Демократия есть одурачивание народа

при помощи народа ради блага народа.

(Оскар Уайльд)

Сегодня общепринято считать, что демократия, во всех смыслах лучше тоталитаризма. Ну, во-первых, в демократическом обществе выше материальное благосостояние людей. Поскольку, считается, что здесь нет ограничений на свободу раскрытия всех возможностей и талантов любого члена общества. А если человек может делать то, что у него лучше всего получается, значит и денег на этом он будет делать больше. К тому же, здесь, верхушка наиболее обеспеченных людей, вынуждена, через прогрессивную налоговую систему, делиться существенной долей своих богатств, со всеми членами общества. Во-вторых, почему-то считается, что демократическое построение общественных институтов, гораздо справедливее, чем авторитарное управление. Воля большинства «по определению» лучше, чем воля меньшинства. А равенство всех перед законом, « расчесывание всех под одну гребенку», вообще рассматривается как главная ценность демократии. И наконец, в-третьих, демократическое устройство общества наиболее предпочтительней и в нравственном отношении. Здесь более обеспечена защита слабых, больных, материально необеспеченных людей. Меньше распространено применение физического насилия. Насилия над личностью. Уважается свобода вероисповедания. И так далее, и тому подобное.

Из всего перечисленного, соглашусь только с первым. И то, с большими оговорками. С остальным - никогда. Такое нестандартное заявление требует веских доводов в свою пользу. Извольте.

Итак, внедрение демократических основ во все структуры государственного и общественного управления означает - переход системы под названием человеческая цивилизация, на следующую ступень прогрессивного развития. Этого никто не собирается отрицать. Однако, хорошо это или плохо – переход человечества на следующую ступень прогрессивного развития? Тут возникает вопрос. Для кого как. Для того, кто управляет такой системой, это, наверное, хорошо. Давайте посмотрим на проблему с его точки зрения.

Вот, возникло новое сообщество людей. Оно еще нестабильно. Окружено множеством «врагов». Здесь невозможна никакая демократия. Только грубая физическая сила. Мужская сила воли. Нужно просто выжить. Выжить любой ценой. И, естественно, в таких условиях требуется централизация власти над обществом. Как единоначалие в армии. Сверху виднее, что происходит на «фронтах» войны за обладание жизненным пространством. Но и внутри общества тоже надо усмирять непокорных. Большинству хочется покоя. Хочется бросить «оружие» и разбежаться по домам, строить свое личное маленькое счастье. Но не время еще. Нужно немного подождать. Подождать, когда изменится обстановка. Когда логика дальнейшего развития потребует других способов управления обществом.

Ранее, в статье о мужчине и женщине, я рассуждал о неизбежности смены мужского стиля руководства, женским. Так вот, неизбежность смены тоталитарного руководства обществом, на демократическое – это другой взгляд на тот же самый процесс. В физике он называется – второй закон термодинамики. В философии – закон субстанциального тяготения, или, по другому, закон становления бытия от менее общего к более общему.

Незримый «руководитель человеческого общества», по окончании «боев» за место под солнцем, понимает, что управлять станет гораздо легче, если «отдать инициативу на места». Зачем ему думать за каждого. Это очень хлопотно. Отнимает все свободное время. Пусть каждый общественный институт, каждая организация, каждая группа людей, решает все свои внутренние дела сама, у себя на месте. Как решает? Да очень просто. Большинством. Как решит большинство общего собрания, так и будет.

Представьте себе автомобилиста, вынужденного ездить на не очень исправном автомобиле. Каждый день ему приходится останавливаться в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время и лезть под капот, а может даже и под днище автомобиля, чтобы отыскать неожиданно возникшую неисправность. И потом ее устранять. Согласитесь, это не очень приятно. Врагу не пожелаешь. А если сделать так, чтобы каждый механизм автомобиля, при возникновении поломки, сам бы «опросил» все, входящие в его состав элементы, и, путем их «голосования», определил бы метод ее устранения. А водителю осталось бы только, следить за дорогой. Хотя и эту задачу можно поручить автопилоту. Вот именно для этих целей, избавления субъекта общества от лишнего труда, и придумана демократия. Ни для чего иного?

