Как вы думаете, почему появилась философия Иисуса?

Так никто и не прочитал о зарождении террористической организации?

А зря. 

Коммунисты, как «четвёртая секта» в действии

Диктатор, которого никто не видел

Салот Сар, прославившийся под партийной кличкой Пол Пот, был совершенно нетипичным диктатором. Находясь на вершине власти, он придерживался абсолютной аскезы, питался скудно, носил неброскую черную гимнастерку и не присваивал ценности репрессированных, объявленных врагами народа. Огромная власть не развратила его. Для себя лично он ничего не хотел, всего себя посвятив «служению своему народу и построению нового общества счастья и справедливости».
Он не имел ни дворцов, ни автомобилей, ни роскошных женщин, ни личных счетов в банке. Перед смертью ему нечего было завещать жене и четырем дочерям - у него не было ни своего дома, ни даже квартиры, а все его скудное имущество, состоявшее из пары заношенных гимнастерок, палки для ходьбы, да бамбукового веера, сгорело вместе с ним в костре из старых автомобильных покрышек, в котором его кремировали бывшие соратники на следующий же день после его смерти.
Не было никакого культа личности и не было никаких портретов вождя. Никто в этой стране даже не знал, кто ими правит. Вождь и его соратники были безымянны и называли друг друга не по именам, а по порядковым номерам: «товарищ первый», «товарищ второй» - и так далее. Сам же Пол Пот взял себе скромный восемьдесят седьмой номер, он так и подписывался под своими декретами и приказами: «Товарищ 87».
Пол Пот никогда не позволял себя фотографировать. Но один художник как-то по памяти набросал его портрет. Потом рисунок был размножен на ксероксе, и изображения диктатора появились в казармах и бараках трудовых лагерей. Узнав об этом, Пол Пот приказал все эти портреты уничтожить, а «утечку информации» пресечь. Художника забили мотыгами. Та же участь постигла и его «сообщников» - копирователя и тех, кто получил рисунки.
Правда, один из портретов вождя все-таки успели увидеть его родные брат и сестра, отправленные, как и все прочие «буржуазные элементы» на перевоспитание в трудовой концлагерь. «Оказывается, нами правит маленький Салот!» - в шоке воскликнула сестра.
Пол Пот, конечно, знал, что его близкие родственники оказались репрессированными, но он, как истинный революционер, считал, что не имеет права ставить личные интересы превыше общественных, и потому не предпринял никаких попыток облегчить их участь.
Имя Салот Сар исчезло из официальных сообщений в апреле 1975 года, когда армия «красных кхмеров» вошла в столицу Камбоджи Пномпень. Был пущен слух, что он погиб в боях за столицу. Позже было объявлено, что главой нового правительства становится некто по имени Пол Пот.
На первом же заседании политбюро «верхних товарищей» - Ангка - Пол Пот объявил, что отныне Камбоджа будет называться Кампучией, и пообещал, что за несколько дней страна превратится в коммунистическую. А чтобы в этом благородном деле ему никто не помешал, Пол Пот сразу отгородил свою Кампучию «железным занавесом» от всего мира, разорвал дипломатические отношения со всеми странами, запретил почтовую и телефонную связь и наглухо закрыл въезд и выезд из страны.
СССР «горячо приветствовал» появление на карте мира еще одной маленькой ячейки, закрашенной красным цветом. Но очень скоро «кремлевских старцев» ждало разочарование. На приглашение советского правительства посетить с дружеским визитом СССР руководители «братской Кампучии» ответили грубым отказом: приехать не можем, очень заняты. КГБ СССР пытался создать в Кампучии агентурную сеть, но даже советским чекистам это оказалось не под силу. О том, что творилось в Кампучии, практически никакой информации не поступало.

Смерть очкарикам!

Едва армия «красных кхмеров» вошла в Пномпень, Пол Пот сходу издал декрет об отмене денег и приказал взорвать национальный банк. Всех, кто пытался собирать разлетевшиеся по ветру банкноты, расстреливали на месте.
А уже на следующее утро жители Пномпеня проснулись от выкрикиваемого в громкоговорители приказа Ангки незамедлительно покинуть город. Красные кхмеры, одетые в традиционную черную форму, колотили в двери прикладами и беспрерывно стреляли в воздух. Одновременно с этим была прекращена подача воды и электричества.
 

Красные кхмеры отрезали головы жертвам и выставляли на кольях вокруг поселения с табличками: "Я – предатель революции!"

Однако было невозможно сразу вывести из города организованными колоннами три миллиона горожан. «Эвакуация» растянулась почти на неделю. Отделяя детей от родителей, расстреливали не только протестующих, но и непонятливых. Красные кхмеры обходили жилища и стреляли в каждого, кого находили. Другие же, безропотно подчинившиеся, в ожидании эвакуации оказались под открытым небом без еды и воды. Люди пили из пруда в городском парке и сточных канав. К числу павших от рук красных кхмеров добавились еще сотни умерших «естественной» смертью - от кишечной инфекции. Через неделю в Пномпене остались лишь трупы и стаи собак-людоедов.
Инвалидов, не способных идти, обливали бензином и поджигали. Пномпень стал городом-призраком: находиться там запрещалось под страхом смерти. Только на окраине уцелел квартал, где поселились вожди «красных кхмеров». Рядом находился «объект С-21» -бывший лицей, куда привозили тысячами «врагов народа». После пыток их скармливали крокодилам или сжигали на железных решетках.
Та же участь постигла и все остальные города Кампучии. Пол Пот объявил, что все население превращается в крестьянское. Интеллигенция объявлялась врагом номер один и подвергалась поголовному уничтожению или каторжным работам на рисовых полях.
При этом интеллигентом считался всякий, кто носил очки, их красные кхмеры убивали сразу, едва завидев на улице. Не говоря уже об учителях, ученых, писателях, артистах и инженерах, были уничтожены даже врачи, так как здравоохранение Пол Пот отменил, считая, что тем самым освобождает будущую счастливую нацию от больных и хворых.
Пол Пот не стал подобно коммунистам других стран отделять религию от государства, он попросту ее отменил. Монахи были безжалостно уничтожены, а храмы превращены в казармы и скотобойни.
С той же простотой был решен и национальный вопрос. Все другие нации в Кампучии кроме кхмеров подлежали уничтожению.
Отряды красных кхмеров при помощи кувалд и ломов уничтожали по всей стране автомобили, электронику, промышленное оборудование и строительную технику. Уничтожались даже бытовые приборы: электробритвы, швейные машинки, магнитофоны, холодильники.
За первый год своего правления Пол Поту удалось полностью разрушить всю экономику страны и все ее политические и социальные институты. Были уничтожены библиотеки, театры и кинотеатры, запрещены песни, танцы, традиционные празднества, сожжены национальные архивы и «старые» книги.
Подверглись уничтожению и деревни, так как отныне крестьянам надлежало жить в сельских коммунах. Население тех деревень, которые не соглашались на добровольное переселение, истреблялось почти полностью. Прежде чем столкнуть в яму, жертвам наносили лопатой или мотыгой удар в затылок, и сталкивали вниз. Когда ликвидации подлежало слишком много людей, их собирали в группы по несколько десятков человек, опутывали стальной проволокой, пропускали ток от генератора, установленного на бульдозере, а затем сталкивали потерявших сознание людей в яму. Детей связывали в цепочку и всем скопом сталкивали в залитые водой ямы, где они, связанные по рукам и ногам, тут же тонули.
На вопрос «Зачем вы убиваете детей?», заданный Пол Поту одним журналистом, тот ответил: «Потому что из них могут вырасти опасные люди». А чтобы из детей выросли «настоящие коммунисты», их еще в младенчестве отнимали у матерей и из этих «кампучийских янычар» воспитывали «солдат революции».
В проведении своих «реформ» Пол Пот опирался на армию, почти сплошь состоявшую из фанатиков двенадцати - пятнадцати лет, ошалевших от власти, которую давали им автоматы. Их приучали к убийствам с детства, спаивали смесью пальмового самогона с человеческой кровью. Им внушалось, что они «способны на все», что они стали «особыми людьми», потому что выпили человеческую кровь, Потом этим подросткам разъясняли, что, если они проявят жалость к «врагам народа», то после мучительных пыток будут убиты сами.
Пол Поту удалось сделать то, что не удавалось прежде ни одному из революционных вождей – он полностью отменил институт семьи и брака. Прежде чем попасть в сельскую коммуну, мужья отделялись от жен, и женщины становились собственностью нации.
 

Каждой коммуной руководил сельский староста, камафибал, который по собственному произволу назначал мужчинам партнерш. Однако мужчины и женщины жили раздельно в разных бараках и могли встречаться лишь один раз в месяц, в выходной день. Правда, и этот единственный день можно было назвать выходным лишь условно. Вместо работы на рисовых полях коммунары по двенадцать часов подряд работали над повышением своего идеологического уровня на политических занятиях. И лишь на исходе дня «партнерам» предоставлялось время для краткого уединения.
Существовал всеобъемлющий свод запретов, который распространялся на всех кхмеров. Запрещалось плакать или каким-либо еще образом демонстрировать негативные эмоции; смеяться или радоваться чему-либо, если для того не было должного социально-политического повода; жалеть слабых и больных, автоматически подлежащих уничтожению; читать что-либо помимо составленной Пол Потом «Маленькой красной книги», являющейся его творческой переработкой цитатника Мао Цзэдуна; жаловаться и просить для себя какие бы то ни было льготы...
Порой виновных в несоблюдении запретов зарывали по шею в землю и оставляли на медленную смерть от голода и жажды. Затем головы жертв отрезали и выставляли на кольях вокруг поселения с табличками: «Я - предатель революции!». Но чаще всего людей попросту забивали мотыгами: в целях экономии пуль расстреливать «предателей революции» запрещалось.
Трупы преступников также являлись общенациональным достоянием. Их запахивали в болотистую почву в качестве удобрения. Рисовые поля, задуманные Пол Потом как основа трудовой утопии, страны без денег и нужд, очень быстро превратились в огромные братские могилы для захоронения людей, забитых мотыгами или умерших от истощения, болезней и голода.
Незадолго до своей кончины Мао Цзэдун, встретившись с Пол Потом, очень высоко отозвался о его достижениях: «Вы одержали блестящую победу. Одним ударом вы покончили с классами. Народные коммуны в деревне, состоящие из бедных и средних слоев крестьянства, по всей Кампучии - вот наше будущее».

Прощай, оружие

Большая ошибка Пол Пота состояла в том, что он поссорился с соседним революционным Вьетнамом, когда красные кхмеры принялись за этническую чистку, уничтожая всех вьетнамцев. Вьетнаму это не понравилось, и в декабре 1978 года вьетнамские войска перешли кампучийскую границу. Мао к тому времени умер, и заступиться за Пол Пота было уже некому. Вьетнамские бронетанковые войска, не встречая серьезного сопротивления, вступили в Пномпень. Пол Пот во главе уцелевшей десятитысячной армии бежал в джунгли на север страны.
Как-то жена перед сном пришла натянуть над его кроватью сетку от москитов и увидела, что муж уже окоченел. Пол Пот скончался от сердечного приступа 14 апреля 1998 года. Его тело возложили на груду ящиков и автомобильных покрышек и сожгли. Незадолго до своей смерти семидесятидвухлетний Пол Пот успел дать интервью западным журналистам. Он сказал, что ни о чем не жалеет...Источник: "Интересная газета. Мир непознанного" №12 2013 г.

•  
•  
•  
•  
•  
•  

 

Латынина и Иисус: 29 03 2919

https://m.youtube.com/watch?v=t0SFnh2yG5A

 

https://m.youtube.com/watch?time_continue=97&v=q69JhLDPYCg&ebc=ANyPxKqfPFhlI3er9BTSeebQ6hQYQxYLo2RUv4c9bsz5Wf_72k5ll8ZZ-Z7wO_oB69bTmlx0seYwQcY0c5nXzhM57odJmyjLBg

 
Юлия Латынина
Христос с тысячью лиц
«Эксмо» 2019

УДК 27-31 ББК 86.37
Латынина Ю. Л.
Христос с тысячью лиц / Ю. Л. Латынина — «Эксмо», 2019
ISBN 978-5-04-101544-2
Иисус Христос был – но не один. Их было много. Едва ли не каждый адепт раннего христианства мог видеть и знать своего Христа. В продолжении бестселлера «Иисус. Историческое расследование» писатель и журналист Юлия Латынина ставит перед читателями новые неожиданные вопросы: чему именно учил настоящий Мессия и почему его апостолы так быстро стали переделывать его учение? Книга превращает безликие статичные фигуры апостолов – Иоанна, Филиппа, Павла – в живых людей, со
своими необыкновенными биографиями и яростными, несовместимыми теологиями. Двум персонажам уделено особое внимание. Фигура Иуды Фомы, претендовавшего на звание духовного близнеца Христа и проповедовавшего за Евфратом, переворачивает традиционное представление о христианстве как о вере, развивавшейся в пределах Римской империи. А фигура Иоанна Крестителя – религиозно-политического лидера невероятного авторитета
и мощи – принципиально меняет представления о времени и причине возникновения гностицизма.
ISBN 978-5-04-101544-2
УДК 27-31 ББК 86.37
© Латынина Ю. Л., 2019 © Эксмо, 2019

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Содержание
Вступление 6 Глава 1. Находка в Наг-Хаммади 15 От Кодекса Брюса к Оксиринху 17 Гностический подход к миру 19 Глава 2. Апостол Фома 22 Евангелие от Фомы 22 Протоевангелие от Фомы и Иаков Праведник 23 Арамейский оригинал 30 Место написания: Эдесса 33 Жизнь и необыкновенные приключения апостола Иуды Фомы 35 Историчность 40 Глава 3. Иуда Близнец и город Эдесса 41 Реальный апостол Фома 44 Евреи за границами Рима 46 Эдесса 48 Церковь в Эдессе 51 Христиане и назореи 54 Теология многоцветной одежды 61 Реальная биография Иуды Фомы 64 Гибель апостола Иуды Фомы 65 Глава 4. Жизнь и необыкновенные приключения апостола Иоанна 68 Диалог о душе 73 Биография апостола Иоанна 75 Эфесский долгожитель 76 Эфес 78 Эфесский претор Ликомид и его жена 79 В эфесском театре 81 Эфесский храм 82 Конец ознакомительного фрагмента. 84
Комментарии
4

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Юлия Латынина Христос с тысячью лиц
© Юлия Латынина, 2019
© Издание, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
** *
«Ты услышишь, что я страдал, но я не страдал».
«Деяния Иоанна», 101, 6
«Они его не убили и не распяли, им лишь показалось».
Коран, Сура 4, 157.
«Какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, ведь ее не было!
Молю тебя, скажи, не было?»
Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»
5

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
Вступление
Книга «Иисус с тысячью лиц» является продолжением книги «Иисус: историческое рас- следование», и первоначально обе книги составляли одну – попытку биографии исторического Иисуса и истории его ранних последователей.
В первой книге мы попытались показать, что проповедь Иисуса ничем не отличалась от проповедей других иудейских фанатиков того времени и, более того, что он возглавлял их значительную часть и принадлежал к целому роду Мессий из дома Давидова, которые сменяли друг друга в руководстве движением.
Первый тезис – тезис о том, что исторический Иисус не был пророком мира, прощения и любви, – не является сколько-нибудь новым по крайней мере со времени Роберта Айслера и Самуэля Брендона. Второй, о значительности Иисуса, – встречается гораздо реже, но с ним можно ознакомиться, к примеру, в фундаментальном исследовании Роберта Эйзенмана «Иаков, брат Иисуса».
В результате вторая книга оказалась посвящена ответу на следующий простой вопрос: почему же тогда последователи Иисуса победили? В мире была масса мегаломаньяков, обе- щавших своим последователям власть над миром, – от какого-нибудь буржского разбойника, объявившего себя Христом в 591 г. н. э., до живого бога Млимо, который во время второй войны англичан с матабеле хвалился, что умеет превращать пули белых в воду и снаряды их – в скорлупки от орехов. Мистиков, разбойников и террористов, чье окружение считало их богами, в человеческой истории было предостаточно, – но ни одному из этих прекрасных людей не удалось стать основателями мировой религии.
Как же это удалось Иисусу?
В результате ответа на этот вопрос «Иисус с тысячью лиц» – несколько неожиданно для автора – оказался посвящен, почти полностью, гностическим христианствам.
«Гнозис» по-гречески означает «знание».
)מַדָּע( »по-арамейски и «мада )מַנְדַּע( »Слово «знание» – «гнозис» по-гречески, «мандай или «яда» (ידע) на иврите – было одним из ключевых слов в революционном словаре раннего иудейского милленаризма. При этом всегда имелось в виду тайное знание. Знание о боге. Зна- ние, позволяющее человеку стать бессмертным и даже богом.
Это слово было очень популярно в Кумране. Именно «знание... спрятанное от собрания плоти» (IQS XI, 6) позволяло членам кумранской секты подниматься на небо и «вступать в совет чистых богов (элим) и всех, кто владеет вечным знанием» (4Q286 Fr.7ai). Гнозис был целью жизни загадочной египетской секты терапевтов, «совершенствовавших знание» в уеди- ненных монастерионах[1]. А потомки почитателей Иоанна Предтечи, и сейчас обитающие в песках Ирака, до сих пор называются «мандеями», то есть в переводе с арамейского на грече- ский – «гностиками».
Был гнозис ключевым термином и для ранних грекоговорящих христиан. Именно гнозис обещал Иисус своим ученикам в Евангелии от Иоанна, и именно обладателем гнозиса называл он себя сам.
«Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал (έγνων) Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня» (Ин. 17:25). «И я дал им знать имя Твое, и буду давать им знать (γνωρίσω)» (Ин. 17:26).
Ученики апостола Павла, так же как и обитатели Кумрана, обладали знанием (γνωσις) (1Кор. 8:1) и росли в познании (επίγνωσις) Бога (Кол. 3:10). Именно познание истины обещало послание к Евреям (Евр. 10:26). Тексты, написанные от имени апостола Петра, рекомендовали мужам жить с женами «по гнозису» (1 Петра 3:7) и показать в «добродетели – гнозис и в гнозисе – воздержание» (2 Петра 1:5–6).
6
Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Однако в 180-х гг. н. э. – то есть значительно позже, чем были написаны все эти канони- ческие тексты Нового Завета – один из отцов церкви и епископ Лиона Ириней написал текст, который так и назывался, «Обличение и Опровержение Лжеименного Гнозиса», он же: «Про- тив ересей».
Слово «гнозис» не случайно соседствовало в этом названии со словом «ересь».
Термин «ересь» до появления христианства не существовал. Существовало греческое слово «эйресис». Но оно обозначало просто «выбор» или «школа, направление». «Ересь» – это одно из понятий, которые подарил нам христианский новояз.
Дело в том, что глупым язычникам и не приходило в голову, что веровать в бога можно неправильно. Жрецы Зевса Боттея никогда не называли «бешеными псами» жрецов Зевса Кас- сиоса. А жрицы Афродиты не призывали императоров казнить жрецов Аполлона.
Не так обстояло дело с религией добра и мира, чьи приверженцы обладали абсолютной истиной. В ней то и дело заводились ужасные богохульники, понимавшие истину неправильно, и добрым христианам, любящим своих врагов, постоянно приходилось напоминать этим бого- мерзким псам, что если они не раскаются, то будут вертеться на сковородах в аду не хуже язычников. «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что́ мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1:8), – писал апостол Павел.
Тут надо сделать маленькое отступление и напомнить, что в I–V вв. н. э. общины последо- вателей Иисуса были чрезвычайно разнообразны. Далеко не все эти последователи принадле- жали к той общине, догматы которой впоследствии и стали государственной религией Римской империи. Более того, далеко не все они назывались христианами! Общины последователей Иисуса отличались и ритуалами, и диетой, и теологией.
Многие из последователей Иисуса строго соблюдали иудейский закон. Они ели только кошерное. В других общинах, наоборот, учили, что можно есть что угодно. Так поступали, например, последователи апостола Павла. «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования» (1 Кор. 10:25).
Был и третий вариант – есть все, кроме мяса, принесенного в жертву языческим богам (а таковым было практически любое мясо, продававшееся на рынке). Победившая церковь придерживалась именно этого варианта. Варианта Павла она не придерживалась, и тем, кто ел идоложертвенное, отцы церкви обещали, что их, как мерзких еретиков, в аду будут жарить на сковородках.
Различались христианские общины по отношению к календарям. У одних, как у евреев, календарь был лунный. У других, как у обитателей Кумрана, – солнечный.
Общины различались ритуалом причастия. Некоторые общины причащались кровью и плотью Христовой, то есть вином и хлебом. Этот вариант восходил, по-видимому, к апостолу Павлу, который заявил, что Христос лично рассказал, что он причастил своих учеников на Тайной вечере именно так (1 Кор. 11:23).
Однако другие братья во Христе об этой встрече Павла и Христа на третьем небе, видимо, не знали, и причащались хлебом и водой – какового еретического заблуждения, разумеется, было достаточно, чтобы обречь их на вечное проклятие.
Более того! Некоторые и хлеба не ели, а питались только овощами, как, например, община эльхасаитов, в которой родился основатель манихейства, пророк Мани.
А еще некоторые общины считали, что на Тайной вечере вообще не было никакого причастия. Вместо этого Иисус на Тайной вечере научил своих поклонников экстатическому танцу: они вставали в круг и плясали под гностический гимн, который был популярен среди присциллианистов еще в IV в. н. э., за что их и сжигали. (Присциллианисты вообще были пер- вые еретики, которых начали сжигать.)
7

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Общины последователей Иисуса разнились по отношению к аскетизму. Они разнились по отношению к женщинам и по отношению к добровольным скопцам (некоторые считали самооскопление вершиной аскезы, некоторые осуждали его, как козни Сатаны).
И, конечно, у них было разное отношение к теологии.
Краеугольным камнем учения той общины, к которой принадлежал Ириней Лионский, было утверждение о том, что Иисус, сын Бога, принес себя в жертву за грехи человечества. Он физически умер и физически воскрес.
Однако огромное количество последователей Иисуса Мессии вообще не считали, что он умер. Это, собственно, и были те, «кто ложно назывался гностиками»[2].
Обладатели лжеименного гносиза считали, что Иисус – посланец Настоящего Бога, над- мирный дух, никогда не имевший тленной плоти – не умирал и не воскресал. Они не считали, что он пришел искупить первородный грех. Они считали, что Христос пришел дать людям знание, и это было знание о том, как самим стать богами.
Кроме того, эти еретики считали, что наш, вещный, мир, недостоин спасения. Они не считали, что спасать нужно мир. Они считали, что спасаться нужно от мира. Они полагали, что люди могут увидеть бога, стать богами, сбросить с себя смертные одежды (то есть плоть) и обратиться в сверкающее эфирное тело ангела. «Ты увидел Христа – ты стал Христом», – учили гностики[3].
Некоторые из них считали, что Христос – всемирный дух – просто принял облик чело- века. Некоторые, наоборот, считали, что он надел на себя тело человека Иисуса, как рубашку, и что он также может войти в тела самих гностиков.
Эта позиция резко противоречила позиции победившей церкви, согласно которой Иисус Христос пришел во плоти, воскресение было процессом вполне физическим, а будущее Цар- ство Божие имело своей составляющей вполне ощутимое материальное изобилие.
«Кто говорит, что нет ни Воскресения, ни Суда, тот первенец Сатаны», – сурово преду- преждал в 160-х гг. епископ Смирны Поликарп[4].
Это неимоверное разнообразие общин, веровавших в Иисуса, создает перед нами совер- шенно очевидную сложность. Начиная с XIX в. н. э. в классической библеистике было принято то, что можно назвать теорией «маленького ручейка». Согласно этой теории, Иисус Христос был никому не известный проповедник мира и любви, распятый по ошибке римлянами в пере- полненой религиозными террористами провинции Иудея.
Смерть его прошла совершенно незамеченной, но с течением времени маленький ручеек добра и любви, который он проповедовал, превратился в могучую реку, которая смела языче- скую античность со всеми ее богами и статуями в пропасть забвения.
Очевидно, что само это огромное разнообразие общин, веровавших в Иисуса и существо- вавших как за пределами, так и в пределах империи, противоречит тезису о «незначительном ручейке». «Незначительный ручеек» уже ко II в. н. э. не мог иметь такое количество мутаций.
Кроме того, он ставит под вопрос еще одно часто встречающееся утверждение, а именно, что христианство восторжествовало из-за своего уникального месседжа о Сыне Бога, сошед- шем на землю, проповедовавшем любовь и прощение и давшем себя распять за грехи человече- ства. Ведь далеко не все эти общины исповедовали этот месседж! И если кто и был «маленьким ручейком» на фоне безбрежного еретического океана – так это именно победившая церковь.
Как мы уже сказали, ересей в христианстве было очень много. Можно было сказать, что весь период II–IV вв. отцы церкви провели в непрестанной борьбе с ересями, точно так же, как сталинское НКВД беспрестанно боролось с врагами народа. И точно так же, как в случае с врагами народа, – чем больше церковь с ними боролась, тем больше их становилось.
Ириней Лионский в 180-х гг. насчитал еретиков: Валентина, Птолемея, Коловраса, неко- его Марка, от которого пошли маркосиане, Симона Волхва, Менандра, Сатурнина, Василида,
8

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Керинфа, Николая, Эбиона, Кердона, Маркиона и Татиана, а также офитов, каинитов и варвео- литов, – итого 17 позиций.
Ипполит Римский спустя полвека насчитал их уже несколько десятков, включая, впро- чем, еретиков Аристотеля и Платона. А старательный Епифаний из Саламиса, создавший в V в. н. э. фундаментальный труд под названием «Панарион», то есть «аптечка от ересей», насчитал их уже 80.
Дело выявления ересей осложнялось тем, что сама церковь – тоненький мост спасения, пролегавшый над зыбучими безднами ересей, – вынуждена была, мягко говоря, маневрировать. К примеру, один из основоположников церковной ортодоксии, предшественник Ири- нея Юстин Мученик был страшно недоволен еретиком Маркионом, который думал, что души являются бессмертными и тотчас после смерти берутся на небо. Юстин даже отказывался счи-
тать тех, кто так думает, христианами.
«Если вы встретитесь с такими людьми, которые... не признают воскресения мертвых
и думают, что души их тотчас по смерти берутся на небо, то не считайте их христианами», – предупреждал Юстин[5]. Как и Ириней, Юстин считал, что Царство Божие будет иметь вполне плотский характер и что мученики будут царствовать «в том же создании, в котором они полу- чили плоды страдания своего и были умерщвлены»[6].
Однако вместо еретиков иногда приходилось возражать римским префектам, в которых такое описание Царства Божия порождало вполне понятные опасения. И тогда тот же самый Юстин Мученик, который только что отказывался считать христианами тех, кто не верит в физическое воскресение мертвых, вдруг выступал перед императором со вполне гностических позиций. «Когда вы слышите, что мы ожидаем царства, то напрасно полагаете, что мы говорим о каком-либо царстве человеческом», – заверял он[7].
Хуже того, вовсе не все гностики утверждали, что Царство Божие непременно не от мира сего! К примеру, богохульник Керинт, который жил в конце I в. н.э, как раз утверждал, что Царство Божие именно-таки от мира сего. Физический мир, полагал он, будет преображен Вторым Пришествием Христа.
Короче говоря, Керинт верил точь-в-точь в то, что было написано в Евангелии от Иоанна в конце I в. н. э. (каковое Евангелие, по мнению римского пресвитера Гая, Керинт и написал). И все-таки при этом Керинт был гностик и ужасный еретик, а Евангелие от Иоанна было частью св. Писания.
Прибавьте к этому тот факт, что доктрина самой церкви непрерывно менялась, и то, что было самой что ни на есть ортодоксией во II в. н. э. – вроде отрицания Юстином Муче- ником бессмертия души, – к V могло оказаться совершеннейшей ересью. Верующим, чтобы не попасть в ад, приходилось колебаться с линией партии, а все новым и новым поколениям переписчиков – постоянно редактировать Евангелия, как у Оруэлла в «1984» редактировали задним числом газеты.
Словом, ересь подстерегала верующего везде и всегда, и даже автор, с покоем преданный земле как отец церкви и мученик, мог быть с улюлюканьем предан позору в следующем поко- лении как злейший еретик. Можно только себе представить, как тяжело это сказывалось на его посмертном существовании: ведь после каждого очередного церковного собора этих бедных людей выгоняли с неба, где они блаженствовали в венцах на престолах, в ад, где и поджаривали их на сковородках.
Нетрудно из всего вышесказанного заметить, что точно определить, что именно есть «гностицизм», очень сложно. Поэтому мы будем коварно использовать это слово в двояком смысле. Во-первых, мы уверенно будет считать «гностическими» все те поздние тексты, кото- рые за «лжеименный гнозис» преследовала сама церковь. В этом смысле мы полностью дове- ряемся бдительным отцам церкви, безошибочно изобличавшим крамолу в самых потайных
9

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 местах. Если текст сжигали или запрещали как гностический – значит, мы и будем считать его таковым.
Во-вторых, мы будем говорить о протогностицизме или «гностических элементах» в тех текстах, написание которых предшествует размежеванию между «ортодоксами» и «гности- ками», а иногда даже предшествует самой проповеди Иисуса Христа.
Все те, кого Ириней заклеймил как представителей лжеименного гнозиса, действительно жили довольно поздно. Бесстыдный богохульник Маркион, происходивший из Понта, претен- довал на пост папы римского в 130-х гг. н. э. Примерно тогда же претендовал на этот же пост презренный ересеучитель Валентин, явившийся в Рим из Александрии. Собственно, проиграв в административной борьбе, они и превратились в еретиков, подобно тому, как превратились в уклонистов Троцкий и Бухарин, проигравшие Сталину.
Наша проблема заключается в том, что и их обличители, выигравшие все в той же адми- нистративной борьбе, жили не раньше!
Нет сомнения, что представление о том, что воскресший Иисус имел самое настоя- щее тело, «напитанное кровью, укрепленное костями, пронизанное нервами, переплетенное жилами»[8], возникло очень рано.
К примеру, в гностических «Деяниях Иоанна» есть такой эпизод.
Любимый ученик Иисуса Иоанн в этом тексте укрывается на Елеонской горе, в то время как на Голгофе распинают Христа. Иоанн, естественно, страдает по этому поводу. Он жалуется на судьбу и рыдает в три ручья. И вот, в тот самый момент, когда Иоанн достигает пика отча- яния, Христос – распинаемый в это самое время на кресте – объявляется рядом с Иоанном.
Христос сообщает своему любимому ученику, что он жив-здоров, а распятие есть просто видимость. «Я не претерпел ничего из того, что они говорят», – говорит Иисус (Деян. Ин. 101:1)[9]. Познав эту великую тайну, Иоанн спускается с горы, радуясь и смеясь и презирая тех глупых людей, которые думали, что Иисуса и вправду распяли.
Несложно заметить, что эти глупые люди как раз и есть протоортодоксы – предшествен- ники Юстина, Иринея и практически всего современного христианства. Из этого мы можем справедливо заключить, что точка зрения «глупых людей» сущестовала еще до того, как были написаны полемизирующие с ней «Деяния Иоанна», то есть еще до конца I в. н. э.
Бинго! Ортодоксы существовали раньше!
Но – вот проблема – в «Евангелии от Луки» есть сцена, которая совпадает с вышеопи- санной с точностью до наоборот. В ней Иисус после распятия является своим ученикам, и они решают, что видят Духа.
«Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа» (Лк. 24:37).
Чтобы разубедить глупых учеников, Иисус показывает им руки и ноги: вот же они, они осязаемые, физические, материальные! А когда апостолы все равно не верят, что он не Дух, Иисус требует печеной рыбки и ест.
Перед нами – та же богословская полемика. Лука полемизирует с теми из учеников Иисуса, которые считают, что видят Духа. Поедание Иисусом печеной рыбки – это сцена, с помощью которой Иисус убеждает апостолов, что он не бесплотный Дух. Духам рыбка не нужна.
Но если Лука полемизирует с той точкой зрения, что Иисус был Дух, – это значит, что она существовала уже во время Луки, писавшего в 80-х гг. н. э.
Более того: она существовала уже при Павле! Апостол столкнулся с ней в лице некоего Аполлоса, который пришел из Александрии и, как нам известно из «Деяний апостолов», «учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново» (Деян. 18:25). Этот Аполлос вдруг стал учить, что воскресения из мертвых вовсе нет! (1 Кор. 15:13) И Павел вынужден был не только опровергнуть его, но и сделать ему большую уступку. Да, конечно, физическое воскре- сение мертвых будет, но тело человеческое при этом будет изменено: «Сеется тело душевное,
10

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 восстает тело духовное» (1 Кор. 15: 44). «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изме- нимся» (1 Кор. 15:50–51).
В этом тексте Павла поразительно не только то, что гностик Аполлос, отрицавший физи- ческое воскресение, проповедовал очень рано: в 50-х, а то и 40-х гг. н. в. Поразительно то, что Павел, не будучи гностиком и, более того, отрицая главный пункт учения Аполлоса, исполь- зует тем не менее совершенно гностическую терминологию. В частности, он противопостав- ляет «душевное» и «духовное» в точности так, как будет об этом потом негодовать Ириней[10].
Читателю может быть не очень понятно, почему, собственно, мелкие различия в догматах вызывали у проповедников мира и любви такую бешеную ненависть. В конце концов, какая разница: приходил ли Христос во плоти или в духе? Мучился ли он физически на кресте или его мучение заключалось в том, что он, трансцендентный дух, спустился в тленный мир низкой материи, подобно Супермену, уроженцу планеты Криптон?
Но дело в том, что из этих догматических различий проистекали важные практические следствия. В частности, просветленные гностики не нуждались в церковной бюрократии для того, чтобы общаться с богом. Они делали это самостоятельно! Они сами становились богами.
Между тем церковь полагала, что воплощением Христа на земле была сама она. «Епископ председательствует на место Бога»[11], – требовала она. Ясное дело, что гностики, которые не нуждались в епископах для установления междугородней связи с богом, а общались с ним по местной линии, вызывали у церкви жесточайшее раздражение. Ведь эти еретики часто вовсе не имели церковной иерархии, а на собраниях своих, чтобы определить, кому в этот день быть священником, бросали жребий. И в результате этот жребий выпадал – на кого бы вы могли подумать! – на женщин!
По счастью, после прихода церкви к власти, к методам убеждения кроме слова добави- лись меч и костер. Уже к V в. епископы по всей империи самоотверженно использовали для борьбы с еретиками те самые войска, которых в это время недоставало на фронте: ведь именно в это время империя гибла под натиском варваров.
В результате с десятками разновидностей христианства, существовавших в империи к IV в. н. э., произошла престранная вещь. Все эти разновидности без помех пережили века жесточайших языческих преследований. И все они были истреблены огнем и мечом после три- умфа религии любви и добра.
Полторы тысячи лет внедренной словом, огнем и мечом монополии ортодоксов сделали свое дело. Еще в XIX в. библеистика считала победившую церковь носительницей истинного слова Христова, а гностицизм – отклонением от ее единственного верного учения.
Адольф фон Харнак назвал его «острым случаем эллинизации христианства». Другие влиятельные библеисты, например Вильгельм Буссе и Рудольф Бультман, наоборот, считали, что гностицизм обязан своим возникновением индийским и иранским культам. Это была само- стоятельная восточная религия, гностический «миф об искупителе», которая повлияла на неза- мутненное христианство и исказила его.
Однако – как мы постараемся показать и как это все чаще признается в последнее время – гностицизм имеет отчетливо иудейские корни.
Если гностицизм использует какие-нибудь мифологические персоналии, то это исключи- тельно Адам, Ной, Сиф, Энох. Перед нами исключительно иудейская мифология, без малей- шей примеси иранской, греческой или индийской.
Если гностицизм и имеет множество Властей и Эонов («родословия бесконечные», как ехидно говорит о них автор Послания к Тимофею (1 Тим. 1:4)), то они являются совершенно статическими эманациями Монады.
Эоны не грешат, не влюбяются, не распутничают, как языческие боги. Они напоминают скорее математические символы, нежели живых существ. Все главные составляющие будущего гностицизма, включая убеждение в возможности человека увидеть бога и стать богом, мы нахо-
11

