Настоящая история цивилизации только начинается. Цивилизация рождается вместе со своей историей. Журналисты это увидели первыми. Они называют уже нашу цивилизацию цивилизацией очевидцев. Скоро мы начнем делить эпохи на «до интернет-журналов» и на «после». Не технологи, а традиции вновь доказывают, что разделы исторического времени находятся всегда в сфере глобальных человеческих перемещений. И пожалуй, такого перемещения еще не было, и следующее будет только, когда огромная часть человечество устремится в Океан или Космос. Суть этого нового перемещения в том, что человек теперь может объять планету без собственных физических движений. Наступила эра глобального сотрудничества по совместному охвату пространства-времени.

Начинается настоящая политика. Авторитеты, искусство, университетская философия смешивается в сознании отдельных людей и становятся актерами в общем политическом театре. Глобальная переоценка всего началась. Бешеная скорость смены идолов не должна пугать, это только начало. Общие ценности, общая культура в процессе становления. Останется только то, что будет цениться хоть одним носителем и в любое время. Останется в текстах, в видео документах, архитектуре, в программах. Все бросились доказывать и показывать свое сокровенное. Любимое и почитаемое. История-Время становится судьей в полном смысле этого слова. Метафора превращается в реальное событие.

Исторический факт уже осознается не как факт из прошлого, а как интерпретация актуального. Новые события становятся актом интерпретации прошлого. Все как всегда, но что-то уже не так.

Проекты будущего и документы из прошлого, новые ассоциации и память вступили в явный союз. Мы меняем мир по плану, выбирая из множества индивидуальных концептов, наиболее привлекательные. Переоценивая, поддерживая или игнорируя, мы и делаем политическую цивилизацию. В связи с этим и экономические концепции становятся новыми политическими событиями. История очеловечивается. Она вырывается из плена абстракций традиционных институтов. Она ускоряется и прежние механизмы хранения ценности устаревают. На смену приходят новые технологии. Старые правила перестают работать. Бюрократические инструкции и документы остаются сакральными знаниями, не успевают за историей, и наоборот, неоформленные и неструктурированные мысли политических субъектов становятся явным, чистым, непосредственным знанием и достоянием всех.

Мир открыт для новых прецедентов, которые с новыми технологиями становятся сами кодами истории. Утопией становится желание догнать отдельным сознанием ход реальной истории. Только общие принципы, политические концепции, стратегические цели, могут быть реальными объектами «большой» политики. Общие ценности, мораль и нравственность против инструкций и согласованных положений. Юридические процедуры не выдерживают экзамены временем. Инновации сметают с арены истории терпение. Мудростью становится не этика, а политика, а этика, инновацией. Человеком мира делается модный человек. Но эту моду уже не навязывается авторитарно. Будни цивилизации становятся одним непрерывным ее праздником. Центры ответственности смещаются в сторону интеллекта, в пространство смыслов, где уже каждое слово становится рыночным объектом.

Социальны ли, охотник и фермер? Каковы их истинные цели? Что для них значит история  цивилизация? Возможно, институциональный философ найдет здесь выхолощенную истину. Что они интерпретируют? Что для них прогнозирование? Насколько у них осознанные цели? Или это чистый феномен воли? Испытывают ли они чувство страха? Или точнее страх для них, совсем «другое», чем для социального типа?

Я знал одного ученого математика, который отдыхал тем, что на месяц уходил в лес с одними спичками и солью. Он считал, что только так можно познать истину. Надо спуститься вглубь себя, очиститься полностью от всякой шелухи социальной власти и общественных одобрений. Смелость ли это? Почему нормальным не считать именно человеческое в человеке. Разнообразие культуры.  Получать эмоции от всего, что тебя окружает. От природы естественной и от природы искусственной? Не что человеческое не должно быть человеку чуждо. На самом деле, Робинзон Крузе, нашел и свою Пятницу. Он ставил цели! Он был продуктом социума. Он был обучен социумом. Он имел в памяти историю, опыт. В реальной жизни такой эксперимент может закончиться только сумасшествием. Участник опыта одичает и потеряет функциональные способности, если не будет ставить цели и интерпретировать предыдущий опыт. Монах или йог, также неумолимы, в стремлении интерпретировать свой предыдущий опыт. Нам нечего добавить в понимание этики, как процесса рождения множества смыслов одного слова-имени, который находится не в сфере рациональной логики. По крайней мере, пока никто не знает, как это происходит. Но само такое события есть глубокий смысл, в структуре нашего сознания, его сингулярная точка или граница рационального и трансцендентного. Наша рефлексия может быть актом рассеивания или концентрации внимания на вербальном уровне вокруг определенного имени или предмета. Узнавая предмет во взаимодействии с другими, я фиксирую в памяти события его проявления, факт наблюдения отношений этого предмета и в этот момент связываю его с известными мне именами. Суть этики, закрытое или открытое поведение одного. Рефлексией внутри сознания, мы не увеличиваем содержания памяти с точки зрения семантики системы реальных смыслов. Это игра с нулевым результатом. Практический опыт как взаимодействие с «другим», отличным от «Я»– основное условие жизни, воля к более полному охвату мира.

Духовная практика, этика, основы человека. Какие они могут ставить цели? Что прогнозировать для себя или другого? Все зависит от времени, в котором они существуют. Они могут говорить об истине. Но ищут они не истину, они интерпретируют и переоценивают, то что уже было. Они ищут себя в этом мире. Они занимаются самоопределением. Мы ищем новые слова, если старые стали уже перегружены противоречивыми смыслами, мы ищем новые структуры, если старые уже усложнены так, что их не возможно охватить сознанием. Мы могли бы переопределить и истину и диалектику. Противоречий и парадоксов нет в жизни. Жизнь – это наш смысл, общий концепт. Ценности не даются без опыта. И они не вечны. Они изменяются под давлением разнообразия. Новые артефакты ищут свое место в системе. Старые вынуждены заместиться и должны продолжать искать свое новое место.

Охотник или фермер – продукты истории. Такой эксперимент можно ставить только в сознании. История непрерывна. Она учит. Можно кричать на площади, можно безмолвствовать, но внутренний процесс будет происходить. Разрушать или создавать человека. Он будет стремиться охватить пространство-время. Бессознательно или изобретать новые социальные конструкции. И хороший пример писатели. Они абстрагируют примеры охотников и фермеров. Они всегда, даже не подозревая этого, вступают в дискуссию с другими писателями. Они социализируются в истории. И они бы не смогли писать, не получив опыта других поколений. Только делать это они начинают, когда пытаются выйти из плена авторитета истории. Когда начинают чувствовать, что они сами активные участники процесса.

Это будни цивилизации, а ее праздниками являются события, когда возникают новые проекты. Цели, концепты, смыслы. Но не абстрактная истина. История цивилизации и ее смысл в разнообразии смыслов, в усложнении количеством, а не в выхолащивании содержании понятий. Анализ необходим в понимании, но только синтез является двигателем развития. Искусственная природа, рукотворные и интеллектуальные продукты, все единый мир природы. И именно, мир, а не война всего со всем. Нам нужна эклектика. Нам нужны объединяющие теории и концепции, которые дают перспективу, расширяют пространство-время и его актеров. И этому политика должна научиться. И основной принцип ее, в согласовании с принципом разнообразия. Надо научиться не делить на лучшее или истинное, а научиться видеть общее и частное. Уметь концентрировать сознание на личных предпочтениях и расширять его до другого Я.