Иногда, впрочем, даже демократическим голосованием, не решить всех проблем. Иногда, для осуществления решений большинства, требуются дополнительные ресурсы. А их нет. Это, как в примере с автомобилистом. Механизму, самостоятельно отыскавшему поломку, требуется вдруг новая запасная часть. Где ее взять? Тут на помощь приходит такое экономическое понятие, как – ликвидность.

Ликвидность – это неизбежный спутник демократии. Без нее она не сможет продемонстрировать всю свою силу. Вот представьте себе, вы идете по пустыне. Вам захотелось пить. И вдруг, ниоткуда, возникает вода. Вы напились, и вода так же неожиданно исчезает. Примерно так работает принцип ликвидности. Только вместо воды, здесь нужно понимать появление абсолютно любого ресурса. И конечно, главнейшего среди всех, финансового ресурса. Как это достигается? Ну, во-первых, должен быть склад, где всегда, в наличии, имеются эти ресурсы. Такой склад называется рынок. Во-вторых, должны быть четко прописаны, и строго выполняться, процедуры доставки этих ресурсов в требуемую область их использования. И наконец, главное, должна быть обеспечена инфраструктура их доставки в любую точку предпринимательской деятельности людей. А в этом может помочь только демократия, и больше ничего.

Ранее я уже упоминал о главном законе управления «Разделяй и властвуй». Чтобы получить эффективное демократическое общество, нужно, не просто, отдать власть в руки большинства. Нужно сначала сформировать это самое большинство. Путем деления любых центров принятия решений, на как можно большее количество мелких частей.

К примеру, у нас имелся управляющий, который отвечал за все, на подведомственном ему участке управления. Но это же… волюнтаризм. Заменим его большой группой «ответственных товарищей из низов». Теперь все соответствует демократическим принципам управления. Так и во всем. Создается множество комиссий, контрольных органов, общественных организаций, представительных органов власти. На каждого члена общества возлагается святая обязанность – избирать, и святое право – быть избранным. Авторитарный монолит превращается в текучую массу, стремящуюся заполнить все поры общественного организма. Она проникает во все «медвежьи углы». И везде она копирует себя, создает однотипную инфраструктуру управления. И именно через эту инфраструктуру, ликвидность осуществляет поставки необходимых ресурсов. Из одного центра управления, финансовые потоки, мгновенно перетекают в любой другой. Даже в самый отдаленный. Но только, если там отыскивается большинство, которому их можно доверить.

Вот так осуществляется демократия. Мелкие люди на местах принимают мелкие решения. И вносят свои мелкие мнения в автоматическую систему сбора данных для принятия решений крупных. Ресурсы автоматически перетекают из одного места в другое. Автоматически меняются законы, если меняется мнение большинства. Все крутится, двигается, функционирует. Саморегулируется и самоочищается. Растет материальное благосостояние общества. И только конкретного человека не видно за всей этой идеально работающей машиной демократического развития цивилизации. Это не удивительно. «По мере того, как человечество совершенствуется, человек деградирует». (Г.Флобер)

Поговорим о справедливости подобного устройства общественного организма. Смотрите. При тоталитаризме всегда имеется конкретный человек, ответственный за все происходящее на вверенном ему участке управления. А главный из них – тиран, отвечает целиком, за действия всех своих наместников. Если кто-то из этих наместников принял неправильное решение, это видно всем. Все пристально наблюдают, что будет дальше. Как поведет себя тиран, в условиях, когда один из его подчиненных совершил ошибку? Может быть, он даст ему еще один шанс. А может быть – отправит в отставку. В любом случае, ответственность за дальнейшее развитие ситуации, берет на себя уже сам тиран. А что будет, если и он совершит ошибку? И не одну. Что, если все его решения будут не во благо народа, а наоборот, приведут к его обнищанию. Тут виден закономерный, явно прослеживаемый выход. Бунт. Восстание. Революция. Конечно, тиран тоже предвидит такую возможность, и окружает себя силой, противостоящей стихии народных масс. В прошлые времена, это часто было достаточным, но сегодня, в век стремительного развития информационных технологий, любой диктатор более уязвим, поскольку ему противостоит уже не слепая стихия, а четко организованная масса людей.

