Бесполое Тела только при складывании единого Тела не препятствует синтетическим впечатлениям, в ином случае впечатления никак не имеют возможности соединяться в общую картину, а разрозненные впечатления служат только компенсациям бесполого Тела через объект сопротивления в шизоидном Тела. Разрозненные впечатления со временем теряют влияние на бесполое Тела, и отсюда деградация интеллекта, а с потерей индивидом мобильности схватывания социального наступает и деградация психического также. Бесполое Тела является основанием единого Тела, но само по себе оно природное, и определимое по месту, это хорошо видно как работает бесполое у политиков, им всегда важно быть в толпе, основании бесполого, потому что только толпа выделяет бесполое Тела в чистом его виде, в отличие от шизоидного и полового. Для Путина, прочих чиновников и бездельников, лучшее место отдыха это толпа, которая лекарство для них. "Все окружающее воспринимается схизофреником как имеющее к нему определенное отношение, все воспринимается особым символическим образом с точки зрения каких-то таинственных связей с окружающим, каких-то магических влияний, объектом к-рых является он и его тело" - как мода, искусство. Бесполое Тела и оппонирует к внешнему единого Тела, что и есть компенсация через объект сопротивления, а "имеющее к нему определенное отношение" подразумевает настроенность бесполого с шизоидным Тела на деяния по подбору более удобного ОС, например индивид чувствует что-то, и принимает данное чувство за любовь, хотя любви в половом смысле ещё и не было, чувство и вызвано здесь объектом сопротивления. Чувства половой любви не понимают любви чувств, когда любовь чувств - увлечения, отсюда в браке и формируется треугольник, когда чувства [ОС] подбираются по вкусу внешним образом к половой любви. Индивид может быть не воспитанным к любви половой, и пребывать во власти [ОС] стихий бесполого Тела. Почему и практиковались ранние браки в старину, потому что брак создавал необходимые условия психике, сейчас при либерал-фашизме ситуация противоестественная, когда для создания брака нет условий, имеется ввиду не материальных, а возрастных, поздние браки не создают условий для возникновения единого Тела, когда девочка в бесполом Тела становятся зрелой, 20 лет, то уже поздно вступать в брак, так как бесполое Тела по отсутствию либидо формируется самодостаточным, где только увлечения влияют на объект полового. Половая любовь не воспитывается, а возникает между самостоятельными индивидами как случай единения, притом единения в половом Тела, а не единения хозяйствующих субъектов, как чаще понимается сейчас.

Нужно надеяться, близко то время, когда будут найдены критерии и для выделения собственно С. из большого количества схизофреноподобных картин, представляющих с ней только внешнее, хотя иногда и далеко идущее сходство. — Как видно из сказанного, при современном положении психиатрии трудно дать такое определение С. к-рое указывало бы именно основные признаки б-ни, схватывало бы ее сущность в кратком обозначении. С известной степенью приближения к истинному положению дела можно сказать, что С.—эндогенное, основывающееся на наследственном предрасположении заболевание, развивающееся обычно изнутри, без внешних. толчков, характеризующееся общим изменением всей псих, личности с характером снижения тонуса, с утратой единства, с внешней стороны проявляющееся в замкнутости, отгороженности от внешнего мира, с тенденцией снижения интеллекта. Общая психопатология. Характеристика б-ни, вообще говоря, не может быть простым перечислением ее признаков. Последние должны быть даны с точки зрения некоторого единства. Между ними имеется внутреннее сцепление, определяемое существом болезни. Поскольку последнее при С. еще не известно, здесь приходится эвристически рассматривать в качестве основных те расстройства, которые больше всего характеризуют психологию этой болезни. Очень многое в ней может быть понято все же с точки зрения блейлеровского расщепления и своеобразного восприятия окружающего. Утрата внутреннего единства вследствие расщепления психики и распадения ее на ряд не связанных между собой фрагментов нарушает равновесие «я» и окружающего в смысле понижения ценности «я», к-рое не может противостоять окружающему в той мере, как это было раньше. К тому же в силу своеобразного изменения психологии окружающее переживается схизофреником всегда как имеющее какое-то особое отношение к нему. Это и приводит к картине замкнутости в себе, аутизму с ясной тенденцией поставить определенную преграду между собой и окружающим. Отсутствие единства вследствие той же расщеплённости ведет к тому, что нет необходимого синтеза в оценке переживаемых б-ным явлений. В каждом объекте, подлежащем нашему усвоению, много различных сторон, каждая из которых сама по себе определяет положительное или отрицательное отношение субъекта. В норме однако всегда находится равнодействующая, которая представляет реакцию психики в целом. У схизофреника не происходит должного синтеза, и вместо единого отношения к явлению он дает ряд попеременных и противоречивых реакций, причем в