Систематизация и связи

Основания философии

Многие считают диалектику каким-то заумным учением никак к ним не относящеюся, повествующую о чём-то таком, чего их конкретно вообще никак не касается.

Однако, это совершенно не так. Диалектика – это не только учение о мышлении, но и учение о движении вообще, в том числе и о движении в качестве (развитии) в частности. В этом движении находятся все, вне зависимости от того понимают ли они это или же нет. Но понимание этого движения даёт людям наиболее верный ориентир к происходящему вокруг него и в мире в целом, а значит и позволяет делать более верные оценки того или иного. А насколько для людей значимы их верные оценки, думаю, говорить не нужно.

Качество, это важнейший параметр всякого нечто, в том числе и человека. И, думаю, никто не безразличен к тому, в каком обществе он живёт, какие люди его окружают, какие ценности и убеждения они разделяют. А ведь это и есть параметры их качества.

Известно, что заблудшими или непонимающими людьми легче манипулировать, легче внушить им страхи и направить эти страхи в нужное для манипулятора русло.

Язык, а значит и понятийный аппарат, есть способ осмысления реальности всяким человеком.

Мышление людей происходит через смысловые понятия. А формирование этих смыслов (содержания) происходит через соотношение одного с другим, то есть, они формируется относительно неких крайностей, они же есть противоположности. Посему смысл того или иного понятия может быть выражен не иначе как только через другие слова. Сами же понятия выступают основанием для мышления и в силу этого основания они, хотя и являются абстракцией, но для мышления они становятся непосредственными. Отсюда важно для понимания, чтобы понятия понимались людьми более-менее, но одинаково.

Познание идёт в направлении от незнания к знанию, и потому о познаваемом наперёд невозможно сказать что оно есть такое. Только по завершению познания, приходит понимание – то знание, в котором он уверен и которое служит основанием как для дальнейшего движения познания, так и для его поступков. И потому важно, важно для всех и каждого, чтобы это знание (как продукт мышления) отражало действительность наиболее верно.

Стало быть, рассмотрение знания и действительности мы, если хотим иметь верное представление о действительности, должны рассматривать как отношение мышления к бытию. Где мышление есть нечто внутреннее, а бытие внешнее ему, отсюда мышление мыслит (познаёт) бытие, но не наоборот. И тогда в этом процессе бытие для мышления выступает как первичное, как основа (на чём и настаивают материалисты). Однако, второй стороной этой медали является тот момент, что результат мышления является основанием для действия всякого мыслящего субъекта уже в бытии, который так или иначе изменяет бытие, преобразует и тем сотворяет собственное бытие.

И здесь уже мышление (вернее сознание, нечто внутреннее) выступает причиной (первичным) формирования будущего бытия. Где мышление идёт впереди бытия сотворяя его (на чём настаивают идеалисты).

Таким образом, нельзя отделить мышление от бытия, субъекта от объекта, они являются единым целым, но взятыми для рассмотрения по отдельности, они суть противоположности единого, как нечто и иное ему, где нечто выступает в качестве внутреннего, а иное выступает в качестве внешнего ему.

И так, бытие не является неким застывшим, оно формируемо (творимо) субъектами (множеством) мироздания через свои внутренние качествами, проявляя оные во взаимодействии. Таким образом, качества субъекта проявляются только в бытии. А бытие проявляется лишь во взаимодействии субъектов бытия. И бытие показывает, кто ты есть такой. Оно, взаимодействие, взятое как таковое, и есть суть бытие. Именно поэтому бытие следует рассматривать как единство противоположностей в их неотделимом единстве. Отсюда следует, что без противоположностей нет бытия.

У Гегеля этот момент показан несколько иначе. Он сразу начинает свои размышления с противоположностей. Противопоставляя бытию ничто. Хотя оговаривая, что это, единство чистого бытия и ничто есть начало.  Которые потом, через моменты становления переходят в наличное бытие и небытие. И тем самым он намного усложняет и затрудняет понимание его логики, делая изложение его труда столь трудным для читателей. Не берусь судить правильно ли поступил или нет.

И ещё один момент, поскольку бытие дуально, то и мышление само по себе от природы так же дуально. Поэтому для процесса мышления необходимо соотнесение одного с другим, таким образом для мышления необходимо как минимум два объекта, которые выступают в качестве противоположностей.

Есть такое слово – внимание. Каждый из нас в любой момент времени внимает что-то из окружающего его бытия. В разное время объектом нашего внимания становятся разные объекты. Мы непрерывно переносим своё внимание с оного/одних объектов на другие. Это есть природный метод последовательного познания бытия от одного конкретного, к другому конкретному, от одного целого, к другому целому, сравнивая и обобщая их (анализ и синтез). Такая логическая операция концентрации на чём-то конкретном или иначе, выделение из общего или переход от одного конкретного к другому в диалектике называется – отрицание. Мышление всегда использует это. 

То есть, когда внимание сосредоточено на чём-то одном, то логически это означает отрицание из рассмотрения чего-то другого или более общего. Облачая таким образом рассматриваемое в рамки неких границ, ограничивая из всеобщего. Однако, это вовсе не означает полное отрицание (уничтожение), оно означает переход мышления от чего-то одного к чему-то другому, как отрицание с удержанием. Для дальнейшего обобщения. Как стремление к созданию целостной картины мира. Как движение от целого к более общему целому.

Всякое познанное новое, требует нивелирования старого познания и занимает его место (переосмысление). Тем самым оно отрицает его, но в своём, уже новом качестве оно сохраняет его положительные стороны, и они остаются уже в новом качестве. И таким образом осуществляется развитие, от простого, к более сложному, от общего к частному. То есть, говоря диалектическим языком, – развитие идёт через отрицание, избавление от ошибок и пробелов, но с сохранением всего того, что было позитивного. И тем самым, новое (как уже иное) качество, занимает руководящую роль в мышлении человека. Новое, это не есть абсолютно иное. Новое всегда содержит в себе и старое. «И опыт, сын ошибок трудных» ©

Далее следует сказать об истине. Диалектика – это наука о мышлении. И в этой связи истина в диалектике понимается как соответствие мышления действительности.

Истина есть соответствие мышления мыслимому предмету. И для того, чтобы создать такое соответствие, ибо само по себе оно не дано как нечто априори готовое, мышление должно подчиняться мыслимому предмету, создавая адекватный ему образ в своём сознании. То есть, мышление должно/обязано стремиться к объекту (объективности) И в этом смысле мышление будет тождественно бытию. Но в то же время бытие и мышление – есть суть разные. А значит здесь наличествует тождество различного.  

Самой наибольшей абстракцией в диалектике является понятие – бытие. Оно включает в себя всё что есть, где бы то ни было, как одно целое. Однако, в то же самое время это будет и самое простое понятие, всё то что есть, но как целое, одно. И о котором мы только и можем сказать, что оно есть и всё. Ибо конкретизировать целое, если мы имеем ввиду его, мы не можем и не сможем. То есть, мы не можем дать ему определение, придать ему некую определённость, конкретизировать, оно априори общее для всего. В этом смысле Гегель берёт чистое бытие как начало мышления о бытии. Но для того чтобы мыслить одно, мышлению требуется другое, противоположное первому. Ибо одно может быть осмыслено лишь в сравнении с другим и никак иначе. Иначе мышление останавливается. Ему нечего мыслить.

 

Об этом Гегель говорит так:

Бытие есть неопределенное непосредственное. Оно свободно от определенности по отношению к сущности, равно как еще свободно от всякой определенности, которую оно может получить внутри самого себя. Это не имеющее рефлексии бытие есть бытие, как оно есть непосредственно лишь в самом себе.

Так как оно неопределенно, то оно есть бескачественное бытие. Но в себе ему принадлежит характер неопределенности лишь в противоположность к определенному или качественному. Но бытию вообще противостоит определенное бытие как таковое, а благодаря этому сама его неопределенность составляет его качество. Тем самым обнаружится, что первое бытие есть определенное в себе и что, следовательно:

во-вторых, оно переходит в наличное бытие, есть наличное бытие, но что последнее как конечное бытие снимает себя и переходит в бесконечное соотношение бытия с самим собою, переходит, в-третьих, в для-себя-бытие.

Этот момент есть, на мой взгляд, ключевой момент для дальнейшего понимания Науки Логики Гегеля. И пожалуй он будет самым трудным. Но не поняв его, нельзя в полной мере понять остальное. Поэтому в дальнейшем к нему мы неоднократно будем возвращаться.

Чистое бытие и ничто.

Цитировать здесь Гегеля не стану, каждый это неоднократно читал. Поэтому очерчу лишь своё понимание.

Чистое бытие и чистое ничто в своём единстве здесь, в Науке Логики Гегеля, следует рассматривать как неразвитое начало для мышления, как их неразличенное единство. Диалектика. Как начало, которое предстоит познать и развить мышлению. А значит это неразвитое, безсодержательное, самое простое начало мы в дальнейшем должны наполнить содержанием. 

Поэтому это начало обязано быть, во-первых, двойственным, определено по отношению к другому, а во-вторых безсодержательным. Как бы по замыслу Гегеля, содержанием мы его должны наполнить позже, при дальнейшем размышлении идя от одной категории к другой. Но для многих это представляет некоторую трудность, они не хотят мириться с пустым содержанием и пытаются придать этому началу ну хоть какое-то, но содержание. А этого делать не следует, ибо изначально взяв это, некое своё содержание, в дальнейшем неизбежно запутаются. Ибо взятое в начале, оно камнем тянет мышление в заблуждения. Поэтому и мы не станем вкладывать в них никакое содержание, кроме одного, - диалектического начала.

Здесь уместно лишь сказать, что Гегель, на мой взгляд, первым придал бытию свойство движения, динамику. Бытие у него не статично, а как вечно ускользающая категория, исчезающая в ничто, но которое, в свою очередь, так же вечно возвращается из ничто. (позже я сделаю на это небольшую поправку, а пока путь так как есть)

Чистое бытие и ничто, собственно, одно и то же, и в то же время они различны, различны тем, что это уже другое бытие, обновлённое, но тем не менее, оно точно такое же как и первое. Вечное бытие, но в движении. Однако это такое движение, которое сохраняет свою целостность, и тем образует неизменность. 

Обычно неизменность понимают как нечто застывшее, мёртвое. На деле же неизменность динамична, и в этом заслуга Гегеля. Неизменность теперь уже для нас есть суть в движении, живое сущее.

А то движение которое не сохраняет свою неизменность есть движение временное, и рано или поздно распадается на свои составные части и, таким образом, исчезает в никуда.    

Чистое бытие и ничто в своём единстве у Гегеля и есть, собственно, начало для логики дальнейшего размышления.

Становление.

И опять цитировать Гегеля не буду. Все знакомы с текстом.

И так, возникает нескончаемое движение чистого бытия и ничто, в их единстве. Становление. Ибо движение априори возможно лишь в отношении чего-то с чем-то иным. Нет движения одного. Движение относительно по определению. Движение получается лишь в паре. Ибо всякое движение есть производная от взаимодействия и представляет собой форму этого взаимодействия. Забегая вперёд, скажу, что бытие, как таковое, и есть взаимодействие взятое само по себе. Чистое бытие и ничто есть именно такая неразрывная пара у Гегеля, образующие относительно друг друга движение. Это их движение по форме есть становление. Оно, становление, и есть суть их единства, а по сути, это единство и есть само неопределённое бытие. (но об этом позже)

«Чистое бытие есть», и это всё что о нём мы можем сказать. Ничто вообще то же самое что и бытие, и, следовательно, есть. Исчезая в ничто, бытие исчезает в прошлое, которого уже нет, а возникая из ничто, оно появляется из будущего, которого ещё нет. Таким образом бытие и ничто одно и то же бытие, но абсолютно различные. Вновь и вновь возникает то же самое бытие, но одновременно оно уже и другое, новое, и в то же время старое. Безконечное бытие. Как целое. Но динамичное.