А теперь посмотрим на ту же самую ситуацию, при демократическом способе управления обществом. Здесь решения принимает не один человек, а коллектив. И ответственность принимает на себя тоже коллектив. А кого в таком случае наказывать, если решение окажется неправильным? Ведь, ответственность всех, никак не влияет на ответственность каждого. Хорошо, мы можем переизбрать этот коллектив. Но, где гарантия, что и следующий состав органа управления окажется достаточно работоспособным? Да и ведь, здесь существуют строго узаконенные временные сроки, внутри которых не могут инициироваться никакие переизбрания. Если парламент оказался плохим, назначил плохое правительство, то с этим придется жить, по крайней мере, 4-5 лет. Какая же тут справедливость? Вот говорят, мы выбираем таких людей, какими являемся мы сами. Если сами глупы, то нечего пенять и на глупость, руководящей нами власти. Так, не лучше ли будет тогда, нам, глупым, назначить в управление всего лишь одного умного? Разве это будет не правильно? Не справедливо? Мне возразят, что и диктаторами становятся не одни лишь умники, скорее, наоборот. Но ведь, если диктатор глуп, это видно всем. А если глуп парламент?

Когда мы по телевизору наблюдаем заседания думы, мы поражаемся уму красноречивых ораторов, так доходчиво разъясняющих столь трудные вопросы. И по их речам судим по умственным способностям всего парламента в целом. Но это ведь не так. Выступают-то все одни и те же. А большинство – болото, с трудом понимает, чего от него хотят, и действует не в каких-то абстрактных государственных интересах, а только из личных корыстных побуждений. Глупость парламента незаметна за напыщенностью речей и важностью принимаемых им решений. Причем, каждый депутат, в любой момент, может свободно откреститься от этих решений, если всем станет очевидна их явная глупость. Мол, именно он-то, как раз, за них и не голосовал. И ведь не проверишь, поскольку тайна волеизъявления, для демократии так же священна, как и тайна исповеди для христианской религии.

Вот, наконец, правоохранительные органы доказали нечистоплотность действий представителя высшей власти. Что тому грозит? Да ничего особенного, отставка от занимаемой должности, в крайнем случае, посадка на несколько лет в места не столь отдаленные. А ошибка диктатора карается смертью. Или еще хуже - всеобщей ненавистью и вечным изгнанием.

Еще один, пожалуй, главный принцип демократии. Равенство всех перед законом. Одинаковые права и обязанности каждого члена общества. Казалось бы, против этого нечего возразить. Это – краеугольный камень, основа справедливости. Но, вдумайтесь только в следующую фразу. Абсолютно разные люди имеют абсолютно одинаковые права и абсолютно одинаковые обязанности. Как это так? Это мне напоминает армейский устав. Остричь всех под одну гребенку. В одну телегу впрячь «коня и трепетную лань».

Скажите, перед тем, как я родился, разве меня кто-нибудь спрашивал, в каком именно месте на земле хотелось бы мне это сделать. И в какое время? Разве я давал какие-нибудь обязательства, подписывал какие-то бумаги? Нет, все произошло против, либо, помимо моей воли. Тогда объясните, о какой справедливости может идти речь, когда от меня требуют исполнения законов общества, в которое я попал по совершенно независящим от меня причинам.