каждый данный момент перевес берет одна какая-нибудь реакция, тотчас сменяемая другой. Б-ной при этом как бы постоянно колеблется от одного полюса к другому. Каждое явление имеет для него двоякое значение—амбивалентно. Ему трудно принять какое-нибудь решение, т. к, он не может выйти из замкнутого круга противоречивых стремлений, каждое из к-рых для него имеет одинаковую притягательность (амбитендентность). Это отражается и на поведении, к-рое в резко выраженных случаях состоит из попеременных движений в ту и другую сторону: б-ной то протягивает руку врачу то берет ее назад и так много раз. Такое поведение может иногда произвести впечатление полной нелепости и слабоумия, однако же последнего в собственном смысле здесь нет. Возможность правильного понимания явлений и адекватного поведения не исключается, но она не выявляется в силу каких-то внутренних причин, что иногда можно трактовать как явление торможения, близкое к тем, которые носят это название у физиологов. Недаром И. П. Павлов сближает подобные клин. явления с торможением. Несомненно однако, что в главной своей основе явления при С. много сложнее. Нужно считать, что ближе к истине немецкий психиатр Борце, по которому самое существенное при С.—общее снижение псих. активности, благодаря чему не выявляются имеющиеся налицо возможности, причем поражаются более высоко стоящие псих. силы, иными словами, высшие психич. способности. Именно благодаря понижению псих. активности, касающемуся более высоких процессов, получают преобладание явления, к-рые характеризуют подавленную в обычном состоянии жизнь низших стремлений и инстинктивных влечений. Однако положение дела нельзя представлять себе так упрощенно, что речь идет о расторжении импульсов, идущих из подкорковой зоны, вследствие расторможения коры, с деятельностью которой принято связывать высшие псих. процессы. Несомненно имеют место более глубокие изменения всей псих. личности, изменение самого сознания и понимания окружающего. Собственное «я» представляется схизофренику связанным с окружающим какими-то особенными отношениями. В этом наблюдается нек-рая аналогия с мышлением первобытного человека, как ее описывает Леви Брюль. Эти особенности мышления схизофреников дают повод Шторху говорить об архаистических тенденциях их психики. Все окружающее воспринимается схизофреником как имеющее к нему определенное отношение, все воспринимается особым символическим образом с точки зрения каких-то таинственных связей с окружающим, каких-то магических влияний, объектом к-рых является он и его тело. Мышление схизофреника т. о. не адекватно мышлению нормального человека, почему часто его называют паралогическим, идущим как бы по своим законам, отличным от всех закономерностей, к-рые можно видеть в мышлении здорового человека. Говорят также об отвлеченности, абстрактности мышления схизофреника, стоящей в связи с его отрешенностью от внешнего, реального мира и внутренней устремленностью, интравертированностью по терминологии Юнга. — Качественные особенности, заставляющие говорить о большом своеобразии мышления схизофреника и его несоизмеримости с нормальной психикой, характеризуют и отдельные его стороны. Очень большая слабость активного внимания, как нужно думать, стоит в связи с отрешенностью от внешнего мира, с аутизмом больного. С точки зрения лежащего в основе б-ни расщепления можно понять, что течение представлений совершенно не носит на себе влияния определенных целевых установок. Оно в значительной мере хаотично, часто совершенно бессвязно, непонятно, чему способствует большое количество совершенно неожиданных («прыгающих») ассоциаций. Характерным нужно считать также внезапные остановки в течении представлений, точно они натыкаются неожиданно на какие-то препятствия, которые через б. или м. короткое время также исчезают. Эта особенность заметна и в речи, к-рая внезапно, на несколько секунд, реже дольше, останавливается, точно происходит какая-то закупорка (Sperrung). Для понимания психологии С. большое значение имеет также ознакомление с теми расстройствами, к-рые имеются в области восприятия и усвоения окружающего, включая сюда и все, что происходит в самом организме. Вследствие своеобразного расстройства обмена веществ, с образованием ядовитых продуктов, отравляющих нервную систему (см. ниже), сознание больного перегружено различными неприятными ощущениями, болями в голове и различных других местах, чувством давления, перебирания, прохождения электрического тока и т. п. Эти ощущения, действуя понижающим образом на самочувствие, в значительной степени определяют собой отношение к окружающему, его понимание, как чего-то враждебного, полного опасностей для б-ного. Еще больше в этом отношении приходится считаться с влиянием иллюзий и галлюцинаций, наклонность к к-рым считается очень существенным элементом б-ни. Неприятные ощущения в теле очень часто воспринимаются иллюзорно, истолковываются как присутствие чего-то лишнего, движение чего-то постороннего. Отсюда нередкое возникновение идей одержимости. В прежние времена бред одержимости встречался несравненно чаще, и старая психиатрия сохранила