Становление есть уже динамика, но такая, которая внутри себя содержит замкнутое движение противоположностей, как их безконечный повтор, и которые своим различием уравновесились в форму спокойной простоты, как целого, образующие форму наличного бытия. Оставляя внутри себя два момента - возникновение и исчезание. Таким образом, становление, ставшее благодаря замкнутому и безконечному движению противоположностей, обрело форму бытия, но само как бы скрылось под этой формой. Где форма бытия и есть безконечное становление самой себя в эту форму (самосохранение). По выражению Гегеля оно уже есть бытие как определение целого. Как наличное бытие в целом. Имеющее своей противоположностью уже не ничто, а небытие.

Таким образом, бытие столько же есть, сколько и его нет. Оно – видимость. И существует лишь благодаря взаимодействию (единству противоположностей) через те или иные формы движения. Движения же бывают периодические (замкнутые) и непериодические. Первые стремятся сохранить форму своего движения (образуя покой, равновесие), вторые мимолётны и временны (просто движение, неравновесное).

Наличное бытие. Качество (Нечто).

Напоминание. Здесь, в этой теме, я описываю не столько тексты Гегеля, сколько свои выводы от многократного прочтения трудов Гегеля, в частности его Науку Логики. Планирую вести эту тему в зимний период, и время от времени вносить сюда свои выводы и размышления.

И тогда первое небольшое размышление.

Чистое бытие и ничто, по признанию самого Гегеля, есть суть одно и то же. Они неразличимы и находятся в единстве. Ничто здесь есть такое же бытие, но как всего лишь бытие другое себя. Здесь получается, что противоположностью чистого бытия есть оно само, чистое бытие, только обновлённое. А переход одного бытия в другое бытие происходит так же, как настоящее переходит в прошлое. Где и первое, и второе есть суть бытие, но одно уже в прошлом, а другое в настоящем. Первое и второе, в этом смысле, суть противоположности, но вместе с тем, как первое, так и второе есть суть бытие, одно и то же. Лишь с тем различием, что одно из них ставшее бытие, а другое бытие бывшее. 

В таком изложении Гегелю не пришлось бы городить пустой огород о загадочном ничто, об которое многие и многие сломали себе свои мозги. В таком свете ничто становится пустым звуком, лишней сущностью. Не более.

Теперь по теме.

«Наличное бытие есть определенное бытие; его определенность есть сущая определенность, качество. Через свое качество нечто есть наряду с некоторым другим». Гегель.

Итак, наличное бытие, есть то бытие, которое мы различаем в многообразии (здесь следует различать определённость для нас, и определённость как она есть в себе, субъективное от объективного). И есть оно благодаря именно многообразию (нечто и некоторых других). Следовательно, наличное бытие возможно лишь через многое нечто.

Многое же существует через одно (нечто). Оно, многое, есть суть рядоположенные одни (нечто). Следовательно, одно, для того чтобы быть одним, отрицает бытие вообще, в том числе и многое. Одно существует именно благодаря этому отрицанию.

Проще говоря, одно оформлено в себя (внутрь, вглубь бытия) и становится внутренним (нечто в себе). И потому, отрицая всё, оно уходит в не-бытие (в-себе-бытие, как результат отрицания).

Однако, поскольку в мироздании всё взаимосвязано, то конкретное одно сохраняется в наличном бытии своим другим моментом, моментом бытия-для-иного. Здесь следует понимать, что небытие, как противоположность бытию, находится не где-то отдельно, как обычно принято считать, а находится в единстве с бытием и неотделимо от него, как другая сторона медали, как другой момент бытия. Который так же есть, но на который мы не обращаем внимание. И потому наличное бытие и не-бытие имеют непосредственную связь друг с другом в единство. Бытие и небытие как связанные в единство.

Не-бытие имеет характер неопределённости (для нас, а в себе оно определено), а наличное бытие уже определённо (оформлено в те или иные формы). Эти формы неотъемлемый признак наличного бытия в становлении. Нигде в бытии нет отдельно, ни красного, ни мягкого, ни твёрдого, и т.д. а есть только нечто красное, нечто мягкое, нечто твёрдое, и т.д. Красное, мягкое, твёрдое, и т.д., есть всего лишь признак, есть простое качество – не-бытие. Но это качество есть в наличном бытии лишь благодаря наличию многих нечто, где каждый из них проявляет свой характер (качество).

А одно (нечто) есть в своей сути уникальное, неповторимое и единственное - одно (в этом смысле оно – абсолютное (названное Гегелем безконечным соотношением с самим собой)). И именно оттого оно есть конкретное единичное.

Качество одного (нечто) есть суть бытие-для-иного, но сущностно связанным с в-себе-бытии, отрицающее бытие вообще и многое, оно и есть суть нечто, налично сущее. От этого, по словам Гегеля, оно носит характер отрицательного.

Бытие же, если брать его как таковое, вообще, есть суть неопределённое. Наличное бытие уже есть суть определённое бытие. Свою определённость наличное бытие обретает через формы многих неких целых, нечто. Которое есть суть в-себе-бытии, то есть, нечто внутреннее, отрицающее бытие внешнее, свернувшееся в себя, в не-бытие. И оформленные как одно отдельное (его момент для-себя-бытие).

Пояснение, не-бытие есть противоположность наличному бытию, и то и другое есть, но первое есть содержание (например, сознание), а второе есть форма (материя).

Однако, поскольку бытие и не-бытие имеют неразрывную связь, то нечто проявляется в бытии, но той или иной формой (момент для иного). Собственно, бытие и не-бытие по смыслу здесь есть суть как внешнее и внутреннее. Или, можно сказать и иначе: - внутреннее есть глубина внешнего непосредственного бытия имеющего форму неопределённости.  А определённость тогда есть суть проявления внутреннего (или - глубинного) во внешнем, через некую форму.

Таким образом, получаем:  - Не-бытие, принятое в бытие, таким образом, что конкретное целое (оно же - нечто) имеет форму бытия, непосредственности, составляет определенность как таковую. То есть, определённость это оформленное нечто. Например, камень твёрдый, мел белый и т.д. Где камень и мел это нечто, а твёрдый и белый, это форма этого нечто, или – качество.

Следовательно, определённость взятая изолировано от нечто, есть качество. Где форма и качество получается суть синонимы.

Таким образом, наличное бытие – это качественное бытие.

Нечто взятое как само по себе есть суть неопределённое (в-себе-бытие), оно определяется в бытии своими качествами (формами).

И тогда наличное бытие есть суть многообразие нечто в своих формах.

Это многообразие подразумевает их связь между собою. Следовательно, всякое нечто в бытии определено лишь как в соотношении с другим/другими. Их отношения есть суть бытие-для-иного. Эти отношения между разными нечто так же имеют форму (форму отношений). Следовательно, определённость, которая есть бытия-для-иного, есть характер. Отсюда имеем характер взаимоотношений между многими нечто.

Но поскольку нечто сохраняет себя в бытии, следовательно, в нём имеется что-то, противящееся изменению. Следовательно, другим моментом качества нечто является что-то, сохраняющее себя. Это, сохраняющее себя, есть момент равенства с собой. Вследствие этого имеем: «Качество, которое есть в себе, простом нечто, и сущностно находится в единстве с другим моментом этого нечто с в-нём-бытием, есть определение».

Следовательно, оно, определение, есть тот момент бытия, который в нечто остаётся постоянным и который определяет его как именно такое, а не иное нечто.

Качество (не забываем, что оно суть не-бытие), таким образом, двояко, но эта двоякость выступает всегда как одно, в единстве. И от этой, имманентно присущей ему двоякости, описание сути качества становится делом весьма сложным. Сложность заключается в том, что необходимо одновременно держать в уме обе стороны этой двоякости, и двигаться вместе с ними в их развитии и переплетении.

И так, качество есть одновременно изменчивое и неизменное. Имеет как характер, так и определение. Отсюда и наличное бытие, как качественное бытие, тоже двояко. Как изменчивое, так и неизменное. Ситуативное и закономерное.

Здесь, в описании, мы подошли к тому моменту, где сходятся две противоположности, конкретное и общее, нечто и бытие как таковое. У Гегеля я этого не нашёл. Во всяком случае, он идёт к этому иначе. Он идёт последовательно от общего к всё более конкретному, от одной категории к другой. На деле же здесь и далее идёт взаимнообусловливающий процесс этого перехода.

Суть этого момента в том, что здесь идёт взаимное определение. Бытие через свою закономерность определяет конкретные нечто, а конкретные нечто, через свой характер определяют бытие, придавая ему определённость здесь и сейчас. Убрав нечто из бытия, мы получим пустое, неопределённое бытие. А убрав бытие, мы сделаем невозможным бытие нечто.

Таким образом, здесь они, общее и конкретное, взаимно обуславливаются.  Общее и конкретное здесь сошлись в своей неразрывности один в другом. Отсюда и двоякость, одновременное, и уникальность, и причастность ко всеобщему целому. Всякое нечто одновременно получается, и таким, и другим.

Нечто у Гегеля есть результат двойного отрицания. Где определённое бытие отрицает бытие неопределённое, а затем уже нечто отрицает уже бытие определённое и уходит в-себя-бытие, отрицательное по отношению к первому. Так у него получилось отрицание отрицания.

Я же не увидел здесь двойного отрицания. Я вижу здесь лишь одно отрицание. Нечто отрицает неопределённость бытия, и тем определяется как нечто одно, уникальное и неповторимое, конкретное нечто (сущее), одно. И уже через свои моменты качества (характер и определение) в отношениях с другими нечто делает неопределённое бытие определённым. В котором характер проявляется как изменчивость, а определение как закономерность.

В таком изложении получается вроде бы тот же результат, но суть - иная. Нечто здесь есть всё же результат неопределённого бытия. Ибо само нечто суть в не-бытии (как таковое оно – внутреннее, у Гегеля – в-себе), но своей формой оно является в бытие объектом. То есть, своей формой в бытии, но само нечто, как таковое, - в не-бытии, внутреннее выходит во внешнее. 

Следовательно, мы также имеем два момента нечто, для-себя-бытие и бытие-для-иного. Но в таком раскладе они уже ясно различены на внутреннее и внешнее.

Но всякое движение есть движение от сил взаимодействия чего-то (нечто) с чем-то (иное), скрытые под формой этого движения (нечто внутреннее) и порождающее новое движение, и новую форму (некое целое). И так далее, вплоть до очень сложных форм движения, от целого к целому. Нет сил взаимодействия - нет и движения. Нет движения - нет и бытия.  

Небольшое дополнение.

Чистое бытие, взятое Гегелем, есть предельное целое. Вне этого целого более нет ничего, нет даже того чего нет. Это целое Абсолютно. Одно. Всякого рода разговоры про мульти вселенные это банальное мифотворчество. 

Заслуга Гегеля здесь в том, что он, как мог, показал всем, что это, абсолютно целое не является застывшим монолитом, как о том ранее, да и сейчас тоже, представлялось и представляется в массе, а находится в непрерывном и вечном движении. Но таким движением, в котором это абсолютное сохраняет себя как себя вечно. Не в хаотичном движении, типа ядерного взрыва во все стороны сразу, а именно в закономерном движении, в котором целое себя подчиняет себе же. Или, говоря упрощённо, движение, в котором целое сохраняет свою целостность, есть суть закономерное движение.