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 дим уже в Кумране, и именно кумранский мистицизм в конце концов приводит к появлению еврейской мистической литературы Хекалот и Меркава, а после – Каббалы.
И Хекалот, и Меркава, и Каббала – это, по сути, разновидности иудейского гностицизма. Более того, еще одна разновидность этого раннего, арамейскоговорящего гностицизма сохра- нилась до сих пор в болотах Ирака. Речь идет об уже упоминавшихся мандеях, которые считают настоящим Мессией и посланцем надмирных эонов не Иисуса Христа, а Иоанна Крестителя. Иисуса они считают лже-Мессией евреев.
История мандеев подводит нас к главному герою нашей книги, а именно, к Иоанну Кре- стителю.
Все четыре канонических Евангелия настаивают на очень странном на первый взгляд обстоятельстве. Они настаивают на том, что у Иисуса был некий предшественник. Они назы- вают этого человека Иоанном Крестителем.
Они настаивают на том, что именно Иоанн крестил Иисуса. Более того, они настаивают, что при этом обряде Иоанн «увидел разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего в Него» (Мк.1:10).
Заметим что это описание имеет отчетливо гностический характер.
Во-первых, Марк сообщает нам, что Иоанн Креститель обладал способностью видеть раз- верзающиеся небеса и Духа Святого. Это было очень необычное умение для иудейского про- рока. Дело в том, что иудейским пророкам было строго-настрого запрещено видеть бога. Они от этого умирали.
Зато процедура видения бога – с последующим превращением в бога – была в большом ходу у иудействующих гностиков. «Кто не соблюдает субботы, не увидит Отца» (Фм. 27), – гласит одно из изречений гностического «Евангелия от Фомы». И вот Иоанн у Марка обладает этим самым умением видеть божественное: он видит Духа, сходящего в Иисуса.
Во-вторых, согласно Марку, Иоанн видит, как Дух снисходит в Иисуса. Дух надевает Иисуса на себя, как рубашку. Утверждение Марка в оригинале опасно близко к «гностической ереси».
История про Иоанна, если подумать, была, скорее, невыгодна христианам. Она утвер- ждала, что был какой-то человек, который крестил Иисуса. Именно этот человек заявил, что видел лично, как в Иисуса сошел Дух Святой, или, точнее, учитывая, что оба персонажа нашей истории говорили на арамейском, Святая Руха. Арамейское «руха» («руах» в иврите), то есть «дух», – женского рода, и во многих гностических системах она, Руха, и считалась матерью Иисуса.
Эта невыгодность заставляет подозревать, что эта история – правда. И что Иоанн Кре- ститель действительно существовал. Более того, из верований мандеев (и не только из них) мы можем подозревать, что между Иоанном и Иисусом, или, точнее, между их учениками, впо- следствии начались серьезные разногласия.
Кто был этот таинственный Иоанн Креститель?
У нас есть ответ и на этот вопрос: если верить тексту, известному как «славянский Иосиф», Иоанн Креститель был не кто иной, как тот самый страшный пророк Цадок, которого Иосиф Флавий называет одним из основателей «четвертой секты», секты ассасинов, террори- стов и убийц, ответственной за Иудейскую войну. Он был не современник, а предшественник Иисуса. Он начал проповедовать за поколение до него и был казнен несколько позже, около 36 г. н. э.
«Славянский Иосиф» – несомненно, крайне токсичный источник, полный христианских интерполяций и вообще бог знает какого мусора. Его надо использовать с большой осторож- ностью.
Мы постараемся показать, однако, что в этом вопросе ему можно доверять. И что текст, отождествляющий Иоанна Крестителя и основателя фанатичной «четвертой секты», не мог
12

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 быть фантазией христианского переписчика по той простой причине, что для любого верую- щего христианина такое отождествление было самым страшным поклепом, который только можно возвести на Иоанна, и самой ужаснейшей ересью, которую можно было сказать об осно- вании христианства.
Какое отношение фигура Иоанна Крестителя имеет к возникновению гностицизма?
Самое прямое. Как мы постараемся показать, пророк Иоханан, который крестил людей в Иордане и питался, если верить «славянскому Иосифу», только тем, чем питались Адам и Ева в раю, проповедовал от имени хорошо известного персонажа – а именно, праотца Еноха, седьмого сына Адама и Евы, взятого, согласно Бытию, живьем к Богу на небо (Быт. 5:24).
Отрывки целых пяти книг Еноха обнаружены в Кумране, в то время как в нем не най- дено ни одного отрывка из книг основателя секты праведников. Мы постараемся показать, что кумранский мистицизм был не просто абстрактным набором мистических рецептов для асса- синов, желающих при жизни подняться на небо и войти в Совет Богов.
Он был основан на конкретном жизненном опыте его основателя – человека, который утверждал, что он был праотцем Енохом, прапраправнуком Адама в седьмом колене. Он был взят живьем на небо, увидел Бога, превратился в результате его лицезрения в ангела и вернулся обратно на землю перед концом времен.
В основополагающей книге цикла Еноха – книге Стражей – праотец Енох, взятый живьем на небо, возвращается на землю по повелению Господа, чтобы произнести проклятие Господа Стражам – падшим ангелам, которые спустились на землю, развратили ее и совокупились с дочерьми человеческими. Эти Стражи, а потом их сыновья, Великаны, пытаются подкупить Еноха и переманить его на свою сторону. Они просят его заступиться за них перед Господом. Но Енох вместо этого проклинает их.
Мы постараемся показать, что история Еноха, перед которым безуспешно заискивают сыны Божии, – это метафорическое изображение совершенно конкретной истории. А именно – попыток сыновей Ирода заискивать перед пророком, который говорит от имени вернувше- гося на землю Еноха.
Мы постараемся показать, что мифический «енохианский иудаизм», который так любят исследователи, – это не абстрактное направление в иудаизме, не сферический конь в ваккууме, который существовал где-то в вечности, то ли в V, то ли во II в. до н. э.
Это совершенно конкретная военно-прикладная теология, которая начала развиваться в кругах ревностных иудеев после позорного конца династии Маккавеев, в качестве ответа на многочисленные и неудачные восстания против римлян.
Эта военно-прикладная теология начала обещать своим приверженцам не физическое воскресение, как это было в ранних разновидностях иудейского милленаризма, а освобожде- ние души, родственницы Бога, от тела. Эта военно-прикладная теология начала обещать не материальные богатства, а попадание в Рай.
Эта теология уничтожала одну из главных несущих конструкций иудейского монотеизма: великую китайскую стену между Богом и человеком. Она утверждала, что душа есть родствен- ница Бога. Что человек способен подняться на небо, увидеть бога, сбросить с себя прежнюю одежду (т. е. физическое тело) и облечься в одежды славы – то есть в сияющее тело ангелов.
Она утверждала, что павшие шахиды попадают на небо и становятся там ангелами (Енох. 19:139/104:4)1. Что они вступают в Небесное Воинство (Енох. 19:140/104:6). И что они сияют при этом, как небесные светила (Енох. 19:137/104:2).
1 Книга Еноха цитируется, как правило, по единственному российскому переводу А. В. Смирнова, выполненному в 1888 г. Перевод Смирнова выполнен с эфиопской книги Еноха, впервые опубликованной в начале XIX в. Для своего времени он был замечательного качества. С тех пор, однако, нам стало известно значительно больше вариантов текста, и в случае разночте- ний автор оставляет за собой право пользоваться текстом: George W. E. Nickelsburg and James C. VanderKam. 1 Enoch: The Hermeneia Translation. Fortress Press, Minneapolis, 2012. На сегодняшний день это наиболее точный перевод, учитывающий
 13

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 И она утверждала это от имени человека, который все это проделал, – от имени вернув- шегося с небес Еноха.
Именно этот человек – он же Иоанн Креститель – он же реформатор иудейского мил- ленаризма Цадок – стал основателем совершенно революционного (во всех смыслах) бренда мистицизма, невиданного до той поры ни среди язычников, ни среди монотеистов.
Он и его последователи создали концепцию нового, небесного Рая. Рая у престола Бога, где собираются шахиды, причисленные к богам (элим), где они созерцают Бога и сами стано- вятся святыми и богами, где они садятся на своих небесных тронах и надевают свои венцы. И к этому Раю, естественно, прилагался Ад – где мучаются все те, кто не примкнули к числу шахидов.
Цадок/Иоанн/Енох переосмыслил или отверг все догмы ортодоксального иудаизма (или, точнее, переразвил их на основе древних, домонотеистических иудейских верований). Он обе- щал, что человек в результате познания может стать Богом.
С его времени обещание Рая стало неотъемлемым для фанатичных сект – от ассасинов до нынешних исламистов, которые надеются получить своих 72 девственниц.
Тот факт, что он сделал это для решения чрезвычайно практической проблемы – для объяснения постоянных неудач секты милленаристов-фанатиков, – не отменяет красоты и дер- зости этого поразительного мистического построения.
Иоанн Креститель создал религию, которая учила, что человек, путем познания, может стать Богом. «Ты увидел Христа – ты стал Христом».
Это утверждение и было сущностью гностицизма. Оно появилось на свет несколько раньше Иисуса. Оно было приметой бесчисленного количества разновидностей христианств, и оно в конце концов было отвергнуто победившей церковью как слишком опасное, потому что, с точки зрения церковной бюрократии, новым воплощением Христа был не индивидуум, а сама бюрократия: церковь и ее епископы. «Почитайте епископа, как Иисуса Христа»[12].
Именно отождествление Иоанна Крестителя и автора книг Еноха (даже больше, чем отождествление Иоанна и Цадока) является самым спорным – и вместе с тем самым важным местом данной книги. В какой-то мере всю эту книгу можно рассматривать как вступление к ее последней главе.
 все варианты и разночтения. Кроме того, в русском и западном переводах приняты разные разбиения: перевод Смирнова разбит на 20 главок, западный – на 107. Для удобства читателя автор указывает оба варианта нумерации, сначала русский,
потом западный.
14

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Глава 1. Находка в Наг-Хаммади
В декабре 1945 года недалеко от утеса под названием Джабал-ал-Тариф, в трехстах милях от Каира и в сорока милях к северу от Долины Царей несколько египетских феллахов копали сабах – местную почву, используемую крестьянами как удобрение. Феллахов было семеро, и родом они были из крошечной деревушки аль-Каср, находившейся, в свою очередь, по ту сторону Нила от самой крупной деревни района, Наг-Хаммади. Главного среди феллахов звали Мохаммед Али.
Внезапно кирка младшего брата Мохаммеда Али за что-то задела. Вскоре феллахи выво- ротили из земли древний скелет. Они продолжили копать и выкопали изрядный глиняный кув- шин в полметра высотой, с крышкой, запечатанной битумом.
Как было хорошо известно любому египетскому феллаху, в таких кувшинах обыкно- венно были запечатаны джинны. Поэтому Мохаммед Али не стал поначалу открывать кувшин. Потом, однако, ему пришло в голову, что вместо джинна в кувшине может быть золото. Жад- ность победила осторожность, и феллахи размозжили кувшин мотыгами.
Золота в кувшине не обнаружилось, и это был минус. С другой стороны, там не обна- ружилось и джинна, что, несомненно, было плюсом. Вместо золота в кувшине нашлась уйма старинных книг. Это были кодексы, а не свитки – с папирусными листами и твердыми кожа- ными обложками. Мухаммед Али начал делить книги и даже порвал одну напополам, чтобы всем было поровну, но никто из его товарищей не выразил интереса к находке, и в конце кон- цов Мухаммед Али забрал все книги с собой. Вечером того же дня его старая мать пустила несколько листов на растопку.
Во время, на которое пришлась эта находка, Мухаммед Али жил непростой и насыщен- ной событиями жизнью. Дело в том, что за полгода до этого отец Али, состоявший сторо- жем при германском импортном оборудовании, застрелил лезшего на склад вора, а на следую- щий день родственники вора застрелили отца Али. Поэтому Мухаммед Али был занят местью больше, чем книгами, тем более что он все равно не умел читать.
Через месяц после находки ему сообщили, что убийца его отца спит в поле рядом с кув- шином, полным сахарной патоки. Мухаммед Али и братья поспешили по указанному адресу и убили обидчика теми же заступами, которыми они разбили кувшин с рукописями. После этого они отрубили ему руки и ноги, разворотили грудь, вытащили еще теплое сердце и съели, как того требовали обычаи кровной мести, – по крайней мере, так сам Мухаммед Али расска- зывал впоследствии одному из главных исследователей рукописей из Наг-Хаммади, Джеймсу Робинсону. Конечно, он, может быть, и привирал, но согласитесь: если бы он привирал, он бы рассказал, скорее, о том, что они сошлись с обидчиком в жестоком поединке. Кто же будет хвастать, что убил спящего?
Так или иначе, убитый был сыном местного начальника полиции, и Мухаммед Али боялся, что их дом будут обыскивать. Поэтому он отдал кодексы на сохранение местному копт- скому священнику. К тому же Мохаммед Али навел справки и заподозрил, что книги могут представлять какую-то ценность. К этому времени книг оставалось двенадцать штук, плюс листы тринадцатой, разорванные и засунутые между остальными. Сколько книг пошло на рас- топку, сказать сложно.
Зять священника – его звали Рагиб – был местным учителем. Избежавшие феллахской печки книги были в прекрасной сохранности, но они были на древнем коптском языке, и про- честь их, конечно, никто не мог. Рагиб забрал одну из книг и поехал с ней в Каир, чтобы ее продать. Предприятие Рагиба оказалось не очень успешным – египетские власти услышали о его затее и отобрали книги. Одиннадцать книг и разорванные страницы двенадцатой они пере- дали на сохранение в Коптский музей в Каире.
15

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Последняя, тринадцатая книга, была вывезена из Египта и вскоре была предложена на продажу в США. Среди людей, узнавших о предложении, был профессор Жиль Киспель, исто- рик религии из университета Утрехта, в Нидерландах. По его совету кодекс был приобретен Фондом Юнга, однако, когда Киспель начал с ним работать, он сразу заметил, что нескольких страниц в книге недостает. Зная, что остальные книги из Наг-Хаммади переданы в Коптский музей, профессор Киспель спешно вылетел в Каир, надеясь разыскать там недостающие стра-
ницы.Сразу после прилета он отправился в Коптский музей и был несколько шокирован усло- виями, в которых содержатся манускрипты. По сути, музей представлял собой одну неболь- шую запыленную комнату. Часть текстов к этому времени уже была перефотографирована. Киспель забрал фотокопии, поспешил в отель и занялся их расшифровкой. Первая же фото- копия начиналась со слов:
«Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал его близнец Иуда Фома. Тот, кто обретет истолкование этих слов, не вкусит смерти».
Это было гностическое «Евангелие от Фомы». Всего тринадцать кодексов Наг-Хаммади содержали пятьдесят два гностических текста. Некоторые из них дублировали друг друга, и всего оригинальных текстов было сорок шесть.
Это было почти в полтора раза больше, чем текстов в Новом Завете2..
 2 История находки в Наг-Хаммади сама послужила предметом увлекательного расследования одного из ее главнейших исследователей Джеймса Робинсона, изложившего свои детективные изыскания в James M. Robinson. Hag Hammadi: The First Fifty Years, Institute for Antiquity and Christianity, 1995. М-р Робинсон даже уговорил Мухаммеда Али вернуться на место его открытия. Для этого ему пришлось уговорить сына убитого: «Я должен был поехать в Хамра-Дум, найти там сына Ахмада Исмаила, человека, которого зарубил Мохаммед Али, и получить от него заверение в том, что, поскольку он уже стрелял по похоронной процессии семьи Мухаммеда Али, ранив самого Али и убив члена его клана, он считает инцидент исчерпанным. Тем самым соображения чести освободят его от необходимости напасть на Мухаммеда Али, ежели он вернется к подножию утеса. Я принес эти добрые вести самому Мухаммеду Али, который в ответ расстегнул рубаху, продемонстрировал мне шрам на груди и похвастался, что он был ранен, но не убит, и заявил, что ежели он когда-либо увидит сына Ахмада Исмаила снова, то он порешит его на месте. После демонстрации этого хвастливого бесстрашия его удалось убедить приехать к утесу, неузна- ваемого в моей одежде, в правительственном джипе, со мной на стороне, откуда могли прилететь пули из деревни, и с ним на безопасной, глядящей в сторону утеса стороне, на заходе солнца во время Рамадана, когда все мусульмане сидят дома и насыщаются после длительного поста в течение всего дня». В последнее время появилось много статей, критикующих рассле- дование Робинсона за неполиткорректность и «предвзятое колониальное отношение». Г-н Робинсон рассказывает, что арабы занимаются кровной местью и не понимают ценности древних книг: стало быть, это неправда! (См., например: Nicola Denzey, Justine Blount. Rethinking the Origins of the Nag Hammadi Codices. JBL 133, no. 2 (2014): pp. 399–419.)
16

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 От Кодекса Брюса к Оксиринху
О том, кто такие гностики, было давно и прекрасно известно. Это были проклятые ере- тики,приверженцы«пропастибессмыслия»[13],«неистовстваибезумия»[14],«лишенныеразума и полные богохульства»[15], вылупившиеся, «как скорпионы из неоплодотворенного змеиного яйца или как василиски из осы»[16].
Ириней Лионский около 180 г. посвятил им свой пятитомный труд «Против ересей»; спустя двадцать лет пламенный Тертуллиан громил их суетные и постыдные вымыслы в сочи- нении «Против валентиниан», а Епифаний из Саламиса в своем «Панарионе», сиречь «аптечке от ересей», сравнивал болезнь гностицизма с ядовитым змеем. Кроме чудовищного богохуль- ства, гностики – если верить их противникам – вели исключительно предосудительный образ жизни.
Гностики-борбориты ели нерожденных младенцев, вырезав их из чрева матерей, забе- ременевших во время их дьявольских оргий. Причащались они менструальной кровью и мужским семенем[17]. Гностики-карпократы, посланные Сатаною к поруганию божественного имени церкви, «делали все те действия... о которых нам не только не следует говорить и слушать, но даже помышлять и верить, чтобы такие дела водились между нашими согражда- нами»[18].
Юстин Мученик по этому поводу даже просил императора Антонина Пия казнить этих проклятых еретиков. Так как Юстин Мученик писал в середине II в., когда церковь еще не имела возможности диктовать императорам, Антонин Пий оставил его предложение без рас- смотрения.
После того как христианство стало государственной религией, кампания по дискредита- цииэтого«многоголовогочудовища,подобноголернейскойгидре»[19],смениласьпланомерной кампанией по уничтожению. Цензура, продолжавшаяся в течение полутора тысяч лет, была столь успешной, что до XX в. историки церкви могли ознакомиться с порочным богохульством исключительно в изложении Иринея и Епифания, точно так же, как советские студенты могли ознакомиться с ретроградными теориями буржуазных экономистов исключительно в изложе- нии профессоров-марксистов.
Первый оригинальный гностический манускрипт был обнаружен в 1769 г., когда неуто- мимый шотландский авантюрист Джеймс Брюс, тот самый, который обнаружил истоки Голу- бого Нила и привез, спустя тысячу лет, в Европу книгу Еноха, приобрел по пути в Эфиопию в Луксоре старинный кодекс, разрозненные страницы которого содержали четыре гностиче- ских текста. Уровень интереса к порочному богохульству в это время был настолько низок, что кодекс Брюса был переведен и опубликован только в 1892 г.
В 1773 г. Энтони Эскью, врач и собиратель старинных книг, купил еще один гностиче- ский манускрипт прямо в Лондонской антикварной лавке.
В 1886 г. французские археологи, раскапывая гробницу в Верхнем Египте, в которой в VII–VIII вв. был похоронен христианский монах, нашли вместе с ним старинный сборник, составленный из отрывков ортодоксальных и гностических текстов. В 1896 г. немецкий египто- лог Карл Рейнхардт купил в Каире превосходно сохранившийся манускрипт, известный теперь как Берлинский Гностический Кодекс.
Египетский климат обладает одним уникальным свойством. В пустыне, в отсутствие воды, древние рукописи и даже клочки рукописей могут храниться необыкновенно долго. Этим воспользовались выпускники Оксфорда Бернард Гренфелл и Артур Хант, которые в 1896 г. начали копать мусорные кучи города Оксиринха, расположенного в Верхнем Египте. Город был построен на канале, который соединял Нил с Фаюмским оазисом. В римские вре-
17

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 мена Оксиринх был третьим по величине городом Египта и столицей 19-го нома, но после арабского завоевания канал пересох, и город исчез с лица земли.
А мусорные кучи остались.
Гренфелл и Хант надеялись, что мусорные кучи Оксиринха содержат исчезнувшие сокровища греческой литературы. Надо сказать, что, в общем, они обманулись в мечтах: книга в древности была вещь дорогая и не попадала на помойку, не превратившись в совершенный лоскут. Мусорные кучи Оксиринха, конечно, принесли нам отрывки неизвестных комедий Менандра и массу других интересных вещей, но нельзя сказать, чтобы они совершили пере- ворот в филологии.
Зато они принесли одну поразительную неожиданность. В мусорных кучах Оксиринха нашлось, естественно, довольно много отрывков из христианских текстов, и в том числе отрывки из текстов Нового Завета. Среди них, к примеру, были три отрывка из «Деяний апо- столов», два из Луки, десять из Иоанна и тринадцать из Матфея. Нашлось там по три копии «Послания к Евреям» и Апокалипсиса. «Евангелия от Марка» в мусоре не нашлось[20].
Отрывков из гностического «Евангелия от Фомы» – каковое Евангелие, собственно, до этого совершенно не было известно – в мусорных кучах Оксиринха нашлось три штуки. Разу- меется, когда мы оперируем такими малыми числами, статистическая погрешность может быть очень велика.
Но все-таки.
Оксиринх был оставлен в VII в., то есть через 300 с лишним лет после того, как альтерна- тивные разновидности христианства стали подвергаться гонениям. К тому же гностики ничего не имели против канонических Евангелий, особенно Матфея и Иоанна. Они читали их так же охотно, как и ортодоксы. Эта церковь не признавала тексты гностиков.
И вот, если верить мусорным кучам Оксиринха, то оказалось, что даже через четыреста лет после начала гонений гностическое Евангелие от Фомы пользовалось в Оксиринхе такой же популярностью, как «Деяния апостолов», «Послание к Евреям» и «Откровение Иоанна Бого- слова», и было популярней Луки и Марка! Получается, что еще в начале IV в. в Египте гно- стиков вряд ли было меньше, чем ортодоксов!
18

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Гностический подход к миру
Если попытаться изложить суть развитого гностицизма как подхода к миру в двух словах, то получится вот что.
Современное христианство – это религия, которая исповедует Богочеловека. Гностицизм – это религия, которая исповедует Богочеловеков.
Для современного христианина – любого: католика, православного, протестанта – Иисус – это богочеловек. Он имеет две природы – божественную и человеческую, у него была насто- ящая плоть, он по-настоящему страдал на кресте и дал себя по-настоящему распять, чтобы искупить первородный грех.
Для гностика Иисус – это Бог. Это предвечный дух, который просто принял образ чело- века. А вот кто является богочеловеком, так это сам гностик. Бог вошел в него и даровал ему безграничные возможности творить чудеса и быть бессмертным.
Иисус Христос в гностицизме – это полностью божественный Спаситель, посланец насто- ящего Бога, явившийся в наш тленный мир. А акт Спасения заключается в познании, гнозисе. Познавший Бога не просто преодолевает границы этого мира – он становится Богом, а Бог становится им. «Иисус сказал: Тот, кто напился из моих уст, станет, как я. А я стану им, и тайное откроется ему» (Фм. 108)[21].
Кроме этого гностики часто (но не все!) считали, что наш мир – обитель зла. Мир нахо- дится всецело в ведении злого Бога – Велиала, Ильдабаофа, Сакласа, Сатаны. Настоящий бог находится вне мира. Он безграничен, неизмерим и неописуем. Он является воплощением абсо- лютного Добра. Он не имеет никакого отношения к миру материи. Но так как творцом чело- века является именно он, то в человеке скрыта часть божественного огня, которая не имеет отношения к этому миру, и чтобы разбудить эту часть, Настоящий Бог послал в этот мир сво- его Сына – Иисуса Христа.
Некоторые (но опять же далеко не все!) разновидности гностицизма заходили так далеко, что отождествляли этого злого Бога с самим Яхве, то есть с богом евреев и Ветхого Завета.
Так или иначе, гностицизм чрезвычайно удачно решал вопрос о позорной казни Иисуса Христа.
Никакой позорной казни не было, потому что посланца надмирных эонов нельзя казнить. Это все равно, что попытаться распять солнечный зайчик. Иисус Христос был предвечный дух, который просто принял образ человека.
Если и был человек-Иисус, то он был просто сосудом, в который был налит этот дух, и плащом, который дух надел на себя. Дух вошел в Иисуса-человека при крещении и оставил его на кресте, и именно поэтому Иисус-человек закричал: «Боже, Боже мой, почему ты меня оставил» (Мк. 15:34).
Этот надмирный дух потом входил в тела самих гностиков, которые, как и Иисус, стано- вились единосущны Богу, творили чудеса и получали возможность победить Сатану и смерть. Как следствие, никакая казнь Иисуса никого не спасала. Иисус Христос пришел в мир не для того, чтобы искупить первородный грех. Он пришел в мир для того, чтобы дать людям
настоящее знание, гнозис.
Греческий язык, как и язык туземцев-нави в фильме «Аватар», различал два вида знания:
логическое знание и интуитивное ведение, постижение, познание. «Я знаю Пушкина» – в том смысле, что я знаю, что есть такой Александр Сергеевич Пушкин, и, может быть, даже вчера заходил к нему на чай, и «Я знаю Пушкина» в том смысле, что я постиг его и его поэзию. Гнозис – это именно постижение.
19

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Одной из самых поразительных черт гностицизма было это его убеждение во всемогу- ществе человека. Человек, получивший истинное знание, мог стать даже выше глупого и огра- ниченного бога этого мира, Сатаны, Сакласа, Ильдабаофа.
«Ищите Бога в себе, – писал гностик Моноймус. – Познайте того, кто внутри вас»[22]. «Ты увидел Дух – ты стал Духом. Ты увидел Христа – ты стал Христом»[23]. Тот, кто получил имя Отца, и Сына, и Святого Духа, «стал не христианином, а Христом», заявляет «Евангелие от Филиппа»[24].
«То, что в наиглубочайшем – и есть Плерома, и глубже ничего нет. И это то, что и назы- вают наивышним», – продолжает оно[25]. В «Тайной книге Иакова» Иисус требует превзойти его: «Сделайтесь лучше меня: станьте как сыны Духа Святаго»[26].
Вместо того, чтобы говорить о грехе и раскаянии, Иисус гностицизма говорит об иллю- зорности вещного мира и просветлении. По удачному выражению Барта Эрмана, он приходит не для того, чтобы спасти этот мир, а для того, чтобы спасти человечество от этого мира[27].
Воскресение для гностиков – это не одноразовый процесс, пережитый Иисусом Христом. Это ежесекундный опыт, необходимый избранному для освобождения от этого тленного мира. Царство Небесное – это не событие будущего. «Это реальность, частью которой каждый может стать здесь и сейчас»[28].
«Те, кто говорит, что умрут сначала и воскреснут, – заблуждаются. Если не получают воскресения, будучи еще живыми, то когда умрут, не получают ничего»[29].
Обладатели лжеименного гнозиса не только не умеют воскрешать мертвых, – ябедничал на них Ириней Лионский (на что, по его мнению, была способна возглавляемая им община, и тому было множество доказательств), – «но и совершенно не веруют в возможность этого, почитая воскресением из мертвых познание возвещаемой ими истины »[30].
Гностицизм предполагал живой мистический контакт с Богом, и каждое откровение, полученное в результате этого контакта, значило ничуть не меньше, если не больше, чем при- жизненные поучения Иисуса. Каждый гностик был сам себе апостол и сам себе Евангелие.
Как следствие, точно пересказать гностическое учение невозможно, потому что одного гностического учения не было в принципе. Гностицизм не существовал per se. Существовали гностицизмы: кому чего бог открыл, тот то и цитировал. Одни гностики отождествляли Сатану и Яхве, другие, наоборот, противопоставляли их.
Одни гностики считали, что Иисус был реальный человек, плоть которого надел на себя надмирный дух, а другие – что Иисус был лишь иллюзорная видимость. Одним гностикам бог открыл, что небес – семь, и они это доподлинно знали из собственного мистического опыта, а другие так же доподлинно знали, что небес – восемь, девять или даже десять.
Кроме этого гностики полагали, что знание, как спастись от этого мира, доступно не всем. Люди для гностиков делились на три сорта – язычники, хоики, которые были совсем уже безнадежны; обычные христиане, которых они называли людьми «душевными» (психиками); и, наконец, избранные, люди «духовные» (пневматики). Спасение было доступно и для психи- ков, но вот познание – только для пневматиков.
Некоторые разновидности гностицизма считали пневматиков потомками Сифа – тре- тьего, после Каина и Авеля, сына Адама, родившегося взамен убитого Авеля (Быт. 4:25).
Для них Сиф был единственным человеком, которому передалась искра божественного огня. А все остальные люди, темные и непросвещенные души, были потомками нехорошего Каина, которому искра не передалась. Эта деталь интересная и нетривиальная, и мы еще к ней вернемся. Ведь, согласно книге Бытия, единственным человеком, выжившим после Всемир- ного Потопа, был Ной. При этом Ной был потомком Сифа (Быт. 5:29).
Так или иначе, собственно гностические тексты были нередко написаны заумным язы- ком, рассчитанным на избранных. К тому же многие гностики проповедовали разные системы для разных уровней посвящения. Для пневматиков – одну систему, а для добрых, но огра-
20

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 ниченных психиков – другую, попроще, адаптированную к их скромным возможностям. Эта система позволяла соглашаться с упрощенной версией бога, только что и доступной ограни- ченным психикам, и требовать от психиков вместо совершенного гнозиса всего лишь добрых дел.
Итак, зрелый грекоговорящий гностицизм, который единственный и был долго известен в пересказах отцов церкви, слагался из трех составляющих:
– Из убеждения, что материальный мир находится во власти Сатаны.
– Из убеждения, что настоящий, надмирный Бог послал в него Спасителя, Христа, чтобы дать людям знание.
– Из уверенности в том, что, кто познает эту истину, сам станет Христом.
Плоть человека принадлежит к этому вещному миру, но дух его несет в себе частицу божественного огня. Иисус Христос явился в мир, чтобы освободить божественный огонь, заключенный в людях. Тот, кто познает его учение, сам станет Иисусом, и Иисус станет им. Они станут духовными близнецами.
Текст, который мы сейчас называем «Евангелие от Фомы», правильнее было бы называть «Евангелие от Близнеца», потому что «фома» на арамейском – на языке, на котором разгова- ривал Иисус, – и значит «близнец». По-гречески «близнец» – «дидим». Евангелие от дидима Иуды Фомы – это Евангелие от близнеца Иуды Близнеца, полной духовной копии и нового воплощения Иисуса.
21

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Глава 2. Апостол Фома Евангелие от Фомы
По форме «Евангелие от Фомы» разительно непохоже на четыре канонических Еванге- лия. Все эти четыре Евангелия описывают жизнь Христа. Кульминационным моментом в них являются суд и распятие.
Но для гностиков земная жизнь Христа не имела никакого значения. Христос был дух, вошедший в тело человека по имени Иисус при крещении и покинувший его на кресте. Жизнь человека, чье тело было одето на Христе, представляла для гностиков не больше интереса, чем биография джинсов или рубашки.
Единственное, что интересовало гностиков, было учение Христа, и «Евангелие от Фомы» состоит из 114 изречений, которые сказал Иисус живой и которые записал Иуда-близнец. «Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти» (Фм. 1).
Часть изречений от Фомы известна нам по Марку, Луке, Матфею и Иоанну.
«Если слепой ведет слепого, оба падают в яму» (Фм. 34; Мф. 15:14), – говорит Иисус. «Нет пророка в своем селении» (Фм. 31; Мф. 13:57; Мк. 6:4; Лк. 4:24; Ин, 4:44). «Благосло- венны нищие, ибо их есть Царствие Божие» (Фм. 54; ср. Мф. 5:3; Лк. 6:20). Царствие Божие «подобно зерну горчичному, самому малому среди всех семян. Когда же оно падает на возде- ланную землю, оно дает большую ветвь и становится укрытием для птиц небесных» (Фм. 20; Мф. 13:31–32; Мк. 4:30–32; Лк. 13:18–19).
Однако другая часть нам неизвестна совершенно. К примеру, Иисус говорит:
«То, что вы имеете в себе, спасет вас, если вы родите это в себе. То, что вы не имеете в себе, убьет вас, если вы не имеете это в себе» (Фм. 70).
«Это небо прейдет, и то, что над ним, прейдет, и те, которые мертвы, не живы, и те, которые живы, не умрут. В те дни, когда вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В тот день, когда вы были одно, вы стали двое. Но когда вы станете двое, что будет с вами?» (Фм. 11).
«Ученики его сказали: В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя? Иисус сказал: Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Живаго, и вы не будете бояться» (Фм. 37).
Это – совершенно необычные для Иисуса тексты. Это – коаны. Такие коаны мог бы про- изнести даос или учитель дзен-буддизма.
«Я нашел всех пьяными, и никого – жаждущим», – говорит Иисус (Фм. 28).
«Иисус сказал: Будьте прохожими» (Фм. 42).
«Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп, – мир недостоин
его» (Фм. 56).
«Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны и вы узнаете, что вы – дети Отца
живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы – бедность» (Фм. 2:4–5). Иисус сказал: «Блажен тот лев, которого съест человек, и лев станет человеком. И про-
клят тот человек, которого съест лев, и лев станет человеком» (Фм. 7).
«Иисус сказал: Тот, кто напился из моих уст, станет, как я. А я стану им, и тайное откро-
ется ему» (Фм. 108). «Тот, кто нашел самого себя, – мир недостоин его» (Фм. 111:3). Произносил или нет исторический Иисус эти фразы – сказать сложно. В конце концов, мы не должны забывать, что, согласно «Евангелию от Фомы», каждый, познавший Иисуса, ста- новился его Фомой. Каждый близнец мог добавлять свои изречения в Евангелие от близнеца. 22