много особых названий для обозначения определенных видов зооантропии (бреда превращения в то или другое животное), напр. ликантропия—в волка, кинантропия—в собаку, гипаптропия—в лошадь, галеантропйя— в петуха и т. п. Что касается галлюцинаций, являющихся особенно красочными проявлениями болезни, то на первом плане нужно поставить обманы со стороны слуха. Больной слышит, как называют его по имени, говорят про него, обычно различные неприятные вещи, бранят его, называют сифилитиком, онанистом, грозят ему и т. п.; иногда слышатся выстрелы, крики, пение. Голоса очень часто носят характер полнейшей реальности, но иногда они кажутся какими-то беззвучными, идущими неизвестно откуда; иногда голоса слышатся в самой голове б-ного, б-ные говорят при этом о внутренних голосах, о «мнениях» (псевдогаллюцинации, по Кандинскому). Нередко голоса повторяют мысли самого б-ного: стоит ему о чем-нибудь подумать, и он тотчас же слышит, что кто-то повторяет громко его мысль, у него получается впечатление, точно его мысли становятся громкими, слышимыми для других, отсюда и немецкое название этого феномена— Gedankenlautwerden. Характерны также для схизофреника обонятельные галлюцинации. Б-ной ощущает различные неприятные запахи—запах гнили, ядовитых газов; ему кажется, что от него самого исходит запах мертвечины. Такие же галлюцинации бывают в области вкуса, возможны и зрительные галлюцинации, но они особой роли не играют. Принимая во внимание все сказанное относительно установок схизофреника по отношению к окружающему и особенности его восприятия, нельзя удивляться тому, что при С. чрезвычайно часто бывают бредовые идеи преследования. Сознание б-пого перегружено различными неприятными ощущениями и галлюцинациями, и при его тенденции все воспринимать, как имеющее отношение к нему, естественно появление у него мысли, что все, доставляющее ему такие мучительные переживания, является не результатом б-пи, а стоит в связи с враждебными воздействиями со стороны, с отравлением, с гипнотическим влиянием на б-ного, с действием электрического тока или особых машин, к-рые используются какими-то лицами для вредительских целей по отношению к б-ному. Понятно ввиду сказанного, что наиболее типичным для схизофреника нужно считать бред физ. воздействия. Содержание и большая или меньшая разработанность бреда очень варьируют в зависимости от переживаемой эпохи, образования больного и богатства псих, функционирования, но постоянным остается, что в основе его лежит мысль о каких-то враждебных воздействиях со стороны. Часто при С. наблюдаются бредовые идеи величия: на б-ном лежит какая-то высшая миссия; он призван произвести большой переворот, он носитель высшей правды, к-рая светлее солнца. Ознакомление с содержанием бредовых мыслей, равно как и галлюцинаций, у схизофреника очень не легко именно в силу свойственных ему замкнутости и недоверчивости. Б-ные очень неохотно говорят о своих переживаниях, нередко прямо скрывают свои бредовые установки (диссимулируют), так что о наличии у них галлюцинаций или бреда можно судить только по их действиям, отношению к окружающему, вообще поведению. Результатом упорно скрываемого бреда могут быть неожиданные взрывы враждебности, нападения или даже убийства кого-либо из окружающих. О наличии обманов чувств судят и по т. н. объективным признакам галлюцинаций (зажимание носа при обонятельных галлюцинациях, зажимание ушей при обманах слуха, пристальный взгляд в одну точку и т. п.). Понимание психологии схизофреника невозможно без дальнейшей оценки состояния его эмоциональной сферы. Кардинальным и здесь являются не расстройства количественного характера, не понижение и не эмоциональное притупление, свойственное исходным стадиям, а особенные сдвиги с нарушением равновесия. В этой области у схизофреника происходят постоянные колебания от одного полюса к другому, от состояния возбуждения и необычайной чувствительности до полной холодности. Периодами бывают такие обострения чувствительности, что малейшее соприкосновение с действительностью кажется невыносимым («обнаженные нервы»), временами же приходится констатировать полную нечувствительность, неспособность к каким-либо переживаниям горя, радости, гнева и т. п. Эти свойства схизофренической психологии и обозначаются, по предложению Кречмера, как психэстетическая пропорция. Колебания аффективной сферы между обоими полюсами могут иметь место на протяжении очень короткого времени и в различных стадиях б-ни, но если иметь в виду все течение б-ни от начала до конца, нужно сказать, что эти колебания происходят не на одном и том же эмоциональном фоне. Схематически можно сказать, что в начале б-ни та относительно постоянная средняя, от к-рой происходят колебания в ту и другую сторону, лежит ближе к гиперэстетическому полюсу, с дальнейшим же течением она постоянно передвигается в противоположную сторону. Вместе с этим происходит все большее притупление аффективной сферы вообще, доходящее в исходных стадиях б-ни до полной эмоциональной тупости. В первые периоды б-ни возможны проявления очень большой тоскливости с мыслями о самоубийстве, к-рые нередко приводят к