Всеобщее равенство прав и обязанностей – это главный шаг к нивелированию личности, к сужению ее «пространства обитания» до маленькой области собственного жилища. Но даже и там, у себя дома, я подчас не имею возможности самовыражения. Мне нельзя шуметь, чтобы не побеспокоить соседей. Нельзя производить неприятные запахи. Нельзя показывать чрезмерную роскошь. Но нельзя и вести образ жизни бомжа.

Так уж вышло, что все люди живут в одной коммунальной квартире, под названием Земля. И им надо жить так, чтобы «не задевать друг друга локтями». Кажется, это вполне справедливо, но на деле, оборачивается лишь ограничением свободы каждой человеческой личности. Нам говорят, что это нормальная плата за всеобщее спокойствие, но подумайте, разве справедливо, жертвовать личным счастьем в угоду общественному спокойствию и какому-то мифическому прогрессивному развитию.

Вот мы все стоим у незримой черты, пересекать которую не разрешено. Нельзя переступать через закон. В этом смысле, все мы одинаковы – и президент, и олигарх, и самый последний бомж. Все живем по одним законам. Пользуемся одними и теми же правами. Стоим в одной общей очереди за социальными благами. Так, по крайней мере, заверяют нас идеологи от демократии. А когда все вокруг равны. Когда всем открыт доступ к любой общезначимой информации. Когда каждый может подать в суд на любого члена общества. Тогда рушится мир, построенный на уважении к общепризнанным авторитетам. Их царствию пришел конец. Они рухнули на землю тут же, как только выяснилось, что они точно такие же, как и все. Авторитетов больше нет. Теперь никто, кроме мифического закона, больше не имеет власти над людьми. Больше нет ничего святого. Бог умер. И это самое страшное. «А если Бог умер, то позволено все» (Ф. Достоевский. Братья Карамазовы).

В тоталитарном мире тиран воспринимается как отец нации. Как наместник бога на земле. А решения богов и родителей не обсуждают. Просто потому, что те лучше знают, что надо делать. Отец не сделает нам ничего плохого. Ведь он нас любит. Любим и мы его, и поэтому, выполняем его решения не за страх, а за совесть. От лап закона можно увернуться, если поблизости не видно свидетелей преступления, но куда денешься от всевидящего ока божьего. Ведь оно смотрит не только на дела, но также и на помыслы наши. И это дисциплинирует. И дает надежду на то, что, если хорошо выполнить порученное дело, можно заслужить награду. И такая награда будет не преходяща, как все земные блага, но вечна, поскольку она навсегда привнесет кусочек счастья в наши сердца.

Заменив конкретного бога – тирана, имперсональным большинством, демократия заменяет личную ответственность перед всевышним, ответственностью перед законом, написанным людьми. А люди – не боги. Им свойственно ошибаться. Большинство не всегда компетентно в обсуждаемых вопросах. «Иногда большая часть побеждает лучшую». (Тит Ливий). Поэтому, подчинение большинству – это подчинение букве закона, а отнюдь, не его духу. Некачественный закон можно исполнить лишь формально. Сделать вид, что его исполнили. Исполнить его «на бумаге», «для галочки». А на деле, поскольку, закон мы не любим, а бога нет, заниматься только личным обогащением.

Демократия – это власть толпы. Диктатура – власть над толпой.

Закон субстанциального тяготения к бытию, к накоплению вокруг себя как можно большего количества материальных благ, в условиях демократии, по своей силе, начинает превосходить тягу общества к духовным ценностям. Авторитеты, которым верили в силу их нерушимой святости, свергаются. А новых не хотят создавать принципиально. Теперь вся власть над обществом оказывается у имперсонального большинства. Но мы знаем, к чему приводит, в конце концов, стягивание всех вещей к единому центру тяжести. К взрыву. Это как в астрономии, когда межзвездная пыль, под действием силы тяжести, объединяясь в планету, пригодную для жизни, если ее много, продолжает стягивание и, наконец, взрывается, превращаясь в звезду, где уже не может быть ничего живого.