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Протоевангелие от Фомы и Иаков Праведник
Все это очень интересно, – скажете вы, – и «Евангелие от Фомы» представляет из себя прелестный образчик поздних гностических коанов, в котором подлинные изречения Иисуса перемешаны с изречениями других «Христов». Но при чем тут исторический Иисус и раннее христианство?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к еще одной группе изречений из «Евангелия от Фомы», которые совершенно точно восходят к самой ранней общине последо- вателей Иисуса, но при этом не сохранились в канонических Евангелиях.
Единственной канонической книгой, которая повествует о судьбе учеников Иисуса после его казни, являются «Деяния апостолов». В них сообщается, что вскоре после казни Иисуса, в день Пятидесятницы, на всех апостолов с неба спустился Святой Дух в виде огненных языков (Деян. 2:1–4). Таким образом, если верить «Деяниям апостолов», в церкви сразу после смерти Иисуса возобладало коллективное самоуправление. Все апостолы были равны и все равно были исполнены Святого Духа.
Однако «Евангелие от Фомы» полагает, что дело обстояло совсем по-другому. Если верить ему, после смерти Иисуса в общине не было никакой демократии. Абсолютную власть над ней получил физический брат Иисуса Иаков Праведник.
«Ученики сказали Иисусу: Мы знаем, что ты скоро оставишь нас. Кто станет нашим вождем? Иисус сказал им: где бы вы ни были, идите к Иакову Праведнику, для которого были созданы Небо и Земля» (Фм. 12).
Это изречение может показаться читателю Нового Завета очень странным. Ведь един- ственное, что мы знаем из Нового Завета о родственниках Иисуса, – это то, что они не пони- мали его. В нем даже сообщается, что когда эти родственники услышали, что Иисус совер- шает чудеса, то они попытались схватить его. Они решили, что он сошел с ума! (Мк. 3:21). Это, согласитесь, чрезвычайно плохая рекомендация. Родственник, который пытается сдать провидца в желтый дом, вряд ли достоин быть его преемником.
Поэтому, чтобы понять своеобразие этого изречения и целую огромную историю, кото- рая скрывается за ним, мы вынуждены сделать довольно серьезное отступление. Эта история более полно рассказана в книге «Иисус. Историческое расследование», здесь же мы ограни- чимся ее кратким пересказом для тех, кто не читал первой книги, или читал, да плохо запом- нил: в нашем современном мире все не упомнишь.
Неосведомленность большинства современных христиан о роли, которую играл в движе- нии Иисуса его физический брат Иаков Праведник, – не случайна. Можно без преувеличения сказать, что тексты, вошедшие в Новый Завет, преследовали одну цель: вычеркнуть Иакова, брата Иисуса, из истории христианства, так же как Краткий курс ВКП(б) Иосифа Сталина пре- следовал цель вычеркнуть Троцкого из истории Октябрьской революции.
Церковь даже объявила, что Иисус родился от девственницы. Согласитесь, это заявление разрешало вопрос с Иаковом Праведником раз и навсегда. Иаков был не брат Иисусу. Они были даже не родственники! Это было очень изящное теологическое решение, густо замешанное на перипетиях межфракционной христианской борьбы.
Тем не менее Иаков, брат Иисуса, сохранился в других текстах: в частности, в текстах историка Гегесиппа, которого цитирует Евсевий Кесарийский, у Епифания из Саламиса и бл. Иеронима.
Согласно этим текстам Иаков Праведник, брат Иисуса, руководил Иерусалимской цер- ковью в течение тридцати лет. Он не пил вина, не ел мяса, носил только льняную одежду (т. е. одежду жреца) и претендовал на статус первосвященника иудеев.
23

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Уже из одного того факта, что Иаков претендовал на статус первосвященника, видно, что он строжайше соблюдал иудейский закон. Более того, его прозвище, Праведник, было абсо- лютно знаковым. Цадоком, то есть Праведником, звали, согласно Иосифу Флавию, основателя страшной «четвертой секты» зилотов и сикариев, виновников Иудейской войны3.
А самое слово праведники (цадиким) являлось одним из самоназваний как членов кумранской общины, так и ранних христиан. Еще одно их важнейшее общее самоназвание было святые.
Об Иакове Праведнике знает и Иосиф Флавий. В «Иудейских древностях» он сообщает, что Иакова Праведника, «брата Иисуса, называемого Христом», казнили по настоянию перво- священника Анании около 62 г. н. э. – то есть через тридцать с лишним лет после казни Иисуса и за 4 года до начала Иудейской войны.
Иосиф Флавий сообщает, что этот поступок Анании так напугал «лучших и усерднейших бывших в городе законоведов», что они поспешили откреститься от него. Сразу за казнью Иакова началась новая вспышка террора со стороны сикариев, первой жертвой которой стал сын первосвященника Анании – сикарии его украли.
Сведения, сообщаемые Иосифом об Иакове Праведнике, чрезвычайно плохо согласу- ются с изобретенной во времена Просвещения теорией «маленького ручейка». Из них следует, что Иаков Праведник был важнейшей частью теологически-политического ланшафта в Иеру- салиме. Его казнь вызвала панику элиты и оживление сикариев. Они также показывают, что Иаков Праведник соблюдал иудейский Закон и был не в курсе, что его брат приходил его отме- нить.
Читатель, конечно, может усомниться: может, эти сведения не принадлежали Флавию? Может быть, христиане кое-что вписали в этот рассказ? Ответ такой: что они кое-что из него вычеркнули. Они вычеркнули фразу, которую неосторожно цитируют сразу несколько орто- доксов, включая Оригена и Евсевия Кесарийского. Эта фраза утверждала, что Иудейская война случилась в возмездие за смерть Иакова Праведника.
Как известно, Иудейскую войну начали зилоты. И единственный, за смерть кого они могли мстить – был их вождь. Фраза, связывающая Иакова Праведника и Иудейскую войну, совершенно несовместима с историей о никому не известном проповеднике любви и мира по имени Иисус, смерть которого прошла незамеченной современниками.
Еще одна причина, по которой человек, в течение тридцати лет возглавлявший после- дователей Иисуса, был вычеркнут из Нового Завета, заключается в его острейшем конфликте с другим известным раннехристианским персонажем, который, в отличие от Иакова Правед- ника, наверняка хорошо знаком читателю. Этот человек в истории остался, да еще как! Про- свещенная библеистика XIX в. называла его «вторым основателем христианства». Это не кто иной, как апостол Павел.
По иронии судьбы именно Павел, чьи подлинные письма являются самой ранней по вре- мени частью Нового Завета, является сейчас единственным человеком, который упоминает в Новом Завете Иакова, брата Иисуса, по имени. Он делает это в «Послании к Галатам».
В этом тексте, написанном, заметим, еще при жизни Иакова, Павел сообщает, что, когда он был в Иерусалиме, он виделся там только с двумя людьми: с апостолом Петром и с «Иако- вом, братом Господним» (Гал. 1.19).
3 Напомним, что в иврите, как и во всех семитских языках, носителем смысла является трехбуквенный корень, состоящий из одних согласных. Гласные подставляются в этот корень по мере грамматической надобности. Корень ЦДК имеет значение «справедливости», «праведности», «правосудия». «Цедака» – это справедливость или правосудие, а также милостыня. Пра- ведник – это, строго говоря, «цадик». А «Цадок» – это имя первосвященника царя Соломона, потомки которого до времени Маккавеев одни и имели право становиться первосвященниками. Дело также осложняется тем, что прозвище основателя «четвертой секты» Цадока дошло к нам только через греческий, где буквы «ц» нет, и поэтому в греческом тексте Флавия оно имеет вид «Садок». Таким образом, прозвище основателя «четвертой секты» Цадок было бы логично перевести на русский каким-нибудь чуть косо звучащим словечком, например «Справедливец» или «Праведнец».
 24

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Встреча эта вряд ли была приятной. Дело в том, что немного позже в том же послании апостол Павел сообщает, что между ним и Петром в Антиохии случилась размолвка по вопросу о необходимости соблюдения иудейского закона – то есть необходимости субботы, обрезания и кашрута, – и главным двигателем этой размолвки был именно Иаков.
«Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостоял ему, потому что он под- вергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками. А когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2: 11–12).
Картина, которая предстает перед нами, вполне наглядна. Иаков, брат Господень, бес- сменный руководитель общины на протяжении тридцати лет, и апостол Петр, прижизненный ученик Иисуса, который, худо-бедно, слышал взгляды Иисуса из его собственных уст, считали, что праведники и святые обязаны соблюдать иудейский закон. А апостол Павел – то есть чело- век, который Иисуса никогда живьем не видел и, более того, состоял, согласно «Деяниям апо- столов», в числе его преследователей – утверждал, что Иисус пришел закон отменить. В каче- стве пруф-текста он ссылался на свое собственное собеседование с Иисусом на третьем небе.
Это все равно, как если бы среди последователей Карла Маркса образовался человек, который учил любви к капиталистам, а в качестве обоснования ссылался бы не на «Капитал» Маркса, а на свои посмертные с ним встречи в видениях.
Мы можем себе представить, что аутентичные марксисты были бы недовольны. Более того, они могли бы заподозрить нашего инноватора в том, что он намеренно вносит раскол в ряды движения и состоит на содержании буржуазных властей. Они бы наверняка отлучили такого человека от движения и, не исключено, попытались бы его подстрелить.
И действительно, «Деяния апостолов» утверждают, что Павел подвергался преследова- ниям почти повсюду, куда он заходил. При чем это не были преследования властей. Это были преследования евреев. Эти евреи в греческом оригинале «Деяний» называются не просто евре- ями, а ревнителями, или зилотами. Именно зилотами Иосиф Флавий называет фанатиков, развязавших иудейскую войну.
«Деяния» сообщают, что именно исполнившиеся ревностью (ζῆλος) иудеи выгнали Павла из Антиохии Писидии (Деян. 13:45). Ревность их пылала так горячо, что они не поле- нились пройти за Павлом полтораста километров до города Листры, нагнали, избили камнями «и вытащили за город, почитая его умершим» (Деян. 14:19). Фессалоникийские иудеи возрев- новали (ζηλόω) против Павла и чуть не взяли штурмом дом, где он скрывался (Деян. 17:5).
Но самая большая неприятность случилась с Павлом в Иерсалиме. Там науськанная кем- то толпа чуть не линчевала его у входа в храм, крича, что он осквернил святое место сие; а потом, когда римские войска отбили Павла у разгоряченной толпы, сорок каких-то мрачных иудейских террористов дали клятву «ни пить, ни есть», пока они не убьют Павла прямо во время судебного заседания, так что римскому тысяченачальнику, спасшему жизнь Павла, при- шлось принять экстраординарные меры. Он собрал конвой в двести пеших, семьдесят конных и двести стрелков и направил его под этой беспримерной охраной в Кесарию к прокуратору Феликсу.
Кто же натравил на Павла людей возле храма и кто руководил фанатиками, давшими клятву «ни пить, ни есть», – фанатиками, в которых трудно заподозрить представителей офи- циальных властей?
О личности этого человека можно догадаться из того, что, согласно «Деяниям», Павел, едва прибыв в Иерусалим, отправился на поклон к некому Иакову (статуса Иакова автор «Дея- ний» не указывает). Этот Иаков попенял Павлу на то, что тот не соблюдает Торы, показал на других верующих в Иисуса и сказал:
«Видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они зилоты (ζηλωτής)» (Деян. 21: 20).
25

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Несложно заподозрить, что евреи, преследовавшие Павла по всем городам Римской империи, были не просто евреи, а именно что зилоты и что руководителем их был тот самый Иаков Праведник, месть за смерть которого и послужила причиной Иудейской войны.
Месседжи последователей Иакова и месседжи последователей Павла были прямо проти- воположны друг другу. Иаков считал, что его брат пришел, чтобы исполнить Закон. Он при- шел, чтобы раздавить язычников железной пятой и обеспечить избранным из числа евреев господство над всем миром.
Павел учил, что Иисус пришел, чтобы отменить закон. Он учил, что Иисус пришел, чтобы спасти язычников, а не для того, чтобы их уничтожить.
Неприятие Павла аутентичными последователями Иисуса было настолько велико, что немецкий протестантский библеист и основатель Тюбингенской школы Кристиан Фердинанд Баур еще в XIX в. н. э. выдвинул гипотезу, что Павел дошел до нас в двух видах, в двух алло- морфных модификациях.
В одной христианской традиции он известен как апостол Павел, апостол к язычникам, а в другой традиции, восходящей к тем самым «зилотам», – как ужасный гоис (т. е. колдун, шарлатан) и мерзкий богоотступник Симон Волхв.
Одним из ярких документов, представляющих эту другую традицию, является группа текстов под названием «Псевдоклиментины». «Псевдоклиментины» рассказывают об органи- зации ранней церкви совсем другую историю, нежели «Деяния апостолов». Ни про какое кол- лективное руководство и Духа Святого, снизошедшего на всех апостолов, они не знают.
Вместо этого утверждают, что никто не имел права проповедовать Иисуса, не имея на то письма от Иакова Праведника, единственного законного главы всей общины. Симон Волхв/ Павел такой франшизы, естественно, не имел.
Более того, «Псевдоклиментины» утверждают еще одну важную вещь.
Канонические «Деяния апостолов» начинают свой рассказ о карьере апостола Павла с неких беспорядков, произошедших прямо на ступенях Иерусалимского храма. Согласно «Дея- ниям» в ходе этих беспорядков Павел участвовал в побиении камнями некоего христианского мученика по имени Стефан, то есть по-гречески «Венец».
«Псевдоклиментины» тоже сообщают нам о крупном мордобое между фракциями сек- тантов, имевшем место прямо на ступенях храма. Главой одной из фракций и был Симон Волхв. А вот нападал он ни на какого «Венца», а на Иакова Праведника, претендовавшего, напомним, на венец Первосвященника иудеев (по версии святых и праведников). В ходе этой теологическо-криминальной разборки Симон Волхв столкнул Иакова со ступеней храма, сло- мав ему ногу, и после этого Иаков был вынужден бежать в Дамаск, куда Павел за ним и после-
довал.Этот маленький эпизод говорит нам о взаимоотношениях Иакова Праведника и апостола Павла куда больше, чем сотня богословских рассуждений. Симон/Павел напал на Иакова, брата Иисуса, прямо у дверей храма, спустил со ступеней и сломал ему ногу!
Вожди тоталитарных сект прощают такое редко, и, если эта история является правдой, она представляет нам действия зилотов, охотившихся на Павла по всем городам империи, совершенно в другом свете.
Это не теология Павла была причиной конфликта между ним и зилотами. Это личный конфликт между Павлом и лидером зилотов был причиной теологических новаций Павла!
Так или иначе, из Нового Завета Иаков Праведник – аскет, фанатик, зилот, первосвя- щенник иудеев, по версии зилотов, абсолютный глава секты последователей Иисуса в течение тридати лет, человек, чья смерть повергла в панику «усерднейших и лучших законоведов» и привела к Иудейской войне, – был вычеркнут.
А вот в «Евангелии от Фомы» он сохранился!
26

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 «Ученики сказали Иисусу: мы знаем, что ты скоро покинешь нас. Кто станет нашим вождем? Иисус сказал им: где бы вы ни находились, идите к Иакову Праведнику, ради которого были сотворены небо и земля» (Фм. 12).
Согласимся, уже одна эта фраза показывает, что первоисточник нашего Евангелия вос- ходит к текстам, не имевшим параллелей в греческом Новом Завете, но представлявшим из себя аутентичную арамейскую традицию.
А вот еще одна любопытная фраза, которую Иисус с большой вероятностью произносил, или, по крайней мере, она приписывалась ему очень давно. Содержится она в изречении #72. В нем Иисус говорит:
«Некто сказал Ему: скажи моим братьям, чтобы они разделили имущество моего отца со мной. Он сказал ему: «Кто поставил меня делящим?» Он повернулся к своим ученикам и сказал им: «Я не делящий, не так ли?» (Фм. 72).
Коллизия, которая описывается в этой фразе, совершенно понятна. Мы должны напом- нить, что ранняя христианская община практиковала общность имущества. Она также чура- лась денег – до такой степени, что даже в канонических Евангелиях Иисус ни разу не берет в руки денег.
И вот представьте себе человека, который проповедует общность имущества и все пре- имущества коммунизма, и вдруг к нему, как к судье, обращается какой-то незадачливый наследник с просьбой: – нет, не вступить в общину, не отдать свое имущество на общее дело, а с просьбой посодействовать получению его доли в наследстве! Реакция Иисуса молниеносна. Он пришел не делить, а обобществлять! «Я не делящий, не так ли?»
Почему, однако, мы можем утверждать, что этот ответ дал сам Иисус, или, точнее, что этот ответ приписывался ему очень-очень давно?
Очень просто. Потому что у нас есть соответствующее высказывание из «Евангелия от Луки». И оно, как легко убедиться, неправильное.
«Некто из народа сказал ему: Учитель! Скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство; Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лк. 12: 13–14).
У Луки смысл фразы Иисуса исказился или был потерян при переводе. Более того, это высказывание теперь попросту бессмысленно. Как это: «кто поставил Меня судить вас»?
Вся христианская доктрина ровно на том и строится, что Иисус есть Судия и что именно он будет вершить Страшный суд, награждая мучеников венцами и престолами и низвергая грешников в геенну огненную. С учетом этой – главной, основной, многократно заявленной – функции Иисуса, – его отказ рассудить тяжущихся о наследстве выглядит совершенно непо- нятно.
Напротив, изречение #72 бьет прямо в точку. Это изречение лидера коммунистической общины, который пришел не затем, чтобы делить в пользу частных лиц, а затем, чтобы обоб- ществлять во имя бога.
Более того, у нас есть еще один арамейский текст, переведенный уже на арабский и в таком виде дошедший до нас в составе арабского манускрипта X в. н. э. В этом арамейском тексте Иисус говорит:
«Некто сказал ему: Господин, скажи моему брату, чтобы он поделился (со мной) имуще- ством отца. Он сказал ему: «Кто поставил меня над вами делящим?»[31]
Иначе говоря, мы видим, что изречение #72 «Евангелия от Фомы» снова содержит неис- каженную арамейскую традицию, отличающуюся от канонической, и именно традицию Фомы в данном случае следует признать аутентичной[32].
Случай с высказыванием #72 – важный, но не единичный.
27

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Возьмем, например, еще один текст Нового Завета: Первое послание апостола Павла к Коринфянам. В нем Павел пишет: «Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9).
Павел цитирует, очевидно, какой-то священный текст: «как написано». Однако ни в Вет- хом, ни в Новом Завете ничего подобного нет. Зато аналогичное изречение есть в «Евангелии от Фомы». «Иисус сказал: я дам вам то, что не видел глаз и не слышало ухо, чего не касалась рука и что не приходило на сердце человеку» (Фм. 17)[33].
Из этого мы можем вывести, что уже в 50-х гг. н. э. существовал не дошедший до нас сборник изречений Иисуса, из которого цитирует Павел. Некоторые изречения из этого сбор- ника не вошли в канонические Евангелия. Но они вошли в «Евангелие от Фомы». И, более того, по крайней мере, приведенное выше изречение имело отчетливо протогностический характер.
А вот еще несколько других ранних изречений Фомы:
«Если не будете соблюдать субботу, не увидите Отца» (Фм. 27).
«Фарисеи и книжники взяли ключи от знания и спрятали их. Они не вошли сами и не
пустили тех, кто хотел войти» (Фм. 39).
В этих двух изречениях поразительно то, что они совмещают совершенно отчетливый
иудаизм с отчетливым же гностицизмом. Иисус не просто призывает соблюдать субботу. Он сообщает, что без этого нельзя увидеть Бога. Ортодоксальный иудаизм видеть Бога запрещал. Иисус не просто порицает фарисеев. Он сообщает, что они спрятали ключи от гнозиса.
Ортодоксы впоследствии уверяли, что гностицизм был поздней и неправильной ветвью на великом стволе христианства. Но эти изречения очень ранние. Они сложены еще тогда, когда их автор (кто-то из последователей Иисуса или даже сам Иисус) еще соблюдал субботу и полемизировал с фарисеями, – и они говорят о ключах от знания и лицезрении Бога!
А вот еще одно раннее и протогностическое высказывание из «Евангелия от Фомы». «Те, кто ищет, не должен прекращать искать, пока не найдет. Когда найдут, будут смущены. Когда они будут смущены, они изумятся и будут править всем» (Фм. 2).
Почему мы можем считать его ранним?
Дело в том, что очень похожее высказывание Иисуса цитирует Климент Александрий- ский[34]. Он нашел его в «Евангелии от Евреев». Это Евангелие, не дошедшее до нас целиком, было написано теми учениками Иисуса, которые строго соблюдали иудейский закон и призна- вали ведущую роль Иакова Праведника.
Но самая важная деталь, которая подтверждает древность источника, лежащего в основе «Евангелия от Фомы», находится на самой поверхности. Она просто бьет в глаза.
Эта деталь – не что иное, как полное имя апостола. Его звали Иуда Фома, то есть Иуда Близнец. Иуда – это имя, Фома – прозвище.
Почему это важно?
Потому что точно так же, как нигде в «Деяниях апостолов» не упоминается о лидирую- щей роли Иакова Праведника, точно так же нигде в канонических Евангелиях не упоминается о том, что апостола Фому на самом деле звали Иуда.
Авторы канонических Евангелий вообще часто манипулируют именами апостолов.
К примеру, Марк называет апостола Симона Симоном Кананитом (Мк. 3:18). В переводе с арамейского Симон Кананит будет Симон Ревнитель, то есть Симон Зилот. Марк, уповающий на то, что его грекоязычный читатель незнаком с арамейским, предпочитает оставить грозную кличку без перевода.
Точно так же Матфей проговаривается, что прозвище апостола Петра (он же Симон) было Симон Бариона (Σίμων Βαριωνᾶ) (Мф. 16:17), то есть Симон Террорист. Словом бирьона Талмуд называет тех же людей, которых Флавий называет словом зилот.
28

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Во всех канонических Евангелиях апостол Иуда Фома фигурирует просто как Фома (Мк. 3:18. Ин. 11:16; 14:5; 20: 24–29). Это имя стало очень популярным в Европе. С момента победы христианства в мире появилась масса Томасов, Томми, Томов и даже Томасин. Однако это имя не было настоящим именем апостола! Его имя было Иуда, а Близнец было просто его арамейским прозвищем.
Почему ортодоксальное христианство очень рано превратило прозвище апостола – «Близнец» – в его имя собственное?
Мы можем предположить, что по крайней мере одной из причин было то, что это про- звище само по себе носило гностический характер. Ведь Близнецом апостола прозвали еще при жизни.
И это значит, что – если не считать невероятного поистине предположения о том, что у Иисуса Христа был брат-близнец, – человек по имени Иуда еще в 30–40 гг. н. э. претендовал на то, что Христос был его духовным близнецом, его небесным двойником. Его вторым «я», сошедшим в Иуду так же, как до этого Христос сошел в человека по имени Иисус.
Сам факт наличия у Иисуса «духовного близнеца» еще в 40 гг. н.э явно противоречил утверждению о том, что гностицизм был поздней ересью.
И хотя Евангелие от Фомы в своем нынешнем виде написано не ранее 140-х гг., его пер- воисточник, как мы видим, отражает традиции, такие же ранние и даже раньше Марка, Матфея и Иоанна[35]. Это независимый от канонических Евангелий источник. «Иногда этот источник превосходит их»[36].
Согласитесь, это очень неожиданно. Мы привыкли считать, что ужасный и проклятый гностицизм является поздней ересью. Он является искажением слов Христа.
Но гностическое «Евангелие от Фомы» сохраняет для нас некоторые очень ранние тек- сты, утраченные в Новом Завете. Эти тексты в оригинале принадлежали людям, которые соблюдали иудейский закон и считали Иакова Праведника главой всех верующих. Они при- надлежали людям, которые считали человека по имени Иуда духовным близнецом, а не пре- дателем Иисуса. И эти тексты уже носят явственно гностический душок.
29

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Арамейский оригинал
Почему «Евангелие от Фомы» так разительно отличается от канонических Евангелий? На это есть много ответов, но один из них необыкновенно прост.
Дело в том, что оригинал этого Евангелия был написан на арамейском. Оно дошло до нас
в переводе на коптский и, отчасти, на греческом, но оригинал его был написан на арамейском языке.
Почему это важно?
Дело в том, что в истории христианства есть одна очевидная и невероятная загадка. Все тексты, которые вошли в Новый Завет, были написаны по-гречески.
Чтобы понять необычность этого, посмотрим на языковую карту античного мира.
Мы увидим, что греческий язык был языком всей восточной части Римской империи. Он был lingua franca в Египте, на Кипре, в Ионии, в Антиохии, в Тире, то есть во всех землях, которые до этого входили в состав эллинистических царств. В том числе на греческом говорили и жившие в них евреи, а евреев там жило предостаточно.
Однако в самой Иудее и Галилее на греческом не говорили. Там греческий был языком захватчиков, которые в 63 г. до н. э. уничтожили свободу Иудеи и осквернили Храм. Иудеи с этими людьми не общались, и следы этого сохранились в Евангелиях, где Иисус называет греков псами (Мк. 7:27) и говорит апостолам, чтобы они не входили в город эллинский (Мф. 10:5), то есть в те города на территории расчлененной римлянами Иудеи, которые были насе- лены язычниками и которым было представлено право полисного самоуправления.
На иврите в Иудее к этому времени, однако, тоже не говорили. Там говорили на арамей- ском – другом lingua franca Древнего Востока. Это был официальный язык другой империи, почившей в бозе, а именно – Вавилонской. На нем (точнее, на его несколько различных диа- лектах) говорили также на огромных пространствах к востоку от римской границы, по всей Месопотамии.
И Иисус, и его апостолы, очевидно, проповедовали на арамейском. Даже если кто-то из них умел говорить на пиджин-греческом, их аудитория этого языка не знала и не доверяла ему. Иисус, проповедующий галилейским крестьянам на греческом, произвел бы такое же нелепое впечатление, что и ведущий новостей Fox News, который вдруг начал бы читать эти новости по-французски.
Кроме того, греческие тексты, вошедшие в Новый Завет, были написаны достаточно поздно. Самое первое из Евангелий – «Евангелие от Марка» – было написано после конца Иудейской войны, то есть не ранее 70 г. н. э. Письма апостола Павла были написаны раньше, но все равно не раньше 40–50 гг. н. э.
Согласитесь, это очень странно, что Иисус проповедовал на арамейском, а его канониче- ские биографии оказались написаны на греческом. Это все равно как если бы единственные биографии Карла Маркса, которые до нас дошли, оказались бы написаны на русском.
Естественно, возникал вопрос: куда делись те книги, которые написали аутентичные последователи Иисуса, которые должны были быть написаны на арамейском и которые были написаны раньше канонических Евангелий?
Классическая библеистика для ответа на этот вопрос строила разные сложные теории, которые сводились к тому, что таких книг не существовало. Последователи Иисуса были негра- мотные рыбаки, и они передавали весть о нем из уст в уста, пока Марк не сочинил в 70-х гг. н. э. первое Евангелие.
Об этих теориях проще всего сказать, что они неверны. Книги на арамейском были. Мы только что видели, что в очень раннем тексте, написанном в 50-х гг. н. э., апостол Павел цити-
30

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 рует некое письменное высказывание Иисуса. «Но, как написано: не видел того глаз, не слы- шало ухо» (1 Кор. 2:9).
Это написанное ко времени Павла высказывание Иисуса дошло до нас в составе арамей- ского Евангелия и не дошло до нас в составе греческих Евангелий.
Почему арамейский первоисточник так важен?
Возьмем одно из высказываний Фомы. «Иисус сказал: Если те, кто ведут вас, говорят вам: Смотрите, царствие в небе! – тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно – в море, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас и вне вас» (Фм. 3:1–3).
Оно известно нам на двух языках – на коптском и греческом. Совсем недавно, в 2004 г., Николас Перрин попытался сравнить эти два перевода между собой, чтобы понять, как они звучали в оригинале. Это такой своеобразный метод лингвистической триангуляции.
Николас Перрин заметил два интересных момента. Он предположил, что слово, которое обычно переводят как «ведущие» или «тащущие», в оригинале звучало как реберим. Это слово куда более многозначно – оно может быть переведено и как «те, кто ведут по пути», и как «те, кто с пути сбивают», то есть ведут, но не туда[37]. Перед нами слово, опасно близкое к понятию «прельстителя» и «обманщика», – терминамв, которые Тора употребляет относительно тех, кто неправильно учит и заводит народ в бездну нечестия.
Что же до слова «море», то, согласно Перрину, в арамейском оригинале стояло слово «техома» (на иврите – техом), то есть бездна.
«Бездна» – слово, невероятно сакрально нагруженное в иврите. Именно над бездной летал Дух Божий в гл. 1 Бытия. И в дономотеистическом оригинале текста это была, вероятно, не просто бездна. Это было морское чудовище.
Техом – это языковой родственник того самого чудовища, которого в Вавилоне звали Тиамат и которое разрубил Бог, создавая мир.
Этот дуализм, Небеса вверху, Техом (бездна) внизу, долго сохранялся в иудаизме. К при- меру, в книге Бытия 49, благословляя Иосифа, Иаков дарует ему «Благословение Небес сверху, благословение Техом, ярящейся внизу» (Быт. 49:25).
«Иисус сказал: Если реберим говорят вам: Смотрите, царствие в небе! – тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно – в техом, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас и вне вас» (Фм. 3:1–3)[38].
Общий смысл нашей фразы сохранился. Все понятно. Иисус говорит, что Царство Божие не от мира сего. Но в этом общем смысле прибавились очень важные обертоны. Это теперь не абстрактная фраза. Это фраза иудейского рабби. Пара небо – бездна, шамаим – техом, прямо отсылает к благословению Иакова. А те, кто это говорят, – это не просто «тащущие вас», «ведущие вас», это «сбивающие вас с правильного пути».
Все?
Нет, не все.
Давайте задумаемся – кто был автор этого высказывания?
Совершенно точно – не сам Иисус. Мы имеем все основания полагать, что для истори-
ческого Иисуса Царство Божие было физическим и военным триумфом самого Иисуса. И дело тут не только в реликтовых фразах, сохранившихся в Евангелиях, вроде знаменитого обеща- ния «ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель» (Марк 10:30).
Дело тут прежде всего в самих действиях Иисуса. Он пришел в Иерусалим именно, чтобы воцариться в нем, и его сторонники приветствовали его с криками: «Да здравствует Царь Изра- иля»: и они никак не предполагали, что эта попытка воцарения Царя Израиля позорно закон- чится на кресте.
Но, с другой стороны, автором этого высказывания был какой-то очень ранний последо- ватель Иисуса. Тот человек, который еще соблюдал иудейский закон. Он мыслил в категориях
31

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 иудейского рабби. И он не любил тех вождей, которые обещали материальное Царство Божие. Он называл их неправильными вождями. Он говорил, что они ведут не туда. Из этого следует, что в тот момент, когда он проповедовал, эти вожди уже существовали, и у него с ними были разногласия по земельному вопросу: а именно, кто кого закопает.
Кто был этот человек?
Конечно, про прошествии двух тысяч лет точно сказать сложно, но у нас есть очень хоро- шая кандидатура.
Этим человеком мог быть сам Иуда Фома. Ученик вождя, который называл себя его Духовным Близнецом. Который провозгласил себя Близнецом Иисуса после его смерти. Кото- рый считал, что он тоже стал Христом. И который спорил с какими-то прельстителями, счи- тавшими Царство Божие материальным.
Все? Нет, не все.
Дело в том, что наше высказывание сохранилось в урезанной форме в Евангелии от Луки. Лука рассказывает нам об Иисусе следующее:
«Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Цар- ствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 20–21).
Удивительно – но это хорошо знакомое каноническое изречение Иисуса есть на самом деле кратчайшая формулировка гностицизма.
О чем учили гностики? О том, что вещный мир сотворен не настоящим Творцом, а глу- пым Демиургом, который не знал, что он не творец. Когда этот Демиург попытался вдохнуть в глиняного Адама, сотворенного им, жизнь, это у Демиурга не получилось. На помощь пришел настоящий Творец, который вдохнул в человека часть своего духа. Этим он его и оживил.
Единственная часть, которая есть в этом материальном мире от Царства Божия, – это человеческий дух, часть Бога-Творца. «Царство Божие внутри нас».
«Иисус сказал: Если реберим говорят вам: Смотрите, царствие в небе! – тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно – в техом, тогда рыбы опередят вас. Но Царствие внутри вас и вне вас» (Фм. 3:1–3).
«Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:20–21).
Как нетрудно заметить – Лука позаимствовал и сократил Иуду Фому. Мы легко можем заметить, что текст, упоминавший «небо и бездну», является явно первичным по отношению к невнятному изречению «вот здесь или вот там». Получается, что прототипом утверждения Луки был очень ранний иудео-гностический текст, который является квинтэссенцией гности- цизма, – и этот текст, обеззаразив его и дезинфицировав, употребляет в пищу протоортодокс Лука.
И это не единственное такое сокращение. Так, у Матфея Иисус говорит по-гречески: «Ищите и обрящете» (Мф. 7:7).
У Фомы он говорит по-арамейски: «Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем» (Фм. 2).
Это высказывание Иисуса опять-таки имелось в написанном по-арамейски «Евангелии от евреев», и из этого мы опять-таки можем предположить (хотя и с меньшей уверенностью), что полный арамейский вариант сущестовал раньше, чем краткий греческий – и носил при этом, в отличие от греческого, вполне ярко выраженный гностический характер.
Но как согласовать этот ранний гностический характер с утверждением церкви, что гно- стицизм был поздней ересью?
32

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Место написания: Эдесса
Где же было написано такое удивительное Евангелие, самый ранний слой которого соче- тает явный иудаизм с явным же гностицизмом?
Скорее всего, оно было написано в городе Эдессе, и это обстоятельство является еще более удивительным, нежели его арамейский язык[39].
Дело в том, что мы привыкли думать о христианстве как о религии, которая распростра- нялась в первую очередь внутри Римской империи. А Эдесса до III в. н. э. находилась за гра- ницей этой империи.
Она была столицей маленького Осроенского царства – буферного государства между Римом и Парфией. Крошечная, но стратегически важная Осроена представляла из себя, по сути дела, просто большой оазис в верховьях между Евфратом и Тигром.
Эдесса, основанная Селевкидами, находилась всего в 300 км от столицы римской Сирии – Антиохии. Однако после краха Селевкидов Эдесса быстро обарамеилась, стала тяготеть к Парфии и управлялась местной арабской династией. Члены династии чеканили монеты с изоб- ражениями то римских императоров, то парфянских царей и все более и более втягивались в орбиту римской политики, пока наконец не были поглощены – в 216 г. по существу и в 242 г. окончательно – Римом.
В результате последователи Иисуса существовали в Эдессе в совершенно других усло- виях, нежели в преследовавшей их Римской империи.
В Риме христиане прятались по частным домам, собираясь на богослужение, как на под- польную явку. Никаких христианских храмов в I–II вв. в Риме быть не могло. Напротив, в Эдессе здание церкви, где собирались для богослужения верующие, существовало уже к концу II в. н. э. Мы это знаем из «Эдесской хроники», сообщающей, что в ноябре 201 г. это здание вместе с большой частью города было уничтожено наводнением.
Одним из виднейших эдесских христиан II в. н. э. был человек по имени Бардесан. Этот человек имел в Эдессе совсем другой социальный статус, нежели вольноотпущенники и рабы, которые, вместе с богатыми женщинами, обыкновенно являлись главным объектом христиан- ской вербовки в Риме.
Бардесан был видный парфянский аристократ, великолепный стрелок из лука (умение это считалось необходимым именно среди парфянской знати), товарищ детских игр, а потом ближайший приближенный царя Эдессы Абгара VIII.
В Эдессе никогда не издавались эдикты против христиан. Никакие доносчики в ней не сговаривались «уничтожить святых», не ждали нужного часа, не входили «в Дом Господень тогда, когда все молятся и восхваляют Господа», и не схватывали их, как жаловался в начале III в. Ипполит Римский[40]. В ней не было Нерона, который зашивал христиан в шкуры быков на потеху толпе, Веспасиана, который после разгрома Иудейского восстания приказал предать смерти всех потомком дома Давидова, и Марка Аврелия, по чьим эдиктам «по всей Асии» преследовали и гнали «людей благочестивых»[41]. Более того, среди эдесских христиан царила упорная легенда, что предок Абгара VIII, Абгар V принял христианство еще в I в. н. э. сразу после смерти Христа!
И даже если не разделять точку зрения автора данной книги о том, что закон, припи- сывавший предавать христиан смерти, был принят Сенатом еще в 36 г. н. э., под давлением императора Тиберия, то видно, что в Эдессе на эволюцию учения святых действовали совсем другие факторы, чем на римское христианство.
Что мы можем еще сказать про «автора» это необыкновенного Евангелия, про апостола Иуду Фому?
Где он жил? Чем он кончил?
33