Чистое бытие, так названное Гегелем, и есть целое в своём движении, имеющее могущество сохранять себя в этом вечном движении. И в этой вечности оно имеет для нас характер непосредственности и неопределённости, как целое. Определившее себя как себя и имеющее могущество вечно сохранять себя.

Наше мышление не может, в принципе не может, мыслить одно. Для этого ему нужно сравнить это одно с чем-то другим. Но предельное целое уже не с чем сравнивать. Отсюда, любая наша попытка определить его, разбивает целое на многое. Поэтому, размышляя о целом, и двигаясь от категории  к категории, мы должны иметь ввиду тот момент, что целое всегда непосредственное и неопределённое. И не забывать об этом.

Но Гегель, видимо под влиянием восточной философии, ввёл понятие ничто, как противоположность предельному целому, чистому бытию. На мой взгляд, сделал он это ошибочно. Ибо ввёл в философию несуществующую сущность. Хотя, возможно, он это сделал вынужденно. Кто его знает…  

Далее. При достижении предельного целого уже нет ничего, что являлось бы ему противоположностью. Поэтому, предельное целое имеет своей противоположностью самую себя, и в своей непосредственности оно соотносится только с собой. Ибо более не с чем. Оно Абсолютное. Одно.

Поэтому выше я и сказал, что чистое бытие в своём вечном движении переходит не в какое-то там мифическое ничто, а именно в самоё себя и только в себя.

Только так целое как целое сохраняется неизменным, а момент его движения переходит внутрь себя. Внешним, остаётся целостность.

У Гегеля этот момент назван Становлением. Но его становление несколько иное, поскольку в нём участвует мифическое ничто.

Становление этот тот момент, где абсолютное движение целого переходит в относительное движение внутрь целого. Где статус его абсолютного движения снимается, и переходит в статус относительного движения. Возникновения и прихождения.  Где единство этих моментов выступает существованием. Которое затем снимается и переходит в конкретное одно, уникальное и неповторимое, существующее как сущее.

С возникновением двух моментов и начинается двоякость бытия, как равновесие вечно зарождающегося и так же вечно исчезающего существования. Которое так же раздваивается, на существование многого и существования единственного. Или, что то же самое, на существование целого и его частей. 

Где одним своим моментом целое сохраняет статус абсолютного, ввиду своей уникальности, и в этом оно подобно предельному целому, а другим моментом приобретает статус относительного в котором оно, как единое целое, соотносится с рядоположными целыми. (о которых речь пойдёт чуть позже)

Получилась иерархия целых в целом.

Движение предельного целого проникло внутрь себя и обрело статус творения. Как творение себя и иного себя в себе же. Где наличное бытие и есть суть арена творения внутри предельного целого. А небытие выполняет роль качества (содержания), которое оформляется в наличном бытии в ту или другую форму. Где форма и качество одно и то же. Которое оно долго или коротко сохраняет. Таким образом далее мы имеем уже двоякость, но объединённое в единство как монета имеет две стороны.  

В итоге мы получаем внутреннее и внешнее, где небытие (как сфера качества, оно же содержание), принятое в бытии таким образом, что конкретное целое имеет форму бытия, непосредственности, составляет определённость как таковую. Следовательно, налицо у нас непосредственная связь бытия и небытия, формы и содержания. В которых мы раз за разом путаемся, ибо не видим этой связи. Горизонт видения общественного сознания на данный момент ещё не достиг той точки, после которой эта связь обнаруживается.

Много говорят о вселенском разуме. Нет никакого отдельно взятого разумного. Разумное само по себе и есть качество. Да, хорошее и очень нужное, но качество. Впрочем, и безумное есть тоже качество. Качество отвечает на вопрос “какое?” - мокрое, живое, круглое, зигзагообразное, разумное, безумное, шипящее, ревущее и пр и пр. И это качество указывает нам на то или иное нечто обладающее этим качеством. Если есть разумное качество, то непременно есть нечто, которому это, или любое другое качество принадлежит. Таким образом именно качество придаёт нашему нечто ту или иную определённость, через которую мы определяем, что перед нами такое или какое-то иное нечто. Без качества нечто становится неопределённым, безкачественным, пустым, а такового нет. Как нет отдельно улыбки знаменитого кота.

Нечто и иное. Существование.

Выше мы определили наличное бытие как бытие определённое или, качественное бытие. В котором мы наблюдаем многообразие качественных форм и многообразие всякого рода движений. Отсюда следует, что качество, которое будучи различённым и признанное существующим, есть реальность. Таким образом, определённое бытие есть суть реальность. Существующая реальность. А поскольку качество по своей сути есть не-бытие, то мы имеем реально существующее не-бытие. (позже оно перевернётся, но к этому нужно ещё подойти)

Однако, бытие, будучи взятое как само по себе, лишено всяких различий,  и такое бытие, само по себе есть неопределённое бытие, бытие которое находится в вечном становлении. В вечном возникновении и таком же вечном прехождении, уравновешивающих друг друга. Этот принцип, принцип уравновешивания, пронизывает всё мироздание, как вширь, так и вглубь. И таким образом мы приходим к противоположностям, уже не абстрактных, а вполне реально существующих. Где первой парой являются бытие и не-бытие. Позже они трансформируются во внешнее и внутреннее.  

Может сложиться впечатление, будто я говорю о двух различных бытиях, однако на деле следует иметь ввиду, что это одно и то же бытие, как предельно целое, только рассмотренное нами под разными углами.

Бытие определённым делают многие нечто своими качествами (формами). Где, как мы выяснили выше, всякое нечто оформлено в совокупность своих качеств явленных в бытии.

Однако, на данном этапе нашего рассмотрения нечто пока ещё представлено нам как простая вещь в себе. Мы видим в нечто лишь внешние качества. И совершенно не можем сказать о том, что оно есть как таковое в своей действительности (как причины действенности).

Здесь, для краткости, я не стану описывать длинный и переплетённый путь переходов к определению нечто. Обозначу всё это кратко.

Нечто есть, как я говорил выше, свернувшееся вглубь то самое неопределённое бытие, вернее это нечто завернулось вглубь бытия и оформив себя в рамки своих границ, преодолеть которые нет ни у кого возможности, ставшее подобно “чёрному ящику”, как нечто в самом себе.  

Таким образом, благодаря нечто, неопределённое бытие внутри нечто обретает определённость, бытие для себя. Как исключительно внутреннее бытие. Как неизменный момент нечто. Как и почему это произошло, позже будет отдельный пост.

А пока здесь важный момент, который следует уяснить. Поскольку здесь мы имеем двойственность, с одной стороны неопределённое бытие, как целое, создаёт внутри себя нечто, которое, с другой стороны, уже в свою очередь, захватывает бытие в свои границы обращаясь внутрь, и тем определяется в определённое бытие, но пока ещё только для себя, как бытие в себе. Как нечто определившее себя сущего из неопределённости, уже как самость, которая имеет внутри себя действенную причину.  Гегель называет это - рефлексией, как способность отражать, правда, она у нас пока ещё только потенциальная и внутренняя.

Неопределённость бытия, которое свернулось в нечто, этой самостью определилось в себя, став конкретным одним, единственным и неповторимым, этим самым отрицая всё чуждое ему, по всем знакомой формуле отрицания, «я-не я». Этим отрицанием нечто огородилось от всего и тем самым как бы вышло из бытия, трансформировав то, непосредственное бытие, в своё, внутреннее, теперь уже определённое для-себя-бытие, доступ к которому закрыт для всего, что отрицается. Таким образом, мы обнаруживаем внутреннее бытие. Он же – внутренний мир, он же – духовный мир и он же - содержание. А поскольку нечто отрицает всё, то оно есть суть не-бытие.

Вот и всё, нечто исчезло, его в бытии нет. Оно, взятое таким образом, лишено существования в наличном бытии. Как нечто без существования. Оно по-прежнему есть, но есть в не-бытии.

И здесь мы вынужденно констатируем, что нечто, взятое как одно, имеет не-существование и не имеет существования. И потому, для перехода в существование наше одно должно перейти во многое. Для этого оно должно разделится в себе на два момента, момент равенства с собой и момент неравенства с собой, где первый есть суть бытие для себя, а второй момент есть суть бытие-для-иного.

Где каждое одно есть уникальность, и в этом смысле оно, как одно, абсолютно, ибо оно в себе одно целое, тождественное самому себе и соотносящееся только с собой. А поскольку по происхождению оно есть продукт предельного целого, то по характеру является так же целым и так же абсолютным, но в рамках своих внутренних границ. Таким образом нечто, как одно определяется уже характером тотальности этого целого, и является суть самостью.

Здесь мы подошли к субъектности  нашего нечто. Нечто, как тотальность в себе мы теперь вправе именовать субъектом. Далее мы увидим, что этот субъект действующий. Но пока его действенность в потенции и для себя.

Гегель идёт к этому моменту иначе. Он идёт через наличное бытие, что, в общем-то, на мой взгляд, нелогично. Ибо все качества, присутствующие в наличном бытии есть суть качества проявившихся нечто. Убрав из наличного бытия нечто как множество с их качествами, мы получим безкачественное, неопределённое бытие. У Гегеля же наличное бытие из становления появилось как бы из ниоткуда. Нет у него логического перехода из становления к наличному бытию.

Но продолжим. Итак, мы подошли к многому, и рассматривать это многое будем через призму - нечто и иное ему.

Нечто, взятое само по себе, изолировано, равнодушно к иному нечто и отрицает его. Нечто одно есть отрицательное, «я-не я». Поэтому оно здесь есть только в себе сущем.

А вот для того чтобы сущее стало существующим, у нашего одно должно появиться возможность обрести связь с иным. Такую связь нечто, через посредство определённых предпосылок и условий обретает через свой внутренний момент бытия-для-иного, через который нечто обретает возможность быть в бытии, или – выйти из не-бытия.

Существование есть единство бытия условий и предпосылок. Следовательно, по своему произволу нечто в принципе не может войти в существование. Для этого ему нужны предпосылки и условия.  

Но когда такое единство обретается, возникает взаимосвязь, переходящая во взаимоотношения, а оно, в свою очередь, переходит во взаимодействие, которое и есть суть существование. Действенное. Где нечто обретает относительное движение.

В существовании каждое из нечто есть одновременно также и некоторое иное в отношении иного. Потому в соотношении нечто и иного они есть суть противоположности. Ибо своим существованием они обязаны друг другу. Ибо каждый из них передаёт свой момент для иного своему иному. И тем связан с ним в существовании и обусловлен им.

Таким образом, в существовании у нечто необходимо появляется момент его бытия-для-иного. Выступающий как характер (изменчивый момент) и проявляющий в бытии свой характер, та самая, его собственная, уникальная совокупность качеств. В той или иной степени сохраняющая эти качества. 

И вот теперь, своим другим моментом, наше нечто из не-бытия является в наличное бытие и обретает всем нам знакомое существование и действенность, являясь причиной своей действенности и рефлексией от действенности иного.

Так обретается существование в наличном бытии, где всё взаимосвязано и взаимообусловлено. Такое существование так же двойственно, в нём необходимо одновременно и сохраняться и изменяться. Быть одновременно и равным и не равным самому себе. 

Теперь нам становится видно как то, предельно целое, неопределённое бытие, которое мы рассматривали вначале и имеющее характер неопределённости, разделилось на две стороны, бытие и не-бытие, форму и содержание.

Однако, это разделение есть разделение лишь кажущееся, разделение для нас. На деле же оно вечно, как и было определено вначале, остаётся одним целым, в котором есть всё враз, как одно целое.

И вот мы подошли к главному вопросу философии, об отношении формы и содержания, сознания и бытия, а значит и к двум главным мировоззрениям – материализму и идеализму. Где каждое мировоззрение акцентируется на своей, одной стороне, считая его первичной и определяющей. Но об этом будем говорить много позже.