серьезным попыткам лишить себя жизни. Но даже при наличии способности к глубоким чувствованиям в них приходится констатировать одну характерную особенность: подобно мышлению эмоции схизофреника как-то малопонятны и малодоступны для чувствования другому человеку. При малой доступности схизофреника, затрудняющей проникновение в его внутренний мир, для ознакомления с его психологией приобретает особенно большое значение наблюдение над его поведением. Являясь отражением его интелектуальных переживаний и эмоциональных импульсов, оно характеризуется теми же чертами непонятности, странности и отсутствием какого бы то ни было единства и последовательности. Отгороженность от внешнего мира с тенденцией занять по отношению к нему оборонительную позицию является причиной отрицательных установок к другим, т. н. негативизма. К нему до известной степени можно отнести стремление не пустить другого в свой внутренний мир, но обычно с этим именем связывается активное сопротивление всяким воздействиям со стороны: б-ной не отвечает на вопросы, хотя понимает их, отдергивает назад свою руку, когда собеседник протягивает ему свою для приветствия, усиленно зажимает глаза при попытках исследовать реакции зрачков, зажимает рот и стискивает зубы в ответ на просьбу показать язык. Характерно, что в этих действиях нельзя усмотреть проявления каких-либо мотивированных решений или влияния эмоций. Это в особенности видно из тех случаев, когда больной, как испорченная заводная игрушка, механически проделывает как-раз противоположное тому, что требуется: ему протягивают руку—он отнимает свою и так много раз, или б-ного всячески приглашают войти в кабинет, он упорно сопротивляется, наконец он вошел и его просят выйти—он опять упорно отказывается. Ввиду того, что сопротивление здесь оказывается на совершенно противоположные просьбы, исключается возможность толкования сопротивления больного как результата каких-то невысказываемых соображений или просто страха, и приходится рассматривать его как чисто стихийное, судорожное стремление к противодействию как таковое. И здесь, как в других областях, может иметь место полная противоположность этому судорожному сопротивлению всяким воздействиям, именно пассивная подчиняемость (Befehlsauto-matie), при к-рой б-ной тотчас и без всякого сопротивления выполняет все, что от него требуется, опять-таки не считаясь с тем, каковы они, и выполняет с полной готовностью прямо противоположные требования. Такая пассивная подчиняемость правда наблюдается преимущественно в случаях с выраженным ослаблением интеллекта, но она может встретиться и в начальных периодах, когда приходится говорить о выключении высших псих. механизмов, превращающем б-ного в автомата. Те или другие особенности болезненных расстройств яснее всего выступают, когда последние выражены ad maximum. Очень много ценного поэтому можно получить, наблюдая возбужденного схизофреника. Здесь прежде всего обращает на себя внимание насильственность, механичность движений. Получается впечатление, что возбуждение не является выражением общего псих, состояния, не свидетельствует о стоящих за ним каких-либо аффективных переживаниях. Оно не носит даже характера выполнения каких-либо целесообразных действий.. Самое простое из последних предполагает сложный комплекс отдельных движений, каждое из которых выполняется в определенном порядке, с определенной степенью интенсивности и быстроты. Здесь же гл. обр. приходится наблюдать отдельные движения, сами по себе не имеющие какого-либо смысла, напр. размахивание руками, прыгание на одном месте, вращение всем туловищем вокруг продольной оси, щелкание языком, различные гримасы, из к-рых особенно часто можно видеть выпячивание губ вперед в виде хоботка (Schnauzkrampf). Как правило двигательное возбуждение бывает односторонне и однообразно. Нередко возбуждение ограничивается пределами постели: б-ной ни на минуту не остается в покое, но в то же время постели не оставляет. Часто при этом большое число раз повторяется одно и то же движение (стереотипия). В отличие от возбуждения маниакального больного здесь можно говорить не о стремлении к действиям (Bcschaf-tigungsdrang), а просто о стихийном, судорожном стремлении к движениям (Bewegungs-drang). Понятно также, что бывают случаи, когда возбуждение ограничивается только речевой областью. Б-ные, лежа в постели, непрерывно говорят, причем их речевая продукция носит на себе ясную печать схизофренического мышления и в общем оказывается совершенно особого свойства. Самый существенный ее признак— несвязность, непонятность. Иногда она вся на большом протяжении времени состоит из каких-то обрывков фраз и не имеющих между собой никакой связи отдельных слов. Получается впечатление какой-то окрошки из слов, откуда немецкий термин Wortsalat. В некоторых случаях бессвязная, носящая все признаки схизофренического расщепления речь выделяется на первый план благодаря тому, что другие области затрагиваются не так сильно и сохраняется известная правильность поведения. Такую картину «схизофазии» приходится наблюдать главным обр. в далеко зашедших случаях б-ни. Представляя не