Мир чистогана, где все продается и покупается. Где нет ничего святого. Где количество денежной ликвидности возрастает с безумной скоростью. В должников превращаются уже не только люди, но и целые государства. Все государства мира. Вот чем оборачивается сегодня призыв к всеобщей демократизации жизни на земле. Количество «необходимых» для человека вещей превысило все разумные пределы. Из ниоткуда вылезла масса «ученых», «проповедников», «общественных деятелей», ежедневно промывающих нам мозги. Только с 1901г. началось награждение «истинных» авторитетов человечества Нобелевскими премиями. И вот, до сегодняшнего дня их набралось уже более 800 человек. А ведь прошло чуть более ста лет. Кому же из них верить, если они провозглашают порой взаимоисключающие друг друга идеи? В какую сторону направить вектор развития общества, если все стороны абсолютно одинаковы? И вскоре, не останется ничего другого, как, опять, сменить демократического бога, на кого-то иного. То, духовное, что еще теплится где-то глубоко внутри человеческой цивилизации, спрятанное за грудами технического «мусора», рано или поздно, взрывом бытия, разрушит преграды для общения с внешней экзистенцией сущего. И даст людям новую идею, которой будут служить не потому, что за ней – сила толпы, а потому, что за ней – истина.

А как же обстоит дело с моралью и нравственностью общества, выбравшего себе демократический путь развития? И тут мы приходим к самому страшному, на мой взгляд, открытию. Оказывается, демократия, предоставляя всем одинаковые права, этим самым, вкладывает в их руки оружие, которым каждый из них будет пробивать себе дорогу к « лучшему месту под солнцем». Вот, представьте себе. Был царь, вокруг него существовали различные сословия: дворяне, купцы, городские низы, крепостные крестьяне. К.Маркс метко окрестил их классами. (Сегодня почему-то более склонны употреблять индийское слово касты). У каждого из этих классов был определенный «ареал обитания», на выход за которые было наложено табу. Каждый знал, что никакая сила в этом мире не поможет ему перейти из одного класса в другой. И он вел себя соответствующим образом. На своем уровне налаживал себе комфортные условия проживания. Уважал тех, кто выше его по званию. Угнетал тех, кто ниже. У него были два «помощника», Бог – на небе и Царь – на земле. У одного он просил хлеба на каждый день, у другого – свободы. И те иногда действительно, помогали ему в трудах его праведных. Спокойно и неторопливо нес он свою чашу жизни, стараясь прожить ее так, чтобы, однажды, представ перед всевышним, «ему не было бы стыдно за бесцельно прожитые годы».

Демократия уравняла все классы. Теперь, все, кто был никем, получили реальную возможность стать всем. Это хорошо? Это страшно, потому что в руки людей для этого вложили страшно смертельное оружие – ложь.

В тоталитарном государстве ложь всегда явная, прозрачная, похожая на театральный костюм, одетый на актера, играющего свою пьесу. Знания, которые хотели спрятать лгущие, фактически не спрятаны и выглядывают из огромного количества щелей. В мире, где правит сила, ложь не особо-то и нужна. Поскольку я на иерархической лестнице стою выше тебя, я волен тобой управлять по своему желанию. Мне не к чему - лгать, изворачиваться перед тобой. Я и так сделаю с тобой все, что захочу. Да, ты сам можешь мне солгать. Но только для того, чтобы я тебя не трогал. Это ложь во имя защиты, а не нападения. На мое место с помощью лжи, тебе не запрыгнуть, потому что все вокруг знают, кем рожден ты, а кем – я.

Все становится по другому, когда на смену тоталитаризму приходит демократия. Употребление грубой физической силы здесь крайне ограничено и карается уголовным преследованием. Тогда, что же делать, чтобы отвоевать себе достойное место под солнцем? И вот тут на помощь приходит ложь. Я не могу тебя ударить, чтобы опустошить твои карманы. Но я могу так солгать, что ты сам с удовольствием отдашь мне все свои сбережения. Ложь здесь – единственное оружие в великой битве за человека. Да, здесь тоже иногда наказывают за ложь. И называют это борьбой с мошенничеством. Но только не слишком искусные лгуны попадаются в эти сети. Настоящие же «специалисты» так скрывают подлинное знание, что оно становится невидимо даже для правоохранительных органов.