А пока рассмотрим границы наших нечто. Ибо каждое из них, как было определено выше, ограничено рамками своих границ.

Гегель определяет границы как общую определенность, которая соединяет и в то же время разделяет два нечто. И в этом к нему претензий нет.

Так что же собой представляет эта общая определённость?

Здесь не всё так просто как на первый взгляд может показаться.

Границы и предел. Нечто в рамках своих границ.

Далее будет трудный для понимания момент.

Во-первых, у Гегеля наличное бытие вытекает сразу из становления, в котором он определил два момента, возникновение и исчезновение. Которые далее вполне справедливо присутствуют во всём бытии. Однако, из этого вовсе не следует появление наличного бытия. Ибо наличное бытие, по словам самого Гегеля, уже есть качественное бытие, в котором уже находятся многие нечто со своими качествами. Эти качества принадлежат каждому нечто, а не наличному бытию. Поэтому логично было бы вначале, после становления, по логике возникать нечто. А уже после этого выводить наличное бытие как взаимодействие этих многих нечто между собой. Но обосновать возникновение нечто после становления он, как я полагаю, не смог. Поэтому и спрятал этот момент в наличное бытие.

Во-вторых, поэтому или же по иному, но наличное бытие, как бытие определённое, он взял как отрицание бытия неопределённого. Что тоже сомнительно, а с указанием вышесказанного сомнительно вдвойне. Ибо первое отрицание неопределённого бытия должно принадлежать нечто сущему. И только потом, через него станет возможно и бытие качественное, как единство многих нечто. Но тогда без отрицания.

Отсюда и вытекает его описание качества как реальности, но в котором, по его мнению, есть и отрицание, однако, если присмотреться, отрицание туда никоим образом не вписывается. Эта ошибка в дальнейшем, на мой взгляд, сыграла злую шутку в истории.

Приведу цитату из Гегеля, НЛ, стр 93 : «Qualierung (качествование) или Inqualierung (вкачествование) — специфическое выражение философии Якова Беме, философии, проникающей вглубь, но в смутную глубь, — означает движение некоторого качества (кислого, терпкого, огненного качества и т. д.) в самом себе, поскольку оно в своей отрицательной природе (в своей Qual (29), мỳке) выделяется из другого и укрепляется, поскольку оно вообще есть свое собственное беспокойство в самом себе, в соответствии с которым оно порождает и сохраняет себя лишь в борьбе».

За это утверждение позже и ухватились воинственные материалисты.

На первый взгляд, конечно, всё верно. Нечто обязано сохранять себя в своём качественном движении, в себе, ставшем в противовес себе бывшему и в противовес всему иному. Однако такая борьба не может быть положена в основу качественного движения, хотя и предполагает некоторое противоборство, но лишь как самосохранение, им же и исчерпывающее.

В основе качественного движения лежит всё же другой момент. На данный момент мне трудно его сформулировать в понятном для данной аудитории виде. Пока лишь могу намекнуть, что в основе качественного движения лежит некоторое притяжение, как зов. Но никак не борьба. Имеющий уши, да услышит.

О границах и ограниченности.

Выше мы определили (и об этом Гегель не говорит) нечто как одно в не-существовании отрицающий неопределённое бытие. Далее мы выявили, что для существования одного нашему нечто необходимо наличие многих, или как минимум ещё одного, иного для него нечто. Как нечто соединённые со многими. Оба, а значит и все иные нечто, - изначально в не-бытии. Они есть суть в не-существовании, поскольку все отрицают бытие и погружены в себя, где каждое нечто как «я-не я», определяемое далее как внутреннее и внешнее.

Этот момент следовало бы излагать сразу после становления, ибо он логично вытекает именно из становления, которое, по словам самого Гегеля снимает само себя и, как бы само собой, переходит в наличное бытие. Однако оснований для такого перехода здесь нет. Но есть основания (моменты возникновения и прехождения) для перехода к рассмотрению нечто как единственного источника качеств в наличном бытии, но только в наличном бытии.

Кроме того, мы определили, что существование есть единство бытия условий и предпосылок. Это единство по своей сути есть всеобщее взаимодействие, где всё со всем взаимосвязано в одно целое. Как одно на всех, и тем стягивает всё это многое в одну точку, мгновение. Эта точка-мгновение видится (воспринимается) нами как время (настоящее). Таким образом, всё в мироздании находится в одном и том же времени. Как Абсолютная одновременность. Ни кому и ничему не дано вырваться из этой точки. Всё в ней. Абсолютная тотальность.

Но взаимодействие есть так же и закономерность. А закономерность это тоже своего рода определённость, а значит, взаимодействие имеет форму. А поскольку взаимодействия мы взяли как всеобщую, следовательно, оно есть всеобщая форма. Следовательно, всё многообразие возможно только внутри этой формы. Знакомой нам по термину пространство.

Таким образом всякое нечто выходит из точки настоящее, но тут же снова оказывается в ней. Но этот, её выход, порождает форму. Форму собственного пространства, или просто - форму. Как оформление из не-бытия бытие.

Далее нам потребуется вернуться к ранее заявленной цитате Гегеля.

Г.В.Ф. Гегель: "Бытие есть неопределенное непосредственное. Оно свободно от определенности по отношению к сущности, равно как еще свободно от всякой определенности, которую оно может получить внутри самого себя. Это не имеющее рефлексии бытие есть бытие, как оно есть непосредственно лишь в самом себе".

Так как оно неопределенно, то оно есть бескачественное бытие. Но в себе ему принадлежит характер неопределенности лишь в противоположность к определенному или качественному. Но бытию вообще противостоит определенное бытие как таковое, а благодаря этому сама его неопределенность составляет его качество. Тем самым обнаружится, что первое бытие есть определенное в себе и что, следовательно:

во-вторых, оно переходит в наличное бытие, есть наличное бытие, но что последнее как конечное бытие снимает себя и переходит в бесконечное соотношение бытия с самим собою, переходит, в-третьих, в для-себя-бытие.

Пока не будем рассматривать содержание, а обратим внимание на структуру. Здесь Гегель описывает последовательность логических переходов, как замкнутую линию. Это важный момент. Мироздание работает именно по такому замкнутому в себе принципу, от всеобщего через разного рода посредств, к конкретному, а после возвращается обратно к себе же. Эта замкнутость и есть безконечность (а лучше её назвать - вечность). Где мы можем начинать отсчёт в любой точке, но обязаны вернуться в неё же, но уже с обогащёнными в познании/опыте  (стяжательство духа ранее называлось).

А теперь рассмотрим содержание. Но прежде чуть-чуть о границах. Надеюсь, все прекрасно понимают, что как таковых чётких границ нет вообще, а есть лишь переходы с той или иной крутизной. Поэтому этот момент опускаю. А остановлюсь на описании целого в его границах.

Возьмём, к примеру бильярдный шар, все мы видим его как целое. Теперь умозрительно будем приближаться к нему всё ближе и ближе. И чем ближе мы к нему будем приближаться, тем больше будет размываться граница целого, и пройдя некий предел, мы обнаружим, что нет не только границы целого, но и нет самого целого, а перед нами оказывается лишь рой того, что внутри него. Куда же подевалось целое? А никуда. Оно осталось там, где и было, но стало невидимой для нас. Поразмышляв немного, мы поймём, что целое, это вовсе не граница, как таковая, а связь частей между собой внутри, в их единстве (организующее начало для частей). Где целое и части есть суть, во-первых, разные, противоположны меж собой, но одновременно они и равны друг другу. Ибо целое содержится в своих частях, а части содержатся в своём целом. Налицо имеем их взаимопроникновение.

Имея перед собой это рассмотрение вновь переходим к содержанию цитаты Гегеля:

Г.В.Ф. Гегель: "Бытие есть неопределенное непосредственное. Оно свободно от определенности по отношению к сущности, равно как еще свободно от всякой определенности, которую оно может получить внутри самого себя. Это не имеющее рефлексии бытие есть бытие, как оно есть непосредственно лишь в самом себе".

И смотрим на неё чуть иначе.

Так как оно неопределенно, то оно есть бескачественное бытие. Но в самом себе ему принадлежит характер неопределенности лишь в противоположность к определенному или качественному. Но бытию неопределённому противостоит бытие определенное, в следствии чего сама его неопределенность составляет его качество. Неопределенность как качество. Тем самым обнаружится, что первое бытие есть определенное бытие, но в себе. 

Для непосвящённого эта цитата Гегеля кажется безсвязным набором слов. И может создасться такое впечатление, будто он описывает то, что видит, но не понимает что именно, а просто описал и всё. Но давайте внимательнее это рассмотрим.

Здесь мы вначале имеем бытие неопределенное и непосредственное. Которое, свободно и от сущности и от всякой другой определённости, как неопределяемая, причём абсолютно. Однако, далее оказывается, что это, неопределяемое всё же имеет качество, это качество определено, но оно определено в себе, а не для нас, и поскольку оно первично, то, соответственно, имеет всеобщий характер, как всеобщее целое, сущее. Что же это за качество и каково оно?

Оно, как и выше рассмотренное нами целое растворилось в своих частях, оно и есть не что иное, как дух, позже им названный абсолютным.  

Само собой, будет множество толкований этого, однако логика указывает на мой вариант.

Таким образом, мы возвращаемся к началу, и далее, обогащённые познанием/опытом,  констатируем, что то, первичное бытие, есть суть Абсолютный Дух, сущий.

Без признания и понимания этого момента невозможно логически перейти ни к многим нечто, ни к наличному бытию. А лишь тупо ссылаться на тексты Гегеля и повторять его слова.

Потому что из прочтения Гегеля непонятно откуда и как появилось нечто имеющее определённость и самосохраняющий его.

Небольшое дополнение.

У одного весьма умного человека, которого все знают, есть такая цитата: «Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя „натыкаться“ на эти общие вопросы».

Эта цитата настолько точна и непреходяща во все времена, что как говорится, - не в бровь, а в глаз. Она ясно показывает, что без понимания общих вопросов, частные вопросы не дадут и не могут дать верных ответов. Что отталкиваясь от частных вопросов, всякий будет ходить по замкнутому кругу заблуждений, которые случайно будут совпадать с верным ответом, но также и случайно с ними не совпадать.

В этом и состоит величие трудов Гегеля, в них он как раз и показывает решение предельно общих вопросов. Но, как показывает история, оказывается, что понимание этих, общих вопросов, требует во-первых; желания их понять; и во-вторых требует немалых затрат умственных усилий для их понимания. Искажения и заблуждения сводят на нет и общее понимание. 

У этого, умного человека есть также и другая цитата, которая на данный момент также как и первая актуальна, но которую удивительным образом почему-то мало кто знает, и она тоже почему-то мало где упоминается: «Никогда идеалы коммунизма не будут скомпрометированы, если этого не сделают сами коммунисты».

Мы и здесь должны признать точность его слов, ибо здесь тоже, как говорится, не в бровь, а в глаз.

Эти самые коммунисты, не смогли должным образом понять общих вопросов, а свели их к упрощению, к невольному искажению, а где-то даже и к преднамеренному искажению. В итоге своим непониманием и настаивании на своём заблуждении они скомпрометировали эту идею, превратив её в безжизненный догмат. И как результат, идея коммунизма перестала владеть массами, отторглась ими и была заменена на банальную идею обывательщины.

Реальность и отрицание в ней.

Выше мы определились, что всякое нечто имеет характер единичного, и этот характер указывает на то, что это нечто единственное, уникальное и неповторимое, есть суть самость. Которая, в связи с этим, так же имеет статус абсолютного, так как оно единственное и неповторимое, здесь и сейчас. И тем самым, конкретное единичное, является противоположностью всеобщего, равное и не равное ему одновременно.