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Каков был его исторический прототип? Каковы были его отношения с другими апосто- лами, и прежде всего с Иаковом по прозвищу Праведник, «для которого были сотворены Небо и Земля»?
Что еще мы знаем об апостоле Близнеце?
Не так уж и мало.
Дело в том, что у нас есть целая его биография – «Деяния Фомы». Правда, эта биография
написана не раньше начала III в. н. э. – и это плохо[42]. Зато она написана на том же арамейском языке, что и «Евангелие от Фомы», и, более того, она написана в той же самой Эдессе.
Приступим же к изучению этой увлекательной и необыкновенной биографии, и посмот- рим, что мы можем из нее извлечь.
34

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Жизнь и необыкновенные приключения апостола Иуды Фомы
«Деяния Фомы» начинаются с того, что Иисус Христос, явившись после смерти Фоме, «который близнец», посылает его апостолом в Индию. Фома в Индию не хочет, мотивируя это тем, что он – еврей. «Куда бы ты ни послал меня, посылай, но в Индию я не пойду», – говорит он Иисусу[43].
Ввиду такого упрямства Фомы Иисус пускается в хитрую стратагему. В это время в Иеру- салиме пребывает индийский торговец по имени Аббан. Его прислал царь Гундафор (реаль- ный исторический персонаж, правивший частью Индии в I в. н. э.) с тем, чтобы тот купил ему искусного плотника для строительства дворца.
Иисус – напомним, что дело происходит уже после распятия – лично встречает Аббана на рынке и спрашивает, не купит ли тот раба-плотника? Аббану только того и надо. Иисус продает Аббану Фому за три литры серебра и, лихо расписавшись в договоре о продаже, сдает ему Фому с рук на руки. Подозрительный Аббан, чтобы не быть обманутым, на всякий случай осведомляется у Фомы, точно ли он раб Иисуса. «Да», – отвечает тот[44]. Аббан поздравляет себя с выгодной сделкой.
Первым делом на пути к Гундафору Аббан и его новый раб Фома попадают в царский город Андраполис. В городе царит большое веселье: тамошний царь выдает замуж единствен- ную дочь и приглашает на пир всех путников. Аббан и Фома приходят на пир, чтобы не оскор- бить царя пренебрежением к его гостеприимству.
Социальный статус Фомы, напомню, в это время очень низок: он раб и вдобавок инозе- мец, который говорит на непонятном никому в Индии арамейском языке, и, понятно, что на пиру, на котором собрался весь цвет города, он находится в самом низу пищевой цепочки.
Какой-то виночерпий за недостаточное проворство дает ему пощечину. Фома, в полном соответствии с заветом учителя, призывающим подставить левую щеку, если тебя ударят по правой, говорит виночерпию: «да простит тебя Бог», однако тут же предрекает, что рука, уда- рившая его, скоро окажется в зубах пса.
Так оно и случается: виночерпий идет за водой, и там его загрызает лев. Собаки броса- ются на останки, и одна из них, держа в зубах ударившую апостола руку, вбегает прямо в зал, где идет пир.
Это происшествие приводит гостей в немалое возбуждение, и особо они изумляются тогда, когда девушка-флейтистка, которая, будучи еврейкой, понимала арамейский язык, сооб- щает им, что раб, сидящий рядом с торговцем Аббаном, «или бог, или апостол бога»: ибо она слышала, как этот человек говорил, что рука, ударившая его, окажется в пасти пса[45].
Этот случай, естественно, привлекает к Фоме внимание царя, и тот, чтобы заручиться на всякий случай благословением такого важного волшебника, приказывает ему помолиться в брачном покое о счастье новобрачных. Бедный царь еще не знает, какую змеюку он подкла- дывает дочке в постель.
Фома молится; после этого гостей выпроваживают из брачного чертога. Однако, когда жених приходит в него, «он видит Господа Иисуса в виде Иуды Фомы, который разговаривает с невестой»[46], что приводит жениха в немалое изумление: ведь он видел, что Фома вместе со всеми другими покинул чертог. Господь разъясняет ему его заблуждение: «Я не Иуда, который также зовется Фома, но его брат», – объясняет он[47].
После этого Иисус садится на кровать, а жениха и невесту просит занять места на стульях, и разъясняет им необходимость воздерживаться от любого вида плотских связей, с тем, чтобы превратить свое тело в священный храм.
35

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Наутро царь заходит в брачный чертог и видит молодоженов сидящими как ни в чем не бывало. В ответ на его вопрос о произошедшем этой ночью жених и невеста информируют его о своем полном отказе от плотских сношений и желании войти в тот Брачный Чертог, который есть бессмертие и свет.
Символизм этой сцены вполне понятен. Дело в том, что одной из высших гностических церемоний был как раз Брачный Чертог. Так называлась церемония, в ходе которой искатель сочетался со своим астральным двойником, своей Пневмой, нетленной частицей Всевышнего.
«Владыка все делал втайне: Крещение, Миропомазание, Причастие, Искупление и Брач- ный Чертог», – гласит «Евангелие от Филиппа»[48]. «Святое – это крещение; святое святого – искупление. Святая святых – это Брачный Чертог»[49].
Наш бедный царь, однако, в тонкости гностических церемоний не был посвящен и при- шел в ужас; грохнувшись наземь и разодрав одежды, он послал скорее за мерзким колдуном, который по злой воле небес прибыл в их город. Однако Фома уже отплыл.
Второй акт нашего приключенческо-теологического романа разворачивается уже при дворе индийского царя Гундафора. Гундафор поручает Фоме строить дворец и в достатке снабжает его деньгами и провизией для рабочих. Фома дворца не строит, а деньги и еду раз- дает народу, одновременно проповедуя ему Евангелие. Фоме справедливо кажется, что доб- рым словом и раздачей денег можно привлечь больше душ, чем просто добрым словом.
В конце концов, при таком нетрадиционном подходе к девелопменту деньги на дворец оказываются растрачены. Царь вызывает Фому к себе и получает ответ, что Фома построил царю незримый дворец, который царь не видит при жизни, но узрит после смерти. Как легко можно себе представить, царь оказывается не очень удовлетворен этим ответом и приговари- вает Фому к смерти за казнокрадство. Однако в это время, на счастье Фомы, умирает брат царя по имени Гад. Первое, что он видит, попав на небо, – это тот самый дворец, о котором говорил Фома. Пораженный Гад отпрашивается у ангелов на землю и, ожив, заклинает своего брата подарить ему этот дворец.
После этого царь и его брат принимают «печать», то есть крещение и помазание. Иуда Фома во время крещения призывает Христа, Всевышнего, милосердную матерь и мать «семи домов, чтобы они могли упокоиться в восьмом доме»[50].
При этом имеется важная теологическая тонкость. После того, как царь и его брат при- нимают крещение водой, они слышат голос Бога, но не видят его, поскольку они еще не пома- заны. А вот после того, как они принимают помазание, они видят юношу с факелом, свет кото- рого затмевает любой другой свет.
Всякие «Деяния апостолов», которых до нас дошло довольно много, были построены по принципу сериала. Если первый сезон умел успех, то все новые и новые авторы писали все новые и новые серии.
В «Деяниях Фомы» таких сезонов довольно много, и во всех них Фома, как и подобает близнецу Христа, совершает чудеса: изгоняет бесов и воскрешает мертвых, заставляет пропо- ведовать ослов и светится неземным светом – то есть еще при жизни его лицо сияет, как лицо Моисея или Еноха, увидевших Бога.
В одном эпизоде он даже убивает Сына Сатаны. Этот сын – тот самый змей, который соблазнил Еву, велел Каину убить Авеля, и это он ожесточил сердце фараона против египтян и соблазнил евреев в пустыне сделать золотого тельца.
Это, согласитесь, немаловажное достижение, – что какой-то простой смертный, пусть даже с сияющим лицом, убил то самое сверхъестественное существо, козни которого лежали в основе всех злоключений человечества.
Это достижение представляется нам тем более немаловажным, что в Пятикнижии Мои- сея ничего ни о каком Сатане, ожесточившем сердце фараона, не говорится. Его авторы посто- янно подчеркивают, что это Бог Израиля, единый и единственный, сам ожесточил сердце фара-
36

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 она. С одной стороны, он явил фараону множество знамений (слово «от» на иврите значит одновременно и «знак, знамение», и «печать»), а с другой стороны, он устроил так, чтобы на фараона все эти знамения не подействовали. «Но Господь ожесточил сердце фараона», – постоянно повторяет Тора.
Тора так боится упоминаний о каких-то соперниках Яхве, что в истории с чудесами Мои- сея она заставляет Яхве играть сразу за обе команды: и за евреев, и за египтян, что, конечно, выглядит как сущее издевательство по отношению к бедным египтянам.
Напротив, с точки зрения «Деяний Фомы», в истории с чудесами Моисея за команды играли разные игроки. За египтян играл Сын Сатаны, а за евреев – Господь.
Вот этого-то Сына Сатаны и убивает апостол Фома, близнец Иисуса. Он делает это сло- вом. Увидев Сына Сатаны и рядом убитого им человека, апостол Фома приказывает Сыну Сатаны, то есть змею, вобрать в себя обратно свой яд.
«И когда змей всосал в себя всю желчь, юноша подпрыгнул и вскочил, и упал к ногам апостола, а Змей, раздувшись, лопнул и умер, и яд его и желчь разлились, и на месте, где пролился его яд, разверзлась Бездна, и она поглотила Змея»[51].
Иначе говоря, наш мертвый юноша распрощался с Сатаной и обрел знание Христа. Он ушел с Пути Тьмы и Встал на Путь Света. Его смерть и воскресение были символическими. Гностики, – напомним Иринея Лионского, – «почитают воскресением из мертвых познание возвещаемой им истины»[52].
В этом смысле «Деяния Фомы» придерживаются стиля символического реализма, и мы можем не сомневаться, что апостол Фома много раз убивал Сатану и воскрешал мертвых для жизни вечной. Это было его профессиональное занятие. Каждый раз, когда он кого-нибудь запечатывал, он убивал Сатану и воскрешал человека.
Наконец в своих странствиях апостол Фома приходит в земли, которыми правит царь Миздай. Изгнав бесов из жены и дочери царского военачальника, он становится влиятельным человеком в городе. Слава его тем громче, что бесов изгоняет не сам Фома: он поручает это сделать дикому говорящему ослу, который и выполняет с блеском ответственное поручение.
Эта-то слава и становится причиной его неприятностей: среди его учениц появляется некая Мигдония, жена царского родственника Кариша.
Совершенно очарованная проповедуемым Фомой небесным Христом, она просит у Фомы позволить ей «принять печать, чтобы я стала Святым Храмом, в котором он обитает»[53]. Уверовав, Мигдония отказывает мужу в телесной близости. Когда он пытается овладеть женою, она объясняет ему, что в ней отныне поселился Христос. «Ибо мой Господь Иисус
больше тебя, и он со мной и во мне»[54].
Понятное дело, что Христос, находящийся внутри Мигдонии, никак не может заниматься
сексом с Каришем. Когда ее муж пытается сунуть в новый христов сосуд свою потную лапу, Мигдония связывает ему руки простыней, удирает, нагая, от мужа и ночует в комнате со слу- жанкой.
Происшествие это приводит Кариша в понятное раздражение, и этот альфа-самец, ослеп- ленный страстью и получивший удар в самую чувствительную часть своего животного эго, тут же обращается к царю с жалобой на залетного «колдуна и обманщика»[55], который «не ест и не пьет»[56], учит, что никто не может жить, пока не откажется от всего вещного, включая имущество[57], утверждает, что муж не должен возлежать со своею женой[58], и которого народ почитает как Бога[59].
Может быть, история с Мигдонией еще и сошла бы Иуде Фоме с рук. Но черт дернул царя Миздая рассказать ее собственной жене – в качестве занятного примера безумия, в которое заезжий колдун ввергает знатных женщин. Надо ли говорить, что жена царя немедленно сама отправилась к Иуде Близнецу и после этого, возродившись для жизни вечной, немедленно отказала в доступе в свой Господний Храм царю?
37

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Этот эпизод окончательно переполнил чашу терпения и без того уже кипевшего гневом царя. Он лично отправился в дом своего военачальника Сифора, где обнаружил значительную долю своей знати у ног проповедующего Фомы.
Все, кто сидели у ног Фомы, приветствуя царя, поднялись, но сам Фома остался сидеть. Ярости Миздая не было предела. Он схватил подвернувшуюся табуреточку, перевернул ее и крепко и страшно огрел этой табуреточкой заезжего колдуна.
«И он взял сиденье и перевернул его, и схватил сиденье обеими руками и ударил его по голове, так, что ранил, и передал его солдатам, приказав: уведите его»[60].
После этого начинаются суд и пытки. Взбешенный царь приказал раскалить железные пластины и поставить на них проклятого колдуна. Однако не успели стопы Иуды коснуться пластин, как из-под них забили ключи холодной воды. Ногам Иуды ничего не сделалось, страж- ники в ужасе отпрыгнули в сторону, а царь Миздай, оказавшись перед серьезной перспективой утонуть, взмолился к пытуемому, чтобы тот остановил потоп.
Иуда Фома, которому Господь велел воздавать добром за зло, тут же отдал небесным стихиям соответсвующие приказания, и вода унялась. «И когда Миздай увидел это, он велел отвести его в темницу: до того, пока я не решу, что с ним делать»[61].
История про Иуду Фому, который остудил водой раскаленные пластины, имеет долгую предысторию на Востоке. В Эдессе, где, напомню, и были написаны «Деяния Фомы», такую же историю до сих пор рассказывают про праотца Авраама, которого хотел уничтожить жестокий царь Нимрод. Нимрод бросил Авраама в печь: тот упал в печи на колени, и там, где он упал, забили два ключа холодной воды, потушившие пламя[62]. «Пруд Авраама», натекший из одного из этих ключей, существует до сих пор. В древности этот пруд, видимо, был священным прудом богини Атаргатис, кишащим священными неприкосновенными карпами[63].
Мы могли бы ожидать, что такой великий колдун, как Иуда Фома, которого не берет даже раскаленное железо, попросту распахнет двери темницы и будет таков.
Но не тут-то было.
Дело в том, что апостол Фома очень хотел умереть.
Для него жизнь была тюрьма, в которой все грешники спят, и только те, кто верят в Гос-
пода, бодрствуют, а смерть была пробуждением для вечной жизни. Умереть было его затаенное желание. «Ибо то, что называют смертью, есть не смерть, а освобождение от тела, и я прини- маю его с радостью»[64].
Иначе говоря, Фома очень хотел стать шахидом, причем в буквальном смысле слова.
Дело в том, что арабское слово «шахид» использует общесемитский корень «ШХД» (сви- детельствовать) в значении «стать мучеником». Точно такое же значение имеет греческое слово «мартус» («свидетель» в значении «мученик»), которое, в свою очередь, было калькой с арамейского «сахде» (тоже «свидетель» в значении «мученик»). Тех, кого по-гречески назы- вали мартусами, в Эдессе называли «сахде», и, так как апостол Фома проповедовал на арамей- ском, он хотел быть именно сахде, а не мартусом.
Понятно, что Фома не мог пройти мимо такой роскошной оказии исполнить свою завет- ную мечту.
Он, правда, перед казнью распахнул двери темницы и погрузил ее стражников в глубокий сон, – но только для того, чтобы крестить жену царя и царского сына и прочесть им напоследок несколько важных наставлений.
Прочтя эти наставления, Фома остался в темнице, устроился поудобней и принялся ожи- дать долгожданного освобождения.
На следующий день четыре солдата вывели Фому за город и пронзили его четырьмя копьями. Знатные последователи Фомы, включая сына царя, Иузана, и его военачальника Сифора, обернули его в роскошные одежды и положили в царскую гробницу и сидели у этой
38

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 гробницы день и ночь, пока апостол Фома не появился возле них и не сказал: «Зачем сидите вы здесь и сторожите меня? Я не здесь, ибо я вознесся и получил все, чтобы было обещано»[65]. Когда гробницу отворили, она оказалась пуста. Но даже пыли, касавшейся некоторое время покоившегося там тела апостола, оказалось достаточно, чтобы творить чудеса. Когда у царя Миздая заболел сын, царь велел открыть гробницу и взять там чуточку пыли, и от этой
пыли мальчик выздоровел.
После этого даже жестокий царь Миздай уверовал во Христа.
39

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Историчность
Как, – воскликнет в этот момент разъяренный читатель, – вы предлагаете нам этот текст в качестве биографии? Иисус Христос, посмертно торгующий на рынке рабами, строительство Небесного Дворца, несгораемый апостол Фома со своими железными пластинами, проповеди военачальникам и индийским царям?
Что дальше в программе?
Социально-политическая история Вестероса в «Игре престолов»? Практика и теория классовой борьбы на примере толкиеновского Средиземья?
Книги Нового Завета – может быть, и пропаганда. Может быть, канонические «Деяния апостолов» многое недоговаривают о жизни апостола Павла. Может быть, они вполне созна- тельно вводят читателя в заблуждение о причинах, по которым ревностные иудеи преследо- вали Павла по городам и весям Римской империи, и они намеренно врут о характере тех сорока сикариев, которые поклялись «не пить, не есть», пока не убьют Павла. Но они, по крайней мере, утверждают, что в Иерусалиме Павла у разъяренной толпы отбил римский военачальник, а не что он взлетел в воздух на глазах потрясенных зевак! Они даже честно называют врагов Павла зилотами!
А что можно извлечь из текста, написанного в стиле «Джек и бобовый стебель»?
Не будем, однако, торопиться.
Для начала: «Деяния Фомы», в отличие от «Игры престолов», воспринимались большин-
ством своих пользователей как сакральный текст.
Начиная с середины V в. н. э. этот текст сжигали, а епископы, которые дозволяли его
хранить, объявлялись еретиками по приказу папы Льва Великого, узнавшего, что текст этот используется еретиками-присциллианистами[66]. Сжигали и самих присциллианистов.
Этот текст сжигали вовсе не за то, что он был развлекательным чтивом. Его сжигали потому, что для людей, веровавших не так, как учила римская церковь, этот текст был сакраль- ной реальностью, такою же, как утверждение, что Бог создал мир в шесть дней.
Очевидно, что такой текст заслуживает куда большего, чем быть проведенным по графе «занимательная беллетристика». Даже если он не содержит важных сведений о Фоме, то он содержит важные сведения о теологии и ритуалах сочинившей его общины. С ритуалов и нач- нем.
40

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Глава 3. Иуда Близнец и город Эдесса
Что бросается нам в глаза в «Деяниях Фомы»?
Прежде всего – радикальное отличие многих обычаев и ритуалов от римской церкви. Это касается даже названий: Фома и его община нигде сами не называют себя «христиа-
нами». Они – «братья», «святые», «чистые» и последователи «Пути, который ведет ввысь»[67]. Это касается образа жизни: Фома «не ест и не пьет», то есть не ест мяса и не пьет вина. Это утверждение невольно напоминает нам о тех самых сорока сикариях, которые заклялись
не есть, не пить, пока не убьют Павла (Деян. 23:21).
Фома категорически не признает никаких плотских сношений, по крайней мере, для тех
святых, которые при жизни являются сосудом для духа Христа.
Этот суровый, аскетичный, демонстрирующий крайнее воздержание Иуда Близнец очень
похож по своему поведению на Иакова Праведника, брата Иисуса, который был бессменным главой христианской общины в течение тридцати лет после смерти брата. Иаков Праведник тоже не ел мяса и не пил вина, и колени его были мозолистыми от молитв за народ. Зато он совершенно непохож на постпавловского Иисуса, который весело пирует с мытарями и на упреки шокированных аскетов отделывается лихим софизмом: «Я пришел призвать не пра- ведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13).
Еще больше это касается обрядов.
Фома не «крестит», а «запечатывает». Разница в терминологии, казалось бы, не осо- бенно велика, и слово «печать» в значении «крещение» употребляется во многих христиан- ских текстах. Но тут важно то, что, как мы уже замечали, значение слова «от» в иврите намного шире слова «печать». Это слово несет в себе мощный магический оттенок. «От» – это и печать, и мета, и знак, и знамение. «От» ставит Господь на Каина. «От» (во множественном числе «отот») совершает Моисей. «Печать» – это могучая магическая мета, оберег, который позво- ляет «запечатанным» ста сорока четырем тысячам избранных евреев из «Откровения Иоанна Богослова» одним спастись от золотой саранчи и гиацинтовых коней (Откр. 7:4).
К тому же «печатей», которых Фома кладет, две. Первая «печать» – это обычное водяное крещение. После него запечатанный слышит бога, но не видит его.
Вторая печать – это Помазание. «И апостол взял масло и возлил его им на головы и умастил их и помазал их»[68]. После того как царь Гундафор и его брат были запечатаны первой печатью, они смогли слышать бога. А когда они были запечатаны второй печатью, они смогли видеть его. «И когда они были запечатаны, перед ними появился юноша с зажженным факелом, так что их лампады померкли при приближении его света»[69].
Этот юноша с зажженным факелом удивительно напоминает нам не только ангела, но и двух традиционных спутников Митры, Каута и Каутопата, изображавшихся в виде юношей с факелами, повернутыми вверх и вниз. Напоминает она нам и о месте происхождения этого текста – Эдессе, где существовал арабский культ богов-близнецов Азиза и Монима, Утренней и Вечерней Звезды[70].
Но более всего церемония с двумя стадиями посвящения, после первой из которых можно слышать бога, а после второй – видеть его, отсылает нас к главному запрету ортодок- сального иудаизма: запрету на лицезрение Бога. Ритуал, который практикует Фома, есть не что иное, как очень удачный способ преодоления этого запрета. Да, сообщают нам авторы риту- ала, действительно, такая проблема есть. Недостаточно посвященные люди – например, пророк Иеремия – могли только слышать бога. Но те, кто прошли вторую ступень инициации, могут и видеть его. Помазание, которое дает возможность видеть Бога, прямо упоминается в гностиче- ском «Евангелии от Филиппа» как вторая ступень инициации верующего после Крещения[71].
41

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Кроме этого Фома причащает своих учеников не хлебом и вином, как в римской церкви, а хлебом и водой[72]. Какой вариант является более аутентичным: вино или вода?
Римская церковь настаивала, разумеется, на вине, а воду объявляла зловредной ересью энкратизма.
Однако мы почти точно можем сказать, кто первый причащал своих учеников вином: апостол Павел.
В 1-м послании Коринфянам Павел сообщает:
«Ибо я от Самого Господа принял то́, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание» (1 Кор. 11:23–25).
Конечно, Павел вместо слова «вино» говорит «моя кровь», но мало сомнений, что он имеет в виду именно вино. При этом ни на каких прижизненных учеников Иисуса, которые вместе с ним были на Тайной вечере и совершенно точно помнили, что сделал учитель, Павел в этом тексте не ссылается. Он ссылается на свою личную аудиенцию на третьем небе.
Апостол Павел не производит впечатление чрезмерно аскетичного человека. Откровенно говоря, он любил пожить. И, как всякий религиозный лидер, он был склонен оправдывать жела- ния ссылкой на волю Божию. Проще говоря, апостол Павел не хотел отказываться от вина и поэтому сказал, что хлестать вино ему приказал Иисус. Более того, он назвал это вино «кровью Христовой»!
Напротив, его противники (те самые сорок сикариев, которые поклялись не есть мяса и не пить вина) были куда более аскетичны. Мы даже можем себе представить, что застольные привычки Павла раздражали их не меньше, чем его взгляды.
Ритуал причастия хлебом и водой сохранялся долгое время даже в разных местах импе- рии. Например, еще в III в. н. э. епископ Карфагена Киприан был вынужден написать большое письмо, упрекавшее подведомственных ему епископов в том, что они причащают верующих хлебом и водой. Судя по негодованию Киприана, таких епископов в Африке было большин- ство[73].
Иначе говоря, мы легко можем предположить, что аскетическая практика причастия хле- бом и водой была не менее, если не более древней, чем привычка апостола Павла попивать винцо.
А церемония Помазания?
Напомню, собственно, что слово Христос – это перевод слова «Мессия» (Машиах) и оба слова означают на греческом и на иврите одно и то же – Помазанник.
Гностики обещали, что их адепты могут стать Новыми Христами, новыми Помазанни- ками. Поэтому церемония Помазания в гностических христианствах всегда присутствует в самом что ни на есть возвышенном виде.
Помазание – это и есть превращение верующего в Помазанника/Христа. Именно в таком виде этот ритуал присутствует и в раннем «Откровении Иоанна Богослова», где 144 тысячи избранных делаются «царями и священниками Богу нашему» (Откр. 5:10). «Откровение» называет их царями потому, что они «будут царствовать на этой земле».
И вот тут мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. Дело в том, что в канонических Евангелиях церемонии Помазания Помазанника на царство нет.
Вместо этого в них рассказана довольно-таки дикая история о том, что однажды Иисус был в доме какого-то прокаженного, и туда пришла какая-то проститутка и вылила ему на голову масло.
42

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 «И когда он был в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал – пришла жен- щина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного, и, разбив сосуд, возлила ему на голову» (Мк. 14:3), – сообщает Марк.
Правда, у Марка не говорится, что эта женщина была проститутка. Но это говорится у Луки.
Напомним, что женщины – я уже не говорю о проститутках – в иудаизме не могли быть священниками и не могли исполнять никаких обрядов. Тем более они не могли помазать на царство. А прокаженные считались ритуально нечистыми. Их не пускали в Храм.
Таким образом, согласно каноническим Евангелиям, помазание Помазанника, Христа, произошло в доме прокаженного – то есть в месте, которое было совершенно запретно для иудея с точки зрения ритуальной чистоты. А помазала Христа проститутка, то есть опять-таки существо, негодное для помазания царя.
Как понять такой странный рассказ?
Очень просто. Что такое Помазание на царство? Это восстание против римских властей. Это преступление, которое называется crimen laesae maiestatis, то есть преступление, нанося- щее ущерб величию императора. Согласно Lex Julia maiestatis, принятому Цезарем в 46 г. до н. э. и повторно Августом в 8 г. до н. э., преступление это каралось смертью, причем вне зави- симости от степени размаха предприятия.
Поэтому Марк, а за ним и другие евангелисты постарались максимально высмеять эту церемонию и вывернуть наизнанку.
Да, Иисуса помазали – сообщали нам они. Но это церемония не имела никакого отноше- ния к церемонии, которую проделал великий пророк Самуил, помазав Давида (1 Цар. 16:13). Она не имела никакого отношения к церемонии, которую проделал первосвященник Садок, помазав на царство Соломона (3 Цар. 1:39), к Ииую, которого помазал Господь на истребление дома Ахавова (2 Пар. 22:7). И вообще это было не Помазание на Царство, а приготовление к погребению (Мф. 26:7; Мк. 14:9; Ин. 12:8).
И вот мы видим, что «Деяния Фомы», написанные за пределами империи, то есть там, где закон Lex Julia maiestatis не действовал, и вообще гностическое христианство сохраняют церемонию Помазания в ее раннем, величественном значении, таком же, которое она имеет в «Откровении Иоанна Богослова». Никаких проституток, никаких прокаженных и баб никаких: на царство помазывают Царя, и делает это Пророк, Близнец Господа.
43

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Реальный апостол Фома
Еще одна вещь, которая бросается в глаза в «Деяниях Фомы» – это необыкновенно высо- кий социальный статус его прозелитов. Апостол Фома вовсе не проповедует униженным и оскорбленным. Он вращается в самых высших кругах общества.
Фома шутя обращает восточных генералов и их жен, царей и, особенно, скучающих, вли- ятельных, богатых и мечтающих о хоть какой-то самореализации цариц. Даже цари, которые сами не собираются обращаться в христианство, вроде царя города Андраполис, относятся к Фоме с изрядным уважением, так же, как в Китае влиятельный цзеньши мог с уважением отно- ситься к заезжему даосу.
Но, может быть, Фома выдает желаемое за действительное? Может быть, «царицы» и «принцессы» Фомы были на самом деле кухарками и рабынями? Может быть, они становились «царицами» только после того, как Фома их «запечатал»? Может быть, их «царский» статус был всего лишь символ?
Присмотримся повнимательней.
В «Деяниях» ареной подвигов Иуды Фомы называется далекая Индия. Однако, как мы уже сказали, «Деяния Фомы» были написаны в Эдессе. Там же было написано «Евангелие от Фомы», и там же, в Эдессе, находилась его гробница, которую посетила в IV в. н. э. благоче- стивая паломница Эгерия.
Согласно Эгерии царем, которого обратил в истинную веру апостол Фома, был не какой- то индийский Гундафор, а не кто иной, как сам царь Эдессы, Абгар!
«Господь наш Иисус в письме, которое он послал царю Абгару через скорохода Ананию, обещал, что он пошлет ему св. Фому после того, как сам вознесется на небо», – сообщала Эгерия[74].
Утверждение о том, что царь Эдессы еще в середине I в. н. э. был обращен в христианство, на первый взгляд может вызвать только улыбку.
И в самом деле – Иосиф Флавий, наш главный источник по иудейской истории того вре- мени, ничего не знает об обращении царя Эдессы в христианство.
Он рассказывает нам совсем другую историю. Он сообщает, что в интересующее нас время – то есть в 30-х гг. н. э. – Елена, вдова Монобаза, царя соседней с Эдессой Адиабены, и ее сын Изат приняли иудаизм.
Иосиф Флавий рассказывает об обстоятельствах принятия Еленой иудаизма следующее.
Царя Изата склонил к иудейской религии некий купец по имени Анания. Изат с радо- стью принял все положения новой веры и хотел подвергнуться обрезанию. Однако его мать, уже обращенная в иудаизм другим проповедником, была решительно против: «Ведь он царь и может навлечь на себя неудовольствие своих подданных, которые, узнав о его расположении к иноземцам и их обычаям, смогут не пожелать повиноваться царю-иудею»[75].
Того же самого мнения был и Анания. Он боялся за собственную безопасность и с этой целью разработал целую теологическую теорию, согласно которой Изат мог «поклоняться Гос- поду Богу и не принимая обрезания, если уже он непременно желает примкнуть к иудейству. Такое поклонение, по его мнению, будет гораздо важнее принятия обрезания». Анания указы- вал, что «Предвечный простит ему это упущение, так как он согласился на него по необходи- мости и из соображений политического свойства»[76].
Царь долгое время следовал мнению Анании, пока к нему не прибыл «некий Елеазар, галилейский иудей, пользовавшийся славою большого знатока закона». «Войдя к царю и при- ветствовав его, Елеазар застал его за чтением Моисеева Пятикнижия и воскликнул: «О, царь, ты не исполняешь главного закона и этим грешишь против Господа Бога. Тебе следует не
44

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 только читать эти законы, но раньше всего исполнять их. Доколь же ты хочешь оставаться необрезанным?»[77]
Эти слова так впечатлили царя, что он отложил книгу, перешел в другую комнату, позвал врача и немедленно велел ему совершить операцию. Мать и Анания были поражены и испу-
ганы.
История, рассказанная Флавием, отнюдь не выдумка. Царица Елена, вдова царя Моно-
база, действительно существовала и действительно приняла иудаизм. Более того, она посетила Иерусалим, умерла в нем и была похоронена в гробнице, которая известна и по сей день.
Мы можем быть уверены в том, что вариант иудаизма, в который обратились царица Елена и царь Изат, был далек от пацифистского.
Дело в том, что родственники царя Адиабены принимали горячее участие в Иудейской войне. Впервые они столкнулись с римлянами под Бейт-Хороном. В ходе этого боя в 66 г. вос- ставшие иудеи пытались задержать подходившие к Иерусалиму войска Цестия. Иосиф сооб- щает, что в числе руководителей сражения, погибших в нем из-за самоубийственной храбро- сти, были «родственники адиабенского царя Монобаз и Кенедай»[78]. Кроме этого несколько «сыновей и братьев царя Изата» участвовали в обороне Иерусалима фанатиками. После взятия города они попали в римский плен[79].
В Иерусалиме во время осады его римлянами, напомним, в это время царил религиозный террор и зилоты убивали всех, кто веровал не так, как они. Однако знатных адиабенцев зилоты не тронули, и, более того, один из них, Навайтай, был один из трех самых храбрых защитников города, изумлявших своими подвигами даже на фоне самоубийственной храбрости остальных фанатиков[80].
Боевые подвиги родственников адиабенского царя под Бейт-Хороном и Иерусалимом, за тысячу двести километров от родины, удивительно напоминают нам судьбу американских ком- мунистов, сражавшихся против Франко в Испании, и заставляют предположить, что правящая в Адиабене династия склонялась к весьма экзальтированной версии иудаизма, что, впрочем, обычно для неофитов.
У нас есть и другие основания подозревать, что иудаизм, принятый царицей Еленой и ее сыном, имел весьма милленаристские обертоны, и «галилейский иудей, пользовавшийся сла- вой большого знатока закона», имел прямое отношение к другому знаменитому галилейскому иудею, Иисусу. Так, один из вариантов «Толедот Иешу» утверждает, что покровительницей Иисуса была царица Елена, у которой был сын Монобаз.
А Талмуд утверждает, что царица Елена не просто приняла иудаизм, а дала назорейскую клятву и соблюдала ее или 14, или 21 год[81]. Иначе говоря, согласно Талмуду царица Елена стала назорейкой.
Слово «назореи» – а отнюдь не «христиане» – будет одним из ключевых для этой книги. Кто же такие были в I в. н. э. назореи?
45