Огромную роль во всем этом деле играет реклама. Раньше она была правдой, обильно украшенной ложью. Теперь же, она стала чистой ложью, немного приправленной частицей правды. Оставим в покое многочисленные хвалебные эпитеты. Во все времена ими прикрывали подлинные мотивы. Но сегодня, с рекламных плакатов, лгут даже в цифрах. Казалось бы, эту ложь легко проверить и вывести лгуна на чистую воду. Ведь существует закон о достоверности рекламных сообщений. Но, не тут то было. Перед любой цифрой, хитрые изготовители рекламных текстов, ставят маленькие предлоги «от» или «до». И эти предлоги совершенно убивают достоверность, стоящей за ними цифры. Хотя, рекламодатели, нисколько не смущаясь, ручаются за эту достоверность. Забывая конечно упомянуть о том, что они гарантируют ее при условиях, выполнить которые в реальности, почти невозможно.

В мире, где законодательно запрещено физическое насилие над людьми, осталось только - насиловать их сознание. И единственным инструментом такого насилия становится ложь. Все лгут всем. Лгут с экранов телевизора. Лгут политики, соблюдая золотое правило лжи: лги о других так, как ты хо¬тел бы, чтобы они лгали о тебе. Лгут звезды. Лгут, чтобы повысить свой статус. Лгут, потому что это модно. Лгут, когда нет других аргументов. Лгут, чтобы заставить других исполнять свою волю. Лгут во спасение. Лгут во имя любви. И наконец, лгут, потому что ложь незаметно прокралась в глубины языка человеческого общения и отныне надо обязательно лгать, чтобы быть понятым людьми, чтобы прослыть среди них честным человеком.

Приведем такой пример. Вот двое сослуживцев, рассказывают остальным, как они провели отпуск. Они оба были примерно в одном и том же месте и занимались примерно одним и тем же видом отдыха. Один из них говорит правду, а другой все, либо - изрядно преуменьшает, либо - сильно преувеличивает. Конечно, слушателям больше понравится рассказ второго. Все понимают, что тот лжет, но именно за это его станут уважать больше чем первого, который сказал им чистую правду. «Захватывающая история редко бывает правдивой.»(Сэмюэл Джонсон). Ложь красива, а к красоте быть чуточку причастным хочется каждому. Говорят, что красота – очень грозное оружие. Да, это такое оружие, которым можно опустошить мозги, не убивая при этом самого человека. А кто чаще всего пользуется этим оружием – мужчины или женщины? Ответ, по-моему, очевиден.

Лживая, безнравственная, но зато, упакованная в красивую обертку, демократия – это царство женщин. В нем они оказываются сильнее мужчин, поскольку их ложь не знает границ. Здесь они «в своей тарелке». Чувствуют себя, «как рыба в воде». Отказ от физического насилия и всеобщая автоматизация труда дает им, физически слабым, мощное средство для завоевания первых позиций в общественных институтах. Ведь они умнее мужчин. Более склонны к разумным договоренностям. К образованию большинства. Они усердны в исполнении законов. Их трудно раззадорить на совершение противоправных действий. Иными словами, женщины – это идеальные солдаты демократии. Я бы сказал даже – псы на страже демократии. В их обществе не стоит уже и мечтать о возвращении к тем временам, когда люди напрямую общались с богами и тиранами. Когда белое было белым, а черное – черным. Когда любая награда или наказание были заслуженными, потому что шли от бога или от его наместника на земле. Когда в мыслях царила уверенность, а на сердце – покой.

