Субстанция сверху как бог

1. Эволюция понятия субстанции
  Поскольку философская традиция выводит единство бытия из его многообразия, конструирует модель такого единства на основе понимания бытия как множественного, дробного, такое единство может выступать исключительно как гомогенность объектов, как их принадлежность к одной и той же общности, а именно - к субстанции. Следовательно, построение философией удовлетворительной модели субстанции и будет показателем способности философии познания единства различённого в понятиях бытия. Для самой философии это также и вопрос чести - оправдания выделяемых на философию бюджетных средств и сохранения статус-кво для уже состоявшихся авторитетов в области философии.
  Если покопаться в материалах на тему субстанции, то может обнаружиться, что вопрос непростой и очень запутанный, так как понятие субстанции за века своего существования претерпело множество изменений. Первоначально под субстанцией понималось некое объединяющее мир вещей начало, которое лежит во основе всех вещей, но к ним несводимо. Также и каждая вещь могла обладать субстанцией, сходной с субстанциями некоторого общего целого. Постепенно понятие о субстанции трансформировалось в признание её в качестве аналога бытия, но обладающего некоторыми определёнными свойствами. Спиноза приписывал субстанции обладание как физическими атрибутами - пространством и временем, так и мышлением. Гегель вообще отождествил бытие и субстанцию, оговорив только одно условие субстанции - отрицательность как оппозицию всему мыслимому в бытии и как принцип самоутверждения бытия через переход от несобственного состояния дробности к единству, к единению с самим собой. Надо думать, такой процесс перехода мыслился Гегелем пусть и вполне поддающимся фиксации в понятиях, но не имеющим завершения.

2. Традиционное понятие субстанции
  Традиционно субстанция понималась философией как существенная сторона объекта в противоположность акциденции как несущественной его стороне. Распространяя эту логику на всё бытие, философия выводила под субстанцией всего мира объектов сферу субъекта и его главное следствие, его основную идейную меланому - некую высшую сущность в иерархии сущностей всех объектов мира вещей. Эта сущность может иметь много имён, но основное и самое древнее из них - бог (у Гегеля - всемирный дух, мировая идея, некий всеобщий безличный субъект, а в более поздних нейтральных философских системах - абсолют), порождающий мир объектов или саморазвёртывающийся в их многообразие. Такая сущность может быть познана через отсекание в мышлении всех его несущественных свойств и признаков, всей возможной изменчивости мира вещей и концентрации внимания субъекта исключительно на том, что существенно для всего бытия мира вещей. Бог по умолчанию, якобы, всемогущ и беспристрастен, а значит - воплощает все возможные черты подобия, сходства между объектами как связи между ними.
  Следовательно, акциденцией в этом случае будет считаться бытие, в котором нет подобия объектов друг другу или, лучше сказать, степень их подобия убывает пропорционально удалению объектов от породившей их причины. Также традиционно философия подразумевала под акциденцией всего бытия мир отдельных разрозненных явлений, посредством которых он является сознанию человека или субъекту в его обычных жизненных обстоятельствах. Следуя такой концепции субстанции, как философу, так и неискушённому в философии обывателю становится совсем нетрудно отделить мысли о вечном от мирской суеты и попытаться приобщиться к вечности через употребление форменных одежд, унифицированных фирменных жестов, лозунгов, песнопений, факельных шествий, показательных экзекуций неугодных, посмевших самовольно выделиться своим частным мнением из общей массы восторженных поклонников идолизированной социумом идеи некоего высшего существа как модели гомогенности окружающей человека среды.

3. Иерархия сущностей от низших к высшим
  Гегель ничего не поменял в этом подходе, лишь редуцировал бога к мировому духу и даже безликому обобщённому субъекту, постаравшись максимально упростить религиозную иерархическую логику, придав ей видимость светской научности через повторение мантр о необходимости образования, о приобщении к истине, о восхождении мышления от одних, абстрагированных от конечной цели, понятий к другим, наиболее конкретным, приближённым к ней, как о философском научном методе. В лице Гегеля философская традиция, опирающаяся на методологию работы с наиболее общими понятиями или идеями в противовес работе с понятиями о единичных вещах в частных науках и инженерных дисциплинах, а потому называющая себя идеализмом, получила своё окончательное завершение, но по сути - достигла своего интеллектуального потолка.
  Многие философы после Гегеля пытались свергнуть его с пьедестала или, по крайней мере, реформировать его учение, приспособив это учение к конкретным текущим человеческим нуждам, но ни один из них не смог очеловечить, индивидуализировать субъекта, рассуждая только о некоем усреднённом его аналоге или, что не лучше, о его отдельных проявлениях, качествах и наклонностях в духе натурфилософии: типа - труд, воля, разум, эго, то есть - обо всём, на чём только можно выстроить иерархию сущностей, от высших элитарных, до низших вырожденных.