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Евреи за границами Рима
Согласно каноническим «Деяниям апостолов» члены первой христианской общины оби- тали в Иерусалиме, пока не вынуждены были бежать из него после гонений, последовавших из-за неких беспорядков, разразившихся на ступенях храма. После этого, согласно «Деяниям апостолов», они бежали в другие города Римской империи.
«Рассеявшиеся от гонения, бывшего после Стефана, прошли до Финикии и Кипра и Антиохии, никому не проповедуя слово, кроме Иудеев» (Деян. 11:19). Там, в Антиохии, веру- ющие и были названы (или провозглашены) христианами (Деян. 11:26).
Так как впоследствии христианство стало государственной религией Римской империи, у читателя невольно создается впечатление, что его ареал обитания с самого начала был огра- ничен пределами Римской империи, так же как ареал обитания обезьяны бонобо ограничен рекой Конго.
Религия Иисуса была маленьким ручейком любви и добра, который сохранился благо- даря проповедям Петра и Павла и постепенно разлился в могучую реку. Разливался он по тер- ритории Римской империи, и если когда-то эта река и выплескивалась из ее границ, то про- изошло это достаточно поздно и благодаря деятельности римских миссионеров.
Это, если вдуматься, очень странно.
Как мы уже говорили, в Финикии, Кипре и Антиохии и вообще во всей восточной части Римской империи говорили по-гречески. И притом Римская империя преследовала христиан. А совсем рядом, за границей Иудеи, на огромных пространствах Ближнего Востока гово- рили на арамейском, и на этих пространствах тоже проживало огромное еврейское население. Так, множество евреев жило в Армении: их депортировал туда Тигран II в 60-х гг. до н. э.[82]. Мовсес Хоренаци не только повествует об этих громадных депортациях, но и утвер- ждает, что из них произошли несколько знатнейших армянских родов, включая род Багра-
туни[83].
Евреи жили в Арбелах, столице уже упомянутой Адиабены. Жили они и в Эдессе. Еврей-
ские обитатели Эдессы даже отождествили город, в котором они поселились, с Уром Халдей- ским, – тем самым городом, из которого вышел праотец Авраам. Никаких археологических оснований традиция эта не имела, однако была так упорна, что в окрестностях города даже отыскалась пещера, в которой родился Авраам.
И, разумеется, множество евреев жили, еще со времени вавилонского плена, в самой Месопотамии. В Нисибисе существовала знаменитая еврейская академия; в Вавилоне был написан Вавилонский Талмуд. Евреи были настолько влиятельным и воинственным меньшин- ством, что в 30-х гг. в болотах Евфрата двое братьев-евреев, Анилей и Асиней, основали небольшую разбойничью сатрапию, которую в течение 15 лет был вынужден признавать пар- фянский царь[84]. А вскоре после восстания Бар-Кохбы у вавилонских евреев появился свой экзиларх (рош галут), правитель в изгнании, претендовавший на происхождение из рода Дави- дова. Последний экзиларх был убит в XI в. н. э. Буидами.
Итак, последователи Иисуса в Иудее не говорили по-гречески, и Иудея была частью импе- рии, которая их преследовала.
Согласитесь: совершенно непонятно, зачем людям, которых преследовали римляне и которые не говорили по-гречески, было бежать из контролируемого римлянами Иерусалима в грекоговорящую и римлянами же контролируемую Антиохию?
Почему бы им не бежать вместо Антиохии, к примеру, в Эдессу, которая находилась почти на том же расстоянии от Иерусалима, что и Антиохия (700 км против 900 км), но зато располагалась за пределами империи и вдобавок говорила на родном беженцам арамейском языке!
46

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Ответ был такой, что они и бежали!
47

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эдесса
Эдесса, как мы уже сказали, представляла собой практически город-государство, плодо- родный оазис в верховьях Евфрата. Человеческие поселения существовали в этих местах очень давно, но как стратегически важный объект, Эдесса де-факто была основана Селевкидами. Однако уже в 130-х гг. до н. э. она отпала от греческого царства, обарамеилась и обзавелась династией собственных арабских царей, самой примечательной чертой которой было их имя: этих царей почти неизменно звали Абгар.
Если мы посмотрим на карту Римской империи в I в. н. э., то мы увидим, что вся Эдесса, а также прилегающие к ней Адиабена и Армения, и город Нисибис, и вся Месопотамия являются либо частями Парфянского царства, либо его вассальными государствами.
А если мы посмотрим на карту Рима спустя три века, то в ней все эти земли окажутся либо частями империи, либо, в случае Армении, глубоко вассальным царством.
Иначе говоря, в I в. н.э все эти земли были фронтиром. Это был широкий фронт, по которому наступала Римская империя, и все упомянутые нами царства – и Эдесса, и Адиабена, и Армения – были местом прокси-войн между двумя сверхдержавами тогдашнего мира, Римом и Парфией.
Обычно мы смотрим на этот регион глазами наступающих римлян, потому что мы все- таки, как ни крути, культурные наследники римлян, а не парфян. Давайте, однако, изменим ракурс и посмотрим на происходящее глазами местных владык – царя Адиабены Изата, кото- рый принял воинствующий иудаизм, и царя Эдессы Абгара, который якобы принял христиан- ство.
Они жили на границе огромного монстра, который все время расширялся. Их преж- ним сувереном было рыхлое парфянское царство, царь которого назывался Царем Царей. Это величавое на первый взгляд прозвище проистекало именно от чрезвычайно слабого контроля парфян за подведомственной территорией. Оно значило, что на территориях, формально под- властных парфянам, существовали и другие цари, подчиненные парфянскому Царю Царей ровно в той степени, в которой он мог их к этому принудить.
Царские династии Эдессы и Адиабены были арабского происхождения. Их подданные говорили на арамейском, абсолютное большинство населения составляли семиты, среди них жило множество евреев.
Римская империя – монстр, наползавший на эти земли, который грозил поглотить этих царей, лишить их земли, царства, статуса и даже жизни.
Однако у римского монстра имелась огромная проблема. Совсем недавно он поглотил другую населенную семитами землю – Иудею, и она у него плохо сварилась. Она бурчала в желудке. Каждые 20 лет там происходило по восстанию, то против Ирода, то против самих римлян. Эти восстания устраивала некая могущественная секта, которой руководил (или кото- рая ждала) Мессию из рода Давидова. И эмиссары этой секты после разбитых восстаний навод- няли Эдессу и Адиабену.
Что бы вы делали на месте царей Эдессы и Адиабены?
Ответ: конечно, вы бы маневрировали между двумя сверхдержавами, пытаясь изо всех сил сохранить независимость, и при определенных условиях вы бы, несомненно, поддерживали еврейских милленаристов.
Именно это и происходило в I в. н. э. в Верхней Месопотамии.
Помпей создал римскую провинцию Сирия в 64 г. до н. э. Эдесса после этого стала сосе- дом Рима, и очередной эдесский Абгар поспешил заверить римлянина в дружбе.
Через десять лет он принял на себя почетную обязанность проводника войск Красса, жаждавшего стяжать славу в войне с парфянами. Римские легионы, однако, были плохо при-
48

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 способлены для войны в пустыне, в которой легкие парфянские лучники имели серьезное пре- имущество перед пешими, тяжело передвигающимися по жаре легионерами.
Трезво оценив возможности легионеров, Абгар переметнулся на сторону парфян, и «прежде чем его предательство обнаружилось, ускакал, не таясь от Красса, а уверив его в том, что хочет подготовить ему успех и спутать все расчеты неприятеля»[85]. Скакать Абгару было недалеко: Карры, где Красс и римское войско сложили головы, находились в 40 км от госте- приимной Эдессы.
Спустя сотню лет история повторилась. В 49 г. н. э. другой Абгар с восточной роскошью принял у себя римские войска, везшие в своем обозе некоего Мегердата – кандидата на трон Армении[86]. Пропировав всю зиму, Абгар с Мегердатом отправились в Адиабену к нашему старому знакомцу – царю Изату, и наконец, переправились через Тигр, где и столкнулись с парфянским войском. Перед решающим сражением оба царя, и Абгар, и Изат, сбежали. Пар- фяне разбили римские войска, а Мегердат, бывший родственником парфянского царя, отде- лался отрезанными ушами[87].
Надежду овладеть Арменией римляне не оставили, и спустя девять лет они все-таки поса- дили на ее трон своего царя, предварительно произведя ее зачистку войсками Корбулона. Царя звали Тигран, и примечательно, что он был внуком Ирода Великого.
«Тиграну дали охрану из тысячи легионеров, двух союзнических когорт и двух отрядов вспомогательной конницы, и, чтобы ему было легче удерживать за собою новый престол, опре- деленным частям Армении, смотря по тому, к чьим землям они примыкали, было велено пови- новаться Фарасману, Полемону, Аристобулу и Антиоху»[88].
Следующей мишенью римлян стала Адиабена. Тигран – со своей тысячью легионеров и двумя союзническими когортами – немедленно вторгся в нее, вероятно, желая присоединить к своим владениям[89].
Фактически это была прокси-война: Рим и Парфия выясняли отношения в Адиабене. Рим начал собирать на сирийской границе войска, которые, вероятно, и прибрали бы к рукам владения Изата, не разразись в это время Иудейская война. Войска были переброшены из Сирии в Иудею, и в результате родственники царя Изата, Монобаз и Кенедай, встретились с римлянами не под Арбелами, а под Бейт-Хороном.
История о вторжении римских легионов в Адиабену в начале 60-х гг. заставляют нас совершенно по-новому отнестись к рассказам о том, что царь Адиабены принял иудаизм и что царь Эдессы покровительствовал апостолу Иуде Фоме. Мы вдруг понимаем, что у них были серьезные геополитические резоны. Поддерживать иудейских милленаристов было для госу- дарств, находящихся по другую сторону римской границы, лучшей стратегией для собствен- ной безопасности.
Благодаря этой поддержке прокси-война между Римом и Парфией, которую Рим наде- ялся вести на территории Адиабены, разразилась на территории Иудеи, и мы можем быть уве- рены, что адиабенским царям это было куда приятней. Тем более что в случае победы они вполне могли рассчитывать на венец Иудеи.
Иудейская война закончилась для евреев чудовищным поражением, но для парфян она была несомненным плюсом. Именно она остановила неуклонное расширение Рима на восток. Это положение дел сохранялось до самого 115 г. – когда император Траян начал стреми-
тельную и победоносную кампанию против Парфии.
Кампания Траяна не имела параллелей в римской истории; она, казалось, была реван-
шем за унизительные поражения Красса и Марка Антония. Впервые римские легионы били парфянских всадников; впервые войска Рима захватили Ктесифон и вышли на берег Красного
моря.
Траян продвинулся на восток дальше, нежели Александр Македонский, и сенаторы в
Риме не были в состоянии ни поспеть за перечнем покоренных им народов, ни даже правильно 49

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 их поименовать[90]. От Красного моря Траян поплыл к океану. Это был первый – и последний – момент в истории Рима, когда империя простиралась от Северного моря до Индийского оке-
ана.
Войска Траяна захватили Нисибис, разграбили Эдессу, Селевкию и Арбелы. Парфянское
царство – вторая сверхдержава Ближнего Востока, доставлявшая римлянам столько хлопот, уже была практически уничтожена, когда в этих, уже покоренных, городах вспыхнуло восста-
ние.
Однако это не было восстание парфян. Это было восстание иудеев.
Главными его центрами стали Нисибис, Эдесса, Селевкия и Арбелы – города с большим
количеством иудейского населения. Мы можем легко предположить, что значительной частью этого иудейского населения были те самые милленаристы, которые сбежали от римлян, пре- зрительно называемых ими киттим, за границу империи и были не очень счастливы, когда киттим настигли их снова. Во всех этих городах иудеи вырезали римские гарнизоны и захва- тили власть, а вслед за этим иудейские восстания вспыхнули в Киренаике, в Египте и на Кипре.
Восстания, разразившиеся в далеком тылу, были для римской армии стратегической катастрофой. Траян был вынужден срочно отвлечь на их подавление значительную часть своих войск.
Мы не знаем, что случилось с династией Монобаза после Иудейской войны, но есть осно- вания полагать, что она была свергнута в 117 г. генералами Траяна после подавления восстания в Арбелах и бежала в Армению, где, возможно, она упоминается Мовсесом как род Аматуни, происходящий из иудеев[91].
В 194 г. Адиабена и Осроена объединились и атаковали римский гарнизон, стоявший в Нисибисе с 160 г.[92]. Время они выбрали неудачное. На римский престол в это время взошел профессиональный солдат Септимий Север, немедлено отправившийся «из-за жажды славы в поход против варваров – осроенов, адиабенов и арабов»[93].
Север откусил от владений царя Эдессы (его снова, как легко догадаться, звали Абгар) огромный кусок, а сам царь начал чеканить монеты с самим собой на одной стороне и с Сеп- тимием Севером на другой[94].
Это был тот самый царь Абгар VIII, придворным, фаворитом и товарищем детских игр которого был знаменитый эдесский гностик Бардесан.
Окончательно инкорпорировал Эдессу в империю сын Септимия Севера, капризный и недалекий император Каракалла. Не обладая военными талантами отца, он справился с оче- редным Абгаром (за номером девять) куда более простым образом.
«Антонин обманул царя Осроены Абгара, ибо пригласил его к себе как друга, а затем взял под стражу и заточил в темницу и таким образом овладел Осроеной, оставшейся без царя»[95]. Это окончательное преобразование Эдесского царства в провинцию Осроену обернулось трагедией для Бардесана. Он бежал из Эдессы в Армению и, укрывшись в горной крепости Ани, написал, между прочим, историю Армении[96]. С этого момента и до VII в. Эдесса надолго
стала частью Римской империи и стратегическим римским центром в Месопотамии.
50

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Церковь в Эдессе
Представитель той христианской церкви, которая впоследствии стала господствующей в Римской империи и которая сама себя называла «кафолической», то есть всеобщей, и «орто- доксальной», то есть правоверной, появился в Эдессе около 200 г. н. э. почти одновременно с войсками Севера. Это был некто Палут, рукоположенный антиохийским епископом Серапи- оном.
К своему удивлению – и, вероятно, огорчению, – Палут застал в городе великое множе- ство верующих в Иисуса Христа сект. Все они говорили на арамейском языке, то есть на том же самом, что и сам Иисус. Последователи Палута долго находились среди этих страшных ере- тиков в меньшинстве и получили от них презрительную кличку «палутиане».
Ситуация начала исправляться только в IV в. н. э., когда ортодоксальное христианство стало сначала господствующей, а потом, с 380 г., – единственной разрешенной религией импе- рии. В 411 г. епископом Эдессы стал некто Раббула. Методы, употребленные Раббулой для расправы с еретиками, мало отличались от тех, которыми впоследствии инквизиция расправ- лялась с альбигойцами и катарами. Он конфисковывал их имущество, сжигал книги и не брез- говал натравливать на «еретиков» воинствующих фанатиков.
«Силою Бога этот славный соратник Иисуса Христа смог тихо уничтожить дома их собра- ний и взять и принести все их сокровища в свои церкви, пока даже и камни их он не взял для своего пользования... Тысячи евреев и мириады еретиков он обратил в веру Мессии за время своего священничества», – с нескрываемым восхищением сообщает «Жизнь Раббулы»[97].
Рвение Раббулы было тем более сильным, что императорская власть к этому времени сильно ослабела, и епископы были де-факто теократическими правителями городов. Чем меньше в этих городах было еретиков и язычников, тем абсолютней была их власть.
Помимо прямого истребления еретиков, Раббула вел с ними нешуточную идейную поле- мику. Важнейшим инструментом этой полемики стал сочиненный при Раббуле текст под назва- нием «Доктрина Аддая»[98].
Это был очень трогательный текст, включавший в себя ни более ни менее как переписку Иисуса с царем Эдессы Абгаром. Абгар в этой переписке предлагал Иисусу защитить его от кровавых евреев, которые вот-вот должны были его распять. В «Доктрине Аддая» также гово- рилось, что после смерти Иисуса апостол Фома прислал в Эдессу своего ученика Аддая, учени- ком которого и был Палут. (Тот самый ортодокс Палут, который, напомним, появился в Эдессе около 200 г. и ученики которого долго назывались «палутиане».) А человек, в доме которого остановился Аддай, был некто Товия, иудей.
Поздний этот текст, как фальшивка, драгоценен для нас следующим: дело в том, что его мишенью являются почти все крупные группы «еретиков», жившие в то время в Эдессе.
Кто же были те «еретики», которыми кишела Эдесса?
Кому принадлежал храм, уничтоженный наводнением в 201 году?
Один из них, как легко может догадаться читатель, был уже неоднократно упомянутый
нами Бардесан – аристократ, товарищ детских игр и фаворит царя Абгара VIII.
Учение Бардесана было не просто популярно в Эдессе. «Жизнь Раббулы» сетует на то, что Бардесан «прельстил сладостью своих гимнов всю знать города»[99]. А один из немногих текстов школы Бардесана, которые до нас дошли под названием «Книга законов стран», даже утверждает, что Бардесан обратил в свою веру царя Абгара. Таким образом, он был не только
его фаворитом, но и духовным наставником.
На первый взгляд это сообщение может показаться странным. Каким образом царь язы-
ческой Эдессы, в которой стояли храмы Небо и Белу, в которой в священных прудах, посвя- щенных Атаргатис, плодились неприкосновенные карпы с плавниками, украшенными драго-
51

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 ценностями, в которой веровали в арабских богов-близнецов Азиза и Монима, в Утреннюю и Вечернюю Звезду, мог уверовать в Иисуса?
Однако мы должны учитывать тут две вещи.
Во-первых, вера Бардесана кардинально отличалась от той, которую исповедовала рим- ская церковь. Для римской церкви, преследуемой государством, все достижения Рима и Гре- ции, все их статуи, боги, портики, колоннады, философия и искусство было делом рук Сатаны. Они должны были быть истреблены и разбиты, а приверженцы их – обращены в истинную веру. Не то Бардесан: его вера была, по существу, набором эзотерических духовных практик, обещающих слияние человека с Богом, и Бел с Атаргатис были ей не помеха, тем более что Бардесан не отрицал существования всяких малых богов – он просто считал, что человек стоит выше их в порядке творения.
Кроме этого боги Эдессы довольно сильно отличались от римских. Дело в том, что это были прежде всего семитские боги. Для семитских религий, при всем их многобожии, было характерно почитание божественной Триады – Бога-Отца, Богини-Матери и Бога-сына. Напри- мер, в Хатре это были Марен (Господь), Мартен (Госпожа) и бар-Марен – их Сын[100]. В Эдессе это были Бел, космократор, главный бог вавилонского пантеона, творец неба и земли, супруга Бела Атаргатис и их сын Небо – посредник между Белом и человечеством[101].
Именно такие отношения, вероятно, связывали в домонотеистическом яхвизме верхов- ного Бога Эля, его супругу Ашеру и их сына Яхве, и именно так и представлял себе Бардесан происхождение Иисуса Христа.
«Нечто излилось из Отца Жизни,
И Мать забеременела таинством рыбы и родила его, И он был назван Сыном Жизни»[102].
Мы не можем приписать «Евангелие от Фомы» Бардесану, родившемуся в 154 г. Оно было написано незадолго до его рождения. Вероятно, оно было одной из книг, на которых он воспитывался, и, вероятно, именно община, к которой принадлежал Бардесан, почитала Фому как одного из своих основателей. Но мы с большой вероятностью можем приписать Бардесану «Оды Соломона» – написанные в Эдессе великолепные гностические тексты, повествующие о вознесении на небо и слиянии с богом. Так же, как и «Евангелие от Фомы», «Оды Соломона» характеризуются полным отсутствием интереса к земной жизни Христа и столь же полной тер- пимостью.
Как можно заметить, ортодоксальная фальшивка под названием «Доктрина Аддая» была направлена, в том числе, против бардесанитов и их апостола Иуды Фомы. Она утверждала, что Иуда Фома никогда не был в Эдессе – и мало ли, что Эгерия видела там его гробницу! Она утверждала, что человек, который принес христианство в Эдессу, был некий Аддай.
Кроме этого «доктрина Аддая» была направлена против манихеев, которых в Эдессе было также превеликое множество. Об основателе манихейства, пророке Мани, который родился в 216 г., мы поговорим в этой книге позже, а сейчас заметим, что человек по имени Аддай был одним из знаменитых сподвижников Мани. Церковь, по-видимому, экспроприиро- вала его себе, да еще и объявила его наставником Палута[103].
Еще одним знаменитым сирийским «еретиком» был Татиан (120–180 гг.). В отличие от Бардесана, Татиан был тесно связан с Римом – он долгое время жил в столице империи и даже был учеником главного идеолога (если не основателя) ортодоксии – Юстина Мученика. Именно Татиан, вернувшись в Сирию, принес туда римские Евангелия. До этого арамейского- ворящие последователи Иисуса, судя по всему, не особенно интересовались его земной жиз- нью, предпочитая сборники изречений вроде «Евангелия от Фомы». Из четырех (или трех) Евангелий Татиан сделал одно – так называемый «Диатессарон». «Диатессарон» и был главным
52

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 сирийским Евангелием до самого V в. н. э. Раббула и его подчиненные уничтожали «Диатес- сарон» с тем же рвением, с которым средневековые христиане жгли Талмуд. Теодорет Кирский с гордостью повествовал, что только в его маленьком диоцезе было обнаружено и изничтожено 200 копий еретического творения[104].
Главное, что ставила церковь в вину Татиану, был энкратизм, или, проще говоря, чрез- мерная аскеза. Татиан (как и апостол Фома) учил плотскому воздержанию. Аскеза и безбрачие были стандартной составляющей сирийского христианства, и в нем с самого начала существо- вал институт «сынов Завета» и «дочерей Завета», будущих монахов и монахинь[105]. «Деяния Фомы» объясняют нам причину этого аскетизма. С точки зрения сирийских последователей Иисуса, именно умерщвление плоти позволяло сделать свое тело Храмом Божиим, достойным сосудом, в который мог сойти Христос. Абы в какой храм – неубранный, загаженный, погряз- ший в еде и сексе – Христос не сходил.
Кажется очень странным, что во II в. н. э. римская церковь считала аскетов – еретиками. Но дело в том, что во II в. н. э. в Риме церковь часто проповедовала богатым матронам и придворным вольноотпущенникам, и эта часть населения была не совсем склонна к аскезе. Ситуация изменилась в IV в. н. э., когда церковь пришла к власти, и оказалось, что старые девы, умирающие без потомства, охотно завещают свое имущество церкви. С этого момента ортодоксы стали горячими поклонниками аскезы, но Татиан так и остался еретиком.
Кроме манихеев и бардесанитов, в Эдессе, если верить «Житию Раббулы», свирепство- вали греховные учения маркионитов, борборитов, аудиан (эти гнусные еретики праздновали Пасху 14 нисана, как и сам Иисус, в то время как церковь в IV в. н. э. по указу Константина стала праздновать ее в соответствии с солярным календарем) и загадочных мессалиан, которые учили мистическому единению с богом и имели священниками как мужчин, так и женщин.
И бардесаниты, и мессалиане, и аудиане – все они были представителями чисто сирий- ского, местного, арамейскоговорящего христианства, не имевшего аналогов в других частях империи. Однако несложно заметить, что все они не были и не могли быть первоначальной формой христианства в Эдессе. Они могли развиваться параллельно римской церкви, но никак не были ее предшественниками.
Однако «доктрина Аддая» полемизирует не только с ними. Одной из ее главных мишеней являются проклятые евреи – убийцы Христа.
«Также слышал я еще и то, что иудеи ропщут на тебя, и преследуют тебя, и хотят тебя распять, и смотрят, (как бы) навредить тебе. У меня есть один маленький и прекрасный город, достаточныйдлядвоих,чтобыжитьвнемвмире»,–пишетвэтомтекстецарьАбгарИисусу[106].
При этом, несмотря на ее звериный антисемитизм, «доктрина Аддая» сообщает, что гла- вой церкви после смерти Иисуса стал некто Иаков, а апостол Аддай по приезде в Эдессу оста- новился у некоего иудея Товии. Мовсес Хоренаци в своем изложении этой легенды называет этого Товию «иудейским вельможей, который в свое время скрылся от Аршама и не отступился от иудейства, а остался верен его законам, пока не уверовал в Христа»[107].
Это заставляет многих исследователей предполагать, что «иудей Товия», местный союз- ник апостола Иуды Фомы, способствовавший развитию в Эдессе веры в Иисуса, принадлежит к довольно ранним и аутеничным пластам легенды о царе Абгаре. Легенда эта была отредакти- рована ортодоксами Раббулы и приспособлена для своих нужд, но не ими она была изобретена.
Как же назывались те иудеи, которые веровали, как Товия, и следы которых сохранились в древнейших слоях «Евангелия от Фомы»? Как назывались те последователи Иисуса, которые считали, что нельзя увидеть Отца, не соблюдая субботы?
У них было много названий, но самое известное и популярное было назореи. Или, точнее, если мы позаимствуем это слово прямо из арамейского, не пропустив его предварительно через сито греческих букв, – нацореи.
53

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Христиане и назореи
Как мы уже говорили в предыдущей книге, слово «христианин» не было и не могло быть первоначальным названием верующих в Иисуса. Ведь эти верующие говорили на арамейском, а слово «христианин» было греческим. Поэтому немудрено, что в Новом Завете оно употреб- ляется только три раза. Из этих трех раз дважды оно однозначно вложено в уста их врагов. Третий случай касается времени появления этого названия.
«Деяния апостолов» сообщают, что верующие «были названы (или провозглашены) хри- стианами» (Деян. 11:26) в той самой Антиохии, куда они бежали после беспорядков на ступе- нях Храма. Автор этой работы полагает, что речь идет о Сенатусконсульте 36 г. н. э., который запрещал секту христиан на всей территории империи. Возможно, этот же закон упоминается в «Псевдоклиментинах», где рассказывается, как в разгар магического поединка Симона Волхва и апостола Петра императорский гонец привез в Антиохию указ о запрете всех гоисов.
Так или иначе, очень похоже, что слово «христианин» было римским юридическим тер- мином. Верующие в Иисуса в своих ранних текстах вкладывали его в уста врагов. А все прото- колы допросов христиан римскими чиновниками (которых до нас дошло порядочно в составах ранних и самых лучших житий святых) начинаются именно с этого термина. «Ты христиа- нин?» – спрашивает обвиняемого римский чиновник.
На территории Иудеи, знакомой с верой в Иисуса еще до сенатусконсульта, слово «хри- стианин» было не очень распространено, и в арамейскоговорящей среде для обозначения веру- ющего в Иисуса использовалось другое слово – нацрайе, то есть назореи (на иврите – ноцрим). Так, власти в нем именуют Павла «представителем назорейской ереси» (Деян. 24:5).
Назореем в Новом Завете называется и сам Иисус. Это – его стандартное имя. Прозвище Иисуса – Иисус Назорей, точно так же, как прозвище его брата Иакова – Иаков Праведник. Апостолы с готовностью совершают чудеса «во имя Иисуса Христа Назорея» (Деян. 3:6) и проповедуют именем «Иисуса Христа Назорея» (Деян. 4:10). Матфей даже связывает это про- звище с неким пророческим изречением: «Да сбудется реченное из пророков, что Он назореем наречется» (Мф. 2:23).
Употребляется это прозвище и властями. «И этот был с Иисусом Назореем», – говорит служанка первосвященника о Петре (Мф. 26:71). А надпись, вырезанная по приказу Понтия Пилата на кресте Иисуса, гласила: «Иисус Назорей, царь Иудейский» (Ин. 19:19). Надпись эта и ставляла перед собой полный перечень его прегрешений.
Если на территории Римской империи в конце концов победило слово «христиане», то в Палестине и за ее пределами последователей Иисуса продолжали называть назореями. Епи- фаний из Саламиса сохранил для нас важные сведения о том, что проклятие еретикам, приня- тое фарисеями сразу после конца Иудейской войны в Явне и теперь известное как биркат ха- миним, в античности часто звучало именно как проклятие назореям. Евреи, – сообщает Епи- фаний, – «встают на рассвете, и в полдень, и к вечеру, и трижды в день, когда они читают свои молитвы в синаногах, они проклинают и предают их анафеме. Трижды в день они говорят: «Да проклянет бог назореев»[108].
Слово «назорей» дожило в семитских языках до наших дней. До сих пор христианин на иврите будет ноцри, а на арабском – насрани.
Тут надо уточнить, что иврит имеет два похожих корня, НЦР и НЗР, с близким и вза- имозаменяемым значением. На греческом они вовсе не различаются, потому что ивритской буквы «цадик» (и русской «це») в греческом нет.
Корень «НЗР» (Быт. 49: 26; Чис. 6:13) – несет в себе значение «отделенный», «посвя- щенный богу». Назорей – это тот самый назорей Самсон, который не стриг волос. А вот «НЦР» (Исх. 34:7; Пс. 34:13, и т. д.) – это «хранить», «сберегать», «охранять», «сохранять в
54

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 тайне». «Ноцер тора» – хранящий закон, (Пр. 28:7), «ноцер дарко» – хранитель своего пути (Пр. 16:17).
Ивритское ноцрим происходит именно от НЦР – «соблюдать», «сторожить», «хра- нить»[109]. Ноцрим ха-брит – это «хранители завета»[110]. Это – те, кто соблюдают завет, а также те, кто хранят тайну[111].
Иначе говоря, само прозвище Иисуса, Ноцри, указывало на еврея, фанатически соблю- дающего закон. Слово это было, конечно, совершенно неприемлемо для будущей церкви.
Поэтому оно очень рано подверглось манипуляциям. Авторы канонических Евангелий стали объяснять, что Иисус назывался назореем, потому что происходил из несуществующего города Назарета, – каковой город появился на карте Галилеи только после победы христиан- ства.
В течение довольно долгого времени церковь сохраняла трезвое понимание того, что «христиане» и «назореи» – это одно и то же.
«Евреи зовут нас назореями», – писал в конце II в. н. э. Тертуллиан[112]. Даже Евсевий Кесарийский уточнял в начале IV в.: «Те, кого раньше в насмешку называли назореями, теперь христиане»[113]. Уже упомятый Епифаний не только подтверждал, что христиане сначала назы- вались назореями, но и сообщал, что эта секта существовала до Иисуса Христа. «Секта назо- реев была до Христа и не знала Христа. Но кроме этого, как я показал, все называли христиан назореями»[114].
Однако с течением времени ситуация поменялась. Назореи были объявлены победившей церковью еретиками. Ересь их заключалась в том, что они верили в Христа, но соблюдали иудейский закон.
«И до сих дней во всех восточных синагогах, – сообщает бл. Иероним, – среди иудеев есть ересь, до сих пор проклинаемая фарисеями, которую они называют миним и которую народ называет назореями. Они верят во Христа, Сына Бога, рожденного от девственницы Марии, и считают, что он был казнен при Понтии Пилате и воскрес, во что и мы верим, но, желая быть и иудеями, и христианами, они оказываются и не иудеи, и не христиане[115].
Назореи, – сообщает Епифаний, – «прекрасно натасканы в иврите... Они отличаются от евреев и отличаются от христиан только вот в чем. Они не согласны с евреями, потому что они пришли к вере во Христа, но, так как они до сих пор скованы Законом – обрезанием, субботой и прочим, они не в согласии с христианами»[116].
В пределах Римской империи слово «христиане» в конце концов вытеснило слово «назо- реи», но за ее границей дело обстояло иначе. Там слово «назореи» продолжало сущестовать, и надпись жреца Картира, главного идеолога зороастризма при царе Бахраме I, гласит: «Учения Аримана и демонов были изгнаны из царства и были уничтожены, и евреи, шаманы, брахманы, назореи, христиане и мактаки и манихеи были раздавлены в царстве»[117].
Как мы видим, Картир отличал соблюдающих Тору нацрайе от христиан, приверженцев римской церкви. То же самое различие делает и Псевдо-Захария. Он сообщает о том, как пер- сидский генерал попросил полководца Юстиниана Велизария отложить битву до конца празд- нования Пасхи «ради назореев и евреев в моем войске и ради вас, христиан»[118]. Арамейское нацрайебылостандартнымнаименованиемхристианвовсехарамейскоговорящихцерквях[119]. Производные от этого слова в качестве обозначения последователей Иисуса использовали также все народы, сталкивавшиеся с ними за пределами империи, то есть арабы, персы и армяне[120].
Несложно заметить, что утверждение Талмуда о том, что адиабенская царица Елена, при- нявшая иудаизм, та самая царица, чьи родственники потом пали в Иудейской войне, стала рев- ностной назорейкой, звучит по меньшей мере двусмысленно. Не одни христиане при желании могли путать «ц» и «з».
55

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Как мы уже говорили, «Деяния апостолов» рассказывают нам в основном о путешествиях апостола Павла по городам Римской империи. Средиземное море было огромным тысячепо- лосным шоссе, связывавшим части империи в единое целое, и именно по этому тысячеполос- ному шоссе и плавал апостол к язычникам Павел: он проповедовал в Антиохии и на Кипре, в Афинах и в Коринфе, в Писидии и Киликии, в Ионии и Памфилии. В результате у нас созда- ется впечатление, что вера в Иисуса распространялась именно на территории Римской импе- рии. Кроме того, у нас создается впечатление, что эта вера была ровно такой, какую пропове- довал Павел.
На самом деле картина была принципиально другой. Самым логичным местом для бег- ства после преследований для арамейскоговорящих последователей Иисуса были именно ара- мейскоязычные земли за Евфратом.
Эдесса и Антиохия находились всего в 300 км друг от друга, но в них вел принципиально разный путь. Путь в Антиохию лежал по римским владениям: Антиохия находилась в 600 км морем от Кесарии, и еще 130 км пешком надо было пройти в Кесарию из Иерусалима.
Путь в Эдессу шел по ту сторону римской границы, по набатейским землям, правители которых в 30-х гг. н. э. были резко враждебны династии Ирода и постоянно укрывали у себя сражавшихся с ним «разбойников». А сама Эдесса была, по сути, первым арамейскоговорящим оазисом, который ждал путников за Евфратом.
Первый путь был, несомненно, удобней и проще для бродячих пропагандистов, призван- ных просвещать и обращать евреев в синагогах. К их услугам были римские постоялые дворы и великолепная система дорог и морских перевозок. Второй путь был единственно возможный для вооруженных групп.
Именно верующие в Иисуса евреи «принесли христианство в Месопотамию и далее на восток, тем самым положив основание семитскому, арамейскоговорящему, сирийскому хри- стианству», – писал еще в 1968 г. Жиль Киспель[121]. Более того, от Кумрана до Эдессы шла прямая линия[122]. «Традиция, связанная с Фомой, была древнейшей формой сирийского хри- стианства»[123].
Эта традиция проявлялась во многом. Прежде всего в самом оригинальном имени апо- стола, Иуда, которое сохранилось в эдесском христианстве, но исчезло в канонических Еван- гелиях. Проявлялось оно и в том, что именно «Евангелие от Фомы» сохранило в себе древней- шую форму, в которой в назорейской среде распостранялись слова Иисуса, – а именно, форму логой, коллекций изречений. Эта форма была чужда будущим ортодоксам, и они смогли адап- тировать ее, только вставив гностические изречения Q в изобретенную Марком форму остро- сюжетного Евангелия[124].
Даже самые осторожные исследователи вынуждены признать, что «сирийское христиан- ство долго сохраняло некоторые черты, которые могут быть объяснены происхождением из совершенно еврейского вида христианства»[125].
Это касалось и его аскетизма, и его терминологии, и даже его архитектуры. Так, многие ранние сирийские церкви имели в центре своем возвышение, называемое бема, которое явно было позаимствовано из синагоги[126].
«Можно иногда только изумляться, – пишет Киспель, – как не могли более ранние поко- ления видеть то, что мы сейчас видим так ясно»[127].
На самом деле ничего изумительного в этом нет. Наличие за пределами империи огром- ных и разнообразных пластов не-павловского и анти-павловского христианства противоречили главному тезису классической библеистики – о маленьком незаметном пророке Иисусе, кото- рый был обязан своей посмертной славой исключительно «второму основателю» христианства Павлу.
Нога Павла ни разу не ступала за пределы империи, и это было естественно. Даже внутри нее он постоянно подвергался нападениям со стороны ревностных иудеев, которые чуть не
56