Равное в том, что и то и другое – абсолютное.

А неравное в том, что одно есть целое, а другое часть этого целого, в философской терминологии - отрицает целое. Где всеобщее, так же как и в упомянутом нами выше целом, растворилось, но растворилось таким способом, что единичное имеет это всеобщее в себе, постольку поскольку единичное свернулось в себя из всеобщего.

Но, в свою очередь, и всеобщее имеет своим моментом единичное, поскольку оно, единичное, в нём.

Таким образом, они полностью взаимно проникли. И этим они равны, меж ними теперь уже нет различия, ибо как одно есть абсолютное, так и другое тоже абсолютное, одно в другом, а противопоставлены лишь в наших абстракциях.

Они различны и тем, что всеобщее как целое не имеет границ, ибо далее его нет ничего вообще. А единичное свернулось в себя и отрицая всё, что “не-я”, оформилось в рамки своих границ и имеет кроме своего бытия, другим своим моментом и всеобщее целое.

Но для нас, мыслящих ограничено, всеобщее остаётся действительно Абсолютным и соотносится только с самим собой, а единичное раздваивается и соотносится как с самим собой (абсолютный момент), так и со всеобщим (момент относительный).

Исходя из такого рассмотрения, мы видим, что момент нечто, названный Гегелем моментом для иного, более правильно следует называть моментом всеобщим.

Ибо через этот момент нечто оказывается связанным со всем мирозданием в целом, через который он оказывается включённым во всеобщее целое и тем имеет в нём своё предназначение. То самое, для чего (зачем) наше нечто нужно во всеобщем и исполняющее в нём предназначенную для него функцию, становящеюся для него необходимостью. И тем, со своей стороны имеет порыв во вне; становится связанной частью всеобщего, как причастной к всеобщему. Проявляя в нём свой, присущий только своей уникальности характер.

Но поскольку этот характер единством связан с его другим, внутренним, с в-нём-бытием, то через этот характер проявляется и определение нашего нечто, как неизменно присущее ему качество. И это качество, поскольку оно является определяющим, сущностно связанное с в-нём-бытием, следовательно, оно – реально. А поскольку качество неотъемлемо от своих границ и наше нечто всегда стремится сохранять их, то в многообразии и во взаимодействии образуется реальность как таковая.

Для такого рассмотрения не понадобилось мифическое ничто, как и не понадобилось двойное отрицание, поскольку наличное бытие само собой вытекает из наличия множества нечто как самости.

Однако в итоге приходим к одному и тому же результату, но в более наглядном и более логичном виде.

Вот как об этом, но весьма замысловато, говорит сам Гегель:

Г.В.Ф. Гегель: Качество, взятое с той стороны, что оно, будучи различенным, признается сущим, есть реальность; оно же, обремененное некоторым отрицанием, есть отрицание вообще; это — также некоторое качество, но такое, которое признается недостатком и определится в дальнейшем как граница, предел.

Далее:

Г.В.Ф. Гегель: Реальность сама содержит в себе отрицание, есть наличное, а не неопределенное, абстрактное бытие. И точно так же отрицание есть наличное бытие; оно — не то ничто, которое должно было оставаться абстрактным, а оно здесь положено, как оно есть в себе, как сущее, принадлежащее к наличному бытию.

Далее:

Г.В.Ф. Гегель: Оба суть наличное бытие; но в реальности как качестве с ударением на то, что оно есть сущее, запрятано то обстоятельство, что оно содержит в себе определенность и, следовательно, также и отрицание; реальность признается поэтому чем-то только положительным, из которого исключены отрицание, ограниченность, недостаток. Отрицание, взятое как голый недостаток, было бы то же, что ничто; но оно есть некоторое наличное бытие, некоторое качество, только с ударением на небытие.

Далее: 

Г.В.Ф. Гегель: Реальность есть качество, наличное бытие; тем самым она содержит в себе момент отрицательного, и лишь благодаря этому она есть то определенное, которое она есть.

Везде он упирает на отрицательный момент в реальности, показывая его, и так, и эдак, однако, этот,  отрицательный момент, есть, по его же словам, - граница. А отрицательность (или отрицание) есть, как мы определили выше, простое «я-не я», отрицание, которое автоматически образует границу.

Далее речь пойдёт о границах, но в непривычном виде, как о неких рамках этих границ.  

Границы и рамки границ.

Несмотря на свою простоту в названии этого раздела, этот материал очень сложен. Сложен он своим взаимопереплетением. С первого раза вряд ли может быть усвоен. Во всяком случае, мне пришлось с ним достаточно повозиться. Непростая простота оказалась.

Нечто, единичное, одно, которое, как ранее было выяснено, как таковое находится в не-бытии (вне наличного бытия), поскольку оно, нечто, есть внутреннее бытие. Бытие этого нечто вышло из непосредственного, неопределённого бытия, и находится в нём непосредственно благодаря его отрицанию (отталкиванию) как определившаяся в себя самость. Но своё существование в наличном бытии нечто имеет только как связь с некоторым/ми другим/ми, внутренне оставаясь при этом отделённым от него рамками неких, своих границ (форма), где внутреннее отделено от внешнего и непроницаемо для внешнего. Нечто, одно, единичное, таким образом, в наличном бытии ограничено и оформлено.

Но его наличное бытие, как момент бытия-для-другого, в его существовании уже находится по ту сторону его границ, в нём, внутри его уже заложено такое нахождение как потребность. Оно этим моментом устремлено во вне, и в этом моменте нечто есть разграничено (неограниченное), оно вышло в существование, за пределы своих границ, и имеет наличное бытие вообще, как существование. Существование в наличном бытии. 

Через этот момент, момент бытия-для-другого, нечто исполняет своё предназначение (определение, функцию) в своём существовании в наличном бытии. Таким образом, момент бытия-для-другого у нашего нечто благодаря исполнению своего предназначения есть не что иное, как причастность ко всеобщему. А исходя из его сущности, как его горизонт его ви́дения.

И точно так же будет справедливо это применить и к любому другому нечто, так как и оно тоже есть нечто, какое - не суть. Следовательно, каждое из нечто имеет бытие-для другого (горизонт ви́дения) по ту сторону друг друга и их границ, где каждое для другого является не-бытием (внутренним).

Этот момент, момент бытия-для-другого, говоря иначе, есть его функция, которую нечто, как самость, считает своей. Функция, которая им самостоятельно реализуется (не сама функция, а именно реализация им функции) в наличном бытии реализуется в меру способностей и возможностей данной, конкретной самости, в данных условиях.

Функция может быть одна, но каждой самостью, исходя из конкретных, субъективных и объективных условий и предпосылок, она будет реализовываться несколько иначе, самостоятельно. На что в функции заложены допустимые рамки отклонений. Не следует думать, что исполнение функции каким-то образом нарушает некую мифическую свободу самости, напротив, именно благодаря тому что самость исполняет свою соответствующую ей функцию, она получает полноту реализации себя как себя, называемою – конкретная жизнь. Тогда функция здесь будет - судьба. 

Таким образом, наше нечто предстаёт перед нами одновременно, и ограниченным и неограниченным, самостью и частью целого, чего-то большего и высокого, чем оно само. Одновременно, и то, и другое. Оно, таким образом, есть, и самость, как в самом себе, так и в полной мере причастно ко всеобщему, поскольку таково каковым оно есть, оно выполняет предназначенную для неё всеобщую функцию (предназначение) в наличном бытии. Творит себя и бытие.

Здесь нет никакого противоречия, как на то указывает Гегель говоря: «нечто вместе со своей имманентной границей, положенное, как противоречие самого себя, в силу которого оно выводится и гонится вне себя». Здесь всё естественно и до́лжно. Нечто должно́ выполнять своё предназначение, которое в нём это заложено внутренне для его же блага. И говорить здесь о противоречии это всё равно как если бы кто сказал: «я, гонимый противоречием в самом себе, вышел из дома и направился в магазин за хлебом, при этом на каждом шагу противореча самому себе». Согласитесь, что это нелепость. 

Посему везде, где Гегель указывает на противоречие, следует его противоречие понимать как противоречие формальному мышлению (логике). Но с точки же зрения диалектической логики, которую мы здесь и разбираем и на которую опираемся, должны констатировать, что противоречий здесь нет, и не может быть. 

Ошибка у Гегеля здесь заключается в том, что по тем или иным нам неведомым причинам, он условности принимает за реальность, и далее оперирует этой условностью как реальностью. А затем выясняется что эта условность - противоречие. Вот, к примеру, цитата Гегеля: «точка, линия, поверхность сами по себе, противореча себе, суть начала, которые сами отталкиваются от себя, и что точка, следовательно, сама собою, через свое понятие, переходит в линию, движется в себе и заставляет возникнуть линию и т. д.». Поняли?

Однако, в реальности нет ни точек, ни линий, ни плоскостей. В реальности есть разного рода нечто оформленные в те или иные формы. Везде нечто и их формы. В реальности из точки не возникает и не может возникнуть линии, в реальности точка не оставляет след как это делает карандаш, в реальности будет лишь местоположение одной и той же точки. А линия (траектория) движения точки это условность в сознании, помогающая понять движение. В реальности движение естественно и непротиворечиво. О чём он далее сам же и говорит: «как и на самом деле [в реальном мире] нет ни точки, ни линии, ни поверхности». Поэтому, противоречия Гегеля, где он говорит о движении как о противоречии, отметаем в сторону.

Всякая граница есть переход от одного к другому. Одно и другое, таким образом, имеют общую границу. Значит, связь одного с некоторым другим осуществляется через эту границу. Эта граница не есть резкий обрыв, а имеет некоторую крутизну, как переход, как некоторые рамки, не важно какой величины, важно, что переход есть. Переход этот есть такая же определённость, которую мы различаем как границу перехода от одного к другому. Граница не может быть безразмерной точкой, линией, плоскостью. Г, граница всегда имеет некоторые рамки, диапазон (переход). И всякое нечто оформлено в рамках этих границ. 

Далее. Граница всегда есть граница между чем-то и чем-то, а, следовательно, принадлежит им обоим. Граница не привязана, ни к пространству, ни ко времени, граница есть относительно этих двух. И здесь мы правомерно можем повторить знаменитое гегелевское: «одна и та же определённость, соединяющая и разделяющая два нечто, есть граница». Но эта граница так же есть и в-себе как целостность себя сохраняющая себя же. Поскольку она определённость. Граница.

И эту определённость следует рассматривать в неких рамках, как граница в неких допусках. Всё, что укладывается в пределы допуска, допускается и существует. Всё что выходит за пределы допуска, разрушается и исчезает в никуда. Нечто, таким образом, существует в рамках допустимых границ. Ни о каком выходе за пределы границ, как это есть у Гегеля, не может идти и речи. За пределами его границ мы должны говорить о связи одного нечто с другим нечто. Но не о том, что само нечто выходит за свои границы. Поскольку границы не привязаны к пространству, а они относительны, относительно самого нечто. 

Нечто изначально приобщено ко всеобщему, но только одним своим моментом, характером, отношением, и целеполаганием, оставаясь при этом самостью, в-себе-бытием, внутренним по отношению к наличному бытию, самость, которая определяет, и свой характер, и своё отношение, и своё целеполагание. Ибо оно самость. 

Нечто в бытии движется вместе со своими границами находясь внутри их. Движение нечто носит относительный характер. Его точкой отсчёта является само нечто, исходя из которой, нечто ориентируется в бытии своим горизонтом видения. Бытие для него, таким образом, изменчиво и подвижно. Но в своей точке отсчёта нечто находится в состоянии покоя, поскольку его точка отсчёта движется вместе с ним.