4. Противопоставление уровней иерархии
  Казалось бы, вполне логичный подход, не противоречит обычным человеческим представлениям об иерархии различных уровней организации биосферы и социума, где существует строгая субординация между низшими и высшими уровнями. Даже сам Гегель позиционировал свою философскую концепцию как систему философии в противоположность любому несистематическому знанию о бытии и очень гордился этим. Для него термин "система" олицетворял обозначение высшего уровня организации элементов, из которых состоит бытие. Гегель мог бы при желании вообще создать теорию систем, но он был всего лишь писателем и не проявлял интереса к инженерному знанию.
  Гегелю было достаточно знать, что над элементами сверху стоит система, а элементы и подсистемы просто обязаны ей кланяться. Однако при ближайшем рассмотрении, применяя теорию систем, можно заметить, что бог, порождая объекты, порождает только элементы систем, но не способен образовать, создать сами системы. Понимание бога как сверхсистемы, как верхней границы субстанции исключает существование наряду с богом ещё каких-либо систем, обладающих высшим творческим потенциалом, кроме наличия элементов, составляющих бытие бога как сверхсистемы. В таком универсуме элементы творить не способны, будучи не в состоянии ни распасться, ни соединиться друг с другом, в условиях тотального дефицита систем они становятся изолированными друг от друга, а значит - не имеющими никакой, даже самой минимальной степени гомогенности по отношению друг к другу. В противном случае философии пришлось бы признать наличие неисчислимого множества множеств богов (духов, абсолютов), порождающих каждую локальную систему и её подсистемы, но не имеющих никакой общей для всех множеств сверхсистемы как универсальной взаимосвязи объектов. Но философия таким родом конструирования гомогенности не занимается.
  Тем не менее, можно сконструировать религию или подобную ей философскую концепцию из произвольно выбранных из окружающей человека действительности персонажей, реальных или предполагаемых, а также придумав для них что-то вроде сценической интриги, типа эпоса. Но это ничего изменить не может, так как законы развёртывания сюжета всё равно будут те же самые. Избежать противопоставления низших познавательных и реинкарнационных уровней высшим не удастся. Обязательно придётся назначить кого-то основным всемогущим и справедливым, а другого виновным, а потому гонимым. И эти иерархические уровни также не будут ничем связаны, никакой гомогенностью, кроме взаимной неприязни. Такова цена антропоморфного понимания гомогенности объектов - однородности бытия, поделенного сознанием посредством понятий на отдельные части и элементы.

5. Субстанция мира вещей и субстанция вещи
  Получается, субстанция отдельного локального объекта и субстанция всего мира вещей существенно отличаются друг от друга. Вещь может как входить в систему на правах элемента, так и сама являться системой для составляющих его элементов. Однако бог может быть только системой по отношению к другим системам как его элементам, но сам не может быть элементом никакой другой системы. Таким образом, модель бога как субстанции способна собрать в единое целое всё бытие мира вещей, кроме пары самого бога и сконструированного им единства. В этом случае уже само порождённое, образованное, сконструированное богом единство начинает играть роль сверхбога, субстанции, однородной как для бога, так и для всех порождённых им единств, теряясь, тем не менее, в силу своей перманентной незавершённости в темноте принципиального незнания о такого рода субстанции.
  Такая уж судьба у философии - плодить абстракции одна абстрактнее другой в условиях, когда этот литературный процесс некому остановить. Ни один из философов не решится сказать - всё, приехали, я есть система, чтобы его не затоптали за такую наглость, но будет смиренно сидеть и изобретать какое-то новое, ещё более изощрённое и более отдалённое единство мира вещей, которое, с одной стороны, обнимало бы вещи и делилось с ними подобием, а с другой, не мешало бы им самим образовывать всякого рода локальные альянсы и коалиции. Однако на двух стульях философу усидеть бывает сложно, особенно когда речь идёт о гомогенности объектов.

6. Противоположность сверхсистемы самой себе
  Бога как сверхсистему, как субстанцию всего мира вещей очень легко постулировать, здесь нет никакой философской ответственности. Сверхсистема будто бы есть, только пути к ней пусть ищут другие, сколько их жизни хватит. Но тогда подобная изолированная субстанция не может иметь никаких подобий во всём многообразии мира вещей, который будет выступать по отношению к ней лишь в качестве одного неограниченного набора акциденций и который получает возможность к саморазвёртыванию и саморазвитию только через через отступление от субстанции, через противостояние с ней. Такой странный поворот логики постулирования бога в качестве субстанции отражается в допущении в рамках любой значительной религии зеркальной противоположности бога - дьявола, сатаны, шайтана, как прямое запрещение произвольного трактования религиозных догматов разного рода отступниками и еретиками.
  По сути, современные религиозные конфликты до сих пор решают вопрос о гомогенности бытия в различных его интерпретациях, только уже современными военными средствами. И здесь продолжительность жизни каждого отдельного субъекта не играет никакой роли, значим только сам путь к богу, а точнее - критерий его прямизны. Только Кант уже давно решил этот вопрос, когда изобрёл "вещь-в-себе", самодостаточную и потому непознаваемую, отказавшись, таким образом, вообще от познаваемости единства множественного бытия или субстанции.