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 забили его до смерти в Листре и в Фессалониках, напали на него в Иерусалиме, послали сорок каких-то мрачных террористов, поклявшихся ни пить, ни есть, пока не убьют Павла. Только постоянное сотрудничество с римскими властями – с проконсулом Сергием на Кипре, с нена- званным «тысяченачальником» в Иерусалиме и прокуратором Антонием Феликсом в Кесарии – спасло Павла от этих страшных сикариев.
Римские власти были крайне заинтересованы в месседже Павла, вносившем раскол в ряды воинствующих милленаристов. Что же касается самого Павла, то он был заинтересован как минимум в выживании. Особенно если учесть, что вражда Симона Волхва с Иаковом, бра- том Господним, носила не только теологический, но прежде всего личный характер. Ведь если верить «Псевдоклиментинам», то Павел/Симон Волхв был тот человек, который физически напал на Иакова Праведника на ступенях Иерусалимского храма, столкнул его со ступеней вниз и сломал ему ногу. Вряд ли Иаков Праведник хорошо после этого относился к Павлу.
За пределами империи действительно не было христианства. Зато за ее пределами были назореи. «Очень вероятно, – писал Барнард еще в 1968 г., что христианство зародилось в Эдессе в еврейской среде, которая имела тесные связи с палестинскими сектантами, и что самые ранние обращенные были, по большинству, евреи»[128]. В переводе с языка велеречи- вых эвфемизмов на реальный исторический процесс это значит: «милленаристы, веровавшие в Иисуса, бежали через набатейскую пустыню, перешли Евфрат и основали в Эдессе свои общины».
Среди этих общин очень рано сложилась легенда, что их глава, апостол Иуда по прозвищу Близнец, обратил в свою веру царя Эдессы Абгара.
Эта легенда ставила ортодоксов в очень сложное положение. Ведь само прозвище «Близ- нец» ярко свидетельствовало о гностическом характере самых ранних разновидностей эдес- ской веры. Все последующие богомерзкие гностические практики, все разговоры о превраще- нии человека в бога, о духовных близнецах, все призывы «Од Соломона» «надеть на себя» любовь бога[129] и найти его, «как любовник возлюбленного»[130], все рассказы мессалиан о том, что «душа должна чувствовать то же при слиянии с Божественным Женихом, что женщина при совокуплении с мужем»[131], восходили к единому общему предку – к прозвищу апостола Иуды, претендовавшему на то, что он является новым воплощением и духовным близнецом Христа.
Как связаны между собой ранняя эдесская легенда об обращении эдесского царя Абгара апостолом Иудой Фомой и история Иосифа Флавия об обращении адиабенской царицы Елены в иудаизм?
Конечно, безопасней всего предположить, что первая история не имеет никаких корней в реальности. Она была просто выдумана ортодоксами в IV в. н. э., как полагал великий Вальтер Бауэр[132], или родилась из полемики ортодоксов с манихеями в III в. н. э.[133]. Эдесские хри- стиане прочитали Иосифа Флавия, им стало обидно, что царь соседней Адиабены обратился в иудаизм, и они придумали своего обращенного в иудаизм Абгара[134]. Возможно, они срисо- вали его с Абгара VIII Великого, который был большим другом Бардесана и, по крайней мере, не препятствовал тому, что этот мистик своими сладкоречивыми гимнами привлек к своему учению «всю знать»[135].
От такого предположения и овцы сыты, и волки целы.
Мы можем безопасно рассуждать о том, что, оказывается, за границей Римской империи тоже существовали последователи Иисуса, но они тоже были маленькие, никому не извест- ные, это тоже был маленький ручеек, который почему-то уже во II в. н. э. привел к появлению в Эдессе влиятельного теолога и царского фаворита Бардесана. (Согласитесь, если предполо- жить, что царь Эдессы лично привечал веру Иисуса еще в I в. н. э., то от «маленького ручейка» не останется вообще ничего.)
57

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Однако такое предположение не совсем отвечает имеющимся свидетельствам. Как ни скудны они (а, признаться, мы ничего толком не знаем об Эдессе, по крайней мере, до походов Траяна), а все-таки они показывают на ранний характер легенды об Иуде Фоме.
Они показывают, что она предшествовала поздней (и спорящей с ней) ортодоксальной «доктрине Аддая». Они показывают, что эта ранняя легенда была хорошо осведомлена об иудейском характере раннего эдесского христианства (вельможа Товия). Не факт, что эдесские нацрайе вообще читали Иосифа Флавия – источник римский, ангажированный и ненавистный зилотам. Зато мы легко можем предположить, что они знали об обращении царя соседней Адиабены и о геройских подвигах его родичей в Иудейской войне без всякого Флавия.
Одна из самых интересных разновидностей «доктрины Аддая» сохранилась в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци. Вообще-то Мовсес приводит эту легенду в довольно позднем ее виде, с «письмами Иисуса Абгару» и прочей ерундой. Но Мовсес при этом утверждает, что царь Эдессы Абгар был заодно и царем Армении, а царица Елена была его женой и вдовой.
Мы точно знаем, кто был царем Армении в 30–60 гг. н. э., и никаких Абгаров среди них не было. Откуда тогда Мовсес взял это утверждение? Мы можем сделать простое предположе- ние. С большой вероятностью, Мовсес взял его из той самой «Истории Армении» Бардесана, которую он называет своим источником.
Это позволяет думать, что легенду об апостоле Фоме, наставнике царя Абгара, приду- мал Бардесан, наставник другого царя Абгара. Ее первоначальной задачей была легитимиза- ция положения Бардесана при дворе путем легитимизации территориальных претензий Абгара VIII к Армении. Из нее получалось, что предок Бардесана был царем Армении – когда слу- шался Иуду Фому.
Но эта легенда II в. н. э., равно как и само положение Бардесана, возникла не на пустом месте. Точно так же, как и история об адиабенских царях, она опиралась на высокое положение иудейских милленаристов за пределами империи.
Если в пределах Римской империи эти люди преследовались потому, что мечтали поло- жить конец власти киттим, то за ее пределами они ровно по тем же причинам пользовались поддержкой местных властей.
Мы знаем из Иосифа Флавия, что набатейцы систематически поддерживали и давали укрытия многочисленным галилейским «разбойникам», воевавшим против Ирода. За несколько лет до смерти Ирод был даже вынужден вторгнуться в набатейские владения спе- циально для истребления лагерей этих «разбойников»[136]. Кумран, расположенный на «земле Дамаска», находился именно во владениях набатейского царя. Парфянские войска в 37 г. до н. э. вторглись в Иудею во главе с конкурентом Ирода, Антигоном[137]. Ничто не заставляет думать, что Осроена и Адиабена – небольшие, но стратегически важно расположенные цар- ства, которые должны были стать (и стали) первыми объектами римской атаки, – составляли тут исключение. Все эти земли поддерживали иудейских милленаристов ровно по той же при- чине, по которой немцы посадили Ленина в пломбированный вагон.
И эта стратегия окупилась. Иудейские фанатики были одним из важных факторов, кото- рый на добрую сотню лет задержал распространение Рима на восток. Они спасли Адиабену от римского вторжения в 66 г. н. э. и уничтожили планы Траяна по завоеванию всего Востока вплоть до Ганга в 117-м.
Другое дело, что эта поддержка привела к парадоксальным результатам. Преследуемое, озлобленное, загнанное в угол христианство на территории Рима продолжало оставаться непримиримым противником религии и культуры ненавистных киттим. В куда более госте- приимной атмосфере Месопотамии она быстро начала дрейфовать в сторону мистицизма и терпимости.
Типичным примером этого дрейфа может служить почитавшая Иисуса секта кукитов. 58

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Расцвет ее основателя, Кука, приходился, по-видимому, на 160-е гг. н. э.[138]. Иначе говоря, Кук жил несколько раньше Бардесана.
Кукиты отказывались хоронить мертвых и изгоняли из своей среды всех страдающих кожными заболеваниями или калек. Это патологическое пристрастие к ритуальной чистоте они совмещали со странной гностической мифологией, согласно которой, по-видимому, Иисус пришел на землю ни больше ни меньше, чтобы спасти свою невесту. Эта невеста была одной из семи девственниц, пришедших когда-то на землю вместе с Матерью Жизни, матерью Иисуса. На земле Мать Жизни и девственницы осквернились, и, собственно, процессом очищения их от скверны и был занят Иисус.
Кукиты вряд ли обладали большим влиянием и к V в., вероятно, исчезли без следа, погло- щенные своими более удачливыми собратьями.
Мы здесь, однако, упоминаем эту секту вот почему. С одной стороны, она явно имела прямое генетическое отношение к иудейскому милленаризму. Изгнание из своей среды всех прокаженных и калек сразу напоминает нам о кумранском тексте под названием «Война сынов света против сынов тьмы», где из лагерей сынов света как раз и изгоняются прокаженные и калеки и по очень уважительной причине. А именно – они ввергают войско в состояние риту- ального осквернения, и к этим оскверненным войскам не могут спуститься ангелы, чтобы вое- вать с ними в одном боевом строю.
С другой стороны, история про Мать Жизни и ее сына Иисуса, спасающего девственницу, живо напоминает нам множество восточных культов, и прежде всего – культ богини Атарга- тис, очень популярный в Эдессе, с ее умирающим и воскресающим женихом. Точно так же, как римское христианство переводило иудейский милленаризм на язык греческой культуры и философии, точно так же и кукиты были явной адаптацией этого же самого милленаризма к местной месопотамской почве.
Более того, мы можем назвать еще один, – куда менее экзотический, чем кукиты, и точно уж известный всем пример добрососедских отношений между иудейскими милленаристами и заграничными язычниками – и этот пример есть не что иное, как история о трех магах, навестивших в Вифлееме младенца Иисуса.
Подчеркнем, речь идет именно о магах. Несмотря на то что в Синодальном переводе язы- ческие мудрецы, навестившие Иисуса, фигурируют как волхвы, в греческом оригинале Мат- фея они называются именно «маги» (μάγοι) (Мф. 2:1). Это слово в тогдашнем греческом обо- значало или зороастрийцев, или вавилонских звездочетов.
С точки зрения позднейшей римской церкви все языческие боги были дьяволами. Очень трудно представить в Евангелиях легенду о жрецах Зевса или Аполлона, пришедших навестить младенца Иисуса. Мы не видим в Евангелиях ни единой притчи, в которой Иисус беседует со стоиком, или киником, или последователем Платона, – а такую притчу было несложно впи- сать, если бы перед евангелистом стояла задача легитимизации учения Христа, как, скажем, еврейского киника. А вот легенда о поклонявшихся Иисусу парфянских огнепоклонниках (или вавилонских звездочетах) в Новом Завете есть.
Очень вероятно, что эта легенда родилась за пределами Римской империи как пропаган- дистская притча, долженствующая подчеркнуть теплые и дружеские отношения между иудей- скими милленаристами и их восточными покровителями. Эта притча также легитимизировала восточное отношение к звездам и астрологии. Гностик Бардесан, к примеру, был известный астролог и считал звезды и планеты подчиненными богу духами – в отличие от людей, у кото- рых есть свобода воли. Иначе говоря, Барседан, так же как восточные мудрецы, навестившие Иисуса, был, с точки зрения грека, магом.
Итак, как ни удивительно, но фантастическая на первый взгляд картина обращения царей, которую рисуют нам написанные в Эдессе «Деяния Фомы», оказывается не так уж далека от действительности.
59

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эдесские цари, как и их адиабенские родственники и коллеги, действительно могли бла- говолить иудейскому милленаризму. «В основании легенды вполне могли лежать факты»[139]. Другое дело, что та разновидность иудаизма, которой покровительствовали правители Эдессы, имела довольно мало общего с будущей церковной ортодоксией.
60

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Теология многоцветной одежды
Оставим ненадолго город Эдессу и вернемся к «Деяниям Фомы».
Мы уже отметили, что община «Деяний Фомы» кардинально отличается от протоорто- доксов ритуалами. Но еще больше она отличается теологией.
Несмотря на то, что известные нам рукописи «Деяний» бесчисленное количество раз подвергались цензуре, несмотря на то, что их жгли, правили и снова жгли, – это отличие бук- вально бросается в глаза.
Иисус в «Деяниях Фомы» не умирал. Он пришел на землю не для того, чтобы смертью своей искупить первородный грех. Он пришел для того, чтобы дать людям знание.
Это знание о том, как познать Бога и стать Богом.
Это знание «О мире, который свыше, о Боге и ангелах, о стражах и святых, которые вкушают пищу бессмертных и пьют истинное вино, о одеянии, которое вечно и не старится, о вещах, которых не видело око, и о которых не слышало ухо, и которые не вошли в сердца грешников, о вещах, которые Бог приготовил тем, кто любят его»[140].
Иисус «Деяний Фомы» – это «скрытая тайна, которая была открыта нам, тот, кто показал нам многие тайны»[141]. Он – тот, «кто незрим для очей нашего дела, но никогда не спрятан от духовных очей»[142].
Мир для Иуды Фомы – это тюрьма, в которой бодрствуют только те, кто верят в Иисуса. Настоящая жизнь начинается после смерти на небесах, но святой, который не ест мяса, не пьет вина и воздерживается от секса, еще при жизни может сделать свое тело физическим вместилищем и храмом Христа.
Кроме этого Иуда Фома утверждает, что члены секты возносятся на небеса и становятся там ангелами. Они сбрасывают свою смертную одежду и обращаются в одежды славы, то есть в тела ангелов. Это учение об «одеянии, которое вечно и не старится», то есть об эфирном теле ангела, которое ждет праведника на небе, – есть центральная часть учения Фомы.
«Деяния Фомы» содержат в себе поразительный «Гимн Жемчужины» – изумительной красоты вставной текст. Очень вероятно, что текст этот был написан уже не раз упомянутым нами здесь Бардесаном – аристократом, великолепным стрелком из лука, товарищем детских игр, фаворитом царя Абгара VIII и магом.
«Гимн Жемчужины» – это возвышенный гностический текст о той самой душе, которая имеет небесного двойника, брата Христа, и которая забывает себя, упав с небес в плотскую грязь[143].
Когда я был ребенком во дворце моего Отца, говорит «Гимн Жемчужины», и воспиты- вался в роскоши и богатстве, из Востока, из моей родной земли мои родители послали меня. Они совлекли с меня платье, расшитое драгоценными камнями и украшенное золотом, платье, которое они сотворили для меня, ибо любили меня, и они заключили Завет со мной, чтобы я не забыл своей родины, и послали меня в Египет за жемчужиной, которая покоится в море, обвитая ужасным драконом. И они сказали: когда ты добудешь жемчужину и возвратишься, ты опять «облечешься в свое драгоценное платье, и в тунику на нем, и вместе с братом твоим, второй нашей властью, станешь наследник нашего царства»[144].
Но когда я пришел в Египет, – продолжает автор гимна, – я облачился в одежды египтян, чтобы не выглядеть чужаком, – и я попробовал их пищи, и я потерял память, «и забыл, что я царский сын, и я стал рабом их царю»[145].
И я забыл о жемчужине, за которой отцы мои послали меня, и я ел их пищу, и пребывал в глубоком сне. И тогда родители мои написали мне:
«От отца твоего, Царя Царей, и матери, Царицы Востока, и брата твоего, второй нашей власти, нашему сыну в Египте – мир. Поднимись и проснись ото сна, и послушайся слов письма
61

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 и вспомни, что ты сын царей, и вот, – ты под рабским ярмом. Вспомни о жемчужине, за кото- рой ты послан в Египет. Вспомни роскошное твое одеяние и сверкающую тунику, которую ты наденешь и которой украсишься, когда имя твое будет написано в книге Жизни, и с братом твоим, нашим вторым царем, ты будешь в Нашем Царстве»[146].
И сын Царя Царей прочитал письмо; и вспомнил свободу, и жемчужину, за которой он был послан в Египет, чтобы отобрать ее у дракона, и отобрал жемчужину, и вернулся домой, и совлек с себя грязное одеяние, и облачился в чудесную одежду, которую для него сшили родители.
«Но я не помнил формы ее. Ибо я был еще дитя, когда покинул дворец моего Отца, но вдруг, когда я увидел одеяние, – словно зеркало, оно казалось как я. И я увидел его все, целиком, и я видел в нем себя во всей полноте, ибо мы были разлучены, но одновременно мы были едины»[147].
И – наконец – происходит кульминация всей песни. Ее герой находит жемчужину, под- нимается во дворец своего отца и надевает свое многоцветное одеяние.
«Я надел его и вознесся в ворота мира и прославления, я склонил главу и прославил Славу моего Отца, который послал меня в мир, ибо я выполнил его волю и что он мне обещал, то он сделал»[148].
В этом гимне, который поет Иуда Фома, он сам – а не только Иисус – является Христом. Это он – Сын Царя Царей и Царицы Востока, посланный в материальный мир, чтобы добыть жемчужину-спасение. Герой гимна Фомы не верит в то, что спасение заключается в физиче- ском воскресении плоти. Наоборот, спасение заключается в том, что душа, освобождаясь от плоти, воссоединяется с Богом и надевает «многоцветное одеяние» – плоть ангела.
Такое же превращение происходит во 2 Еноха, где с Еноха, узревшего Бога, снимают его земные одежды и облачают его в ризы Славы Господней.
Такое же превращение происходит в «Вознесении Исайи», в котором вознесенный на небо пророк видит праведников, «избавленных от одежд плоти. И я видел их в их вышних одеждах, и они были как ангелы, стоящие в великой славе»[149].
Это же превращение постоянно встречается в «Одах Соломона»: «И Господь обновил меня Своим одеянием, и Он овладел мной своим Светом» (11, 11–12). «Облачись в благо Гос- подне, и войди в Его Рай, и свей себе венок с Его дерева» (20, 7). «Те, кто облачились в Меня... будут нетленными в новом мире» (33, 12).
Именно в таких же сверкающих эфирных одеждах стоят у престола Бога в Кумранских текстах «боги, подобные пылающим углям» (Q403 I, ii, 6), они же власти, стоящие у престола «царства святых Царя святости» (4Q405 23 ii).
И именно метафора «тело – это одежда, которую мы снимаем, чтобы стать ангелами» позволяет нам правильно истолковать одно из загадочных на первый взгляд изречений Еван- гелия от Фомы.
«Ученики его сказали: “В какой день ты явишься нам и в какой день мы увидим тебя?” Иисус сказал: “Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям, растопчете их, тогда вы увидите Сына Живаго, и вы не будете бояться”» (Фм. 37).
Иисус в этом тексте отнюдь не рекомендует ученикам заделаться нудистами. Одежда, которую надо снять, – это плоть.
Именно неверие в спасение плоти, как главную ересь, ставит в упрек Бардесану, сплета- телю лжи и вору заблудших овец, подобному прелюбодейке, грешащей в тайном покое, нена- видевший его и полемизировавший с ним в IV в. н. э. ортодокс Ефрем Сирин: этот сын Сатаны не верит в физическое воскресение!
«Ну и что с того?» – скажете вы. В конце II в. еретик Бардесан не верил в воскресение плоти, так же, как в него не верил автор 2 Еноха и «Вознесения Исайи», но нам-то что с того?
62

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Как мы можем утверждать, что в воскресение плоти не верил сам Иуда Фома? Как мы можем утверждать, что это еще он рекомендовал «снять одежды», положить их у ног и рас- топтать?
Этого мы, разумеется, утверждать не можем. Но зато мы можем наверняка показать, что комплекс гностических идей, связанных с лицезрением Бога, преображением верующего в бога, и избавлением от плоти, и связанных с именем Иуды Фомы, начал развиваться среди верующих в Иисуса очень рано.
Наше главное доказательство тут – это не что иное, как «Евангелие от Иоанна».
А точнее, его знаменитая хрестоматийная сцена, в которой апостол по имени Фома отка- зывается верить в телесное воскресение Иисуса до того момента, когда он не сможет убедиться в этом опытным путем. Не поверю, – говорит Фома, – пока «не вложу перста моего в раны от гвоздей и не вложу руки моей в ребра Его» (Ин. 20:25). Как известно, в «Евангелии от Иоанна» Фома оказывается посрамлен. Он-таки вкладывает свои персты в раны и руку в ребра и стано- вится «не неверующим, но верующим» (Ин. 20:27).
Нетрудно заметить, что апостол Фома, который не верит в физическое воскресение Иисуса, стал героем этой истории не случайно. Автор «Евангелия от Иоанна» в этой истории спорит именно с теологией «многоцветной одежды». Он утверждает, что воскресение Иисуса было физическим. Он был не призрак, не бесплотный дух, не носитель высших эонов. Он не сложил одежды плоти у своих ног. Он воистину, физически воскрес. Глупый Фома, который отрицал это воскресение, был не прав.
Но это значит, что теология, с которой спорит автор «Евангелия от Иоанна», написанного в конце I в. н. э., уже существует.
Но, конечно, самое главное, самое неотменимое и самое бросающееся в глаза доказатель- ство раннего характера гностических идей связано – как мы уже упоминали – с самим именем Иуды Фомы. Апостол по имени Иуда называл себя духовным близнецом Иисуса и делал это, очевидно, еще при своей жизни.
Иначе говоря, с его точки зрения, Христос был надмирный дух, который надел на себя, как одежду, тело человека Иисуса, а вот теперь он надел тело человека Иуды, и тот стал Фомой. Именно поэтому Фому и продолжателей его традиции совершенно не интересовала форма канонического Евангелия, содержащая в себе историю земной жизни человека Иисуса. С самого начала их интересовали лишь высказывания духа Христа, – вне зависимости от того, какой из Христов их высказал. Сама форма «Евангелия от Близнеца», так же как и само прозвище Близнец являются зримыми доказательствами чрезвычайно ранней гностической
составляющей веры в Иисуса.
63

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Реальная биография Иуды Фомы
Итак, на основании «Деяний Фомы» мы можем предположить довольно много о ритуалах и теологии почитавшей его общины. Но что мы можем сказать о реальном, живом, из плоти и крови, апостоле Иуде Близнеце, проповедовавшем и жившем в первой половине I века?
С одной стороны – вроде бы ничего. Мы можем быть уверены, что апостол Иуда Близнец никогда не строил дворец царю Гундафору, и если он и был пронзен четырьмя солдатскими копьями, то не из-за того, что отговорил супругу царя Миздая от телесной близости с мужем.
С другой стороны – немало.
Мы видим перед собой сурового, фанатичного аскета, который не ел мяса и не пил вина. Он запечатывал своих последователей дважды: один раз – водой и другой – священным елеем. Эта печать даровала им неуязвимость, которую там впечатляюще продемонстрировал сам апо- стол Фома, когда раскаленное железо не причинило его ногам никакого вреда. Он познал Хри- ста и стал Христом. Его последователи называли его богом. Его лицо сияло при жизни, как лицо Моисея и Еноха.
Он проповедовал чрезвычайный аскетизм и, возможно, способность души освободиться от уз плоти. Для него, как и для Елеазара бен Яира, вождя сикариев, душа была «родственница Бога».
После беспорядков, произошедших прямо на ступенях Храма и кончившихся появле- нием Сенатусконсульта против «христиан», Иуда Фома бежал за границу империи, в земли, где жило огромное количество евреев. Он действительно проповедовал их царям. Эти земли говорили на арамейском языке, эти земли вслед за Иудеей были следующим объектом рим- ской экспансии, и поддержка иудейских милленаристов была для правителей этих земель есте- ственной стратегией выживания.
Многие жители этих земель были такие же семиты, как те, которые населяли Галилею и Идумею и которые были необыкновенно легко обращены в иудаизм. Эти семиты исповедовали религию, мало отличающуюся от домонотеистического яхвизма.
Нет ничего удивительного в том, что проповеди милленаристов в этих землях имели успех, и проще всего предположить, что лидером нацрайе Эдессы и был Иуда Фома, как это гласила местная эдесская традиция. «Нет никакого сомнения, что эта традиция имела свое первоначальное происхождение в реальной исторической миссионерской деятельности этих апостолов в тех регионах, в которых сохранились их имена»[150].
64

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Гибель апостола Иуды Фомы
Итак, у нас есть две легенды. Одна – это христианская легенда об обращении в 30-х годах в христианство Абгара, царя Эдессы. Другая – это иудейская легенда об обращении в иудаизм в то же время царя Адиабены Изата и его матери Елены.
Мы склонны предполагать, что обе эти истории описывали одну и ту же ситуацию, а именно, покровительство, которое набатеи, эдессцы, адиабенцы и парфяне оказывали религи- озным врагам Ирода и римлян. Эдесса и Адиабена были расположены на одном и том же тор- говом пути, тесно кооперировались друг с другом (например, в 194 г. н. э. при нападении на римский Нисибис), и обе династии были связаны родственными узами. Мы знаем, например, что однажды в Эдессе шестнадцать лет правил «Ману, сын Изата», прервавший своим цар- ствованием бесконечную череду различающихся только номерами Абгаров, – он был, видимо, сыном царя Адиабены[151].
У нас есть также две разных легенды о рассеянии апостолов. Согласно каноническим «Деяниям апостолов» верующие после гонения, «бывшего после Стефана», отправились по городам и весям Римской империи и «прошли до Финикии и Кипра и Антиохии, никому не проповедуя слово, кроме иудеев» (Деян. 11:19).
Согласно другой версии, которая неохотно и без большого энтузиазма упоминается Евсе- вием Кесарийским, святые апостолы рассеялись по всей земле, и при этом Фоме по жребию «выпала Парфия»[152].
Классическая библеистика XIX в., библеистика «маленького ручейка», именно первую версию признавала правильной, а вторую относила на счет неизбежного христианского пре- увеличения и хвастовства, – но, если подумать, вторая версия намного логичней.
Совершенно непонятно, зачем беглецам из подконтрольного римлянам Иерусалима, говорящим на арамейском и проповедующим только иудеям, бежать за семьсот с лишним километров в грекоговорящую и римлянам же подвластную Антиохию. Арамейская Эдесса, находившаяся почти на том же расстоянии, но за пределами империи, выглядела для многих из беглецов куда более логичным пунктом назначения.
Милленаристы бежали за Евфрат и еще по одной простой причине: они надеялись вер- нуться.
Любая секта, потерпевшая временное поражение, имеет два шанса восстановить свое влияние. Один – это поднять новое восстание. Другой – увеличивать численность, вербуя во время мира новых сторонников. Вербовка происходит прежде всего за счет того, что секта забирает имущество у своих богатых покровителей и раздает их бедным – ровно так, как это делал апостол Фома, строя царю Гундафору дворец.
Особенно тут способствуют всякие природные бедствия – землетрясения, голод и пр. Их, во-первых, всегда можно объяснить гневом Бога (причина для гнева найдется всегда), а во- вторых, раздача продовольствия голодающим является непревзойденным способом вербовки.
Именно такой голод разразился в Палестине в царствование императора Клавдия, то есть после 44 г. н. э. Христианская община не замедлила им воспользоваться и, согласно «Деяниям апостолов», собрала «пособие братьям, живущим в Иудее» (Деян. 11:29).
Что еще интереснее, именно этот голод и вызвал приезд царицы Елены в Иерусалим. Согласно Иосифу Флавию новообращенная назорейка, узнав о голоде, отрядила людей для покупки хлеба в Египте и фиников на Кипре, а сын ее дополнительно послал в Иерусалим много денег. «Распределенные среди нуждающихся, эти суммы спасли многих от жестоких мучений голода»[153].
Раздачи продовольствия привели к росту популярности секты, и в 46 г. н. э. в Иудее вспыхнуло новое восстание.
65

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Во главе его стоял некий пророк, обещавший своим приверженцам раздвинуть воды Иор- дана, так же как в древности это сделал Иисус Навин. Иосиф Флавий именует его «гоисом» (γόηс), то есть колдуном, волшебником.
Гоис – это стандартный термин, которым Иосиф называет пророков «четвертой секты». Это также тот самый термин – колдун, обманщик, волшебник, – которым апостола Иуду Фому в «Деяниях Фомы» постоянно именуют его враги.
«Он выдавал себя за пророка и уверял, что прикажет реке расступиться и без труда про- пустить их», – пишет Иосиф[154]. Вместо расступившихся вод бунтовщиков встретила римская кавалерия, и голова гоиса была выставлена в Иерусалиме в назидание другим бунтовщикам.
Как звали нашего гоиса?
Согласно единственному упоминанию, сохранившемуся о нем в «Иудейских древно- стях», его звали Феуда. Роберт Эйзенман считает, что Феуда – это и есть Иуда Фома.
В таком случае биография апостола Иуды Фомы получает логическое завершение.
После казни Иисуса и разгрома возглавленного им восстания часть его сторонников сбе- жала в арамейскоговорящие земли, лежавшие за Евфратом. Это были люди влиятельные (см. историю о «иудейском вельможе Товии»), вооруженные и, несомненно, фанатики. Их предво- дитель называл себя новым Христом.
Цари этих земель покровительствовали секте. Благотворительная деятельность адиабен- ской династии в Иудее, как мы знаем, не ограничивалась раздачей продовольствия. Спустя двадцать лет эта благотворительность кончилась участием Монобаза и Кенедая, а также мно- жества неназванных «родственников и детей» царя Изата в Иудейской войне.
Возможно, первая попытка развязать такую войну имела место в 46 г. н. э., сразу после того, как умер последний формально независимый царь Иудеи, Ирод Агриппа, и территория снова перешла под прямой контроль римлян. Для милленаристов это было страшное оскорб- ление, а для правителей Эдессы и Адиабены – признак того, что они следующие в очереди.
Мощные продовольственные вливания из-за Евфрата способствовали росту популярно- сти секты, и в первую очередь того ее предводителя, который имел базу в тех краях, то есть Иуды Фомы. В 46 г. н. э., набрав достаточно сторонников, он поднял восстание, был разбит войсками Куспия Фада, захвачен в плен и казнен.
Статус «духовного близнеца», на который претендовал Иуда, ставит перед нами еще одну огромную проблему.
Мы очень плохо знаем подлинную историю эволюции веры в Иисуса за Евфратом. Но мы зато очень хорошо знаем, кто был тот человек, который – несмотря на всю цензуру, которой он подвергнут в Новом Завете – руководил Иерусалимской церковью в течение тридцати лет, до 62 г. н. э., пока его не сбросили по приговору Синедриона со стены Храма.
Это был физический брат Иисуса, Иаков, по прозвищу Цадок, фанатик, не евший мяса и не пивший вина, – ее Папа, ее Первосвященник, ее абсолютный владыка, тот человек, о конфликте с которым глухо говорят письма апостола Павла, тот, чьи эмиссары, видимо, и били Павла по всем городам империи от Листры до Фессалоник за неправильную интерпретацию идей вождя.
Каковы были в таком случае отношения физического брата и духовного близнеца?
Как мы уже отмечали, «Евангелие от Фомы» хорошо помнит о первенстве Иакова и счи- тает, что после того, как Иисус оставит паству, ее лидером будет «Иаков Праведник, ради кото- рого были созданы Небо и Земля» (Фм. 12).
Однако несложно также заметить, что титул Иуды представлял собой плохо скрытую полемику с притязаниями Иакова. Иаков был физический брат Иисуса. Иуда Фома – поднимай выше – был его духовный близнец.
66

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Теология духовного близнеца представляла для Иакова как минимум потенциальную про- блему. Если каждый Лжец начнет заявлять, что он стал Христом, – что будет с организацией и иерархией?
Роберт Эйзенман, представивший публике нетривиальную и резко расходящуюся с обыч- ной трактовку кумранских текстов, полагает, что Кумран контролировался именно партией Иакова Праведника. И что когда «Дамасский документ» – один из главных текстов Кумрана – говорит о некоем Лжеце, который увел с собой часть общины, то «Дамасский документ» имеет в виду Павла.
Однако Лжец – понятие безразмерное. Лжец, он же Диавол, он же Псевдомартус, он же Еретик, – это любой, кто отклонился от генеральной линии партии. Точно так же, как ригидное доктринерство марксистов сопровождалось постоянными расколами, – точно так же и сверх- жесткая иерархия зилотов постоянно сопровождалась появлением все новых и новых Лжецов. Иуда Фома, пользовавшийся поддержкой арамейскоговорящей общины за Евфратом, был в начале 40-х гг. куда более весомым кандидатом на роль Лжеца, чем отщепенец Павел.
Возвышенная теология Иуды Фомы могла иметь в своей основе обыкновенное полити- ческое соперничество. В основе мистического тезиса о том, что Христом может стать каждый, лежала война за влияние. И если это так, то гибель Иуды Фомы имела одно важное следствие: она способствовала концентрации власти в руках Иакова Праведника.
Мы не претендуем на то, что реконструкция наша полностью достоверна, – в ней слиш- ком много дыр, белых пятен, лихих отождествлений и неоправданно спрямленных углов.
Мы едва-едва коснулись истории арамейскоговорящих последователей Иисуса за Евфра- том – вернемся к этой истории в рассказе о манихеях и эльхасаитах. Мы преследовали в этой главе цель показать две важных вещи.
Первое: география распространения раннего христианства несовместима с теорией «маленького ручейка», а разногласия между сектантами не ограничивались спором между Иаковом Праведником и апостолом Павлом.
Второе: «Евангелие от Фомы» сохранило для нас некоторые очень ранние изречения, не вошедшие в канонические грекоязычные Евангелия. Оно было «прямым и почти неразрывным продолжениемучениясамогоИисуса,неимеющимпараллелейвканоническойтрадиции»[155].
Учитывая тот факт, что эти изречения имели протогностический характер, утверждение римской церкви о том, что гностицизм был «поздней ересью», вряд ли могло быть правдой.
Апостол Иуда Фома, современник и ученик Иисуса, считавший себя новым воплощением Мессии, был, с точки зрения не существовавших еще ортодоксов, еретиком и гностиком.
Но был ли он единственным гностиком в своем поколении? Продолжим рассказ.
67

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Глава 4. Жизнь и необыкновенные приключения апостола Иоанна
Все четыре канонических Евангелия повествуют о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа. Они не содержат никаких подробностей его посмертного существования. Относи- тельно любого другого персонажа мировой истории это было бы весьма логично. Нелепо выгля- дела бы, например, биография, содержавшая посмертные высказывания Льва Толстого.
Но с Иисусом Христом было другое дело. Его ученики утверждали, что он воскрес. Было бы странно ожидать, что этот воскресший Иисус воздержится от наставления последователей. Более того – его посмертные наставления даже более важны, чем прижизненные.
Для начала, эти посмертные наставления могли были быть даны куда более широкому кругу людей. При жизни Иисус учил только двенадцать апостолов, которым посчастливилось родиться в одно время и в одном месте с ним. После смерти Иисус мог явиться любому про- двинутому пользователю и рассказать подробности об устройстве Бога.
Большинство гностических Евангелий и представляют из себя именно такие наставле- ния: это поучения Иисуса, которые он давал своим ученикам после смерти.
Одно из таких Евангелий – это «Апокрифон Иоанна», написанный во II в. н. э., в 140– 180-х гг. В ортодоксальном христианстве слово «апокриф» обрело уничижающий характер. Апокрифами были книги, не входящие в Канон – одобренный церковью и единственно разре- шенный список книг для священного чтения. Однако в раннем христианстве ἀπόκρυφος зна- чило всего лишь «тайный», «спрятанный».
Гностики использовали это слово исключительно в положительном значении. «Апокри- фами» были тайные книги, предназначенные не для глупой публики, а для посвященных. С этой точки зрения «Курс теоретической физики» Ландау и Лившица является апокрифом для филологов. Сверхсекретный доклад военной разведки – это тоже апокриф.
«Апокрифон Иоанна», то есть «Тайное Евангелие от Иоанна», был один из текстов того самого кодекса, который был куплен в Каире в 1896 г. египтологом Карлом Рейнхардтом. Кроме этого три копии Апокрифона нашлись в Наг-Хаммади. Таким образом, мы имеем целых четыре копии этой книги, датируемые серединой IV века. Для сравнения: мы имеем всего лишь две копии канонического Нового Завета, датируемые IV веком. Это Codex Vaticanus и Codex Sinaiticus.
Несмотря на века гонений, эта тайная книга, принадлежавшая к тем богомерзким сочи- нениям, которые, согласно указанию папы Льва Великого, данному еще в V в., «должны были быть не только запрещены, но и полностью уничтожены и сожжены огнем»[156], дошла до нас в большем количестве экземпляров, чем канонический Новый Завет.
«Апокрифон Иоанна» выглядит еще необычней, чем «Евангелие от Фомы». Он начина- ется с того, чем обычно заканчивается любая история – со смерти ее главного героя, то есть Христа.
Его автор ведет повествование с того момента, в который любимый ученик Иисуса Иоанн после казни учителя удаляется в пустыню. Сердце его разбито, и душа уязвлена насмешками фарисеев, издевающихся над его учителем, который рассказывал им ложь, но не мог спасти сам себя.
В этот-то наивысший момент отчаяния небеса разверзаются, и Иоанн видит Христа – сна- чала в облике ребенка, потом старика, а потом молодого человека[157].
Эта переменчивость не случайна. В канонических Евангелиях Христос воскресает во плоти: как мы только что видели, чтобы удостовериться в этом, в «Евангелии от Иоанна» не кто иной, как апостол Фома, даже тычет свои негигиеничные пальцы в его раны.
68