Нечто как целое, существуя в наличном бытии, и имея принадлежащую ему форму, непрерывно находится во взаимодействии с его окружением. Окружение оказывает воздействие на него, а нечто в свою очередь в ответ оказывает воздействие на окружение. Всякое воздействие сопровождается ответным движением, которое есть суть равнодействующее сил (сила действия равна силе противодействия, поскольку силы без противосилы не бывает).  

Нечто в своей сути есть функция (не-бытие), как исполнение своего, того, что до́лжно быть (как функционировать в бытии). Нечто, таким образом, сущностно устремлено в будущее, к тому, что должно быть, к своему предназначению (долженствованию, то самое в-себе-бытие, которое есть в нём), в котором оно находит себя же. Такое движение есть движение от себя к себе же, и в большей степени несёт качественную составляющую, вечный внутренний императив (кто я?), как соотнесение себя со своим идеалом.

Идеальное как сущность.

В общественном сознании в настоящее время весьма широко распространено и твёрдо поддерживается суждение о том, что идеального не существует. Что идеального добиться невозможно. Что стремление к идеальному это пустая затея. Что идеальное это чистая абстракция. И тому приводят многочисленные примеры неидеального в окружающих нас вещах и предметах, вопрошая при этом: «ну и покажи мне, где тут идеальное?».

Но, тот, кто задаёт такой вопрос, явно показывает своё материалистическое мировоззрения, и как следствие такое же мышление. Которое не воспринимает ничего кроме вещественного, и не понимает того, что есть, что существует много вещей, которые нельзя потрогать и пощупать, но, тем не менее, вещей реально существующих, но которые можно видеть только лишь умозрительно. Но для того чтобы видеть глубже вещей, для того чтобы в этой глубине увидеть нечто невещественное, нужен соответствующий глубокий ум. Это не значит что сие дано лишь избранным. Ни в коем случае. Но это значит, что в этом случае ум, в своём мышлении, опирается на ущербное мировоззрение, в которое верит и которое считает правильным. Даже если такое мировоззрение, которое отрицает глубину вещей. А значит и отрицает причину вещей.

Это всего лишь значит, что уму следует сменить мировоззрение, переосмыслить. Это не такая уж совсем многим недоступная штука, напротив, это доступно всем. Ну почти всем. Но только при условии если захотят.

Тем, кто действительно желает понять вопрос идеально, следует уметь различать действительно идеальное и представления людей об идеальном. Очень часто они не совпадают. А в отдельных моментах они не совпадают до противоположного.

Непонимание этого момента различия толкает мышление людей в неверном направлении, и они начинают искать идеального Васю, идеальную машину, идеальную колбасу и пр. и пр., соотнося их со своим представлением о той или иной идеальности. А не находя таковой, сетуют.

А на самом деле здесь всё просто. Но смотреть на это нужно из другого ракурса, сменив своё представление на этот счёт. На идеальность следует смотреть как на такое соотношение того и другого состоящего в единстве, которое обеспечивает наиболее оптимальное функционирование целого. Идеальное в этом свете получается такое соотношение, которому уже нельзя без ухудшения качества (функциональности) ничего, ни добавить, ни убавить. Наивысшая оптимальность.

Первое что нужно понять, это то, что мироздание и всё что в нём, существует как некий порядок, который мы частью видим и наблюдаем, а большую часть не видим и не понимаем. Тем не менее, даже то, что нам кажется неким хаосом, для мироздания есть порядок. Это порядок не наш, а порядок мироздания. И этот порядок стабилен, но динамичен (функционален). Где всё для всего. Ненужного нет вовсе. Ненужное из него удаляется.

Следовательно, там, где есть порядок, там нет хаоса. А значит, в мироздании всё упорядочено. И всё со всем соотнесено. Системно. Но и это ещё не всё. Самое удивительное в этом то, что этот порядок не требует надзора. Он упорядочивается сам каждой существующей частью мироздания. Тем, что всякое, существующее в мироздании существует лишь постольку, поскольку оно не вы ходит за рамки своих установленных для него допустимых границ идеального. Где выход за эти рамки есть выход в несуществование (гибель, разрушение, исчезновение, прехождение).

Получается как бы невероятная ситуация, - всё существующее в мироздании, так или иначе, идеально. Но в то же время и неидеально, так как имеет некие, допустимые рамки отклонений от идеальности.

Поэтому вопрос, существует ли идеальное, не совсем корректен. Идеальное, как таковое есть. Но оно невещественно. Поскольку идеальное определяется как соотношения обеспечивающие наилучшее функционирование того или иного. Правомерным будет вопрос - насколько то или иное соответствует идеальности? Насколько его функционирование оптимально.

Таким образом, идеальное есть момент всеобщего целого, некий эталон, и, по сути, равен тому, что у Гегеля называется сущностью. Это идеальное ни с чем не соотносится, а только с самим собой. Но всё существующее непременно соотносится с ним и их существование напрямую зависит от этого соотношения. 

Их различие заключается в том, что сущность Гегеля показывает то, чем нечто есть здесь и сейчас. Которая в течении своего существования может меняться в рамках своих допустимых границ.

А идеальное показывает то, чем сущность нечто должно быть вообще, всегда, неизменно, вечно.

Этим их соотношением обеспечивается стабильность и неизменность существования в вечности любого изменяемого нечто, его возникновение как конкретного, его существования как конкретного, и его прехождения как конкретного. Всё это соотношение обеспечивается естественным и непосредственным способом.

Мироздание, таким образом, предстаёт пред нами как вечно изменяемая неизменность. Где, например, вода при всех её текущих в существовании разного рода пертурбациях и трансформациях, но при этом она всегда возникает как вода и более никак иначе, и т.д. для любого нечто. Нет, и не может в мироздании возникнут полувода, недовода, перевода и пр. отклонения, а всегда и всюду возникает и существует вода как вода, в неизменном виде и с неизменными свойствами. Вечно и стабильно. Всякое, возникшее в результате разного рода пертурбаций нестабильность (выход за рамки допустимого), вынуждает всякое нечто распадаться на более простые, но уже стабильные составляющие. Нестабильность же (он же хаос) исчезает.

Отсюда, моменты возникновения и прехождения, есть суть обеспечения порядка в мироздании. Они естественны и очевидны.   

 

Конкретно-единичное и всеобще-вечное как тождество.

 

У меня, при описании этой работы Гегеля всё больше складывается впечатление, что использование некоторых (не всех) Гегелевских терминов не позволяет в полной мере прояснить те или иные вопросы. Но я пока не могу подобрать им замену. Из описания уже однозначно следует совсем исключить термины ничто и противоречие. Эти термины как груз тянут назад, и не позволяют расширить понимание. Есть и другие, которые требуют переименование, но о них у меня пока ещё сомнение. С их заменой я пока не определился.

Теперь по теме.

Выше уже было сказано, что предельное целое обладает свойством абсолютности. Оно одно целое, не соотносимо ни с чем, а только с самим собой. Оно есть вечное и неизменное.

Свойством абсолютности, как было показано выше, обладает и самость. Оно тоже одно, единственное и неповторимое. Обладая самостью, оно так же соотносится только с самим собой, но это есть такое соотношение с идеальным как с самим собой.

Идеальное в нём, в нечто, но к нему оно равнодушно, поскольку оно идеально для многих нечто, но всякая самость считает эту идеальность самим собой, ибо через неё она, самость, внутри себя обретает абсолютную определённость, то кем/чем она должна быть (вода – водой, человек – человеком, и тд.). Но будучи к ней равнодушной идеальность не оказывает на неё никакого влияния, а предоставляет ей возможность самостоятельно быть таковой, лишь предоставляя ей свою абсолютную определённость.

Таким образом, предельное целое и конкретно-единичная самость есть оба целые, оба как одно, неповторимые. И в этом заключается их тождество. Однако это тождество является тождеством различия. Поскольку хотя, и первое, и второе как одно, но это разные одни. Они друг с другом соотносятся уже как целое и часть, как отрицание друг друга, но это отрицание уравновешено их единством. Таким образом, их отталкивание друг от друга уравновешено их притяжением друг к другу. Они, следовательно, взаимосвязаны и устремлены друг к другу, но при этом остаются самим собою.

Их различие, следовательно, в том, что первое есть суть всеобщее, а второе есть суть конкретно-единичное. Момент конкретно-единичного, который есть его характер проявления его в наличном бытии, в конечном итоге есть суть безконечное возвращение в себя, и есть суть его момент всеобщего в нём же. 

Таким образом, их тождество различного показывает нам их непосредственную связь между собой. И эта их связь является взаимно обуславливающей, где каждый из них является смыслом существования другого. И где каждое из них оказывается внутри другого, но ни в коем случае не в смысле пространственном, а в смысле содержательном.

 

Целое и его части. Отношения целого и частей.

 

Этот вопрос у Гегеля рассматривается в томе о сущности, однако я посчитал, что его можно рассмотреть уже сейчас не доходя до рассмотрения сущности, ибо рассматриваемое нами нечто по своей сути есть именно целое, которому в полной мере присуща способность отражать воздействующий на него мир и вступать с ним во взаимоотношения.

Вопрос этот весьма объёмный, поэтому будет разбит на несколько частей.

 

Что такое отношения.

 

Само отношение, как таковое, есть чистая непосредственность (применительно к человеку – это чувственность) лишённая всякого опосредования. Всякое опосредование безразлично к отношению и отношением не является, а является безразличным опосредованием отношения.

Отношение выражается какой-либо величиной от крайне положительной до крайне отрицательной. Спектр же величин отношения в пределах крайностей может иметь огромный ряд значений. 

Отношение, как непосредственность, имеет два момента; момент отношения к себе; и момент отношения к другому, внешнему себе. 

Отношение, как таковое, таким образом, имеет стороны отношений. Отношение к самому себе в этом случае предполагает различие самого себя в самом себе же. Это различие есть как различие себя идеального, которое есть в нём, и которым нечто должно быть, и себя, как самость, имеющегося здесь и сейчас.

В отношении к самому себе такое различие уравновешивается единством сторон, обретает устойчивое состояние и, если самость не выходит за допустимые границы своего идеального, снимается с сохранением. Оно, следовательно, есть существенное отношение. Различие себя от себя же в существенном отношении снимается и становится тождеством. И тогда самость относится к себе как к самому себе и обретает своё единство в самом себе («я есть я»). Следовательно, только через такое, существенное отношение в себя, самость обретает смысл и значимость самого себя как самости. Смысл и значимость себя нечто, как целого оно получает от себя идеального, как функцию, имеющую всеобщий характер (предназначение).

Но случается, когда самость очень близко подходит к своим допустимым границам, и тогда различие себя от себя уже не может быть уравновешено. Тогда нарушается тождество, а с ним и единство, их различия обостряются и стремятся вернуться обратно в тождество. Это механизм постоянной саморегуляции.

Но если возвращения не происходит, а происходит дальнейшее обострение, то выйдя за допустимые пределы своих границ, нечто входит в неустойчивое состояние и впоследствии разрушается.

Отношение к другому.

Наличие в мироздании многих предполагает их отношения, а наличие многих в существовании определяет наличие их единства, чего-то общего, что имеется у них у всех. Но кроме общего у них имеется и различие. Поэтому момент их отношения к другому переходит во взаимоотношения разного с разным.

Отношение к другому, поэтому, так же имеют две стороны, как отношения одного нечто к другому и наоборот.