просто отдельные слова, а именно речь и притом построенную вполне правильно грамматически, она но имеет никакого смысла. В лучшем случае можно найти намеки на какие-то обрывки мыслей, высказываемых бредовых идей, часто же приходится говорить о полной речевой бессвязности, являющейся отражением бессвязности мысли. Понимание речи схизофреника затрудняется также и тем, что он нередко самые обыкновенные слова употребляет в совершенно особом смысле, не останавливаясь иногда перед изобретением совершенно новых, своих слов. Эта особенность свойственна вообще не только схизофреникам, но у них она представляет довольно типичное явление. Здесь она повидимому стоит в связи с образованием каких-то совершенно новых понятий, для к-рых является потребность образовывать и особые слова. Сказанным однако не исчерпывается все, что характеризует речь схизофреника. К ее существенным особенностям нужно отнести также то, что она идет как-то помимо всего, происходящего вокруг б-ного, в частности мало зависит от разговоров, ведущихся около б-ного, и даже от вопросов, обращенных непосредственно к б-пому. Схизофреник с речевым возбуждением, отвечая на задаваемые ему вопросы, продолжает давать свою бессвязную продукцию, при этом он часто подхватывает вопрос или отдельные слова из него, повторяет их, но они не являются раздражителями для последующего хода мысли и остаются как бы вне ее, б-ной не останавливает на них своего внимания и проходит мимо них (Vortoei-reden—мимоговорение). В некоторых случаях, обычно не сопровождаемых значительным речевым возбуждением, больной с механической правильностью повторяет то, что ему говорят или что он слышит вокруг; нередко при этом повторяется только последнее слово фразы (эхолалия). Б. или м. значительное возбуждение характеризует далеко не все случаи С., а только некоторые и притом только отдельные периоды б-ни. Возбуждение* очень выраженное в начале б-ни, в дальнейшем может смениться общим заторможением, ступором или перейти в состояние вялости и инертности, В первом случае наблюдается общая неподвижность как бы вследствие застывания, окаменения мускулатуры. Больной подолгу не меняет раз принятого положения (застывание позы). Иногда в случаях с т. н. восковой гибкостью мускулатуры телу б-ного можно придавать самые различные, самые неудобные положения и он сохраняет их неопределенно долгое время. Часто состояния возбуждения сменяются заторможением и наоборот. В этих сменах нельзя подметить какой-либо правильности в смысле б. или м. одинаковой длительности возбуждения, угнетения или состояния вялости и покойного безразличия. На фоне совсем покойного состояния могут неожиданно возникнуть вспышки очень большого возбуждения, иногда отдельные импульсивные поступки, вскакивание с постели, выкрикивание, нападение на кого-нибудь из окружающих. Так же импульсивны могут быть покушения на самоубийства, которые вообще нередки у схизофроников. Те механизмы, к-рые приводят к таким попыткам, не всегда одинаковы. Особенно часто попытки на самоубийство у схизофреников бывают в начале б-ни в состоянии пониженного самочувствия, когда не утрачена еще способность наблюдения над самим собой с критической оценкой и когда б-ной весь поглощен переживаниями глубоких изменений, вызываемых б-ныо. Иногда такие попытки связаны с бредовыми идеями преследования и являются до известной степени средством уйти от гнетущего состояния тоски и страха перед грозящей гибелью. Бывают случаи, когда попытки на самоубийство приходится рассматривать как результат подражания. С другой стороны, бредовые идеи преследования, вызывая в б-ном мысль о необходимости защиты, могут привести к нападениям на своих воображаемых врагов, к убийствам. Жертвами их нередко являются люди, не имевшие к больному никакого отношения. Обычно это бывают лица, занимающие б. или м. видное положение, убийство которых естественно привлекает общее внимание, и это в свою очередь может дать б-ному возможность заявить всем и в частности судебным органам о тех преследованиях, к-рым б-ной подвергается, о тех преследованиях, жертвой к-рых он стал. Для поведения схизофреников, по крайней мере в нек-рых случаях, типичными являются также навязчивые и насильственные действия. Помимо склонности к самоубийству, к-рая может иметь и навязчивый характер, сюда нужно отнести стремление наносить себе повреждения, царапать себя, расковыривать кожу до образования язв, выщипывать у себя волосы (трихотилломания). Иногда в основе такого влечения к самоистязанию лежат какие-то сексуальные переживания, т. к. оно направляется на половые органы, изредка встречаются такие факты, как вырывание половых органов, самооскопление. Возможны также такие явления, как выдавливание у себя глазного яблока, откусывание кончика языка. Насильственность иногда проявляется в наклонности произносить циничные или какие-либо неприличные слова, иногда и фразы, имеющие для больного какое-то символическое и защитное значение. Так же нужно смотреть иногда на выполнение б-ным какого-либо особенного действия, движения рукой или всем туловищем, причем б-ной ясно стремится таким путем освободиться от