Поясню, чтобы меня превратно не поняли. Та ситуация, в которой человечество находится сейчас, это еще не свершившаяся демократия. К счастью. Даже в самых развитых странах запада. Не надо думать, что, если это слово употребляют сегодня чаще, чем слово Бог, то мир вокруг уже стал совершенно другим. Нет. Пока существуют религиозные институты, бог еще жив. А значит, еще остаются авторитеты, которым верят, которых любят, от которых ждут чуда. Но борьба с ними уже началась.

Свобода, в образе женщины, с бесстыдно обнаженной грудью, со знаменитой картины Делакруа, начала эту борьбу на баррикадах революционной Франции. И не надо ходить к гадалке. Победитель известен заранее. Ведь законы физики не отменить. Любой замок, даже самый крепкий, когда-нибудь рушится под напором людских и природных стихий. А его останки становятся материалом для изготовления «множества полезных и нужных всем вещей».

Уинстон Черчилль однажды сказал - «Демократия - наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Можно перефразировать это так. Все формы правления очень плохи, но демократия – чуть лучше остальных. Мне здесь нравится то, что он все-таки понимал, что демократия – это плохо. Понимал, как умный человек. Но как политик, он понимал еще и другое. То, что именно за демократией останется будущее. Это неизбежно, как неизбежен приход зимы. Как неизбежно ручной труд будет заменен механизмом. С этим ничего нельзя поделать. Об этом всякий раз напоминает приезжающему в Нью-Йорк туристу, огромная статуя демократического бога – женщины, с факелом в одной руке и законом, в другой.

Демократия – это наилучшая и справедливейшая форма правления для …роботов. А ведь они, рано или поздно, придут на смену человеку. «Проводив в последний путь своего родителя», техника станет хозяином на этой планете. Мощные вычислительные модули будут «строить» новое общество. И логично, что объединив свою мощность в единую сеть, им будет гораздо легче продвигаться по этому пути. Они как никто другой подходят друг другу. Технический прогресс и демократические методы управления. Представьте себе огромную сеть распределенных вычислительных средств, каждый из элементов которой, с помощью массы разнообразных датчиков, отслеживает состояние на вверенном ему участке управления. Время от времени ему приходит сигнал передать имеющуюся у него информацию на центральный сервер. А ведь это не что иное, как голосование. Не находите? Ведь ему доверяют сообщить о том, в чем он действительно нуждается. И он пребывает в полной уверенности, что его информация дойдет до «властей» и, если дела у него складываются хуже, чем у соседей, ему тут же будет предоставлен необходимый ресурс. Так работает демократический способ управления, доведенный до предела своего совершенства. Понятно, что людям здесь не место. Они лишние на этом «празднике демократии». Для них более привычен непосредственный контакт с «хозяином». Им надо посмотреть ему в глаза. Хотя бы через телевизионный экран. В тоталитарном обществе отношения любви между правителем и подвластным ему народом не менее, а может даже, более важны, чем требования экономической целесообразности.

Что все же все-таки лучше – любовь в шалаше или лицемерие и интриги дворцовой жизни? Кто знает? По крайней мере, во всех отношениях, кроме материального благополучия, преимущество первого не вызывает у меня никаких сомнений. Это я и пытался доказать в этой главе.

В заключении ее скажу, что способ правления в государстве, для конкретного человека не так уж и важен. Ему важно, счастлив ли он при этом, или нет. А счастье, это – «другого поля ягода». Счастливый – это тот, для кого то, что есть, того и достаточно. Поэтому, не отвергая мысль о безнравственности и несправедливости демократической формы правления, я вслед за Черчиллем, считаю, что она все же более подходит к современному человеку, человеку «испорченному» дарами цивилизации.

И при демократии можно быть счастливым. И оставаться индивидуальной личностью. Важно только не скатиться до ее обожествления. Потому что, тем самым, мы превратим в богов самих себя, сочиняющих самим себе божественные заповеди. А это хуже, чем просто не верить в бога, ибо, атеист верит хотя бы в законы природы, но, люди, возомнившие себя богами, и саму природу будут стремиться переделать под собственные вкусы. А это ужасно. И главное, невыполнимо.