Но такое отношение не может состояться непосредственно, поэтому такое отношение вырабатывается через опосредование, вначале через процесс восприятия, а затем процесс мышления который создаёт внутренний мыслеобраз другого. К которому и вырабатывается непосредственное отношение. А самому мыслеобразу ставится чувственный (непосредственный) маркер отношения, положительный или отрицательный с той или иной величиной. Или, говоря языком Гегеля, каждый из нечто у себя внутри своим моментом бытия-для-другого имеет и “чужой” момент «бытия-для-другого» от другого нечто.

И тогда их взаимоотношения выступают как их единство. Здесь под единством следует понимать лишь момент взаимоотношения, как их взаимосоприкосновение через их общую границу и может являться, как отталкиванием, так и притяжением.   

Такие отношения есть горизонтальные отношения между разными нечто, где нечто вступают в отношения целого с равным себе целым.

Иное получается в отношении целого и частей (вертикальные отношения).

 

Отношения целого и частей. Часть 1.

 

Целое есть одно, неделимое, внутренняя тотальность ограниченная внешними границами, формой. Целое и есть нечто. В то же время целое состоит из частей, которые, в свою очередь, сами также являются целым, но в отношении первого они являются целым меньшего уровня. Таким образом, рассматривая целое, мы рассматриваем отношения целого с целым, но это отношение целого с целым разных уровней. Это вертикальные отношения.

Отношения, как было выяснено ранее, есть чистая непосредственность. А возникающие из отношений разного рода моменты есть опосредование отношений, Гегель называет это опосредование рефлексией. Я стараюсь его не употреблять. 

В своём существовании, где целое сохраняется как целое, отношения целого и частей обязаны выстроиться между собой в устойчивые и стабильные отношения. Такие отношения есть отношения существенные. Несущественные отношения здесь рассматривать не будем.

Для наглядности того о чём пойдёт речь далее, приведу простой пример в виде мысленного эксперимента. Для этого мысленно возьмём любое целое, неважно какое, пусть в данном случае это будет бильярдный шар. Мы наблюдаем его как целое. Теперь начнём мысленно к нему приближаться. И по мере приближения мы увидим, что границы этого целого начинают размываться, а после и вовсе исчезнут. И мы окажемся внутри роя его частей. Но целого мы там уже не обнаружим.

Со стороны частей целого нет. Оно исчезло. Части не наблюдают своего целого. Как же так, спросим себя? Этот, возникший у нас вопрос есть признак обнаруженного нами и у нас же в сознании противоречия. Позже мы вернёмся к этому вопросу и разрешим наше противоречие.

Если мы продолжим наше путешествие далее и станем приближаться уже к одной из частей нашего целого, которое в свою очередь тоже есть целое, то мы обнаружим ту же картину. Это целое при погружении внутрь также как и предыдущее исчезнет. И перед нами снова возникнет рой частей, но уже другого целого, целого меньшего уровня. И так можно двигаться внутрь от одного целого к другому целому, до безконечности. И всякий раз будем обнаруживать исчезновение целого. Как вложенные друг в друга матрёшки. Это будет безконечное погружение вглубь целого. Но такая безконечность будет дурная безконечность.

Выход из этой, дурной безконечности, есть только один, признать наличие минимального целого, которое уже неделимо и уже не имеет в себе частей. Как некий неделимый атом. Неисчезающее и непроницаемое целое. Чистая форма с безформенным (непосредственным) содержанием. Она есть суть простая первичная функция.

Таким образом, у нас появляется пара: - предельно-максимальное и предельно-минимальное целое. Со стороны предельно-максимального (всеобщего) целого внутри него господствуют разного рода формы (материя), а со стороны предельно-минимального целого, форм не обнаруживается вовсе. Мироздание, таким образом, оказывается, и материальное, и нематериальное одновременно.

И теперь, исходя из вышесказанного, мы уже можем непосредственно перейти к рассмотрению отношений целого и частей. Имея ввиду вышесказанное.

Отношения целого и частей. Часть 2.

Гегель описал эти отношения весьма и весьма подробно и довольно-таки точно. Я же здесь изложу лишь главные моменты и сделаю некоторые, на мой взгляд, важные акценты.

Итак, в отношениях целого и его частей каждая из сторон выступает как самостоятельность, самость. Следовательно, их существенные отношения, которые уже определились в нём, выступают как отношения самостоятельностей. Однако, их самостоятельность в этих отношениях определяется так, что они, во-первых; объединены в непосредственное единство, во вторых, каждая из сторон в отношениях имеется в другой стороне. Момент целого непосредственно имеется в частях, а момент частей непосредственно имеются в целом. Целое и части, поэтому, взаимно обусловливают друг друга, но эта обусловленность исходит из непосредственных самостоятельных сторон, где каждая из сторон опосредует другую сторону. И через это опосредование друг друга условности возвращаются к себе же.

Таким образом,  благодаря этой взаимности возвращение обусловливания в себя само все отношения в целом есть на деле не относительные, а безусловные. И целое в своих отношениях выражает себя как себя целого.

Целое существует постольку, поскольку имеет своим моментом части, а части, в свою очередь, существуют как части постольку, поскольку в себе имеют момент целого. Где самостоятельной основой существования на стороне частей служит непосредственное, внутри себя многообразное существование, тогда как их единство, целое, есть лишь внешнее их соотношение. Но это такое соотношение, которое сохраняет многообразное существование частей в границах целого.

В этой связи оно имеет свое устойчивое наличие не в самом себе, а в своем другом, в частях. Целое, таким образом, растворилось в своих частях. А части, в свою очередь, впустили в себя целое и стали не просто отдельной самостоятельностью, а частью целого (приняли предназначение быть для целого). Их соотношения, таким образом, двояки.

С одной стороны целое равно частям и части равны целому, и нет ничего в целом, чего не было бы в частях, и нет ничего в частях, чего нет в целом.

А с другой стороны целое равно частям не как частям в отдельности, а как им, вместе взятым. Целое, таким образом, равно единству своих частей. А поскольку это так, то оказывается, что целое равно лишь самому себе, как единству.

Единство этих сторон обнаруживается в их безусловной тождественности. Где сторона частей выступает как наличие, а сторона целого как их единая сущность, растворившаяся в своих частях.

Целое, таким образом, растворено, но растворено оно таким образом, что является законом существенных отношений своих частей. И его части, также имеющее самость, но в своих отношениях теперь уже подчинены закону целого и тем самым они исполняют своё предназначение. Сущность целого, следовательно, растворилось в его частях законом их отношений. Части целого, стало быть, обрели иное качество себя, нежели как они есть вне целого. Они стали частью конкретного целого. Их долженствованием стало долженствование целого.

А граница (форма) целого есть явление сущности целого, или нечто. Как форма материи, и, таким образом, она положена как исчезающая. Она есть суть кажимость.

И теперь мы видим, что существенные отношения частей вышли на первое место. А формы стали кажимостью.

Следовательно, мы ответили на поставленный выше вопрос о том, почему части не наблюдают своего целого. А значит, разрешили возникшее у нас противоречие. 

Небольшое пояснение.

Далее нам нужно будет в нашем целом связать форму и его содержание, где содержание у нас получилось как закон существенных отношений.

Но для этого нужно правильно понимать целое.

Целое есть нечто единичное, обладающее самостью и в связи с этим имеющее характер абсолютного, в том смысле, что оно есть единственное и неповторимое. Однако, при этом нужно иметь ввиду, что в мироздании всё и вся имеют взаимосвязь и максимально-предельное целое непосредственно связано со всеми иными целыми. То есть, целое имеет двоякую природу, оно абсолютно с одной стороны, но относительно с другой стороны, одновременно. Поскольку имеет внешнее и внутреннее. Диалектика здесь налицо.

Мироздание, таким образом, выглядит как некий ряд целых в целых, на подобии вложенных друг в друга матрёшек, которые имеют, как горизонтальные, так и вертикальные отношения. Поэтому, познавая мы должны двигаться от целого к целому. Где, по словам Гегеля: «целое есть в самом себе круговорот, в котором первое становится также и последним, а последнее также и первым».

Связь формы и содержания. Сила.

 

Пропускаю описание раздела количество и мера, там ничего такого особенного нет, Гегель описал это достаточно подробно и понятно, кто желает сам это прочтёт у него. Скажу из этого лишь то, что нам понадобится для правильного понимания того о чём пойдёт речь далее.

Количество, как и многое другое имеет двойственный характер. Количество по своей природе непрерывно и дискретно одновременно. Его непрерывность выступает в качестве единого целого (как всеобщее), а дискретность есть суть единичное (конкретно одно). Непрерывность количества, следовательно, необходимо рассматривать как непосредственность, а дискретность, стало быть, выступает опосредованием этой непосредственности. Непосредственность и опосредование здесь, как и везде, неотделимы друг от друга и отдельно друг от друга не существуют. И, что самое главное, количество, как чи́сла, как само по себе, не существует, а существует лишь как качество качеств, как величина того качества которое она характеризует.

И тогда в этом существовании количество выступает как некая определённость качества (насколько много/мало), но эта определённость иного рода, сторонняя от качества, которое может быть определена лишь через соотнесение одного качества с другим (насколько в этом синем много/мало синего). Отсюда соотнесение качеств друг с другом выступает здесь в качестве меры. Вернее всякое соотнесение возможно лишь через посредство меры, как эталона.

Мера присутствует в повседневной жизни повсюду, как в материальной, так и в духовной сферах. Она настолько привычна всем, что мы её даже не замечаем, а подсознательно используем/учитываем. Поэтому считаю, что в подробном её описании нет необходимости. 

О количестве на этом всё. Подробности у Гегеля. Далее же идём по заявленному вопросу.

Для рассмотрения этого вопроса снова вернёмся к определению феномена отношения. Само отношение, как таковое в самом себе, есть чистая непосредственность, которая может быть выражена либо положительно, либо отрицательно. Равенство положительного и отрицательного становится нейтральным, безразличным.

Самим своим определением отношение априори предполагает наличие двух сторон, как отношение одного к другому/другим. Таким сторонами могут выступать лишь разные самостоятельности. Или, говоря иначе – отношения внутреннего с внешним.

Далее вспомним, что нечто имеет в самом себе два момента, момент бытия-для-себя и момент бытия-для-иного.

Момент бытия-для-себя в нечто реализован как его самостоятельность, как нечто сохраняющее самоё себя как себя, или иначе – самость которое и образует нечто устойчиво целое. Поэтому самость и целое есть неотделимые определения нашего нечто, где нечто выступает как единичное приводящее в самом себе к одному единому, к себе. Следовательно, нечто в самом себе становится определённым и конкретным, одним тотально целым. Где его тотальность определена его сущностью.

Сущность же заключена в рамки своих допустимых границ, которые соотнесены с её идеальностью. Таким образом, сущность не может быть любой, а только такой, которая заложена в ней самой её идеальным и с которой она соотносится. Но это соотнесение допускает некоторые отклонения, допуски, в которых сущность вольна находиться самостоятельно исходя из определения условий своего бытия.

Таким образом, этим здесь обеспечивается заданный порядок в мироздании (детерминизм) и тем самым нивелируя в нём хаос. Но вместе с тем этим же самым, а именно, допустимым отклонениям, образуется и простор для самостоятельной реализации конкретного одного. Собственно, этим снимаются давние споры о причинности (детерминизм) или случайности (неопределённость) в мироздании (определённость/неопределённость). Где оное оказывается как их оптимальное сочетание, в котором не ущемляется ни одно, ни другое, а напротив, максимально их раскрывает.

Другим своим моментом, моментом бытия-для-иного, нечто реализует себя в своём существовании и без которого его существование будет невозможным. Этот его момент реализуется через его отношение к другому/другим. Где другое нечто есть такое же нечто как и первое, и оно так же, в свою очередь, имеет своё отношение к другому/другим. Они оба, таким образом, связаны отношениями, и их отношения переходят в одно их обоюдное, взаимное отношение. Их отношения возникают от взаимопроникновения их моментов через их общую границу.