каких-то враждебных влияний. Состояние сознания' при С. Как мы видели, невозможность войти в контакт с б-пым, сказывающаяся иногда очень резко, отсутствие реакции на словесное раздражение, зависят от особенных установок на окружающее и не указывают на расстройство сознания. Последнее грубым образом с формальной стороны не расстроено в том смысле, по крайней мере, как это бывает при аментивных, эпилептических психозах и нек-рых других заболеваниях, и как правило схизофреник удовлетворительно ориентируется во времени и окружающей обстановке. В то же время однако при ближайшем рассмотрении приходится констатировать весьма существенные расстройства сознания и притом очень своеобразные, может быть даже наиболее всего характеризующие психику схизофреника. Сущность их можно ионять, исходя из схизофрен веского понижения активности и расщепления, к-рые распространяются также на сознание «я». Последнее вообще имеет очень сложную структуру. Вполне развитое сознание характеризуется отчетливым дифференцированием «я» и окружающего. Первое представляется как некая активность, к-рой противостоит окружающее, подлежащее как бы завоеванию, овладению. «Я» схизофреника лишено этой активности, единства и, что очень существенно, характеризуется совершенно иным отношением к окружающему. И у здорового человека бывают состояния, в к-рых высшие формы сознания уступают таким, к-рые характеризуют более примитивные формы психического функционирования, когда грани между «я» и не-«я» теряют свою четкость. Такие гипоноические состояния бывают во время дремоты, сна, но в особенности резко могут быть выражены в болезненных состояниях и прежде всего при схизофрении. У схизофреника наблюдается не только понижение психической активности, но и особое состояние, к-рое можно охарактеризовать как снижение сознания. Берце говорит о гипотонии сознания. Самое «я» самому б-ному кажется измененным. В этом изменении личности, деперсонализации особенно большую роль играет утрата активности и единства «я». В связи с этим получают большую самостоятельность отдельные комплексы переживаний, которые раньше входили как часть в стройное целое. Отдельные переживания или целые группы их самому б-пому кажутся чуждыми, посторонними, отсюда нередко у него возникает представление, что это мысли не его, а «сделаны» ему, внушены со стороны. Вследствие расстройства телесного «я» б-ному кажется, что весь он изменился, тело его стало другим, в нек-рых случаях б-ному кажется, что тело его все растет и заполняет всю комнату. Типофреническое состояние влияет и на характер восприятия окружающего. Здесь также нет цельности и единства и, что самое существенное, все воспринимается под углом зрения какого-то особого отношения к «я» б-ного. Для амбивалентной психики схизофреника, утратившего способность синтеза разнородных переживаний в одно целое, все имеет двоякий смысл. Знакомясь с каким-либо новым явлением, он в состоянии усвоить его фактическое содержание, но всему дает свою оценку. Поступая в б-ницу, он знает, что другие считают ее именно за лечебное учреждение, но для него она—место для испытания или мучения. Равным образом он думает, что окружающие его б-ные фиктивные, подставные лица, только выдаваемые за б-ных. Т. о. возникает не только двойная ориентировка—понимание окружающего с точки зрения других и со своей личной точки зрения, но и картина раздвоения личности и двойного мышления. С одной стороны, больной живет в окружающем реальном мире, как бы допуская, что он действительно тот, ва что выдают его другие, с другой стороны—в своем собственном мире грезоподобных переживаний (см. также Двойственность психическая). Учитывая вышеописанные особенности схизофренической психики, легко понять, что б-ной неохотно допускает других в этот свой особый мир, тем более, что другие, как он знает, оценивают все по-иному. Эта своеобразная двойная бухгалтерия иногда ведет к тому, что носит название уплотнения (Verdichtung): для б-ного напр. лечащий его врач действительно врач, но в то же время его умерший родственник. Если учесть сложность структуры сознания и всей личности, в к-рой в норме доминируют высшие формы сознания, подавляющие более низшие слои переживаний, то понятно преобладание последних при С. Понятна вышеупомянутая наклонность к магическим, мистическим переживаниям, нередко с впадением в своеобразную религиозность. Более грубые расстройства сознания с последующей утратой воспоминаний у схизофреников бывают только в виде исключения и притом в состояниях, в развитии которых играли роль какие-нибудь внешние моменты, напр. инфекции. Типично для схизофреников вообще, что по миновании состояния тяжелого ступора, когда б-ной ничем не реагировал на окружающее, или картины возбуждения с такой же недоступностью, при установлении возможности контакта б-ные могут дать отчет в своих переживаниях, равно как сообщить в общих чертах, что происходило в то время кругом. Клиника С. Только-что изложенные данные относительно психологии С. и отдельных ее проявлений относятся к б-ни в целом. Они представляют сводку наблюдений над большим количеством случаев, в каждом из к-рых