(чуть-чуть мистический трактат о началах)

"Вещи для них будут такими, за какие они их примут…"

Анаксагор.

Когда-нибудь, когда я оставлю ненужные уже облачения образов прошлого, недоуменно пожму плечами на готовые наряды будущего, тогда, наконец, я совпаду с той сутью, которую несла с собою в этой точке Вселенной… Просто останемся я и суть. И никто не помешает мне встать лицом к лицу со своею сутью, ничто не сокроет давно узнаваемый за складками лик. Тогда я обрету единственно возможное совпадение. Со-в-падение – совместное падение друг в друга: я обрету суть, суть поглотит меня. Все просто. Русская «суть» есть греческая «сущность».

- Однажды я полюбила Одного Философа за то, что он открыл мне мир вечных сущностей, таким образом укоренив меня там. Каждая форма здесь сущность имеет там. Форма изменчива, сущность неизменна. Вот как! – обрадовалась я.

Затем я невзлюбила Другого Философа, который спорил с первым, доказывая, что сущность не где-то там, она и есть эта самая форма здесь. Форма выражает сущность. Как-же? – потерялась я.

И моя форма побрела далее лабиринтами вавилонского формотворения, пытаясь разглядеть в глазах встречных форм признаки сущности. Глаза попадались разные.

Встречались глаза кукольные стекляшки - они были живы лишь отражением внешних свето-теней да обрывками воображения какого-нибудь любителя игр. С ними было скучно.

Были глаза мелководья – при ярком свете можно было ясно различить песчаное, илистое либо каменистое дно. Что было их сутью? Наверное, то, что в них случайно попадало. Они ненадежно хранили временные сокровища, не имея глубин для его сокрытия. Такие водоемы проходишь быстро, чаще хочется их обойти. Проходили глаза болотца, трясины, омуты, попадались даже чистенькие озерца.

Но однажды я встретила глаза реки-потоки. Такие встречались редко – с узкими быстринами и щедрыми разливами. В них можно было нырять, плыть, наслаждаясь движением, чувствуя упругое объятие родной стихии. О, здесь угадывалось разнообразие жизни и движения. В таком потоке приживались многие малые жизни. Они также имели свои сущности. Их рождения и смерти равно вмещались телом потока. Но в чем была сущность самого потока? Я затруднялась ее определить. Кажется, он сам ее искал в непрерывной изменчивости. Рельеф тяжелой дланью лепил форму – поток то своенравно грохотал ущельями, то разливался умиротворенной тишиной. Свет менял облик – гладь то воображала себя небесами, то серовато мерцала таинственными глубинами. Поверхность была подвластна любому легкомысленному ветру – небрежною игрою дыхания он легко разбивал на тысячи осколков единство уже сложившихся картин. Небеса определяли полноводье: зноем иссушая его до хрупкой прозрачности либо утучняя его тело щедрыми излияниями свыше. Что ж, он подчинялся не им придуманным законам. Но глубины… глубины вели свою жизнь. Они были собственностью потока. Там его сущность была самою собой. Может быть, она была в том, что поток пролагал путь?

Все реки текут в океан… Океан, который вечно содержит в возможности все потоки, земные и небесные, в действительности же облачаясь в многообразные формы, олицетворяющие его движения. Сущность океана есть его субстанция – вода, рождающая жизнь; вода, питающая жизнь; вода, растворяющая жизнь. Жизнь всегда присуща океану. Просто он может разворачивать ее из себя либо сворачивать обратно. Поток и является такой вот развернутой формой жизни. И пока он имеет свое бытие, ему всегда присущи вода и движение. А где движение, там и время – долог и превратен путь в океан… И никто не скажет, сколько воды утечет, пока ты, наконец, в него вольешься.

Нельзя повернуть реки вспять… Но там, в безвозвратно утерянной дали, было начало потока. Там, в торжественной тишине журчала тайна его рождения. Говорили, что она скрывала источник его полноводия, камертон его полнозвучия, силу его полностремления. Если иссякнет источник, все вместилища земли окажутся пустыми растресканными сосудами. И поток, несясь в неудержимом движении, все оглядывался всплесками назад, опрокидывая время радугой брызг к берегу начал. Начало же само укоренялось в бездонных безымянных глубинах. И где-то там, в самом сердце земли начало встречалось с сердцем океана… Началом Безначальным…

- Бог мой, чьи это глаза сейчас были?! …Так однажды я полюбила и Другого Философа. А как же общеизвестный спор? - спросите вы. О, они были великими Мудрецами… и знали, как обратить нас к размышлению :))

Когда-нибудь я впаду в Океан и сольюсь со Средою Голубого Света. Она мягко вдохнет меня во всеохватную полноту, наводнит неизбывной любовью, освободит бесконечностью движения. Я стану ее жизнью, она станет жизнью моей. Мы будем Единой Жизнью. Эту радость не видел глаз, это счастье не слышало ухо. Это будет… когда-нибудь.

«Когда наступит «когда-нибудь»? – по-детски нетерпеливо спрашивает «Я». «Когда-ни-будь - значит, что это бытие однажды случится в любой точке времени, безразлично какой. Бытие вечно, оно всегда есть. Просто наступит момент, когда оно случится и в этой точке, в которой я давным-давно, кажется, вечность, пребываю», - отвечает СУТЬ.