В результате образуются взаимоотношения. И тогда, на основании вышесказанного мы можем сказать, что нечто внутреннее, вошедшее во взаимоотношения с ему внешним, есть нечто существующее. Но это существование пока ещё есть внутреннее существование. Действительным существованием оно станет через опосредование отношений силой в их взаимодействиях.

Проявление силы.

 

Отношения, как непосредственность, есть суть лишь одна сторона медали. Второй их стороной является рефлексия. То самое, загадочное, наукообразное понятие, которое ничего не объясняет, а лишь скрывает. Оно в основном, а особенно в материализме, понимается как простое отражение, как некое свойство отражать, просвечивать и улавливать из него отражение. Очень удобный для материализма термин скрыть свои прорехи.

На самом деле рефлексия это процесс, который в своей сути является процессом мышления. Он может быть как наипростейшим, как, например, у электрона, так и наисложнейшим, как, например у человека.

Поэтому отношения, как непосредственность, всегда опосредуются рефлексией (мышлением). Поэтому оставляя в своих рассмотрениях только рефлексию, мы тем самым закрываем глаза на вторую сторону и остаёмся слепыми в целом, видя только плоское одно.

Таким образом, мы можем сказать, что отношения в нашем целом переходят в силу, а та, в свою очередь, в воздействие. Все эти стадии, отношение, рефлексия, сила опосредуют и порождают друг друга. Где каждая из них в замкнутом кольце трансформаций является причиной другой. Их единством является сущность, как первопричина их закономерности, ибо их отношения носят не случайный характер, а определённый и закономерный характер сущности. Как существенные отношения. Следовательно, закономерность существенных отношений, таким образом, в итоге опосредовано переходит в закономерность взаимодействий, но уже не во внутреннем, а во внешнем.

И, проявляясь во вне, а так же будучи устойчивым взаимодействием, оно образует форму целого, но уже целого верхнего уровня. Сущность, будучи неким внутренним, таким образом, закономерно проявила себя во вне взаимодействующей формой. Или, говоря иначе, сущность проявила своё наличие в бытии через своё явление.

И тогда самость, которая вначале у нас вышла из непосредственности максимально-предельного целого как её отрицание (я-не я) и определившаяся в себе как самость, теперь вышла за свои границы и объяла всеобщее, заявив ему о своём существовании (я есть). А далее, своим существованием в совместном взаимодействии со многими, образовало/сотворило бытие своего существования. Бытие как производное многих самостей. Бытие как сотворчество.

Сущность.

 

Выше мы уже достаточно говорили о сущности. Собственно, можно сказать, что ранее мы уже, хотя и по частям, но суть сущности выяснили. Здесь же будет объединение этих частей в целое, создание его целостного образа из ранее выясненных частей и уточнение некоторых моментов.

Есть два значения (варианта понимания) термина сущность; первое, сущность как сущее;

и второе, сущность как совокупность свойств вещи, без которых вещь не может быть такой, каковой она есть.

Это разные сущности. Но, тем не менее, они связанные, причём связанные в одно.

Как первое, так и второе, естественно, имеет право на употребление отдельно. Главное же, понимать их различие. К сожалению, материалистическое мировоззрение такого различия не делает. Совсем. Ибо по сути своей, материализм отрицает сущее в принципе и всё сводит к рассмотрению лишь главных свойств вещей. Ибо для него первое противоречит основанию материализма. По большому счёту, материализм, как мировоззрение, если посмотреть в его основу, отрицает самого материалиста как человека, превращая его в кусок мат-вещества со свойствами. То есть, материалист своим мировоззрением отрицает сам себя.

Материализм делает упор на материю, причём эта материя рассматривается им как мёртвая и тупая. Тем не менее их конёк – стабильные свойства и закономерности. Однако, вопрос откуда у мёртвой и тупой материи взялись закономерности, материализм просто не рассматривает. Он их просто констатирует, мол, материя имеет такие-то свойства, такие-то закономерности. И всё. Спроси их почему они такие, а не иные, ответ будет банальным, - потому что.

Материализм в принципе не видит в этом противоречия, поскольку это противоречие положено в его основе, как абсолютное отрицание сущего. Посему, Гегель читается ими исключительно материалистически, то есть, однобоко. Именно поэтому с ними не может возникнуть взаимопонимания. У их “монеты” другой стороны нет, она там отсутствует напрочь, хоть запаказывай им её, - не узрят. И здесь уже ничего не поделаешь.

Тем не менее, невзирая на такое непонимание и недопонимание, всё же здесь мы будем рассматривать обе стороны этого вопроса.

Гегель определяет сущность как рефлексию, то есть, как процесс:

«Сущность есть, во-первых, рефлексия. Рефлексия определяет себя; ее определения суть некая положенность, которая вместе с тем есть рефлексия в себя;

во-вторых, надлежит рассмотреть эти рефлективные определения или определенные сущности (die Wesenheiten);

в-третьих, сущность как рефлексия процесса определения в себя самого делает себя основанием и переходит в существование и явление.» Г. Гегель.

Отсюда видим, что Гегель определяет сущность сразу в двух значениях, и как сущее, и как существенное основание. Где этот процесс является; во-первых, устойчиво замкнутым на самого себя; а во-вторых, этот процесс определяет самого себя, то есть, определяет себя как своё «я», как самость; и в-третьих, в этом процессе своё «я» становится основанием (активной причиной) и позже переходит в существование и явление, в которых оно проявляется законом. Сущность, таким образом, является активной причиной закона существования (действий, воздействий) и своего явления. Которое далее переходит в качества.

Таким образом, если внимательно читать Гегеля, то сущность у него двоякая, она, и самость, и существенное основание, которое ранее мы определили как закономерные отношения. Или, говоря иначе, самость, определившаяся как самостоятельная причина в своём существовании. Однако, здесь следует помнить, что всякое существование обусловлено условиями и предпосылками. И самость, как причина самой себя, входит в существование с теми или иными обуславливающими её существование условиями, как часть всеобщего порядка, который принимается ею в себя и становится её порядком. И далее самость утверждает этот, свой порядок, и тем самым становится определённой сущностью, которая, входя в существование, утверждает этот порядок в своём существовании и явлении.

Собственно, это и всё о сущности. Всё остальное будет и должно исходить из этого, как следствия при раскрытии деталей.

К этому необходимо добавить ещё и то, что у Гегеля не отражено, но которое он упоминает, но упоминает лишь вскользь, а именно, об идеальном. Введение в рассмотрение идеальности в корне меняет понимание сущности. Сущность через идеальное становится не одинокой и не случайной, а гармонично встроенной во всё мироздание, как его необходимая часть, нужная для всеобщего целого. А значит, через своё идеальное сущность обретает свой смысл. Вне идеального сущность безсмысленна.

Идеальное и есть тот порядок, который самость принимает как своё. Идеальное находится вне сущности (самости), поскольку идеальное порождено всеобщим и является всеобщим для всего множества сущностей, но не как закон, а как развёрнутый, завершённый проект всеобщего, как замысел ставший определённостью (порядком) всеобщего. И благодаря которому все мы можем, если захотим, наблюдать в мироздании порядок и гармонию. Идеальное, таким образом, есть та часть (сторона) всеобщего, которое религии называют Дух.

И потому к конкретной сущности идеальное равнодушно, однако сама конкретная сущность есть определившаяся себя сущность только постольку, поскольку она сама себя соотнесла   со своим идеальным и непосредственным образом считает его своим, неотделимым. Где идеальное становится для сущности вечным зовом. Следовательно, получаем, что идеальное входит в сущность исключительно через её волю, а значит, через волю она обретает смысл, но этот смысл всегда лежит вне её, иначе это не смысл. Смысл и есть предназначение (долженствование) сущности.

Вне соотношения со своим идеальным, как это было установлено ранее, сущность существовать не может, ибо иначе в ней начинает развиваться дисгармония. И когда дисгармония достигнет величины выше допустимых границ, она как самость распадается и исчезает. Отсюда, её существование возможно лишь в допустимых рамках границ своего идеального. Однако, следует понимать, что ограничение этими рамками как раз и позволяет сущности существовать самостоятельно, идеально, полноценно, в гармонии порядка. В противном случае, говорю это для радетелей свободы, она бы скатывалась в ужас хаоса.

Сущность, таким образом, приобщена ко всеобщему. И в этой, своей приобщённости ко всеобщему, она обретает смысл своего существования.

Далее необходимо сказать об рефлексии неоднократно упоминаемой Гегелем. И как ранее нами было выяснено, что суть загадочной рефлексии, которую материалистическое прочтение понимает как простой процесс отражения, на самом деле является мышление, как процесс опосредования непосредственности (чувственности) и обратно. 

Сам по себе процесс мышления есть опосредование непосредственности лежащей в основании того, что опосредуется. То есть, имеет некую направленность, внимание. По своей сути это процесс трансформации неопределённости в определённость и обратно. Отсюда, мышление (та самая рефлексия) имеет статус направляемого/управляемого инструмента. Его направленность и управляемость есть суть внимание на объект. Следовательно, задачей этого инструмента (мышления) является адекватное отображение предмета своего внимания. Или, что то же самое, различение того на что его направили, а именно выделение из некоего целого частей, анализ, он же - определение. Где целое является непосредственным целым, безразличённым на части. Как целое в чистом виде. Которое, как мы установили ранее, исчезло в своих частях, но явило себя пред нами своим закономерным явлением. Как говорит Гегель, сущность, таким образом, светится в своём явлении.

Но  далее, мышление, как процесс, должен завершаться единением, синтезом. Поэтому найденная в процессе анализа определённость, им опосредуется уже в целое, единое, то есть, обратно в непосредственность. Мышление (а по Гегелю рефлексия), таким образом, есть процесс движения от себя к себе же.

И тогда полученный из этого результат опосредования является связанным смыслом. Насколько он окажется верным, вопрос другой. Главное, что смысл найден, определён.

Таким образом, мышление/рефлексия это не просто мышление/отражение абы как, а именно адекватное мышление/отражение подчинённое закону сущности как своей причины. И является двунаправленным процессом, и от себя, и в себя.

Детали описывать здесь не буду, для этого тут нет смысла. Подробнее желающие могут прочитать у Гегеля, как рефлексия полагающая, внешняя и определяющая. Но понимать это следует с поправкой на то, что рефлексия есть суть мышление, а мышление есть суть инструмент, создающий определённости (качество). Сущность, таким образом, есть суть внутреннее бытие, которое скрыто от нас внешним бытием. А потому для нас, смотрящих на неё извне, оно есть не-бытие, невидимость, скрытое за своей формой, явлением. Внутреннее, таким образом, отрицает внешнее, образуя с ним свою границу (форму).

Это внутреннее бытие Гегель определяет как абсолютную отрицательность, как двойное отрицание. Собственно, в его логике это логично вполне. Он впервые в истории раскрывает нам логику движения мысли от всеобщего к конкретному, логику, в которой нет аксиом. Я же исхожу из его выводов. В которых обнаруживаю иное. И это иное не следует противопоставлять выводам Гегеля, а следует рассматривать его как основание для иного умозаключения. Где не будь этого основания, не было бы и иного моего.

Поэтому в моей трактовке внутреннее бытие не является отрицанием, а напротив, оно является активной причиной бытия внешнего, его законом. И тем исполняет своё предназначение в бытии.

Сущность, как сущее, является конкретным целым, единичным и противоположно всеобщему целому, где одно без другого невозможны. Поэтому в сущности так же светится и всеобщее.