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Но в гностических текстах воскресший Христос постоянно меняет облик. В гностиче- ском «Евангелии от Петра» в сцене воскресения Христа от гробницы отваливают камень, и из нее показываются два человека, головы которых достигают небес. Они поддерживают тре- тьего, голова которого выше небес. За этими тремя выходит крест. В этот момент раздается громовый Голос с Неба – персонаж, который в талмудической традиции известен как Бат Кол. «Проповедовал ли ты усопшим?» – спрашивает Бат Кол. «Да», – отвечает крест[158].
В гностических «Деяниях Петра» Иисус излечивает от слепоты нескольких женщин. Одна из них тут же заявляет, что ее излечил старик, а другая – что это сделал юноша. Третья считает, что ее излечил мальчик[159]. В другом месте «Деяний Петра» об Иисусе говорится: «Он и велик и мал, и прекрасен и безобразен, и молод и стар, он виден во времени и совершенно невидим в вечности»[160].
В «Деяниях Петра и двенадцати апостолов», найденных в Наг-Хаммади, Христос явля- ется апостолам сначала под личиной купца Литаргоэля, предлагающего людям чудесную жем- чужину, а потом – под личиной лекаря. Апостолы не узнают его, пока он не принимает при- вычный вид[161].
В гностических «Деяниях Филиппа» Иисус предстает Филиппу в виде дерева и орла на нем[162], а потом «в подобии красивого молодого человека с тремя лицами: первое лицо было подобие безбородого юноши, среднее было подобием женщины, одетой в платье славы и третье было лицом старца»[163].
В гностических «Деяниях Иоанна» Иоанн, ловящий рыбу на Генисаретском озере, сразу замечает, что имеет дело с кем-то необыкновенным, потому что он видит Иисуса как взрослого человека. Брат его в это же время видит Иисуса как ребенка[164].
Эти изменения облика Иисуса удивительно напоминают изменения облика самого Яхве.
«Рабби Леви сказал: Бог принимает многие обличья. Одному он предстал стоящим, дру- гому – восседающим, одному как юный муж, другому – как старец»[165]. В другом месте читаем: «У моря он предстал им как юный муж, воин... На Синае он предстал им как старец, полный милосердия»[166].
В «Апокрифоне» Иоанн тоже видит Христа, который меняет обличья точно так же, как Яхве: он то юный муж, то старец. Тем самым Иисус показывает, что он неподвластен законам вещного мира и провозглашает свое тождество с Богом.
Успокоив обрадованного его воскресением Иоанна, Христос объясняет ему устройство космоса. Первым делом он называет себя, то есть Бога, Троицей.
«Я Отец, и Мать, и Сын, – говорит Христос, – я – нетленная чистота»[167].
Позднейшая Троица состояла из Отца, Сына и Святого Духа. Но в «Апокрифоне Иоанна» Христос называет себя «Отцом, Сыном и Матерью». На первый взгляд это совсем другая Тро- ица. Но это только на первый взгляд.
Дело в том, что греческое слово «пневма», «дух» – среднего рода. Таким образом, гре- ческая Троица связана исключительно нетрадиционными сексуальными отношениями. В ней состоят два существа мужского рода и одно – среднего.
Однако древнееврейское «дух» («руах», по-арамейски – «руха») – женского рода. Для грамматического благозвучия его лучше перевести на русский словом «духовность». Такая Троица выглядит вполне логично с точки зрения теологической генетики: Бог-Отец, Мать- Духовность и их Сын, Спаситель Мессия. Именно поэтому в «Евангелии от евреев» в переводе на греческий Иисус говорит о «моей матери, Пневме»[168].
Мать-Духовность женского рода есть важная примета гностических текстов, прежде всего сирийских, но в том числе и греческих.
В уже упоминавшихся «Деяниях Фомы» апостол Иуда Фома при причастии поет гимн, в котором, в частности, есть следующие строки: «Приди, милосердная Матерь, приди Та, кото- рая Открывает скрытые Тайны, Приди, Матерь Семи Домов, дабы твой отдых мог стать в Вось-
69

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 мом Доме, Приди, Святая Руха»[169]. В гностическом «Гимне Жемчужины» в тех же «Деяниях» говорится о родителях души – Отце и Матери.
Автор гностического «Евангелия от Филиппа» высмеивает тех примитивных простаков, которые все понимают буквально и считают, что Иисус родился от девы. По Филиппу, Иисус был зачат девственницей в том смысле, что его мать, Пневма – девственница. «Некоторые гово- рят, что Мария забеременела от Святого Духа. Они не правы и не понимают, что говорят. Когда это женщина беременела от женщины?»[170] В гностических «Деяниях Петра» Петр говорит об Иисусе: «Ты мой отец, и ты моя мать»[171]. В гностических «Деяниях Иоанна» Иисус учит Иоанна гимну, в котором есть следующие строки: «Я буду рожден, и я рожу»[172].
Эта гностическая Триада – Бог-Отец, Богиня-Мать и Бог-Сын – до степени смешения напоминает нам классическую западносемитскую божественную триаду и заставляет предпо- лагать сильное семитское (а вовсе не греческое) влияние на развитие именно этой детали гно- стицизма.
Несложно заметить, что в греческом языке арамейское «руах», очевидно, ассоциирова- лось со св. Софией, Мудростью Божией.
Представившись Иоанну, Христос переходит к описанию устройства мира.
Поскольку «Апокрифон Иоанна» написан достаточно поздно – на 50–100 лет позднее канонических Евангелий, – устройство это довольно сложное. Гностические системы услож- нялись, как ракетные двигатели, и с каждым десятилетием обрастали все новыми и новыми деталями.
Тертуллиан саркастически сравнивал универсум, описываемый гностиками, с гигант- ским римским доходным домом: «с комнатами одна над другой, с балкончиками, отведенными каждому богу с помощью бесчисленных, как лестницы в таком доме, ересей: вселенная пре- вратилась в доходный дом»[173].
Если бы Тертуллиан жил сейчас, он бы сравнил гностическую вселенную с гигантским торговым моллом, в котором разным богам сданы в аренду разные бутики. Тем не менее глав- ный гностический принцип, как принцип, по которому движется ракета, оставался достаточно
прост.Верховным божественным принципом являлся Бог, – объясняет Иоанну Иисус. – Он управляет всем. Он вечен и совершенен. Он не знает границ. Все существует внутри него. Ничто не существует вовне его и не ограничивает его. Он за пределами измерения, понимания и описания. Он свет, порождающий свет, жизнь, порождающая жизнь, благословение, порож- дающее благословение, знание, порождающее знание, и благо, порождающее благо.
Из мысли своей этот Бог, Монада, божественная Единица, породила Барбело. Барбело – это точный образ (эйкон) Монады и его первая мысль, но, будучи точным образом, Барбело тем не менее женского рода.
Язычник назвал бы Барбело богиней. Ведь она была порождена Монадой, как Афина – Зевсом. Но гностики, будучи строгими монотеистами, называли божественные сущности, порожденные Монадой, эонами, то есть «вечностями» или «вечными царствами». «Эон» был одним из самых любимых технических терминов гностиков; он позволял избежать упреков в многобожии.
Барбело просит Монаду дать ей Предвидение и тем самым создает Предвидение. Бар- бело просит Монаду дать ей Нетленность, и возникшая Нетленность встает рядом с Мыслью и Предвидением. Таким же образом порождаются Вечная Жизнь и Истина, и эти пять эонов составляют Царство Отца: это Барбело, она же первый человек и образ невидимого духа, пред- мысль и мысль, и с нею Предвидение, Нетленность, Вечная Жизнь и Истина (Алетейя).
Вместе Отец и Барбело зачинают дитя: это – Христос, помазанный Благом и достигший поэтому Совершенства. «Апокрифон Иоанна» называет Христа «аутогеном», то есть самопо- рожденным. Христос, сын Бога и Барбело, создает своим словом весь мир. Из себя и Нетлен-
70

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 ности Христос создает три сущности и четыре силы. Три сущности – это Воля, Мысль и Жизнь. Четыре силы – это Понимание, Милость, Восприятие, Разумность.
Милость обитает в царстве светоносного эона Гармозеля. Это царство Гармозеля под- разделяется на три царства: Милости, Истины и Формы. Столь же сложное устройство у царств Ороэля и Давитая, и, наконец, четвертое царство светоносного Элелета включает в себя цар- ства Совершенства, Мира и Софии.
Собственно, с появлением Софии эта божественная генеалогия получает новую актуаль- ность, потому что доселе все эоны существовали парами, в дополняющей друг друга сизигии – Божественном браке начал, создающем целостность, то есть Плерому. (Вообще в гностицизме – в отличие от ортодоксального иудаизма и ортодоксального христианства – женское начало играет важнейшую роль.)
София первая изменила этому правилу и, не спросясь, родила внебрачного ребенка Иль- дабаофа – первого среди неполных демонических сущностей, которые по-гречески называются уже не эоны, а архоны: то есть не Вечные Царства, а Власти.
Ильдабаоф злобен и несовершенен. Он ни в чем не напоминает мать, ибо родился вне божественного брака. У него голова льва и туловище змеи, и когда София увидела, что она наделала, она спрятала его от Монады в сверкающем облаке, что имело трагические послед- ствия не только для космоса, но и для самого Ильдабаофа, ибо, отрезанный от всех источников сущего, этот вздорный и несовершенный архон вообразил себя единственным богом.
С этого момента нарратив «Апокрифона Иоанна» начинает совпадать с Книгой Бытия, только с оценками, развернутыми на 180 градусов.
Ильдабаоф и созданные им архоны творят несовершенный мир и человека Адама. Адам, однако, остается бездыханным и неподвижным. София, увидев это, решает прибегнуть к уловке. По ее подсказке Ильдабаоф оживляет Адама, вдохнув в него Душу-Эпинойю, получен- ную им от Софии. Адам оживает, а Ильдабаоф, напротив, лишается божественной Эпинойи, которая переходит в Адама.
Таким образом – согласно «Апокрифону» – человек, сотворенный невежественным и ограниченным демиургом, оказывается выше этого демиурга. Способность к гнозису ставит его не только выше животных, но и выше создателя вещного мира.
Это обстоятельство не остается незамеченным ревнивым Ильдабаофом, и тот в бешен- стве заключает превзошедшее его творение в узилище из земли, воды, огня и ветра, – то есть в темницу плоти, – и запирает его в Эдеме, который, таким образом, суть вовсе не рай, а тюрьма, созданная специально для Адама.
Из Эдема Адама вызволяет Христос, приняв облик змея. Он побуждает его вкусить от древа познания Добра и Зла.
Тогда Ильдабаоф замысливает новую пакость: он пытается извлечь из Адама дух-Эпи- нойю. Дело опять кончается неудачей, и при попытке экстракции Эпинойи рождается Ева. Когда Адам видит ее, он видит в ней отражение своей сути и тем самым освобождается из-под тиранической власти Ильдабаофа.
В отчаянии Ильдабаоф насилует Еву, и она рождает Каина и Авеля. Их рождение – это намеренное преступление демиурга, желающего погрузить мир в пучину похоти и тлена – именно от Каина будут рождаться все новые и новые дети, в которых Ильдабаоф будет вды- хать свой искусственный дух и которые будут служить ему в темноте и невежестве.
Но от Адама у Евы рождается третий сын, Сиф. Именно его потомки являются облада- телями настоящего духа – Эпинойи. Именно для них возможно истинное просветление, и это так злит Ильдабаофа, что он продолжает устраивать новые пакости. Сначала он дает людям напиться забвения, а потом он напускает на потомков Сифа потоп, от которого они спасаются в сверкающем облаке.
71

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эта история со спасением Сифа объясняет нам ход мысли тех гностиков, которые считали себя просветленных носителей духовности, потомками Сифа. Это было невозможно с точки зрения иудейской ортодоксии, для которой все современные люди являлись потомками сыно- вей Ноя – Сима, Хама и Яфета. Но с точки зрения «Апокрифона Иоанна», это было вполне обычное дело, потому как Ильдабаоф напустил потоп именно на потомков Сифа, а потомков Каина он не тронул.
Наконец, когда и потоп не помог, – Ильдабаоф послал на землю архонов, чтобы они сово- куплялись с дочерями человеческими.
«Они принесли золото, серебро, дары, медь, железо, металлы и все прочие вещи. Они принесли великие беспокойства людям, которые следовали за ними... Люди старились, не испытывая удовольствия, и умирали, не найдя истины и не познав бога истины. Так было пора- бощено все творение, от начала мира и до нынешнего дня»[174].
Эту печальную ситуацию исправил только, явившись в мир, Христос, сын Отца и Бар- бело, и, разумеется, он явился не затем, чтобы устроить в мире революцию, освободить евреев от власти римлян и даже создать Царство на земле. Спасти этот мир нельзя, потому что этот мир сам есть зло, тленное порождение невежественного демиурга.
Что можно спасти – так это потомков Сифа, обладателей Эпинойи. Потомки Каина при этом обречены – они являются пожизненными пленниками устроенной Ильдабаофом Мат-
рицы.
Спасать надо не мир – спасаться надо от мира.
72

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Диалог о душе
«Апокрифон Иоанна», как и множество христианских книг, составлен из нескольких написанных в разное время частей, и одной из таких частей является диалог о душе.
Иоанн спрашивает Иисуса, что случается с душами после смерти:
«Господь, – спросил я, – когда души отлетают от плоти, куда они попадают?»[175]
Иисус объясняет, что у души есть на выбор три дороги. Души тех, кто познал просветле-
ние, освобождаются от оков плоти, получают жизнь вечную и становятся частью света. Души тех, кто не вполне достиг света, воплощаются на земле снова и снова, пока не достигнут освобождения от мира через гнозис. Что же касается тех, кто достиг гнозиса, но отвернулся от него, для тех нет спасения: «демоны нищеты ввергнут их в место, где невоз-
можно раскаяние»[176].
На взгляд сегодняшнего читателя, в этой картине нет ничего примечательного, разве
кроме того, что будущее христианское чистилище здесь – по причине, о которой мы погово- рим ниже – заменено на колесо сансары и переселение душ. Ну кто же не знает, что душа праведника после смерти попадает в Рай? Мы только что встречались с этой точкой зрения в «Деяниях Фомы».
Но это только на первый взгляд. Дело в том, что раннее ортодоксальное христианство обещает людям вовсе не бессмертие души. В нем – так же как во 2-й Маккавеев – утверждается ровно противоположная точка зрения.
Спасшихся в нем ждет не Рай – то есть место вне этого мира, – а вечная жизнь и физи- ческое воскресение.
Физическое воскресение мертвых есть основа обещаний Иисуса в канонических Еванге- лиях и краеугольный камень учения апостола Павла.
«Будет воскресение мертвых, праведных и неправедных», – излагает коротко суть своего ученияПавел(Деян.24:15).«Воздастсятебеввоскресениеправедных»,–говоритИисусуЛуки (Лк. 14:14).
Христианство – это «учение о крещениях, о возложении рук, о воскресении мертвых и о суде вечном» (Евр. 6:2), – утверждает автор «Послания к Евреям». «Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет» (Откр. 20:4), – рисует будущее автор «Откровения Иоанна Богослова».
Именно вера в физическое воскрешение мертвых, а вовсе не в бессмертие души, отли- чает сторонников Иисуса от саддукеев. «В тот день приступили к Нему саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его» (Мф. 22:23).
«Жизнь вечная» (ζωην αιώνιον), словосочетание, постоянно встречающееся в Еванге- лиях, – это именно жизнь, физическое существование воскрешенного тела на земле. Даже Евангелие от Иоанна, наиболее возвышенное и духовное, настаивает непременно на физиче- ском воскресении.
«Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6:54). «Иисус сказал: я есмь воскресение и жизнь, верующий в меня если и умрет, оживет» (Ин. 11:21).
Более того: это физическое воскресение мертвых должно произойти вот-вот, еще при жизни апостолов. Награда, которая ждет верующего «на небесах» (Мф. 5:12), в Евангелиях, несомненно, существует. «Ныне же будешь в Раю», – обещает Иисус висящему рядом с ним на кресте разбойнику, но она имеет крайне краткосрочный характер.
Небеса для евангелистов – просто кратковременная остановка праведников на пути ко всеобщему физическому воскресению, небесный пятизвездочный отель, где, конечно, выде- лят венец и престол, но только ненадолго, до всеобщего воскресения. «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25:46).
73

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Физическое воскресение (а вовсе не бессмертие души) и впоследствии оставалось глав- ным обещанием ортодоксов.
«Мы надеемся получить обратно наши собственные тела, хотя они мертвы и закопаны в землю», – излагает суть христианства Юстин Мученик[177].
«Еретики... не признавая спасения своей плоти... говорят, что тотчас после смерти своей они вознесутся выше небес», – негодует Ириней Лионский[178].
Воскресает именно «эта плоть, напитанная кровью, укрепленная костями, пронизанная нервами, переплетенная жилами», – настаивает Тертуллиан[179].
«Апокалипсис Петра» утверждает, что Мессия прикажет «диким зверям и птицам вос- становить всю плоть, которую они пожрали»[180].
Письмо лионских христиан, жалующихся на казни 177 г., специально отмечает, что рим- ские власти не давали похоронить растерзанные тела убитых, и куски плоти долго лежали на пустыре под охраной солдат – несомненно, в попытке опытным путем продемонстрировать, что христиане преувеличивают свои возможности по части физического восстановления тру- пов. «Истерзанные, обугленные куски, а также головы и обрубки туловищ – все это много дней подряд оставалось без погребения и охранялось с воинской старательностью»[181].
В 306 году св. Филеас, епископ Тмиуса, полемизирует с префектом Египта Кулькианом о сущности христианства. Кулькиан уточняет, что именно, с точки зрения Филеаса, подлежит воскресению:
«Кулькиан: Только душа или плоть тоже? Филеас: И душа и плоть.
Кулькиан: Эта плоть?
Филеас: Да.
Кулькиан: Вот именно эта плоть воскреснет? (изумленно, повторяет) Вот эта именно плоть воскреснет?
Филеас: Вот эта именно плоть воскреснет, и плоть тех, кто грешил, будет наказана, но плоти праведников суждено спасение и вечная жизнь»[182].
Именно неверие в воскресение мертвых ставил в вину еретику Бардесану Ефрем Сирин[183].
Эта ситуация кажется парадоксальной. Средневековое христианство было буквально одержимо идеей Рая и Ада. Изображения праведников в нимбах и чертей, жарящих души в адском котле, украшают стены бесчисленных церквей. Данте посвятил описанию Чистилища, Ада и Рая свою «Божественную комедию». Если спросить современного рядового христиа- нина, что ждет его после смерти, он, скорее всего, ответит: «Рай или Ад». Далеко не факт, что он вспомнит о физическом воскресении мертвых в Конце Дней.
Однако именно физическое воскресение мертвых было главным обещанием ортодоксаль- ного христианства еще в III–IV вв., и именно тезис о всеобщем воскрешении мертвых вошел в Никейско-Константинопольский символ веры.
Нигде в этом символе веры ни словом не упоминалось о бессмертии души.
Утверждение о том, что праведник после смерти не воскресает физически, а, наоборот, освобождается из темницы плоти и попадает в свет, являлось, по состоянию на II–IV вв.н. э., страшной ересью и сатанинским богохульством.
«Если встретитесь с такими людьми, которые... не признают воскресения мертвых и думают, что души их тотчас после смерти берутся на небо, то не считайте их христиа- нами»[184], – предупреждает Юстин Мученик.
Оба-на!
74

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Биография апостола Иоанна
«Апокрифон Иоанна» написан в Египте, и не раньше 140 года. Как легко заметить, он является гностическим текстом, и он представляет из себя радикально другой вид гностицизма, нежели «Евангелие от Фомы».
Он ни больше ни меньше, как объявляет Бога Ветхого Завета дьяволом и Ильдабаофом, а змея, пытавшегося открыть на него глаза, – самим Христом. Ничего подобного сирийская традиция, связанная с Фомой, не содержит. В «Деяниях Фомы», если мы помним, змей, про- бравшийся в Рай, был никакой не Христос, а Сын Сатаны. И этого Сына Сатаны уничтожил Иуда Фома.
Сложно предположить, что исторический Иисус действительно хоть что-то подобное говорил историческому Иоанну.
Но что он ему говорил?
Кто таков был исторический апостол Иоанн, «любимый ученик» Иисуса? Во что он верил? Какую доктрину он проповедовал? Где он жил и как кончил путь свой? Можем ли мы составить для него такую же, как у Плутарха, биографию?
Биография Иуды Фомы, как мы видим, принесла нам некоторые неожиданности. Мы обнаружили, что последователи Иисуса уже к 40-м гг. н. э. обосновались к востоку от Римской империи. Мы обнаружили, что эти последователи не ели мяса и не пили вина, запечатывали своих последователей дважды, делали из них близнецов Христа, и, возможно, в 46 г. вернулись на родину, чтобы сложить головы в тот самый момент, когда их пророк, духовный близнец Христа Иуда, обещал раздвинуть им воды Иордана, как новый Иисус Навин.
Эта широкомасштабная биография плохо согласуется с теорией «маленького ручейка» и «никому не известного Иисуса».
Какие неожиданности принесет нам биография Иоанна?
75

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эфесский долгожитель
Апостол Иоанн знаком ортодоксальным христианам куда лучше апостола Иуды Фомы. Это связано прежде всего с ареалом его жизнедеятельности. Если Иуда Фома проповедовал за пределами Римской империи, то Иоанн проповедовал в римской провинции Азия, столицей которой был Эфес4. «Там он жил, там в Эфесе и скончался»[185].
«Евангелие от Иоанна» шесть раз называет Иоанна «любимым учеником» Иисуса и рас- сказывает, что во время Тайной вечери он возлежал на груди Христа (Ин. 13:23).
Эта томная нега впоследствии возбудила злые домыслы. Высокопоставленные геи Европы искали библейские аналогии для оправдания своих влечений и неизменно натыкались на образ Иоанна, покоящегося на груди учителя. «У Иисуса был свой Иоанн, а у меня есть мой Джордж», – воскликнул будто бы английский король Карл I про своего возлюбленного, герцога Бэкингема.
Мы, однако, можем решительно опровергнуть непристойные домыслы короля Карла I. Раннее христианство отличалось исключительным аскетизмом, и звание «любимого ученика», на которое претендовал Иоанн, означало совсем другое.
Оно было просто знаком особой избранности Иоанна. Если Иуда Близнец за Евфратом претендовал в 40-х гг. на звание «духовного близнеца» Иисуса, то Иоанн претендовал в 50– 60-х в римской провинции Азия на звание «любимого ученика».
Более того – он претендовал на статус Первосвященника. Так, эфесский епископ Поли- крат в конце II в. н. э. утверждал, что Иоанн носил золотую табличку с именем Божиим.
«Иоанн, который возлежал на груди у Господа и, будучи священником, носил петалон (πέταλον), мартус и учитель, покоится в Эфесе», – писал он[186].
Петалон – это в данном случае та самая табличка с именем Божиим, которая украшала венец иудейского первосвященника. Настоящий петалон мог существовать только в един- ственном экземпляре, и его оригинал был сделан для Аарона. «Слова Поликрата означают, что Иоанн был первосвященником, преемником Аарона»[187].
Петалон, который носил любимый ученик Иисуса, так же, как и надпись на кресте: «Иисус Назорей, царь Иудейский», – это достоверная и заслуживающая всяческого внимания деталь. Ее не могли придумать позднейшие христиане. Уже к III в. н. э. им не пришло бы в голову заявлять, что ученик Иисуса претендовал на звание первосвященника иудеев.
Ортодоксальная традиция также приписывает Иоанну поистине фантастическое долго- летие: Ириней Лионский первый сообщает, что Иоанн «был с нами до времени Траяна», то есть дожил до мафусаилова возраста в сто с лишним лет[188].
В отличие от детали с петалоном эта традиция вряд ли заслуживает доверия и объясня- ется, вероятно, необходимостью приписать Иоанну авторство «Евангелия от Иоанна», кото- рое, как было известно еще в античности, было действительно написано около 100 г. до н. э. «Иоанн все время проповедовал устно и только под конец взялся за писание»[189].
Зато традиция сохраняет нам еще одну важную деталь: апостол Иоанн был одним из немногих апостолов, который умер своею смертью. Он не был замучен, распят, растерзан на части зверьми или иным образом казнен. Он просто, устав от мира, велел выкопать себе могилу и сам в нее лег, но когда на следующий день ученики разрыли могилу, она была пуста: как пророк Илия, он был взят живым во плоти на небо. Так ему обещал Иисус, обещавший, что Иоанн пребудет до второго пришествия (Ин. 21:23).
4 Напомним, что римская провинция Азия (бывшее Пергамское царство) в I–II вв. н. э. занимала западную часть Малой Азии и граничила с Вифинией, Ликией и Галатией. В самой книге мы будем называть ее «Азия», в Синодальном переводе
она фигурирует как «Асия».
 76

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Гробница его находилась в Эфесе; поначалу считалось, что она пуста, но с момента победы христианства понемногу возобладала другая версия, – а именно, о том, что Иоанн спит в своей гробнице и дышит.
Дело в том, что начиная по крайней мере с V в. н. э. от его дыхания в годовщину его успения из его гроба восходила манна.
Манна, выдыхаемая Иоанном, обладала чудодейственными свойствами. Она лечила лихорадки, успокаивала бурю, разрешала счастливо от бремени и, как следствие, была уни- кальной местной услугой и эксклюзивным священным брендом, привлекавшим в Эфес благо- честивых паломников со всего христианского мира.
Оееистечениипервымупомянулбл.АвгустинвVв.н.э.[190],азанимГригорийТурский в VI в.[191]. В XII в. это чудо собственными глазами видел наш с вами соотечественник игумен Даниил. «И исходит прах святой из гроба того в день памяти его, и собирают верные люди прах тот святой на исцеление всякого недуга», – свидетельствовал он[192].
Самое подробное описание чуда, приносившего стабильный доход местной епархии, при- надлежало каталанскому наемнику Мунтанеру, который в 1304 г. сообщал, что манна выбра- сывалась, как из фонтанчика, из девяти дырочек, проделанных в надгробии спящего Иоанна. Это чудесное явление имело место с вечера 7 мая и до заката следующего дня:
«Этой манны так много, что, к тому времени, когда солнце садится и истечение прекра- щается, ее набирается целых три барселонских квартеры. И манна эта чудесно помогает во многих вещах; к примеру, если кто изопьет ее при первом приступе лихорадки, избавится от лихорадки навсегда. Опять же, дама на сносях, но не могущая родить, если изопьет манны с водой или вином, тотчас же разрешится от бремени. Или если на море буря, достаточно три- жды бросить на воды щепотку манны во имя св. Троицы и Пресвятой Богородицы девы Марии и благословенного св. Иоанна Евангелиста, и буря тотчас же прекратится. Тот, кто страдает от камней в желчном пузыре и изопьет манны во имя вышеназванных лиц, опять же поправится. И некоторую часть этой манны дают пилигримам, которые приходят в Эфес; но появляется она раз в год»[193].
77

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эфес
Вернемся, впрочем, из тринадцатого века нашей эры – в первый. Эфес, столица римской провинции Азия, был одним из самых древних и знаменитых городов греческой Ионии. Своим процветанием он был обязан удобному порту, в котором Марк Антоний собрал свои 800 кораб- лей перед битвой при Акциуме. Своим влиянием он был обязан храму Артемиды Эфесской, составлявшему одно из семи чудес света. Своей славой – своим уроженцам. Из Эфеса проис- ходили философ Гераклит, знаменитые живописцы Зевксис и Парразий, из Эфеса происходил Зенодот, грамматик и ритор, первый смотритель Александрийской библиотеки.
Население города составляло от 170 до 225 тыс. человек, и Страбон называл Эфес пер- вым по значению городом после Рима[194].
Город имел шесть акведуков, две агоры, крупнейший в Азии театр на 25 тыс. посадоч- ных мест и третью по величине в античном мире библиотеку, вмещавшую 12 тыс. свитков, – впрочем, ее начали строить чуть позже интересующего нас времени, при Адриане.
С победой христианства Эфес потерял свое значение. Под властью империи ромеев он стал превращаться во второстепенный город; после арабского завоевания Эгейское море закрылось для торговли, порт стал не нужен, и устье реки, в которой он был расположен, быстро занесло илом. Сейчас руины Эфеса находятся в 5 км от береговой линии.
Уже в XI в. н. э. Эфес представлял собой крошечную деревушку. Его храмы были разо- браны на камни и употреблены для постройки лачуг, статуи были размолоты в пыль для произ- водства гипса, и единственной процветающей отраслью экономики в разоренном городе была торговля вышеупомянутой манной, истекающей из гробницы св. Иоанна. Выстроена гробница была при Юстиниане из обломков уничтоженных эллинских зданий и кусков храма Артемиды Эфесской[195].
Вот этот-то ранний Эфес, бурлящий мегаполис, языческий город, полный статуй, вен- ков и процессий, паломников, пришедших поглазеть на храм, ремесленников, торгующих свя- щенными сувенирами, преступников, ищущих в нем убежище, временщиков, откупщиков и царей, спешащих положить на депозит в храме праведно и неправедно содранное с народа, и является главным местом действий «Деяний Иоанна» – совершенно правдивой биографии апостола Иоанна, написанной где-то в начале II в. н. э. в той же самой провинции Азия.
Если верить Иринею Лионскому, утверждавшему, что апостол умер во время Траяна, то получается, эти «Деяния» написаны очевидцем! И автор «Деяний», чтобы подчеркнуть это обстоятельство, периодически сбивается на местоимение «мы», совсем как автор «Деяний апо- столов».
78

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эфесский претор Ликомид и его жена
К сожалению, дошедший до нас текст «Деяний» неполон. В 787 г. победившая церковь окончательно объявила их еретическими, и их истребляли, как могли[196]. Самая существен- ная часть «Деяний», которая содержит в себе личные воспоминания Иоанна о его контактах с Иисусом Христом и является мини-Евангелием, вообще дошла до нас по удивительной при- чине: монах, переписывавший ее в 1324 г., настолько плохо знал греческий, что он не понимал, что именно он переписывает[197].
Доступный нам текст «Деяний» начинается с того, что эфесский претор Ликомид, у кото- рого серьезно заболела жена, приглашает для ее излечения апостола Иоанна. Голос с Неба (Бат Кол) повелевает Иоанну поспешить в Эфес, где его уже ждет предупрежденный тем же Голосом Ликомид.
«И когда рано утром они пустились в путь, и прошли уже около четырех миль, раз- дался Голос с Неба, который слышали мы все, и сказал: Иоанн, ты прославишь Господа в Эфесе» (Деян. Ин. 18:3)[198].
Очень похожая сцена есть в канонических «Деяниях апостолов». Там Голос с Неба тоже велит римскому сотнику Корнилию позвать к себе апостола Петра, а апостолу Петру – напра- вить свои стопы к язычнику Корнилию.
Как мы увидим, автор «Деяний Иоанна» попросту передрал сцену у Луки. Но это, как ни странно, не исключает ее правдивости. Перед нами, вполне возможно, описание стандартного приема христианских гоисов. Отчаявшиеся родственники частенько приглашали этих стран- ствующих целителей к постелям больных. Ответ: «Да-да, я знаю, Голос с Неба как раз повелел мне направить стопы к вам», – мог быть стандартным modus operandi, сразу повышавшим ста- тус гоиса и даже шансы на успешное излечение.
Излечение проходит успешно. Апостол Иоанн произносит над мертвой магическую фор- мулу. «Восстань во имя Иисуса Христа», – командует он (Деян. Ин. 22:9). Клеопатра встает из мертвых и теми же словами воскрешает своего мужа, который успел скончаться от тревоги за супругу.
После воскресения/обращения Клеопатра и Ликомид становятся добрыми христианами и, более того, – основателями христианской общины в Эфесе.
Благочестивое рвение Ликомида заходит так далеко, что он даже тайком приказывает художнику изготовить портрет апостола. Он увенчивает портрет венками, ставит его в домаш- ней молельне и молится ему дополнительно после общих радений.
Странное поведение Ликомида не ускользает от внимания апостола, и он, навестив спальню ученика, к своему недоумению, застает в ней алтарь с горящими лампадками и све- чами, а перед ним – увенчанную цветами икону с изображением какого-то старца. Изумленный Иоанн сурово спрашивает бывшего язычника, что это за бог изображен на этой иконе: «Ибо я вижу, что ты до сих пор живешь как язычник» (Деян. Ин. 27:8).
Смущенному Ликомиду приходится признать, что на иконке изображен сам Иоанн. Будучи уличен в почитании идола, он пытается подвести под это дело строгую теологическую основу.
«Мой единственный Бог, – заверяет претор, – это тот, кто воскресил из мертвых меня и мою жену, но, ежели, наряду с этим богом, людям, облагодетельствовавшим нас, тоже подо- бает называться богами, – то это тебя, отче, я изобразил на этом портрете» (Деян. Ин. 27:10).
Изумленному Иоанну приносят зеркало. Он долго сличает отражение и икону и нако- нец мягко упрекает ученика: он нарисовал мертвыми красками лишь мертвую форму Иоанна. Лучший художник, который может изобразить самую суть Иоанна, а не мертвую форму – это
79

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 он сам, Ликомид. Лучшее, что Ликомид может сделать – уподобиться Иоанну и нарисовать свою душу красками веры, знания, доброты и простоты (Деян. Ин. 29:3).
Сценка эта чрезвычайно важна.
Ортодоксальная церковь – так же, как иудаизм и ислам – строжайше запрещала изоб- ражения вплоть до реформ Константина. Это было одно из самых радикальных расхождений христианства и остальных римских религий. Язычники поклонялись статуям в храмах. Прото- ортодоксы руководствовались заповедью: «Не сотвори себе кумира».
Ориген категорически осуждал любые изображения[199]. «Всякое изображение, большое или малое, надобно называть идолом»[200], – столь же категорически утверждал Тертуллиан.
Всего за несколько лет до прихода Константина к власти тридцать шестой канон Эльвир- ского собора специфически запретил «помещать изображения в церквях, дабы они не стали предметом поклонения»[201], и еще в начале IV в. н. э. Евсевий Кесарийский подверг сокруши- тельному разносу сестру императора Константина, осмелившуюся попросить у него изображе- ния Христа. Епископ сурово ответил, что эта просьба суть «идолопоклонство», и «подобные практики недопустимы для нас»[202].
С точки зрения ортодоксов, изображения употребляли только еретики, особенно гно- стики[203]. Ириней Лионский с ужасом сообщал о мерзкой секте карпократов: «они имеют изоб- ражения, некоторые из них раскрашенные»[204].
В конце IV в. н. э. неистовый ортодокс Епифаний из Саламиса оказался точно в том же положении, что и апостол Иоанн. Он посетил в Палестине некую церковь недалеко от Вефиля и, зайдя туда, с ужасом увидел в дверях вышитую завесу. «Она была украшена изображением Христа или одного из святых; я точно не помню»[205]. Епифаний тут же разорвал мерзость на части, заявив, что никакое изображение, сделанное человеком, не может украшать собой церкви Христовой.
Несложно заметить, что апостол Иоанн относится к изображениям куда мягче, чем Епи- фаний. Его ответ – это образец уклончивости. Он, конечно, не одобряет иконы. Но он не уни- чтожает ее, как неистовый Епифаний, не конфискует, как Евсевий конфисковал изображение апостола Павла, и, разумеется, не позволяет себе сказать, как Тертуллиан: «Кто идолопоклон- ник, тот убийца»[206].
И что еще поразительнее – на иконе, при свечах и лампадах, изображен отнюдь не Иисус. Не его проповедь, распятие или вознесение. На ней изображен живой Иоанн, которому, по мнению язычника, подобает называться Богом.
80