можно констатировать только небольшую часть описанной симптоматики и притом в своеобразном сочетании. Последнее нельзя рассматривать как механическую смесь симптомов, между ними несомненно имеется внутренняя связь, причем группируются они вокруг нек-рых элементов, являющихся ведущими. Всем случаям С. свойственны вышеописанные черты психологии, но в то же время каждый случаи представляет что-то свое именно потому, что основным, ведущим не всегда является одно и то же. Определяющими моментами для структуры С. как и всякого другого психоза, нужно считать наследственность, совокупность прирожденных свойств личности, входящих в понятие конституции, тот или другой склад организации и в частности соматические типы, изменения со стороны внутренних органов и внешние влияния. В каждом отдельном случае на первый план выдвигается один или два из этих моментов, чем главным образом и объясняется разнообразие клин. картины. Наследственное отягощение—нечто присущее вообще С. но иногда оно бывает выражено особенно резко и накладывает особый отпечаток на клинику. Эта группа случаев характеризуется тем, что б-нь начинается без каких бы то ни было внешних добавочных моментов. Толчком для развития С. нередко служат инфекционные заболевания (грип,воспаление легких, та или другая форма тифа), физическое истощение или псих. травма, но в этих случаях б-нь начинается без каких бы то ни было внешних причин, как бы изнутри. Психоз, как и при других формах этой б-ни, начинается общими неопределенными нервными явлениями. Б-ные обнаруживают раздражительность, неустойчивость настроения, жалуются на головные боли, повышенную утомляемость и т. п. Все эти явления очень напоминают известный комплекс нервных явлений, наблюдающихся у лиц с переутомлением нервной системы, по дело в том, что в данном случае налицо не бывает таких условий, к-рые делали бы понятным нервное истощение. Главное же заключается в том, что эти неопределенные нервные симптомы являются преддверием к все более ясно обозначающемуся снижению интеллекта и всей псих. личности. Последнее сказывается в понижении работоспособности и интелектуальной продуктивности. Вместе с тем все больше теряется псих. активность, исчезают интересы к чему бы то ни было и наступает обычно вялость и апатия. Как вообще при С. в какой бы форме она ни протекала, и здесь можно констатировать замкнутость и аутистические установки, но может совершенно не быть каких-либо явлений раздражения, галлюцинаций или возбуждения. Равным образом свойственная всем схизофреникам недоверчивость не переходит в бред преследования. Это т. н. простая форма С. При ней имеет место постепенное прогрессирование и нарастание явлений слабоумия. Эта форма свойственна преимущественно молодому возрасту. В периоде полового созревания нередко наблюдается гебефреническая форма, к-рая характеризуется особым веселым возбуждением, с дурашливостью, с бессмысленным нанизыванием одного слова на другое (вербигерация) без заметного участия галлюцинаций или бредовых идей. В дальнейшем течении б-ни имеет место успокоение с развитием все увеличивающегося слабоумия. — В молодом возрасте приходится встречать формы, к-рые принято обозначать как кататонические (см. Еататония). Течение этих кататонических случаев является сравнительно благоприятным, чему соответствует и большая сохранность формальных способностей интеллекта и внешней правильности поведения. При этой форме бывают приступы судорог преимущественно тонического характера, носящие характер припадков, протекающих обычно без потери сознания и без прикусывания языка, но возможны при С. вообще судорожные припадки, не отличимые от настоящей падучей; по существу видимо они относятся к симптоматической эпилепсии. Описываются случаи комбинации С. с настоящей эпилепсией. Сравнительно благоприятным нужно считать течение тех случаев, которые в виду известного'сходства с циркулярным психозом получили название циркулярной С. Сходство здесь выражается не только в наклонности давать б. или м. обособленные приступы, за к-рыми следуют промежутки сравнительно хорошего состояния, но и в том, что отдельные фазы с внешней стороны представляют иногда довольно далеко идущее сходство с картиной маниакального или депрессивного состояния. За этими симптомами, дающими всей картине психоза известное сходство с циркулярным психозом, всегда можно усмотреть то основное, что свойственно вообще С. и в частности наклонность к прогрессированию. Наклонность к периодическому повторению иногда обнаруживается и в случаях, в к-рых самые приступы не представляют большого сходства с манией или меланхолией (ремитирующий тип). В среднем возрасте, а иногда и ранее, развивается форма, в картине к-рой на первом плане стоят бредовые идеи преследования, отчасти и величия, с более медленным развитием и с очень резко выраженной наклонностью к развитию слабоумия. Такие случаи принято называть параноидной С. (dementia paranoides). Бред здесь развивается в связи с появлением особых ощущений в теле, осознанием в себе каких-то изменений, причина к-рых б-ным видится не в б-ни, а в злонамеренных влияниях со стороны. Имеет значение также тенденция воспринимать под особым углом зрения действительные впечатления. Бред часто подвергается известной переработке, в результате к-рой обнаруживает известную систематизацию; б-ному кажется, что он является жертвой какой-то тайны злоумышленников, контрреволюционеров, вредителей; за ним постоянно следят агенты особой организации, причем даже в больнице он окружен какими-то подставными лицами, выдающими себя за б-ных. В нек-рых случаях бредовые идеи преследования переплетаются с идеями величия. Хотя и при этой форме возможно нек-рое улучшение, выраженных ремиссий однако не бывает, и типичным надо считать прогрессирующее течение. В смысле предсказания эту форму нужно считать неблагоприятной.