серл и Марта Нуссбаум считают, что проблема заключена в массовом невежестве и общем падении уровня образования. Нуссбаум пишет: «Потеряно уважение к гуманитарным дисциплинам, а ведь они — важнейшая составляющая демократии».

Во время визита в Италию иранского правительства в Капитолийском музее прикрыли коробками статуи античных богинь, чтобы не оскорблять гостей их наготой. Искусствовед Витторио Сгарби назвал это действиями «невежественных баранов», а газеты поместили карикатуру: иранского президента ведут по музею с коробкой на голове — пусть не смотрит, если его это так оскорбляет.

Сам термин «политическая корректность» изначально был связан с Коммунистической партией. Современное значение он начал приобретать в 1960-х годах в политизированной американской учебной среде. Политкорректность — детище политики, с которой у искусства и творчества всегда были как минимум натянутые отношения вплоть до того, что политика их уничтожала. Там, где культурой правят идеология и политика, культура всегда будет сидеть в ошейнике и на цепи. В лучшем случае — в коробке.