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 В эфесском театре
Как и все греческие города провинции Азия, город Эфес имел городское самоуправле- ние. Римская империя до III в. н. э. не обременяла себя бюрократией. Все, какие возможно, функции государства она отдавала в лизинг. Именно по этой причине техническое и судебное управление Иудеей, как и при Хасмонеях, осуществлял Синедрион во главе с Первосвящен- ником. Что же до греческих городов – то ими по-прежнему управляли выборные магистраты.
Самые богатые и знатные жители города соревновались, чтобы быть выбранными в город- ской совет. В ходе этого соревнования они украшали города храмами, агорами и обществен- ными туалетами. Они устраивали шествия в честь богов, давали представления и пиры – сло- вом, покупали голоса избирателей и в процессе сглаживали социальное неравенство, выступая как провайдеры городской инфраструктуры и служба социальной защиты для наименее обес- печенных слоев.
Именно таким городским магистратом был Ликомид. «Деяния Иоанна» называют его претором (πραίτωρ) (Деян. Ин. 19:1). Теоретически это означает, что он был членом город- ского суда и распоряжался деньгами, выделенными на общественные работы: это был, конечно, не такой важный человек, как царь, но все-таки можно сказать, что Иоанн обратил в христиан- ство главу судебного и строительного департамента города Эфеса. Это была большая добыча.
Обращение претора Ликомида позволило Иоанну отколоть еще более впечатляющую штуку. Он повелел принести всех пожилых женщин города в городской театр (тот самый, на 25 тыс. посадочных мест, самый большой в Азии), обещая излечить их всех. Его обещания вызвали у остальных городских магистратов замешательство.
«Претор Андроник, который был главным в Эфесе в это время, заявил, что Иоанн обе- щает невозможное и невероятное: но если, сказал он, он может сделать эдакую вещь, пусть он придет в общественный театр, когда он открыт, нагой, и ничего не держа в руках, и пусть не изрекает он при этом того волшебного имени, которое, я слышал, он произносит» (Деян. Ин. 31:5–6).
По приказу Иоанна в театр были доставлены все пожилые женщины: лежачие и парши- вые, хромые и мающиеся животами, парализованные и исходящие кашлем.
И что же?
Апостол Иоанн излечил их всех. Это было театральное представление, которое перебило по степени зрелищности то, что было дано в московском театре «Варьете» Воландом и его свитой.
В результате этого излечения супруга скептически настроенного претора Андроника, Друзиана, а потом и сам претор стали убежденными христианами. Они даже отказались от плотских сношений между собой.
81

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Эфесский храм
Эфесский театр был, конечно, внушительным общественным сооружением. Но самым главным чудом Эфеса, привлекавшим паломников со всей империи, был знаменитый храм Артемиды Эфесской – тот самый, который за четыре века до Иоанна сжег, ища славы, Геро- страт. После пожара храм был отстроен пуще прежнего: величественное здание 137 м в длину, подпираемое 127 колоннами и украшенное статуями, вышедшими из-под резца великих скуль- пторов.
Павсаний утверждал, что размер храма «превосходит все здания смертных»[207]. Сидон- ский поэт Антипатр утверждал: «Вне пределов Олимпа Солнце не видит нигде равной ему красоты»[208].
Помимо того, что храм привлекал паломников со всей Азии, он еще и работал в качестве банка, принимая на хранение деньги городов, государств и царей. Это превращало Эфес, как и Иерусалим, в один из финансовых центров римского мира и – в сочетании с правом храмового убежища – делало его настолько внушительной политической силой, что император Октавиан Август со своей обычной предусмотрительностью позаботился о реструктурировании культа. Он переселил часть жрецов из самого храма, находившегося за городской стеной, в новое зда- ние городских магистратов, а в самом храме великодушно позволил жителям возвести Авгу- стеум, тем самым превратившись в супруга богини[209].
При Траяне романизация пошла еще дальше: около 104 г. н. э. римский всадник Вибий Салютарий учредил в честь богини очередное шествие. Публичные шествия такого рода были любимым развлечением горожан и любимым же инструментом пропаганды: в ходе вибиевого шествия жрецы и магистраты несли по городу 31 статую, включая статуи Римского Народа и Римского Сената.
Шествие имело место во время каждого ежемесячного собрания, во время Себастий, Сотерий и Великих Эфесий, во время гимнастических состязаний – то есть практически каж- дые две недели. Ликующая процессия входила в город через Магнесийские ворота, следовала к театру, выходила из Коресийских ворот и возвращалась в храм, где боги в их священных носилках сдавались эфебами с рук на руки «Мусайосу, священному рабу Артемиды»[210].
Впрочем, даже великолепие шествия, учрежденного Салютарием, бледнело по сравне- нию с главным эфесским шествием, приходившимся на весенний праздник дня рождения богини.
«Зрелище привлекло много народа, эфесцев и чужестранцев; здесь, по обычаю, родители выбирали женихов девушкам, а юношам – невест. Шествие выступало так: сначала шли жерт- венные животные, люди с факелами, корзинами и благовониями, за ними кони, собаки и те, кто нес охотничью снасть, затем девушки; каждая была украшена словно для возлюбленного»[211].
Вот этот-то праздник Эфеса – его День независимости, его День взятия Бастилии, его День Победы – и выбрал апостол Иоанн, чтобы сразиться с Артемидой. Невежливо прервав процессию – собак, жрецов, распаленных юношей, принарядившихся девушек, носильщиков, эфебов, – он на глазах многотысячной толпы вызвал богиню на магический поединок, так же, как пророк Илия – жрецов Баала.
«Вы все говорите, что у вас есть богиня, Артемида. Взмолитесь же ей, чтобы я – один лишь я – умер. Или же я, если вы не сможете это сделать, – я – один лишь я – призову моего собственного Бога, чтобы я мог предать вас всех смерти по причине неверия (Деян. Ин. 39:8– 9).
С этими словами Иоанн разрушил храм: алтарь в храме раскололся посередине, идолы рухнули и разбились, подношения сорвались со стен, и половина храма, обрушившись, убила
82

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 на месте жреца, а толпа, как один человек, повалилась ниц и принялась просить Бога Иоанна смилостивиться над ними.
Потрясенные эфесцы все обратились в веру Иоанна и разрушили остаток храма, а Иоанн, которому Господь велел воздавать добром за зло, воскресил жреца (Деян. Ин. 47:7).
История о том, как апостол Иоанн одним заклинанием разрушил храм Артемиды Эфес- ской во время празднества в честь ее дня рождения, – это, несомненно, еще более впечатляю- щая история, чем история о том, как апостол Иоанн излечил всех больных города Эфеса прямо в театре.
К сожалению, если сожжение Геростратом храма Артемиды Эфесской произвело на античный мир неизгладимое впечатление, то повторение Иоанном этого подвига через четы- реста лет осталось для современников совершенно незамеченным.
Эфесский храм все так же продолжал быть крупнейшим паломническим, финансовым и культурным центром Азии. Паломники все так же стекались толпой. Римский всадник Вибий Салютарий, как мы видели, совершенно не был осведомлен о факте разрушения храма, когда в 104 г. учреждал новое шествие в честь богини. Не были осведомлены о нем и цитирован- ный нами младший современник Вибия Салютария беллетрист Ксенофонт, и Павсаний, утвер- ждавший в 170-х гг., что здание храма превосходит своей величиной все прочие строения человеческих рук.
И мы можем не сомневаться, что если бы Тацит, ставший проконсулом Азии в 112 г., знал что-нибудь о разрушении Эфесского храма, – он бы не преминул упомянуть об этом в «Анналах».
Если бы Иоанн и в самом деле разрушил храм Артемиды Эфесской, то это было бы таким же широко известным событием, как взрыв Башен-близнецов!
Нет никакой возможности, чтобы это было правдой! Но тем не менее «Деяния Иоанна» утверждают, что храм был разрушен апостолом, и, более того, эти «Деяния» были написаны не в Средние века, не на Мадагаскаре, не в Антарктиде, а в 110–130-х гг., причем, скорее всего, в самой Азии, и вовсе не в качестве развлекательного романа: «Деяния Иоанна» были сакраль- ным текстом. Для некоторых разновидностей христиан каждое его слово было продиктовано Господом.
Конечно, будучи приперты к стенке, многие из потребителей этого текста могли бы ска- зать, что это разрушение следует понимать в символическом смысле – что, дескать, Иоанн раз- рушил его в сердцах людей. Но все-таки для большинства из них разрушение храма Артемиды Иоанном для них был такой же несомненный факт, как воскресение Иисуса из мертвых.
83

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета
мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам спо- собом.
 84

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 1.
Комментарии
Филон Александрийский. О созерцательной жизни, 25.
2.
Ириней Лионский. Против ересей, 2, 31, 1.
3.
The Gospel of Philip, 61, 25–30, NHS.
4.
Поликарп Смирненский. Послание к филиппийцам, 7.
5.
Юстин Мученик. Диалог с Трифоном иудеем, гл. 80.
6.
Ириней Лионский. Указ. соч., 5, 32, 1.
7.
Юстин Мученик. Апология, 11.
8.
Тертуллиан. О Плоти Христовой, 5.
9.
Все цитаты из «Деяний Иоанна» даются по: Richard I. Pervo. The Acts of John, Polebridge Press, 2016.
10.
Ириней Лионский. Указ. соч., 1,6, 2.
11.
Игнатий Антиохийский. Послание к Магнесийцам, 6.
12.
Игнатий Антиохийский. Послание к Траллийцам, 3.
13.
Ириней Лионский. Против ересей. Предисловие, 2.
14.
Евсевий Кесарийский. Церковная история, 2, 13, 7.
15.
Ипполит Римский. Опровержение всех ересей, 7, 24.
16.
Епифаний. Панарион, 26, 1, 3.
85

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 17.
Епифаний. Панарион. 26, 4.2–5.7.
18.
Ириней Лионский. Против ересей, 1, 25, 4.
19.
Ириней Лионский. Против ересей. 1, 30, 15.
20.
Peter M. Head. Some Recently Published NT Papyri From Oxyrhynchus: an Overview and Preliminary Assessment, Tyndale Bulletin, 51 (2000). P. 1–16.
21.
«Евангелие от Фомы» цитируется по: The Gospel of Thomas, NHC II, 2 // Marvin W. Meyer, Elaine H. Pagels, James W. Robinson. The Nag Hammadi Scriptures, Harper Collins, 2009.
22.
Ипполит Римский. Опровержение всех ересей, 8, 8.
23.
The Gospel of Philip, 61, 25–30, NHS.
24.
The Gospel of Philip. 67, 25–26, NHS.
25.
The Gospel of Philip, 68, 15–16, NHS.
26.
The Secret Book of James, 6.19–20, NHS.
27.
Bart D. Ehrman Lost Christianities, Oxford University Press, 2003. P. 61.
28.
Elaine Pagels Revelations: Visions, Prophecy, and Politics in the Book of Revelation New York, 2012. P. 89.
29.
The Gospel of Philip, 73, 1–4, NHS.
30.
Ириней Лионский. Против ересей, 2, 31, 2.
31.
Речь идет об иудеохристианском тексте, инкорпорированном в арабский трактат Абд-аль- Джаббара, написанный в X в. н. э. и опубликованном Шломо Пинесом в 1966 г. Shlomo Pines
86

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 The Jewish Christians of the Early Centuries of Christianity According to a New Source The Israel Academy of Sciences and Humanities Proceedings. Vol. II, n. 13, Jerusalem, 1966. P. 13; см также: Q. Quispel Q. The Discussion of Judaic Christianity, Vigilae Christianae. Vol. 22, N2, Jun 1968. P. 86.
32.
Quispel Q., The Discussion of Judaic Christianity, Vigilae Christianae. Vol. 22, N2, Jun 1968. P. 86.
33.
Stephen J. Patterson. The View from Across the Euphrates, The Harvard Theological Review. Vol. 104, No 4 (OCTOBER2011). P. 428.
34.
Климент Александрийский. Строматы, i 9 45; v 14.96.
35.
Helmut Koester Ancient Christian Gospels: Their History and Development, SCM Press, 1990. P. 85.
36.
H. Montefiore. A comparison of the Parables of the Gospel According to Thomas and of the Synoptic Gospels; H. Montefiore and H. E. W. Turner Thomas and the Evangelist Studies in Biblical Theology, 35; 1962. P. 78.
37.
Nicholas Perrin. NHC II, 2 and the Oxyrhynchus Fragments (P. Oxy 1, 654, 655): Overlooked Evidence for a Syriac «Gospel of Thomas», Vigiliae Christianae. Vol. 58, No 2 (May, 2004). P. 148.
38.
Nicholas Perrin. NHC II, 2 and the Oxyrhynchus Fragments (P. Oxy 1, 654, 655): Overlooked Evidence for a Syriac «Gospel of Thomas», Vigiliae Christianae. Vol. 58, No 2 (May, 2004). P. 148.
39.
По поводу вопроса о том, на каком языке изначально были написаны «Деяния Фомы» и «Евангелие от Фомы», существует огромная литература. Вот только немногие важнейшие из работ: A. F. J. Klijn. The Acts of Thomas, Brill, 1962. P. 26; H. J. W. Drijvers Edessa und das jüdische Christentum. Vigiliae Christianae. Vol. 24, No 1 (Mar., 1970). P. 4–33; Barbara Ehlers. Kann das Thomasevangelium aus Edessa stammen?: Ein Beitrag zur Frühgeschichte des Christentums in Edessa, Novum Testamentum. Vol 12, Fasc 3 (Jul., 1970). P. 284–317; Nicholas Perrin. Thomas and Tatian: The Relationship between the Gospel of Thomas and the Diatessaron (Biblica Academia 5; Atlanta: Society of Biblical Literature; Leiden: Brill, 2002); Gilles Quispel. The Gospel of Thomas and the New Testament Vigilae Christiana, 11 (1957), 189–207; idem «L’Evangile selon Thomas et le Diatessaron», Vigiliae Christianae, 13 (1959), 87–117; Antoine Guillaumont Semitismes dans les logia de Jesus retrouves en Nag-Hammadi Journal Asiatique 246 (1958), 113– 23; Han J. W. Drijvers Facts and Problems in Early Syriac-Speaking Christianity Second Century 2 [1982], 173–75; Hans Quecke: ‘Sein Haus seines Konigreiches’: Zum Thomasevangelium 85, 9f Le Muséon, 76 (1963), 51–53; Kurt Rudolph Gnosis und Gnostizimus: Ein Forschungsbericht Theologische Rundschau, 34 (1969), 194.
40.
87

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Hippolytus, Dan. I, 20, 2–3.
41.
Евсевий Кесарийский. Церковная история, 4, 26, 5.
42.
См.: A. F. J. Klijn. The Acts of Thomas, Leiden, Brill, 1962. P. 23; Gilles Quispel. Makarius, das Thomasevangelium und das Lied von der Perle, Leiden: Brill, 1967. P. 39.
43.
The Acts of Thomas, 1, 1, 6. Все отрывки из «Деяний Фомы» цитируются по изданию: Harold W. Attridge. The Acts of Thomas. Early Christian Apocrypha, Polebridge Press, Salem, Oregon, 2010.
44.
The Acts of Thomas. 1, 2, 10.
45.
The Acts of Thomas. 1, 9, 3.
46.
The Acts of Thomas. 1, 11, 3.
47.
The Acts of Thomas. 1, 11, 5.
48.
The Gospel of Philip, 67, 27–30.
49.
The Gospel of Philip. 69, 14–70, 4.
50.
The Acts of Thomas, 2, 27, 8.
51.
The Acts of Thomas., 33, 11.
52.
Ириней Лионский. Против ересей, 2, 31, 2.
53.
The Acts of Thomas, 9, 87, 5.
54.
The Acts of Thomas. 9, 98, 1.
55.
The Acts of Thomas. 9, 96, 3.
88

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 56.
The Acts of Thomas. 9, 96, 6.
57.
The Acts of Thomas. 9, 100, 10.
58.
The Acts of Thomas. 9, 98, 3.
59.
The Acts of Thomas. 9, 106, 9.
60.
The Acts of Thomas. 11, 138, 8.
61.
The Acts of Thomas. 12, 141, 8.
62.
Segal. Edessa. The Blessed City. P. 2.
63.
Историю про Авраама, Нимрода и огненную печь рассказывают не только в Эдессе. Это очень популярная история, варианты которой (с печкой, но без воды) встречаются у Псевдо-Филона и в «Генезис Рабба», 38:11. Средневековые персидские источники рассказывают такую же легенду о Зороастре (см.: Yishai Kiel. Abraham and Nimrod in the Shadow of Zarathustra. The Journal of Religion. Vol. 95, No 1 (January 2015). P. 35–50.
64.
The Acts of Thomas, 13, 160, 4–5.
65.
The Acts of Thomas. 13, 169, 2.
66.
Подробнее см.: Susan E. Myers Spirit Epicleses in the Acts of Thomas, Mohr Siebeck, Tubingen, 2010. P. 119.
67.
The Acts of Thomas, 1, 10, 10.
68.
The Acts of Thomas. 2, 27, 4.
69.
The Acts of Thomas. 2, 27, 11.
70.
F. Cumont. Le culte de Mithras a Edesse, Revue Archeologique, 1888. P. 95–98.
89

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 71.
The Gospel of Philip, 67, 27–30.
72.
О практике причастия хлебом и водой см.: Andew McGowan, Ascetic Eucharists: Food and Drink in Early Christian Ritual Meals. Oxford, Clarendon, 1999. P. 252–270.
73.
Cyprian. Epistle 62, Ante-Nicene Fathers. Vol. 5 / Edited by Alexander Roberts, James Donaldson and A. Cleveland Coxe (Buffalo, NY: Christian Literature Publishing Co., 1886).
74.
Egeria’s Travels, 19.1–19, by John Wilkinson, London, 1971.
75.
Иосиф Флавий. Иудейские древности, 20, 2, 5.
76.
Иосиф Флавий. Иудейские древности, 20, 2, 5.
77.
Иосиф Флавий. Иудейские древности, 20, 2, 5.
78.
Иосиф Флавий. Иудейская война, 2, 19, 2.
79.
Иосиф Флавий. Иудейская война, 6, 6, 4.
80.
Иосиф Флавий. Иудейская война, 5, 11, 5.
81.
Bavli Nazir, 19b.
82.
Мовсес Хоренаци. История Армении, 2, 49.
83.
Мовсес Хоренаци. История Армении. 2, 3.
84.
Иосиф Флавий. Иудейские древности, 8, 9, 1–4.
85.
Плутарх. Красс, 22.
86.
90

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Тацит. Анналы. XII, 12, 3.
87.
Тацит. Анналы. XII. 14, 6.
88.
Тацит. Анналы. XIV, 26, 3.
89.
Тацит. Анналы. XV, 1, 2.
90.
Дион Кассий. 68, 29, 2.
91.
Мовас Хоренаци. История Армении, 2, 57; см. также: Jacob Neusner. The Jews in Pagan Armenia. Journal of the American Oriental Society. Vol. 84, No. 3 (Jul. – Sep., 1964). P. 230–240.
92.
Steven K. Ross. Roman Edessa, Routledge, 2001. P. 20.
93.
Дион Кассий. Римская история, LXXV, 1, 1.
94.
Steven K. Ross. Op.cit., P. 49.
95.
Дион Кассий. указ. соч., LXXVIII, 12, 1.
96.
Мовсес Хоренаци. указ. соч., 2, 66.
97.
The Life of Rabbula, 41 // Jr. Phenix, R. Robert; Cornelia B. Horn. The Rabbula Corpus: Comprising the Life of Rabbula, His Correspondence, a Homily Delivered in Constantinople, Canons and Hymns (Writings from the Greco-Roman World Book 17). P. 59. SBL Press, 2017.
98.
О датировке «Доктрины Аддая» см.: Jan Willem Drijvers, The Protonike Legend, the Doctrina Addai and Bishop Rabbula of Edessa, Vigiliae Christianae. Vol. 51, No. 3 (Aug., 1997). P. 298–315.
99.
The Life of Rabbula, 40.
100.
J. W. Drijvers. Cults and Beliefs of Edessa, Leiden, Brill, 1980. P. 41.
101.
91

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 J. W. Drijvers. Cults and Beliefs of Edessa, Leiden, Brill, 1980. P. 62.
102.
J. W. Drijvers. Bardaisan of Edessa. Gorgias Pr, 2014. P. 144.
103.
J. W. Drijvers. The Protonike Legend, the Doctrina Addai and Bishop Rabbula of Edessa Vigiliae Christianae. Vol. 51, No 3 (Aug., 1997). P. 298–315.
104.
Theodoret Haeret. Fab. I 20, cited in Stevenson // Creeds, Councils and Controversies. P. 308.
105.
Robert Murray. Symbols of Church and Kingdom: A Study in Early Syriac Tradition. P. 14.
106.
Мещерская Е. Н. Легенда об Авгаре. М.: Наука, 1984. C. 187.
107.
Мовсес Хоренаци. История Армении, 2, 33.
108.
Epiphanius. Panarion, 29, 9, 1–2.
109.
Первым это, кажется, показал Mark Lidzbarski, Mandäische Liturgien, Berlin, 1920. P. XVI–XIX.
110.
R. Eisenman. James the Brother of Jesus and the Dead Sea Scrolls. P. 96, Grave Distractions Publications.
111.
H. Zimmern. Nazoräer-Nazarener // Zeitschrift der Deutschen Morgenländischen Gesellschaft, 74 (1920). P. 429–438 et 76 (1922);. P. 45–46.
112.
Тертуллиан. Против Маркиона, IV, 8.
113.
Евсевий Кесарийский. Ономастикон Назарет.
114.
Епифаний Панарион, 29, 6, 1–2.
115.
Letters of St Jerome, letter 112, Nicene and Post-Nicene Fathers. Vol. 1 / Edited by Philip Schaff Buffalo, NY: Christian Literature Publishing Co., 1887.
116.
92

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 Epiphanius Panarion, 29, 7, 7–5.
117.
Надпись Картира цитируется по: Christelle Jullien, Florence Jullien. Aux frontières de l’iranité: <<nāṣrāyē>> et <<krīstyonē>> des inscriptions du mobad: Kirdīr Enquête littéraire et historique, Numen. Vol. 49, No 3 (2002). P. 286–287 G. Quispel The Discussion of Judaic Christianity Vigiliae Christianae. Vol. 22, No 2 (Jun., 1968). P. 87.
118.
François de Blois Naṣrānī (Ναζωραȋος) and ḥanīf (ἐθνικός): Studies on the Religious Vocabulary of Christianity and of Islam, Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London. Vol. 65, No 1 (2002). P. 9.
119.
M.– L. Chaumont. La christianisation de l’empire iranien des origines aux grandes persicutions du IVe siecle (Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium, 499). Louvain, 1988. P. 113.
120.
Petri Luomanen. NAZARENES // A companion to 2nd Century В «HereticsВ» / ed Antti Marjanen and Petri Luomanen, Brill, 2005. P. 283.
121.
G. Quispel. The Discussion of Judaic Christianity, Vigiliae Christianae. Vol. 22, No 2 (Jun., 1968). P. 81.
122.
J. L. C. Gibson, From Qumran to Edessa Annual Leeds University Oriental Society, V, Leiden, 1966. P. 24–39.
123.
Helmut Koester. ΓNΩMAI ΔIAΦOPOI. The Origin and Nature of Diversification in the History of Early Christianity. The Harvard Theological Review. Vol. 58, No 3 (Jul., 1965). P. 293.
124.
James M. Robinson. The Problem of History in Mark, Reconsidered Union Seminary Quarterly Review 20 (1965), 135.
125.
Robert Murray. Symbols of Church and Kingdom: A Study in Early Syriac Tradition. P. 7.
126.
Robert Murray. Symbols of Church and Kingdom: A Study in Early Syriac Tradition. P. 19.
127.
G. Quispel. The Discussion of Judaic Christianity Vigiliae Christianae. Vol. 22, No 2 (Jun., 1968). P. 82.
128.
93

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 L. W. Barnard. The Origins and Emergence of the Church in Edessa during the First Two Centuries A. D. Vigiliae Christianae. Vol. 22, No 3 (Sep., 1968). P. 165.
129.
The Odes of Solomon, 7, 4 tr. By James H. Charlesworth. Cascade Books, 2011.
130.
The Odes of Solomon, 3, 7.
131.
John of Damascus. De haeresibus liber, 80, Migne, XCIV, 1, цит по: George L. Marriott. The Messalians; and the Discovery of Their Ascetic Book. The Harvard Theological Review. Vol. 19. No. 2 (Apr., 1926). P. 194.
132.
Walter Bauer. Orthodoxy and Heresy in Earliest Christianity. Sigler Press, 1996, ch. 1.
133.
Jan Willem Drijvers. The Protonike Legend, the Doctrina Addai and Bishop Rabbula of Edessa. Vigiliae Christianae. Vol. 51, No. 3 (Aug., 1997). P. 298–315.
134.
Judah Segal. Edessa. The Blessed City, Gorgias Press, 2005. P. 68–69.
135.
F. C. Burkitt. Early Eastern Christianity. London, John Murray, 2004, ch. 1.
136.
Иосиф Флавий. Иудейские древности, 16, 9, 2.
137.
Иосиф Флавий. Иудейские древности. 14, 13, 3.
138.
J. W. Drijvers. Quq and the Quqites: An Unknown Sect in Edessa in the Second Century A. D. Numen. Vol. 14, Fasc. 2 (Jul., 1967). P. 114.
139.
J. B. Segal. Edessa. The Blessed City. Gorgias Press, 2001. P. 79.
140.
The Acts of Thomas. 3, 36, 11.
141.
The Acts of Thomas. 5, 47, 3.
142.
The Acts of Thomas. 5, 53, 6.
94

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 143.
Превосходный перевод «Гимна жемчужины» русский читатель может прочесть в «Многоценной жемчужине» проф. Сергея Аверинцева.
144.
The Acts of Thomas. 9, 108, 14–15.
145.
The Acts of Thomas. 9, 109, 33.
146.
The Acts of Thomas. 9, 110, 41–48.
147.
The Acts of Thomas. 9, 112, 75–78.
148.
The Acts of Thomas. 9, 113, 98-100.
149.
The Ascention of Isaiah, 9, 7 // James H. Charlesworth. The Old Testament Pseudepigrapha. Vol. 2.
150.
Helmut Koester. ΓNΩMAI ΔIAΦOPOI. The Origin and Nature of Diversification in the History of Early Christianity. The Harvard Theological Review. Vol. 58, No. 3 (Jul., 1965). P. 296.
151.
Steven K. Ross. Roman Edessa. P. 30 (Chron. Zuq. 121–2/91).
152.
Евсевий Кесарийский. Церковная история, 3, 1, 1.
153.
Иосиф Флавий. Иудейские древности. 20, 2, 6.
154.
Иосиф Флавий. Иудейские древности. 20, 5, 1.
155.
Helmut Koester. ‘GNOMAI DIAPHOROI’, in Trajectories through Early Christianity (ed. James M. Robinson and Helmut Koester; Philadelphia: Fortress Press, 1971). P. 139.
156.
Elaine Pagels. The Gnostic Gospels. P. 75.
157.
The Secret Book of John. The Revealer Appears to John (1, 5–2, 25). Все ссылки на «Апокрифон» даются по изданию: Meyer, Marvin W., Robinson, James M. The Nag Hammadi Scriptures: The Revised and Updated Translation of Sacred Gnostic Texts Complete in One Volume, HarperCollins.
95

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 158.
The Gospel of Peter, 10, 41–42, From The Apocryphal New Testament, M. R. James: Translation and Notes. Oxford: Clarendon Press, 1924.
159.
The Acts of Peter, 21, 12–13, Robert F. Stoops. The Acts of Peter, Early Christian Apocrypha. Polebridge Press, Salem, Oregon, 2012.
160.
The Acts of Peter, 20, 24.
161.
Acts of Peter and the Twelve Apostles // Meyer, Marvin W.; Robinson, James M. The Nag Hammadi Scriptures: The Revised and Updated Translation of Sacred Gnostic Texts Complete in One Volume. HarperCollins, 2004.
162.
The Acts of Philip, 3, 5, цит. по: François Bovon and Christopher R. Matthews. The Acts of Philip, Baylor University Press, 2012.
163.
The Acts of Philip. 14, 4.
164.
The Acts of John, 88, 4–8; цит. по: Richard I. Pervo. The Acts of John, Early Christian Apocrypha. Polebridge Press, Salem, Oregon, 2016.
165.
Pesikta Rabbati. Piska. 21, 100b; цит. по: Alan Segal. Two Powers in Heaven, 34.
166.
The Mekhilta of R. Simeon. b.Yohai. P. 81; Bashalah 15; цит. по: Alan Segal. Указ. соч. P. 33.
167.
The Secret Book of John. The Revealer Appears to John (1, 5–2, 25). The Nag Hammadi Scriptures. P. 108.
168.
Origen. Commentary on John; Origen. Homily on Jeremiah 15, 4; Jerome. Commentary on Isaiah 11 (commentary on Isa 40:9); Jerome. Commentary on Micah (commenting on Mic 7:6); Jerome. Commentary on Ezekiel (commenting on Ezek 16:13) // Robert J. Miller. The Complete Gospels, Polebridge Press, 1994.
169.
The Acts of Thomas, 2, 27, 6–10.
170.
The Gospel of Philip. Mary Conceiving (55, 23–33), The Nag Hammadi Scriptures. P. 164.
96

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 171.
The Acts of Peter, 3, 10, 7.
172.
The Acts of John, 95, 7.
173.
Тертуллиан. Против Валентиниан, 7.
174.
The Secret Book of John. On Human Destiny, 29. The Nag Hammadi Scriptures. P. 130.
175.
The Secret Book of John. On Human Destiny, 29. The Nag Hammadi Scriptures. P. 129.
176.
The Secret Book of John. On Human Destiny, 29. The Nag Hammadi Scriptures. P. 129.
177.
Юстин. Апология, 1, 17.
178.
Ириней Лионский. Против ересей, 5, 31, 1.
179.
Тертуллиан. О плоти Христовой, 5.
180.
The Apocalypse of Peter The Ethiopic Text «The Apocryphal New Testament»; M. R. James Translation and Notes, Oxford: Clarendon Press, 1924.
181.
Евсевий Кесарийский. Церковная история, 5, 1, 59.
182.
The Acts of Phileas Bishop of Thmuis (including Fragments of the Greek Psalter); P. Chester Beatty XV (with a New Ed of P. Bodmer XX, and Halkin’s Latin Acta), Cramer, 1984.
183.
Ephraem des Syrers Hymn Contra Haereses, 53, 4; E. Beck, Des Heiligen Ephraem des Syrers Hymnen Contra Haereses, Secretariat du Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium. Vol. 169 (текст) and. Vol. 170 (перевод), (Scriptores Syri Tomus 76–77), Louvain 1957.
184.
Юстин Мученик. Диалог с Трифоном иудеем, 80.
185.
Евсевий Кесарийский. Церковная история, 3, 1, 1.
97

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 186.
nfv 3, 31, 3.
187.
Richard Bauckham. The Testimony of the Beloved Disciple, Baker Academic, 2007. P. 44.
188.
Ириней Лионский Против ересей, 2, 22, 5.
189.
Евсевий Кесарийский. Церковная история, 3, 24, 7.
190.
St Augustin Tractates on the Gospel of John, 124, 2 From Nicene and Post-Nicene Fathers, First Series. Vol. 7 / Edited by Philip Schaff Buffalo NY: Christian Literature Publishing Co., 1888.
191.
Григорий Турский. О славе мучеников (De Gloria martyrum), 29.
192.
Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли. О городе Эфесе.
193.
Ramón Muntaner, N. D. Hillgarth. The Catalan Expedition to the East: From the Chronicle of Ramon Muntaner. P. 59–60.
194.
Страбон. География, 14, 1, 24.
195.
Hugh Plommer. St John’s Church, Ephesus. Anatolian Studies. Vol. 12 (1962). P. 127.
196.
E. Junod, J.– D. Kaestli. L’histoire des Actes apocryphes des apotres du III au IX siecle: le cas des Actes de Jean Geneve/Lausanne/Neuchatel, 1982.
197.
Junod and Kaestli. P. 27.
198.
«Деяния Иоанна» цитируются по изданию: Richard I. Pervo. The Acts of John, Early Christian Apocrypha. Polebridge Press, 2016.
199.
Ориген. Против Цельса, 4, 31.
200.
Тертуллиан. Об идолопоклонстве, 3.
98

Ю. Л. Латынина. «Христос с тысячью лиц»
 201.
A. W. W. Dale. The Synof of Elvira and Christian Life in the Fourth Century, Canon XXXVI, Ne Picturae in Ecclesia Fiant.
202.
Евсевий Кесарийский. Письмо к Констанции // J.– P. Migne. Patrologiae cursus completus (series Graeca) (MPG) 20. Paris: Migne, 1857–1866, 1545–1549.
203.
Ириней Лионский. Против ересей, 1, 24, 5.
204.
Ириней Лионский. Против ересей, 1, 25.
205.
Ernst Kitzinger. The Cult of Images in the Age before Iconoclasm. Dumbarton Oaks Papers. Vol. 8(1954). P. 92–93.
206.
Тертуллиан. Об идолопоклонстве, 1.
207.
Павсаний. IV, 31, 8.
208.
Антипатр Сидонский. На храм Артемиды в Эфесе.
209.
Dieter Knibbe, Wilhelm Alzinger. Ephesos vom Beginn der romischen Herrschaft in Kleinasien bis zum Ende der Pincipatzeit, Aufstieg und Niedergang der Romischen Welt 2/7/2. S. 748–830; Berlin: Walter de Gruyter, 1980. P. 761.
210.
Guy Rogers. The Sacred Identity of Ephesos. Foundation Myths of a Roman City, London, Routledge, 1991. P. 212.
211.
Ксенофонт Эфесский. Повесть о Габрокоме и Антии. 1, 2 / Перевод С. Поляковой. М., 1956.
99

https://flibusta.appspot.com/b/565850?S0HlfDdk

Итак, один из промежуточных выводов этой книги гласит, что последователи Иисуса не были немногочисленной сектой.
Напротив, это была могущественная община, построенная на принципах тоталитарного единоначалия и сетевого маркетинга. Ее члены делились рецептом бессмертия по тем же правилам, по которым спустя две тысячи лет торговали гербалайфом. Эта община разделилась на множество фракций и меняла свой софт с той же легкостью, с которой мы инсталлируем на компьютер разные версии программы, но при этом сами принципы общины, ее железо – ее требование беспрекословного подчинения начальству – оставались прежними. Церковь была организацией с непредсказуемым прошлым, но с неизменной иерархией.

А фильм видали,зеленая миля? Какая аналогия ,не правда ли ? Были такие события в действительности?