—Перечисленным не исчерпывается все разнообразие течения С. в к-ром можно было бы выделить значительно большее количество отдельных форм, как это и делают некоторые авторы. Однако такому разделению, основывающемуся на внешних особенностях, нельзя придавать особого значения. Более существенным нужно считать деление Берце на активные и неактивные формы. Иногда б-нь протекает с такими незначительными изменениями и развивается так медленно, что истинный характер б-ни выявляется значительно позднее. Это т. п. мягкие или точнее мягко протекающие формы С. В некоторых случаях б-нь дебютирует нередко выраженными и кратковременными вспышками, кончающимися настолько благоприятно, что б-ные считаются выздоровевшими. Однако повторение заболевания в той же форме, но в более ясной картиной С. указывает, что и первая вспышка была не чем-то самостоятельным, а первым приступом той же болезни. Принято считать, что в промежутках между приступами С. была в скрытом, латентном состоянии. Случается изредка, что первый ясный приступ С. развивается впервые в позднем возрасте (поздний дебют С.). Выше упомянуто уже, что иногда С. в начале течения трудно отличить от картины нервного истощения. Бывают, с другой стороны, случаи, к-рые дебютируют истерическими припадками, причем долгое время б-ные считаются «дегенеративными истериками»; и в этих случаях постепенное снижение личности указывает на истинную природу б-ни. Бывают случаи медленно развивающейся С., когда в картине б-ни доминирующую роль играют жалобы на непорядки со стороны внутренних органов. Б-ные обращаются с ними к терапевтам, которые находят какие-нибудь соматические непорядки, а иногда и неврозы органов, причем долгое время не возникает предположения, что речь идет о душевной б-ни. Иногда начало С. связано с тем или другим внешним толчком. Так, можно отметить, что она развивается после какого-либо тифа, гриппа, в связи с послеродовым заболеванием или алкоголизмом. В этих случаях и в самой картине б-ни можно отметить печать экзогении в форме массовых галлюцинаций того типа, который свойственен инфекциям или алкогольным заболеваниям, так что по началу заболевание напоминает инфекционный или алкогольный делирий. В дальнейшем однако эти экзогенные наслоения стираются и болезнь идет своим путем. Значительные отличия представляет и С. в детском возрасте. С. развивающаяся в пубертатном периоде и позднее, не представляет особых отличий от того, что наблюдается у взрослых, но бывают случаи, когда у ребенка 3—4 лет появляется картина, к-рая по своей структуре должна быть отнесена к С.; в правильности такой классификации этих случаев убеждает и дальнейшее течение. При малой наклонности продуцировать бредовые идеи детская С. характеризуется сравнительным обилием кататонических явлений. Особенностью детской С. нужно считать также и то, что здесь помимо того интеллектуального ослабления, которое входит в самое существо болезни, наблюдается и задержка роста, характеризующая развитие ребенка. Естественно, что в чем более раннем возрасте начинается С., тем тяжелее эта печать отсталости развития, и тем труднее отличение от картины имбецильности или идиотии. Сказанным почти исчерпывается все существенное относительно течения С. Оно вообще чрезвычайно разнообразно. На одном полюсе нужно поставить случаи, кончающиеся выздоровлением, на другом—быстро ведущие к глубокому слабоумию. Мы видели, что даже по отношению к т. н. раннему слабоумию Крепелина в порядочном проценте допускалась возможность выздоровления. При современном более широком понимании С. процент возможных выздоровлений нужно считать еще более значительным. Чаще однако такие случаи, когда можно говорить только о приостановке болезни, причем б-ные вновь приобретают способность жить в общежитии и даже заниматься самостоятельным трудом. Что касается летального исхода, то сама по себе С. пе ведет к смерти, и страдающие ею б-ные могут жить неопределенно долго. Понижение активности однако касается не только псих. переживаний. Б-ные мало активны вообще, мало двигаются, у них мало влечений к чему бы то ни было, они плохо питаются, нередко совсем отказываются от пищи. Все это ведет к физич. истощению и делает более легким развитие различных соматических заболеваний, от которых больные в конце-концов и погибают.
http://bigmeden.ru/…/%D0%A1%D1%85%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D1%84%D… СХИЗОФРЕНИЯ